Профессор Снейп начал первое занятие с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. И остановился, дойдя до фамилии «Поттер».

— О да, — негромко произнёс он. — Гарри Поттер. Наша новая знаменитость.

Айрис не выдержала и поморщилась. «Гарри Поттер» звучало по-идиотски, и куда хуже, чем «Айрис Эванс». А в устах профессора Снейпа это звучало как «гори в аду».

Со стороны слизеринцев послышались смешки.

Что смешного, интересно?

А Снейп продолжил знакомиться с классом. По тому, как он спокойно произносил имена других учеников, Айрис поняла, что у него к ней имеется какое-то особое отношение. Непонятно было, почему — до школы они никогда не встречались.

После знакомства с классом Снейп произнёс короткую и проникновенную речь, которую завершил тем, что они — стадо болванов. Последней фразой он буквально разрушил всю атмосферу.

А вот после этого он начал по-настоящему выражать своё отношение лично к ней.

— Поттер! Что получится, если я смешаю измельчённый корень асфоделя с настойкой полыни?

— Полагаю, что смесь измельчённого корня асфоделя с настойкой полыни, — спокойно ответила Айрис, глядя ему в глаза. Слизеринцы хихикали снова, особенно старался белобрысый Драко Малфой, с которым она ранее встречалась в магазине. Ничего, она посмотрит, как они посмеются сейчас — она ведь прекрасно распознала вопрос с подвохом. — Но, если вы хотите получить Напиток Живой Смерти, то смесь нужно довести до кипения, семь минут греть на огне при кипении, помешивая по часовой стрелке, добавить крылья бронзовок и греть при кипении ещё семь минут, не помешивая.

Смешки прекратились, и Снейп выглядел так, как будто поперхнулся. Но он быстро вернул холодное и спокойное выражение лица.

— Ладно, — сказал он. — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, то где вы будете его искать?

— Думаю, я пойду за ним в аптеку, — заметила Айрис, и Малфой снова громко рассмеялся. — Я не знаю, где в окрестностях найти козу, и не думаю, что способен вскрыть её и порыться в желудке. Мне её жалко, и меня стошнит.

Смешки прекратились.

Да, это тоже был вопрос с подвохом.

Снейп очень плотно сжал губы.

— Хорошо, Поттер. В чём разница между волчьей отравой и клобуком монаха?

— Это одно и то же растение, так же известное, как аконит.

Видимо, вопросов с подвохом у него было только два.

Снейп выглядел так, как будто его смертельно оскорбили.

— Очко Гриффиндору, — сквозь зубы выдал он.

Потом Снейп разбил учеников на пары, и Айрис оказалась с Парвати. Лаванда оказалась с Гермионой, чем была очень недовольна.

И они начали варить зелье. Снейп ходил вокруг и всех критиковал. На зелья Айрис с Парвати и Лаванды с Гермионой он лишь поморщился. Зато позвал всех посмотреть, как прекрасно Малфой режет рогатых слизняков.

И, когда он всех позвал, класс вдруг наполнился ядовито-зелёным дымом и громким шипением. Оказалось, Невилл Лонгботтом каким-то образом ухитрился растопить котёл, когда добавил в зелье иглы дикобраз, которых вообще не было в рецепте. Все с ногами забрались на стулья, а сам Невилл выл от боли, потому что его окатило зельем.

— Отведите его в больничное крыло, — сказал Снейп его напарнику. — А вы, Поттер, почему не сказали ему, что нельзя добавлять в зелье иглы дикобраза? Или вы подумали, что, если он ошибётся, то вы будете выглядеть лучше на его фоне? Из-за вас Гриффиндору минус балл.

— Извините, профессор, — абсолютно спокойно сказала Айрис. — Я просто подумал, что иглы дикобраза на его столе — это ваш хитрый план, чтобы на его фоне выглядели лучше ученики Слизерина.

— Минус пять баллов с Гриффиндора за идиотизм, — шипяще ответил он.

Велика беда — она-то уже семьдесят заработала.

— Да уж, — пробормотала Парвати. — Профессионализм на высоте. А адекватность — вообще… в облаках.

Снейп однозначно это услышал. Но сделал вид, что это не так.

— Он тебя услышал, — заметила Айрис, когда они вышли из кабинета зелий. — И запомнил.

— Ну и что? — пожала плечами Парвати. — Он ни на что не влияет. Важны только экзамены пятого и седьмого курсов, а их принимает не он. Он может влепить отработку… но, боюсь, это скорее тебе, меня он не ненавидит.

— И что я ему сделал?

Парвати снова пожала плечами.

— Я слышала, он был Пожирателем Смерти. Но это только слухи. Может, и не был. Хотя ведёт себя так, как будто точно был, причём одним из самых сумасшедших. Слушай, а правда, что тебя Хагрид приглашал в гости?

Приглашал. За завтраком сова от него прилетела.

— Да. Я вот хожу и думаю. С одной стороны, я очень хочу написать ему, что у меня много уроков и проблемы с домашкой. С другой стороны — он же быстро узнает, что это не так, ещё обидится. Он почему-то считает, что я должен хорошо к нему относиться.

— Интересно, почему. Вы с ним были знакомы раньше?

Теперь уже Айрис пожала плечами.

— Он пришёл к нам домой, выломал две двери и принёс мне письмо из Хогвартса. Пытался заколдовать моего маггловского дядю. После этого пошёл со мной за покупками и вёл себя довольно невежливо.

— Выломал две двери и пытался заколдовать дядю? — поразилась Парвати. — И что он после этого хочет?

— Он считает, что мои плохие отношения с дядей и тётей означают, что я буду рад его поведению. Ну, да, они не лучшие люди. Но это ведь была и моя дверь тоже.

— Я не поняла, — честно сказала Парвати. — Он не догадывается, что после сломанной двери ты не захочешь с ним общаться?

— Ну, он не выглядел как человек, который это понимает. И вот теперь он зовёт меня в гости, как будто всё отлично. И я думаю, что он вполне способен обидеться, если я пошлю его очень далеко.

— Ну, ты можешь один раз сходить к нему в гости, а потом не ходить? — предложила Парвати. — Мне было бы интересно посмотреть, как живёт полувеликан, который не умеет колдовать, но пытается. Он ведь не пользуется маггловскими вещами.

Айрис некоторое время думала. Да, посмотреть на это было интересно. А обидеть Хагрида хотелось уже не так сильно — она смирилась с его поведением.

— Тогда пошли со мной? — предложила она. — Но я предупреждаю: вряд ли это будет приятно.

— Давай, — решила Парвати.

Без пяти три они вышли из замка и пошли к дому Хагрида. Домик у него был маленький, деревянный и совершенно средневековый. Над входной дверью висел настоящий огромный лук и пара галош.

— Примерно так магглы жили триста лет назад, да? — тихо спросила Парвати.

— Наверное, — предположила Айрис. — В современном маггловском мире он совершенно не ориентируется, ведёт себя как дикарь.

Она постучала в дверь. С той стороны в неё начал кто-то скрестись, а потом залаял так оглушительно, что они обе вздрогнули.

— Назад, Клык, назад! — Дверь приоткрылась. — Заходите, — пригласил Хагрид. — Назад, Клык.

Хагрид удерживал за ошейник огромную чёрную собаку.

Они зашли.

— Как называется эта порода? — спросила Парвати.

— Не знаю, — пожал плечами Хагрид. — Но, эта… на кабанов с такими охотятся. Я не охочусь, но, этого… кабаны у нас в лесочке-то тоже обретаются.

Они осмотрелись. В доме, похоже, была только одна комната. С потолка свисала всякая дичь: окорока, выпотрошенные птицы, а ещё разные травы. Была печь с открытым огнём, и на нём кипел громадный медный чайник, даже представлять не хотелось, какой горячий. В углу стояла здоровенная, размером как раз для Хагрида, железная кровать, покрытая огромным лоскутным одеялом.

— Вы… э… чувствуйте себя как дома, устраивайтесь, — сказал Хагрид. Он отпустил Клыка, и тот немедленно полез лизаться.

— Это Парвати, — представила Айрис.

Хагрид заваривал чай, с таким спокойствием прикасаясь к этому горячему медному чайнику голой рукой, что казалось, что у него рука сама деревянная.

— Я вас, это, видел, — сказал он Парвати. — Вы, это, близняшки, да?

— Да, моя сестра распределилась на Рейвенкло, — ответила Парвати. — Вы лесник в Хогвартсе, да?

— Ну какой я тебе «вы»? — спросил Хагрид неожиданно связно. — Я, эта… просто Хагрид, во. Ясно? На «ты».

— Хорошо. Ты лесник, да?

Парвати, похоже, куда легче приняла это, чем Айрис. Ей, казалось, было совсем не некомфортно называть на «ты» огромного бородатого мужика, который мог быть глуповат, но совсем не был безопасным.

— Э, да. Вроде того.

Хагрид налил им чаю в огромные кружки и теперь сыпал на тарелку кексы — судя по звуку, безнадёжно каменные.

— А почему ты сломал Гарри дверь? — спросила Парвати.

На взгляд Айрис, выглядел этот вопрос слишком нагло и по-детски. Но с Хагридом это, возможно, было самое то.

И он принял это за чистую монету.

— Эта… Я нечаянно, — повинился он. — Постучать хотел, а она, э… хлипкая такая.

— А… — протянула Парвати. — Понятно.

Каменные кексы не ломались и не крошились никак, и, когда Хагрид отвернулся, Айрис попробовала применить на краюшке секо. Секо получилось где-то с четвёртой попытки, и получалось через раз, и Айрис с трудом, но всё же покрошила кекс на маленькие каменные кусочки, и они с Парвати стали кормить ими собаку. Пёс ел и не жаловался.

— Ну, э… как прошли ваши первые школьные дни?

— Профессор Спраут очень хорошая, — нейтрально сказала Айрис.

— Профессор Флитвик тоже, — поддержала Парвати. — А профессор Снейп очень несправедливый.

Кажется, она специально говорила так, чтобы Хагриду было понятнее. Но, как ни странно, это не звучало оскорбительно. Это звучало очень просто, но почему-то не глупо, хотя Айрис никогда сама не стала бы говорить таким образом.

— А, так ему, это, всё не нравится. Ты, это, о нём-то не беспокойся. Он, вона, этих, своих учеников-то любит, а остальных — это не, это не к нему.

— Мне он уделяет особое внимание, — заметила Айрис. — Ты не знаешь, почему?

— Нет, это ерунда, — возразил Хагрид. — С чего бы ему? А ты из Индии, да? — поспешно спросил он у Парвати.

И это было заметно — и его поспешность, и то, что он лжёт. Потому что обычно он не прилагал усилий к тому, чтобы формулировать свои мысли, и медлительность невозможно было не заметить, а маловыразительные междометия составляли чуть ли не половину слов. А к тому, чтобы солгать, он приложил усилия — к тому, чтобы солгать быстро и связно.

— Хагрид, — мягко сказала Айрис. — Профессор Снейп сегодня обвинил меня в том, что я не помог ученику, сидевшему через две парты от меня, так, что я вообще не видел, что он делает. Профессор Снейп сказал, будто бы я не помог ему специально, чтобы выглядеть на его фоне лучше. Знаешь, как мне было неприятно? А до этого он задавал мне вопросы, которые слишком сложны для первого урока зелий, и ответы на которые я знал только потому, что прочитал все учебники до третьего курса. Я думаю, что он хочет очень сильно испортить мне жизнь. Он очень старается, чтобы мне было как можно хуже. А врать ты, Хагрид, совсем не умеешь, и мне очень обидно, что ты так нехорошо ко мне относишься.

Раз на «ты» и всё очень просто, то и говорить она с ним может как с ребёнком, да?

— Сначала дверь выломал, а теперь врёшь, — укоризненно поддержала Парвати.

Хагрид густо покраснел.

Однако, упорствовал:

— Да не вру я! С чего вы решили, что я решили, что я вру? Профессор Снейп — обычный школьный учитель, а ты, Гарри — обычный ученик, и вы только-только познакомились. Может, ему не понравилось, как ты отвечал?

Опять быстро и без междометий.

Айрис вздохнула.

— Не скажешь, да? Ну и ладно. Я сам всё выясню.

Она отвернулась.

— Так ты откуда — из Индии, а? — Хагрид всё же неуклюже, но упорно сменил тему, чтобы заставить говорить Парвати.

Парвати спокойно начала рассказывать, что они с сестрой из Англии, но их родители когда-то жили в Индии. Айрис строила грустное лицо и старательно рассматривала стол, чтобы Хагрид не сомневался в её обиде.

На столе её внимание привлекла вырезка из газеты, прижатая к столешнице чехлом для чайника. В ней было написано, что в тот же день, когда они с Хагридом ходили за покупками, кто-то попытался ограбить «Гринготтс», но то, что попытались украсть, было извлечено владельцем из сейфа утром того же дня.

Прошло больше месяца с момента происшествия, а эта вырезка из газеты всё ещё лежала у Хагрида на столе. Очевидно было, что он знал, что попытались украсть именно сверхсекретную сверхценность, которую ему доверил Дамблдор, и был очень горд тем, что забрал её утром того же дня, когда её попытались украсть.

Было бы, чем гордиться.

Конечно, что именно там было, в этом сейфе — Айрис было интересно. Но, правда, только в качестве информации, а не практически. Но было понятно, что Хагрид не скажет, что такое он забрал — а может, что и сам не знает, ведь вряд ли даже такой немного сумасшедший человек, как директор Дамблдор, мог бы ему что-то действительно доверить.

В обратный путь Хагрид попытался дать им с собой каменных кексов, но они долго отпирались и в конце концов убедили его, что Клыку, очень славному пёсику, они очень-очень сильно понравились, и лучше будет отдать их ему, потому что он этого заслуживает.

— Он странный, этот Хагрид, — сказала Парвати, когда они возвращались. — Мне кажется, он что-то скрывает. Я имею в виду, не только то, почему ты так не нравишься Снейпу.

— Почему ты так думаешь? — удивилась Айрис.

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Можешь называть это женской           интуицией.

Айрис женскую интуицию не особо признавала, предпочитая факты, но тут подумала: вдруг Парвати что-то заметила, но пока не поняла, что? Вдруг Парвати что-то показалось неправильным, но она не может сформулировать, что?

— Хагрид идиот, — сказала она. — И врать совершенно не умеет.

— Не умеет, — сказала Парвати. — Но ведь для того, чтобы что-то скрывать, не обязательно врать об этом. Можно не говорить, и, мне кажется, даже у Хагрида хватит на это ума.

— Ладно, — решила Айрис. — Но мы не знаем, что он может скрывать. Хотя… частично я всё ещё не понимаю, зачем он меня пригласил. Мне казалось, при походе в Косой Переулок мы друг другу совсем не понравились.

— В том числе это, — легко согласилась Парвати. — Он может что-то от тебя хотеть — чего ты так просто ему не дашь или не сделаешь, и он может хотеть с тобой всё равно подружиться.

— Тогда он пригласит меня снова, — предположила Айрис.

— И ты пойдёшь, — сказала Парвати, и это тоже был не вопрос. — Тебе же интересно, чего он от тебя хочет.

Айрис была вынуждена с ней согласиться.