Утром за завтраком все увидели шестерых сов, несущих по воздуху длинный свёрток. Айрис пришлось встать и забрать посылку у летящих сов, чтобы они не уронили её на стол и не разбили всем тарелки.

Все гриффиндорцы окружили её и смотрели, как она разворачивала метлу.

— Нимбус! — простонал Рон Уизли. — Я такую даже в руках не держал!

Айрис чуть злобно подумала, что она ему свою метлу даже тронуть не даст.

К ним тут же подбежал бледный Малфой.

Конечно, он-то ожидал, что она уже будет исключена из школы. Но, насколько знала Айрис, и за хаффлпаффским, и за рейвенкловским столом уже обсуждали, что Малфой не явился на дуэль, попытался подставить противника и натравить на него Филча, упустил свою выгоду, когда не стал ловить Лонгботтома, использует женские духи и женскую косметику, влюблён в Гарри Поттера и злится, что Гарри не отвечает ему взаимностью, и поэтому делает все эти странные вещи.

Айрис гордо продемонстрировала Малфою свою новую метлу.

И Малфой уже начал было начать разоряться по этому поводу, когда дверь в большой зал обткрылась.

На пороге стояли пять человек в красных аврорских мантиях, возглавляемые очень высоким мужчиной с копной длинных рыжих волос до пояса.

Мужчина солдатским шагом прошествовал к столу преподавателей, и авроры шествовали за ним.

У мужчины было жёсткое лицо с неправильными чертами — наверное, никто бы не назвал его красивым. У него были очки в очень тонкой, почти проволочной оправе, которые не скрывали каре-желтоватых глаз. Он был красиво сложен, хоть и слишком высок, и ступал с прямой спиной и высоко поднятой головой, но немного прихрамывал — и, глядя на него, легко представлялось, что он получил ранение в какой-нибудь битве.

— Руфус, мальчик мой, — приветственно улыбнулся ему профессор Дамблдор, но взгляд его оставался холодным. — Что привело тебя сюда так неожиданно?

И Айрис поняла, что это и был Руфус Скримджер, глава аврората, которому они вчера писали письмо.

Оперативно. Очень оперативно.

Она вспомнила маггловскую полицию, в которой её поили соком с печеньками, задавали вопросы, шли к ней домой и забывали о ней насовсем, стоило им покинуть порог дома её дяди и тёти. Она посмотрела на главу аврората — местного, насколько она понимала, министра внутренних дел. Он выглядел совсем не похожим на добрых сержантов из их участка — он вообще не выглядел человеком, который будет поить ребёнка соком. Он выглядел каким-нибудь боевым генералом, может быть, жестоким или даже злым. И именно это вселяло уверенность в том, что уж ему-то никто память стереть не сможет. Это, а не то, что он был магом.

— Добрый день, Альбус, — холодно сказал мистер Скримджер. — Некоторое время назад нам поступило анонимное сообщение о том, что в Хогвартсе происходит грубое нарушение магического правопорядка. Сообщение, надо сказать, несколько абсурдное — и я долго думал, прежде чем последовать указаниям некоего анонима и проверить его. Однако же, несмотря на странности, долг зовёт, и аврорат не может оставлять без внимания даже такие вещи. Прошу прощения за вторжение. — Звучало это скорее обвиняюще, а не извинительно. — Мы просто проверим, не совершается ли здесь преступлений, и покинем вас. Профессор Синистра, не соблаговолите ли вы нас проводить?

В устах Скримджера «долго думал» звучало так, как будто думал он как минимум несколько дней. Айрис была ему очень благодарна. Без сомнения, он понимал, что «некий аноним» боится гнева Дамблдора, а потому сделал вид, что получил письмо не сегодня, а, например, неделю назад.

— Он не сказал, какое именно преступление он хочет найти, — заметила Парвати чуть по-детски — наверное, рассчитывала на слушателей.

Да, она была права. И звучало так, как будто правонарушений в Хогвартсе могло быть много, а он знал только об одном — и знал, что их много, а знает он только об одном.

— Кто это? — спросила Гермиона Грейнджер.

Айрис хотела ответить, но промолчала, чтобы не вызывать подозрений. Да и привлекать к себе внимание в любом случае не хотелось — о её новой метле как раз все забыли. Парвати и Лаванда, кажется, подумали так же.

— Руфус Скримджер, глава аврората, — ответил Перси Уизли, зачем-то приняв важный вид. — Какие могут быть правонарушения в Хогвартсе?

— Любые, — ядовито сказала Грейнджер. — Твои братья устроят любые.

Перси разом сдулся и побледнел, поняв, что она права, и мистер Скримджер вполне мог прийти за его братьями, потому что они натворили что-то сверх обычного.

Однако Малфой тут же закатил глаза.

— Тупые гриффиндорцы, — заявил он. — Вокруг вас мир не вертится! Если Скримджер явился лично, значит, он надеется прищучить самого Дамблдора!

Айрис сделала удивлённо-заинтересованное лицо:

— А что плохого мог сделать профессор Дамблдор? — спросила она.

— Он же великий волшебник! — по-идиотски поддержала её Грейнджер, жаждущая высказаться, и Малфой закатил глаза снова, с ещё более презрительным выражением лица.

— Хватит строить предположения, давайте доедать, — отрезал более спокойный Перси, решив, что он вспомнил о своих обязанностях старосты. — Гарри, отнеси свою метлу в башню.

— Зачем? — спросила Айрис, призвала сумку и запихала метлу в неё. — Мне и так хорошо.

Перси обиженно отвернулся — конечно же, он тоже завидовал.

Да уж. Айрис прекрасно понимала, что, будь у неё родители, они не позволили бы ей ни такую метлу, ни такую сумку. Или, если бы она предыдущие десять лет тратила на своё обеспечение свои деньги, а не дядины, она была бы куда экономнее.

Профессор Дамблдор быстро встал, вышел из-за учительского стола и куда-то ушёл. Айрис пожалела, что первым уроком у них не заклинания, и она не увидит, как мистер Скримджер будет разбираться с Дамблдором по поводу цербера. Но, с другой стороны, тем оно и лучше — она точно ничем не выдаст себя.

А дальше пришло время идти на уроки, и узнать что-то ещё интересное не представлялось возможным.

***

Глава аврората Руфус Скримджер не спал. Спать он предпочитал редко и метко, и чаще всего пользовался бодрящими зельями и ночным временем для работы. У Скримджера была большая проблема: его начальство страдало непроходимым идиотизмом и старательно саботировало его работу. И это было совершенно неудивительно: ещё до того, как он, Скримджер, получил возможность на что-то повлиять, на тот момент ещё не министр Фадж, как и на тот момент ещё министр Багнолд, были под сильным влиянием Малфоев, Ноттов, Паркинсонов и прочих бывших Пожирателей Смерти. Перехватить это влияние у него не получалось никак, потому что Фадж изначально видел в нём конкурента.

Политическая жизнь вообще была вещью сложной.

Поначалу Скримджер был юн и идеалистичен, и хотел справедливости. Потом, чуть повзрослев — навести хоть какое-то подобие порядка. Но постепенно это желание сменилось желанием хотя бы удержаться на посту. Против него были Фадж, находящийся под влиянием бывших аристократов и коммерсантов, и Дамблдор, находящийся под влиянием своих сумасбродных идей, но прекрасно влияющий на умы и идеи всех, кто когда-либо у него учился.

Скримджер и сам имел довольно значимые силы и возможности. Но, объединившись, Фадж и Дамблдор могли запросто снести его позиции, и поэтому надо было с кем-то объединяться раньше, чем Фадж догадается, наперсники Фаджа сочтут приемлемым, а Дамблдор снизойдёт. В войне Скримджер участвовал аврорским капитаном, так что прекрасно помнил, что творили и террористы Пожирателей Смерти, и террористы Ордена Феникса, так что противны ему были обе стороны. Но жизнь не спрашивала его, кто ему насколько противен. Сейчас больше влияния было у Дамблдора, более сумасбродные и опасные идеи были у Дамблдора, да и в школу в ближайшие годы должен был поступить Гарри Поттер — герой Дамблдора, который наверняка должен был иметь место в планах Дамблдора. Про Малфоя и прочих было стопроцентно известно, что они не сделают ничего, способного сильно навредить как минимум экономике. А про Дамблдора не было известно ничего, потому что он уже совершенно сошёл с ума, но это ещё мало кто замечал.

И поэтому Руфус Скримджер, потерявший свою совесть ещё на войне, выбрал объединиться с Фаджем против Дамблдора. Фадж, правда, всё равно иногда начинал к Дамблдору прислушиваться — но, к счастью, Малфой это вовремя пресекал… если не считал это выгодным.

А теперь Гарри Поттер поступил в школу. И, не прошло и двух недель, как в окно Скримджера на рассвете постучала сова — он не спал, читая доклады от аналитиков аврората, пытающихся понять, как повлияет поступление в школу Гарри Поттера на политику Дамблдора, политику Фаджа, риски террористической угрозы с обеих сторон и экономические факторы — он же, в конце концов, метил в кресло министра… в те моменты, когда высыпался.

Сова была обычная, серая сипуха, и, судя по кольцу на лапе, принадлежала совятне Хогвартса.

А вот письмо было анонимным. Он несколько секунд тупо смотрел на рисунок ириса вместо подписи, ещё даже не прочитав содержание письма.

И пахло женскими духами, в аромате которых отчётливо чувствовались нотки маггловских химических веществ — что, впрочем, не делало запах неприятным.

И это был первый показательный момент.

Мало кто знал об этом, но Руфус Скримджер был сыном оборотницы. Это принесло ему желтизну в карих на самом деле радужках, хорошее зрение, хороший слух и хороший, слишком хороший для человека нюх. И некоторые проблемы в продвижении по карьерной лестнице, так что Скримджер быстро нашёл способ скрыть некоторые факты из биографии родителей.

Но адресант об этом знал.

Духи были лёгкими, не раздражали нюх, но при этом надёжно скрывали запах человеческой кожи от руки написавшего письмо.

Осознав это, Скримджер наконец прочитал письмо. Содержание поразило. И, честно, очень хотелось принять это за чью-то глупую шутку.

Но.

Автором был человек, знавший, что Скримджер может узнать его по запаху. Удаливший отпечатки пальцев — это Скримджер тоже быстро проверил. Написавший лично ему, как будто — или не как будто — намекая, что хочет быть его союзником.

В Хогвартсе он таких людей не знал.

Почерк был незнакомый.

Если бы его хотели выставить идиотом… Или если бы это была провокация Дамблдора… Нет, человек с таким умом не мог не понимать, что Скримджер прекрасно способен проверить правдивость письма и не выставить себя идиотом — или выбраться из ловушки.

А с Дамблдора сталось бы и не такое. Цербера в школу притащить? Посадить что-то охранять? Скримджер прекрасно знал, что Дамблдор искренне считает себя всемогущим. Из этого исходило, что он считает себя способным не допустить человеческих жертв в любом случае. И — Скримджер прекрасно знал, что Дамблдор считает себя самым умным и единственным в этом мире, кто знает, как будет лучше и как будет правильно — и, о да, он вполне мог притащить в школу хоть Волдеморта, если бы это было «ради общего блага».

Это надо было проверить. И как можно быстрее — анонимный адресант хорошо замаскировался от Скримджера, но замаскировался ли он от Дамблдора? Конечно, понятно, что замаскировался — но как хорошо?

***

Если они с неизвестным адресантом хотели быть союзниками, то следовало замаскировать от Дамблдора… что-нибудь. Но не лгать — ложь Дамблдор чуял на раз.

Он постарался немного размыть временные границы получения письма, а ещё не сказал, что именно идёт искать в Хогвартсе — чтобы, если проявлений безумия Дамблдора в школе много, то пособники Дамблдора не успели бы спрятать если не цербера, то что-то ещё. (Как можно спрятать цербера? Но, по скромному мнению Скримджера, Дамблдор был способен и не на такое.)

Он попросил проводить одну из самых, на его взгляд, непредвзятую из преподавателей — Аврору Синистру. Совсем никого не брать в сопровождающие было бы невежливо — особенно в случае, если они ничего не найдут.

Но они нашли.

— Куда вы меня ведёте? — робко спросила симпатичная и на вид очень невинная преподавательница, когда они дошли до кабинета заклинаний.

— Где у вас коридор, в который нельзя заходить школьникам, потому что, по словам директора, их ждёт страшная смерть? — уточнил он.

— А, эта, — успокоилась профессор Синистра. — Вон там, — она указала на дверь у самой лестницы. — Я не интересовалась у Альбуса, что там, но летом там был какой-то ремонт… хотя Минерва как-то обмолвилась, что всё закончили, но детям почему-то всё ещё туда нельзя. Вы думаете, там что-то недоделали и оставили опасную для детей обстановку, а они могут залезть?

— У меня анонимное сообщение, — повторил Скримджер, берясь за дверную ручку. — Алохомора.

И тут же выставил щит — почуявший приближение группы людей и услышавший разговоры цербер бросился вперёд, как только открыли дверь.

Аврора Синистра завизжала. Аврор Уильямс кинул в неё силенцио, но от визга оторопел и попятился даже цербер.

— Вызовите группу поддержки, впятером нам его не изъять. И пусть арестую Дамблдора.

***

В обед, к большому сожалению Лаванды, вся школа говорила совсем не о Малфое — активно обсуждали то, что на третьем этаже школы, в коридоре, в который никому нельзя заходить, авроры обнаружили огромного цербера, сторожащего люк с чем-то опасным, а директор Дамблдор и Хагрид сейчас дают показания в аврорате.

Немного отвлекало всеобщее внимание то, что авроры всё ещё что-то делали в запретном коридоре, выставив у двери пост из двух бравых парней в красном, которые никого к двери не подпускали и не реагировали даже на провокации близнецов Уизли, с каменными лицами отбивая их заклинания и отражая в них самих все их навозные бомбы. Потом им надоело, и они обезоружили обоих рыжих. Близнецы попытались отбить свои палочки, своровав палочку у Рона. Авроры забрали и её, Рон пожаловался Перси, Перси пришёл договариваться и в ответ получил разъяснение, что палочки отдадут только профессору Снейпу. По той причине, что у профессора МакГонагалл слишком много работы и без глупых учеников, ведь она заменяет директора. Поскольку профессор МакГонагалл действительно эффективно заменяла директора и не дала всей этой интересной ситуации сорвать уроки, профессор Снейп всё же пришёл за палочками — и назначил и близнецам, и даже Рону по месяцу отработок. Авроры пообещали, что в следующий раз отдадут палочки только мистеру Уизли, и позеленевший от перспективы Перси самолично дежурил на переменах и после уроков недалеко от поста авроров. Впрочем, близнецы — специально, чтобы позлить Перси — от авроров сразу после этого отстали.

Гриффиндорцы были уверены, что великий волшебник Дамблдор ни в чём не виноват, это какое-то недоразумение, и его скоро отпустят — сразу же, как только разберутся, что там, всё-таки, в коридоре на третьем этаже. Слизеринцы были уверены, что теперь-то Дамблдору пришёл конец, потому что цербер в школе — это нонсенс. Рейвенкловцы были уверены, что Дамблдор виноват, но отвертится. Хаффлпаффцы были уверены, что бедного цербера очень жалко.

Это они его не видели!

Айрис, Лаванда и Парвати благополучно молчали о том, что видели цербера, зато близнецы Уизли стали героями дня — ой как они его описывали! Если бы Айрис не видела цербера, то даже она поверила бы, что голов у него десять, а сам он размером с половину квиддичного поля.

***

Руфус нежно сжёг все дьявольские силки, ласково разнёс бомбардой заколдованные шахматы, безобидно призвал акцио нужный ключик с крыльями (можно было повторить с дверью бомбарду, но хотелось понять, отзовётся ли нужный ключ на простое акцио), нежно прикончил тролля обычной авадой, мило заморозил пламя, поленившись отгадывать загадку. Полоса препятствий не впечатляла абсолютно, но он готов был признать, что среднестатистический волшебник, к боевым заклинаниям отношения не имеющий, загнётся уже сразу на силках. Или на шахматах. Или, скорее всего, ещё на цербере, если почему-то решит не отступать.

Назначение полосы препятствий не было понятно совершенно. Среднестатистический волшебник загнётся, школьник — тем более, террорист из Ордена или Пожирателей с лёгкостью пройдёт, даже в одиночку, если не поленится гуманно усыпить цербера музыкой, да и аврор — то же самое. И какой в этом смысл? Старшекурсников тренировать? Старшекурсников-идиотов, которые сунутся туда, куда запрещено?

Кого?

Ещё удивительней ситуация стала, когда за последней дверью обнаружилась… пустая комната?

Кого?

Ещё удивительнее ситуация стала, когда за последней дверью обнаружилась… пустая комната?

— Э… шеф, что за бред? — спросил следующий за ним прогулочным шагом Уильямсон, его правая рука и заместитель — разумеется, на борьбу с Дамблдором Скримджер взял с собой доверенных людей.

Впрочем, он быстро понял, что за бред.

— Он не идиот, — заметил он. — Наверняка феникс уже унёс то, что здесь было. Давно уже унёс. Мы ничего не докажем. — Он повёл палочкой. — Остаточный фон сильной тёмной магии, но это могло быть что угодно. Из артефактов, подготовку ритуала он бы не успел остановить.

— Ну, у нас других доказательств достаточно. Мы вполне можем…

— Написать статью в газете, — оборвал его Скримджер. — Представляйте реальные цели, мечтами жить в нашем положении бессмысленно.

— Это уже много, — возразил аврор Стреттон. — Шеф, мы бы не посадили Дамблдора, даже если бы была куча трупов. А так люди хоть задумаются, куда они своих детей отправляют.

Скримджер поморщился, подавив желание тяжело вздохнуть.

— Умные уже и так знают, дуракам уже ничто не поможет. В любом случае, да, написать в газету тоже надо. Помимо прочего. Фиксируйте всё, я пойду друга нашего Альбуса проверю.

— Шеф, я вам и так скажу: всё отрицает, валит вину на… кого-нибудь.

— Вот я пойду и узнаю, на кого.