Директор Дамблдор вернулся в школу на следующий же день — как председатель Визенгамота он был неприкосновенен. Айрис, конечно, уже прочитала в законах, что решение по вопросу возбуждения уголовного дела в отношении председателя Визенгамота или решение о привлечении председателя Визенгамота к административной ответственности должно приниматься полным составом Визенгамота, главой аврората и министром магии. Более того, председатель Международной Конфедерации Магов на территории Великобритании тоже был неприкосновенен. Чтобы возбудить уголовное дело в его отношении, достаточно было подписей трёх человек: министра магии, главы аврората и председателя Визенгамота.

Естественно, он бы не начал дело против самого себя, да и в Визенгамоте имел слишком большую силу — и поэтому возбудить в его отношении уголовное дело было по большому счёту невозможно. Оштрафовать за что-нибудь — судя по всему, тоже, да и какой от этого прок?

— Это что, — спросила Айрис у Парвати, явившись в спальню девочек со Сводом Законов в руках, — какое бы преступление он ни совершил, его вообще нельзя обвинить?

Парвати занималась тем, что рисовала очередное платье.

— Если его не снимут с какого-нибудь поста… Но, подожди, может быть, можно создать прецедент?

— Если норма закона противоречит норме прецедента, то используется положение закона.

Парвати вздохнула.

— Ты слишком умный, — заметила она. — Совсем как Падма. И совсем не как обычные мальчики.

Айрис фыркнула, краем глаза смотря на Грейнджер, которая, в свою очередь, взирала на неё с большим удивлением. Но делать вид, что Грейнджер она не замечает, долго не получилось — та решила заявить о себе:

— Это же спальня девочек! — воскликнула она, набравшись достаточно негодования. — Как ты сюда вошёл?

— Вот такой я особенный, — огрызнулась Айрис. — Я усердно учусь магии, и уже настолько хорош в ней, что смог снять для себя все запреты.

После этого, однако, она очень гордо вздёрнула голову и ушла.

Складывающаяся в высокой политике ситуация ей не нравилась совершенно. В «Ежедневном пророке» писали, что цербер в школе охранял люк, под которым был вход на настоящую полосу препятствий. Описывались дьявольские силки, волшебные шахматы, готовые есть людей, летающие ключи, тролль, загадка с зельями. Говорилось, что эту полосу препятствий легко пройдёт тренированный боевой волшебник, описывалось, как мистер Скримджер, собственно, её легко прошёл, не став играть в игры, чего требовали загадочные составители полосы препятствий. Описывалась пустота в конце полосы, предполагалось, что то, что там было, унёс к приходу авроров феникс Дамблдора, и остались только следы тёмной магии. Подробно напоминалось, какие законы нарушает пребывание в школе тролля, цербера, дьявольских силков и боевых големов в непосредственной близости от несовершеннолетних, многие из которых не умеют колдовать вообще. Предполагалось, что же именно могло быть в пустой комнате — и варианты были один другого ужаснее.

Дамблдор делал вид, что не замечает газет в руках учеников.

Утром на слудующий день в школу явились попечители в полном составе, во главе с Люциусом Малфоем, отцом Драко Малфоя. Они долго беседовали с Дамблдором в кабинете, но итог их беседы был неясен. Только лишь дети попечителей, слизеринцы, ходили довольно мрачные.

Айрис знала, что больше ничего лично она сделать не сможет. А жаль, потому что, хотя процент вранья в газете был неясен, но безумие Дамблдора становилось всё очевиднее. А ей надо было как-то участвовать в проявлениях его поехавшей крыши. 

Вечером на следующий день у Айрис была первая тренировка по квиддичу. Она пришла на поле пораньше. Огляделась, увидела Лаванду и Парвати, идущих к ней.

— Мы посмотреть, — сказала ей Парвати.

— Тогда я полетаю, пока Вуда нет, — решила Айрис, неожиданное для себя смущённая такой поддержкой.

А ещё полёт, по её мнению, должен был эффективно отвлечь её от мрачных мыслей о том, не зря ли она согласилась изображать Гарри Поттера, и можно ли всё вернуть назад.

Она села на метлу, оттолкнулась и взмыла в небо.

Сначала летела вертикально вверх, крепко держась за метлу, потом пролетела сквозь одно из квиддичных колец. Потом сделала небольшой круг, потом спикировала вниз, пронеслась узким полукругом мимо растерянных Лаванды и Парвати, и снова взмыла вверх, на этот раз по узкой спирали.

Это было и правда захватывающе — ощущение скорости, ветер в лицо, безграничная свобода в небе!

— Поттер, спускайся! — донёсся до неё крик Вуда, из-за ветра едва слышный.

Айрис рванула вниз вертикально, и лишь у самой земли вывернулась горизонтально, а с целью торможения завернула узкий круг вокруг Вуда.

— Да ты больной, Поттер!!

— Летать прекрасно, — сообщила ему Айрис свои выводы.

Вуд выругался. Вздохнул. Огляделся с каким-то беспомощным видом.

— Группа поддержки, идите-ка на трибуны.

Это он Лаванде и Парвати.

— Это ещё почему? — мгновенно обиделась Лаванда.

— Потому что этот ненормальный вас в одно мгновение зашибёт!

— Не зашибу, — недовольно отозвалась Айрис. — Я аккуратный.

— Ты-то аккуратный, — возразил Вуд. — Но они-то не в курсе. Могут начать разбегаться, и как ты тогда их не прикончишь? Обеих одним движением. Ты-то шкет мелкий, хоть и пацан, но представь на секунду свою скорость, а? На Нимбусе, причём, не на Чистомёте!

Парвати и Лаванда насупились, но ушли на трибуну. Видимо, им действительно хотелось разбежаться.

— Не подумал, — виновато пробормотала Айрис.

Вуд вздохнул.

— Да уж, Поттер, — сказал он. — Теперь я понимаю, что имела в виду профессор МакГонагалл. Ты действительно словно родился в воздухе. Ты, главное, на метле никого не сбей… нечаянно. Специально — можно. Но дезориентируешь ты их обязательно! Так вот, сегодня я объясню тебе правила, а затем ты начнёшь тренироваться вместе со сборной. Мы собираемся три раза в неделю.

Приоритеты и принципы Вуда Айрис понравились. А вот правила игры — не особо. Все играют, о результат игры по факту зависит от одного человека — причём, от неё. Это значило, что её будут либо очень любить, либо очень бить, в зависимости от результата игры.

Она, естественно, не слишком-то хотела, чтобы её били. Будто ей от дяди и тёти было подобного мало.

А ещё идиотские правила игры очень сильно напоминали ей стратегию профессора Дамблдора с его пророчеством и Гарри Поттером. Воюют все — на войне воевали все — а теперь спасти мир надо одному Гарри Поттеру, которого даже не существует.

Это вернуло её к неприятным мыслям.

Нет, играть в квиддич она точно будет — ей слишком уж понравилось летать, слишком не нравилчся Малфой, а ещё было ясно видно, что квиддич нравился профессору МакГонагалл — а это значило, что игроки в квиддич могли получить от неё поддержку и какую-нибудь помощь. Тем более, ловец, от которого зависит исход игры.

А вот будет ли она изображать Гарри Поттера и воевать с Волдемортом, как скажет профессор Дамблдор…

И вообще, если она должна воевать с Волдемортом, разве ей не нужна какая-нибудь боевая подготовка?

Весь вечер она ходила мрачная, Парвати и Лаванда удивлялись, чего она такая, хотя они с Вудом так хорошо потренировались — она ведь поймала все мячи до единого. А Айрис не могла им рассказать.

Совсем вечером, незадолго до отбоя, она ушла в Комнату Желаний и долго била боксёрскую грушу.

Ощущение от себя самой было противное.

В газете было очень убедительно написано, что Альбус Дамблдор давным-давно выжил из ума. Факты это подтверждали. Странная полоса препятствий — для кого?

Несложно было догадаться: там было спрятано то, что Хагрид забирал из сейфа — и что пытались из сейфа украсть. Но зачем полоса препятствий? Почему нельзя спрятать это более… приличным способом? Более надёжным? И не говорить школьникам, что их ждёт страшная смерть, а сказать, что обвалился потолок? И спрятать — под страшными охранными заклинаниями по обвалившимся потолком или в куче строительного мусора, где никто не додумается искать? Цербер уже как бы «тонко» намекает, что тут спрятано что-то очень важное!

Он же совсем идиот, этот старик! Совсем сумасшедший! А она с чего-то решила, что он что-то знает и понимает! А он просто сделал себе так, что его теперь ни с какой должности не снять, ни в какую тюрьму не посадить, и радуется, и творит, что ему хочется! Цербера в школу притаскивает, дьявольские силки, големов боевых!

Айрис была конкретно зла, и никакой квиддич не мог её отвлечь.

На следующий день перед завтраком она попыталась прийти к Дамблдору, но на старый пароль горгулья не отзывалась, и пришлось ей уйти ни с чем.

После окончания уроков она, как приличный ребёнок, пошла к профессору МакГонаглл.

— Профессор, какой пароль у профессора Дамблдора?

— Шоколадная лягушка, — чуть удивлённо ответила женщина. — Вы забыли?

— Ясно, значит, он просто не хотел меня видеть, — мрачно заключила Айрис.

— Вы хотели встретиться с профессором Дамблдором? По поводу чего?

Могла ли Айрис сказать профессору МакГонагалл, что действительно её волнует и в чём на самом деле проблема? Наверное, не могла.

— Профессор Дамблдор в первый вечер рассказал мне некоторые важные вещи про Волдеморта и то, что я должен буду его победить, когда он вернётся. Я много думал об этом, и хотел бы кое-что уточнить.

Профессор МакГонагалл тяжело вздохнула.

— Вы удивлены тем, что прочитали в газете, мистер Поттер? — строго спросила она.

Видимо, к ней уже подходили с этим другие ученики.

— В том числе, но не только, — почти честно ответила Айрис. — У меня к нему есть несколько вопросов.

Профессор МакГонагалл вздохнула ещё раз.

— Пойдёмте, мистер Поттер, я вас отведу. Но, я очень надеюсь, вы поймёте: вы в любом случае не правы, если сомневаетесь в Альбусе Дамблдоре!

Прозвучало угрожающе.

По мнению профессора МакГонагалл, сомневаться точно не следовало, что бы там ни писали в газете.

— Я не сомневаюсь, профессор, — мягко сказала Айрис, хотя не сомневалась скорее в обратном. — Я пока что имею слишком мало знаний и опыта, чтобы разбираться в таких политических вопросах. Я хочу спросить, для начала, вообще о другом.

Профессор МакГонагалл посмотрела на неё одобрительно, но, похоже, не поверила ей до конца.