Я полон проблем, болен любовью —

Мне некуда бежать.

Я примирился с собственной смертью.

Я проиграл эту игру.

— Тебе тоже нужно поскорее принять форму человека — притворимся странствующими заклинателями, — бросил Му Цин, даже не глядя на него, когда оказались неподалёку от небольшого городка, в котором совсем рядом, буквально на соседних улицах, стояли одни из крупнейших на всём юге храмов Наньяна и Сюаньчжэня. — Не стесняйся, если сил недостаточно, я поделюсь.

Последняя фраза, сказанная с мнимой заботой, прозвучала как издевательство, заставив Фэн Синя нахмуриться и сжать кулаки. Эта миссия обещала быть настоящим проклятием, которое он, к тому же, согласился принять и даже сам попросил скорее отправиться навстречу к нему.

Наньян посмотрел вперёд, не зная, как ответить на вопрос, как на него вообще отреагировать: будет ли правильно принять чужой облик прямо сейчас, пока они ещё не подошли к городу слишком близко? Или Му Цин от такой необыкновенной послушности тут же поднимет его на смех?

Вот бы принимать решения в реальности и не бояться чужой реакции было так же просто, как погружаться в себя и вслушиваться во всё, что говорил Он.

Нужно было срочно отвлечься: было страшно от одной мысли, что Сюаньчжэнь мог посчитать его странным, слабым, недостойным находиться рядом с собой. Ведь именно таким он настоящий, не прикрытый маской Наньяна, и был.

Взгляд Фэн Синя, рассеянный, скользнул по показавшимся вдали крышам городских построек, сразу же выцепив храмы. От одного взгляда на них в груди странно кольнуло: величие построек, посвящённых им с Му Цином, поражало воображение даже с такого расстояния. Храмы были огромны: они величественно возвышались над другими зданиями, сияя великолепием.

Первым был построен, конечно же, храм Сюаньчжэня, выглядящий несколько внушительнее и богаче. Но совсем недавно с ним стал соседствовать храм Наньяна: никто не мог понять причин такой неожиданной близости храмов богов, которые соперничали друг с другом с первой же встречи. 

Никто не знал: было ли дело в пограничности территорий этого городка, раскинувшегося аккурат между юго-востоком и юго-западом, или в решении жителей воспользоваться возможностью молиться и одному, и другому богу, — в любом случае в этих местах и Наньян, и Сюаньчжэнь чувствовали себя полноправными хозяевами, отчего в их взглядах то и дело сверкали враждебные искры. 

От погружения в собственные мысли отвлекал лишь Му Цин: он ведь почти сразу, как ноги ступили на землю, принял облик смертного, который так знакомо закатывал глаза и раздражительно фыркал на напарника, который не поспешил сделать то же самое.

Но Фэн Синь даже после его подначивания мялся, глядел тому куда-то в затылок и чувствовал себя крайне паршиво: раздражение закипало в нём, грозясь вылиться на напарника, но в то же время казалось, что у него совсем не было сил ни на что. Однако он понимал, что, как бы ни хотелось, он не мог, несмотря на всё желание быть ответственным, рассудительным и полезным на этой миссии, не выплеснуть негативные эмоции:

— Не командуй мной, Сюаньчжэнь, — зло выдохнул Фэн Синь. — И вообще, почему ты не можешь хотя бы смотреть на своего напарника, когда говоришь? Ты ведь так помешан на вежливости при общении с другими богами, а со мной вести себя по-человечески даже не пытаешься.

Му Цин обернулся через плечо, глянув на него хитро, с едва ли заметной толикой интереса. Теперь у Му Цина — интересно, придумал ли он себе глупое имя «для маскировки»? — были светлые глаза, цветом похожие на небо перед рассветом, и они, в отличие от привычных чёрных затягивающих омутов, казалось, выражали всё и ничего одновременно, смотрели куда-то сквозь Фэн Синя. 

Это было непривычно.

Неуютно. Он неосознанно отшатнулся, и уголок губ Му Цина дёрнулся в ухмылке.

— О, мы играем в напарников, как в старые-добрые? — его голос привычно сочился желчью. 

— Мы и есть напарники, — твёрдо ответил Фэн Синь, особенно выделив голосом последнее слово. — И нам нужно хотя бы попытаться работать слаженно, потому что иначе…

Потому что иначе они не справятся с заданием и подвергнут друг друга опасности из-за очередной глупой ссоры, которой можно было бы легко избежать!

Но Фэн Синь не успел договорить.

«Стой», — Му Цин впервые за долгие годы, с момента низвержения Се Ляня с небес, воспользовался духовной связью. Как удачно вышло, что никто из них так и не удосужился изменить пароль спустя столько лет.

Будто бы только и ждали момента, когда появится возможность сказать друг другу что-то, что нельзя было сказать вслух.

Но, не смея развивать эту мысль, Фэн Синь рефлекторно вслушался в шум вокруг них, вычленяя из шелеста листвы и пения мириад птиц, затаившихся в подлеске, крайне подозрительный звук ломающихся веток. 

Оба бога заметно напряглись из-за этого, казалось бы, обычного для местности треска: Му Цин выставил руку, остановив Фэн Синя, и незаметно отступил на шаг назад, ближе к напарнику. Наньян же, словно превратившийся в оголённый нерв, внимательно оглядывался кругом, надеясь заметить источник звука при помощи острого зрения, развитого до совершенства годами его тренировок. 

Но, как назло, ни листик не смел шелохнуться, ни сухая веточка треснуть под чьим-то неосторожным шагом. 

В голове у Фэн Синя одно за другим возникали предположения: дикие звери? Вряд ли: до города оставалось совсем недалеко, обычно так близко животные не подходили к местам скопления людей. Местные жители? Эта местность всегда славилась запутанными тропинками, ведущими всё глубже и глубже в тёмный лес: мало кто осмеливался уходить от города даже на пару ли, чтобы набрать лекарственных трав или ещё каких-то даров леса. 

Напрашивался вывод: за ними велась слежка. Но кем: самим предателем? Его верными слугами или сообщниками?..

Оба бога переглянулись, нахмурившись: видимо, они мысленно пришли к одинаковым выводам, и они им не нравились. 

По обе стороны от них зеленели кусты и высокие деревья с тёмными, почти что чёрными стволами, будто огораживая их от того, что скрывалось в лесной чаще.

«Что-то мне подсказывает, что это был не кролик», — поделился Фэн Синь. 

Вся ситуация выглядела крайне подозрительно: не успели они пройти и пары ли, как заметили нечто странное — то, что на их месте просто нельзя было не проверить.

Боги стояли друг к другу спинами, выглядывая врага. Но он как назло не показывался и совсем затих. 

«Ты прав, напарник, и именно поэтому сейчас я обещаю не выбивать из тебя дурь за то, что не принял облик смертного тогда, когда я просил — сияешь весь такой божественным сиянием, притягиваешь к себе всякую нечисть», — судя по его интонации, различимой даже так, по духовной связи, он если не закатывал глаза, то хотя бы был на грани этого.

Фэн Синь шумно выдохнул носом, пытаясь заставить себя успокоиться и не припоминать Му Цину, что он не просил — приказывал. И то — не напрямую даже! Неужели не мог остановиться, выделить время на примерку новых образов сразу, как только они оказались в мире смертных? 

В любом случае, затевать сейчас разборки было попросту небезопасно.

«Прекрасно, и что ты предлагаешь мне сейчас сделать? — задал вопрос в пустоту он. Му Цин, казалось, даже не думал ему отвечать. Это просто невыносимо! Он бесил просто нестерпимо своей бескомпромиссностью и неспособностью банально выслушать. — Может, разделимся, чтобы я не подвергал тебя опасности своим этим притягательным для нечисти сиянием?» — вздернул бровь он, чувствуя, насколько неуютно ему находиться так близко к Му Цину. 

Всё услышанное во сне сейчас казалось глупой шуткой или иллюзией его больной головы — как он мог любить кого-то настолько…

«Прекрасно, валяй, — пожал плечами Сюаньчжэнь. — Я пойду туда, с твоего позволения».

Конечно же, он иронизировал: никакого позволения уже успевший исчезнуть за молодыми деревцами Му Цин не спрашивал и даже не собирался, а единственной целью выпаленной фразы была более чем привычная — выбить Наньяна из колеи. 

Но сейчас это было попросту невозможно: опыт Фэн Синя невозможно было ни выгрызть из него, ни спалить в пламени ненависти — он был воспитан как телохранитель наследного принца, и он просто не имел права не быть начеку в подобных ситуациях: каким бы паршивым ни было его состояние, насколько бы он ни был раздражён.

Он быстро шагнул в противоположную от Му Цина сторону. Фэн Синь, пробираясь сквозь густую растительность, понимал, что так близко к местам, где находились два крупных храма обоих богов войны, вряд ли их будет ожидать серьёзный противник, способный серьёзно навредить или даже убить бога войны. Со стороны врага было бы нерационально пускать в расход ещё не успевшим устать от миссии Наньяну и Сюаньчжэню даже демона ранга «жестокий», что уж говорить о «свирепых» и «непревзойдённых». Ещё более невероятной была бы и попытка раскрыть себя, содрать предательскую маску.

Вслушиваясь в каждый звук, Наньян шагал бесшумно, не смея издать ни звука. Его движения были легки и проворны: он скользил среди множества деревьев, не задевая ни одного листика, крепко держал лук с уже заложенной стрелой, готовясь в любой момент натянуть тетиву и отправить одну за другой в полёт.

За спиной послышался треск веток — Фэн Синь моментально развернулся, готовясь выстрелить, но там никого не оказалось: лишь листья на одной-единственной ветке низкого деревца покачивались, как от порыва ветра. 

Бог нахмурился: он помнил, что, когда они с Му Цином только спустились в мир смертных, он отметил полное безветрие; Наньян тогда искренне удивился: местность, в которой они оказались, всегда продувалась ветрами, особенно осенью и в начале весны. К тому же, даже если бы ветер и впрямь неожиданно поднялся, он бы покачивал листву на всех деревьях. 

Но вот листья на ветке перестали покачиваться, и снова всё вокруг стало абсолютно недвижимым; Фэн Синь и сам не заметил, как на время затаил дыхание. 

Тишина звенела так оглушительно, что в голову закрался вопрос: что могло с такой скоростью промчаться за спиной бога, всегда отличавшегося скоростью реакции, способного успеть обезвредить врага, выскочившего словно из ниоткуда?

Всё это выглядело крайне подозрительно, нервировало, заставляло мышцы рук, сжимающих лук и стрелы, напрячься ещё сильнее.

Вдруг за спиной вновь послышался шум, и Фэн Синь едва не выпустил стрелу туда — Му Цина, неожиданно появившегося позади, спасла только превосходная реакция Наньяна, которой он, к своему счастью, всё же не лишился — а то уж начал сомневаться в себе и своих навыках из-за странностей, увиденных буквально пару мгновений назад.

— Ты в своём уме? — всё же прошипел он. Страшно захотелось стереть спокойное, но отвратительно самодовольное выражение с чужого лица.

— Как думаешь, нас не отвлекают от чего-то более важного? — Сюаньчжэнь, бесстрашно идущий ему навстречу, словно не обратил внимания на упрёк. Фэн Синь опустил лук, недовольно смотря на напарника. — Эй, не осуждай меня взглядом, я же знаю, что ты бы меня не убил.

Фэн Синь выдохнул: иногда он в порыве чувств, что сильнее его, очень жалел о том, что правда не мог этого сделать. 

— На этой миссии возможно всё, и, думаю, ты это понимаешь намного лучше меня, — фыркнул спустя несколько мгновений он. От изменившегося на мгновение выражения лица напарника Наньян внутренне усмехнулся от двусмысленности слов: к чему относилось это «всё» — к кое-чьему убийству или отвлечению от более важных вещей? Но всё же он вернул себе спокойствие и спросил: — С той стороны чисто?

Му Цин кивнул и подошёл ближе, а после уже обратился к нему по духовной связи: «А у тебя?». Вероятно, он боялся, что их кто-то прослушивает, что, конечно, было вероятно. Но Фэн Синя не покидала мысль о том, что, раз враг, затеявший всё это, был настолько могущественным, что был способен на осуществление такого сложного плана, то… он мог бы без труда прослушать их по духовной связи?

Наньян опасался, что, если бы осмелился углубиться в эти мысли, мог бы сойти с ума, прямо как Се Лянь в когда-то: точно так же искал бы врага в каждом слове, в каждом взгляде людей вокруг, даже самых близких для него.

Например, мог ли Му Цин затеять всё это для того, чтобы и впрямь завладеть всеми южными территориями? Мог ли сам Фэн Синь, телом которого вдруг овладел его двойник с манящей, но от того не менее зловещей улыбкой, строить козни против Му Цина?

Фэн Синь помнил несколько моментов своего существования в Небесной столице, когда он не помнил, что делал и где находился всё утро. Он боялся этого, но внутренний голос успокаивал: «Ты просто спал, не наговаривай на меня и имей совесть: я живу внутри тебя, куда мне деваться?».

Наньян глянул на задумавшегося Сюаньчжэня, пытаясь припомнить что-то подозрительное в его поведении. Но быстро понял, что, даже если бы Му Цин хотел так поступить, то мог бы осуществить желаемое уже почти сотню раз. 

Фэн Синь сумел привести в порядок мысли и глянул на напарника вновь, уже без излишних подозрений: такие мысли отвлекали от самого главного, и, в конце концов, они оба в сложившейся ситуации были жертвами. 

Оба рисковали потерять верующих и ослабнуть. 

Му Цин, заметив чужой взгляд, подошёл ближе встал своей спиной к спине напарника: «Так что мы ищем? Ты выглядел очень напряжённым».

Фэн Синь выдохнул, подумав, что они и правда сейчас как в старые-добрые: нормально общались друг с другом только по делу и готовились бок о бок сразиться с врагом, несмотря на недавние ссоры и разногласия. Доверие между ними было не разрушить ни одной дракой, и каждый из них знал, что напарник обязательно прикроет со спины, а не воткнёт нож. 

«Я увидел странный ветер. Он охренеть какой быстрый, я не успеваю его заметить. Ищи взглядом покачивающиеся ветви, вслушивайся в звуки вокруг…» — пояснил наконец, пусть и сухо, Фэн Синь.

Он не знал, что ещё добавить, но боковым зрением отметил, что Му Цин кивнул. Странно, но Фэн Синю стало казаться, что после его появления стало намного спокойнее, и наконец было возможно сосредоточиться на происходящем вокруг, не боясь ошибиться, увидеть или почувствовать что-то не то. 

Вдруг снова боковым зрением он заметил, как что-то пронеслось неподалёку от них с нечеловеческой скоростью. Разглядеть, что это было, оказалось невозможным: пусть Фэн Синь успел рвануть туда сразу, как только увидел подозрительное движение, но всё равно не успел. Это явно был демон, причём изощрённо издевающийся над ними.

«Смотри, — обратился к нему более резко, чем до этого, Му Цин, и Фэн Синь тут же обернулся, вернувшись к напарнику. Он успел отойти в противоположную сторону от места, где они изначально стояли. — Это… что?»

Там, куда указал Му Цин, стояло иссохшее тоненькое дерево, из которого словно высосали жизнь, а трава вокруг его ствола пожухла, привлекая внимание абсолютно безжизненной желтизной. 

Легчайший ветерок, словно насмехаясь над богами, нежно колыхал сухие ветви и ещё не успевшие упасть листья. Фэн Синь и Му Цин переглянулись:

«Этого же не было ещё совсем недавно?» — уточнил Сюаньчжэнь, и Наньян лишь молча кивнул ему. Он вспомнил, что со стороны этого деревца бежало существо, движение которого он заметил. 

Эта тварь попросту играла с ними в кошки-мышки!

Фэн Синь сделал решительный шаг к дереву, надеясь тщательнее рассмотреть следы существа, с которым они столкнулись и предположить, как с ним справиться. Не могло же оно оставлять за собой только ветер и пожухлые листья? Но, стоило Наньяну поднести руку к дереву буквально на пару цуней*, он её одёрнул: кожу ладони жгло.

*наименьшая единица в традиционной китайской системе измерения расстояний, равная примерно 3,7 сантиметрам.

Вдруг Му Цин, не позволив ему обдумать эти ощущения, оттянул его к себе за ворот одежд, несдержанно выкрикнув, чем нарушил сложившуюся ранее сплошную тишину:

— Эй, не видишь, что ли? — они оказались на расстоянии нескольких шагов от злополучного дерева, и Фэн Синь наконец заметил: желтизна начала резко расползаться вокруг, и каждая мелкая травинка, что попадалась на пути этой странной демонической засухе, стремительно сжималась и засыхала, и жизнь покидала её за считанные мгновения.

— Как думаешь, что за существо способно это сделать? — спросил Фэн Синь, отряхивая собственную руку, которая едва не пострадала из-за его невнимательности. Он бы всю жизнь себя осуждал, если бы так глупо получил первую травму на этой миссии. — Оно быстро как ветер, способно оставлять после себя только высушенную растительность…

— Помнишь демоницу засухи Ба* из легенд? — вопросом на вопрос решил ответить Му Цин, однако Фэн Синь, вспомнив, кивнул ему. — Конечно, я ничего не могу утверждать, но почему-то мне кажется, что с чем-то, похожим на неё, мы и встретились. Может быть, какой-то демон, решивший притвориться ей, не знаю — припугнуть?

*в древнекитайской мифологии богиня (или демон) засухи, дочь Небесного Владыки Хуан-ди, первого императора. Богиня Ба описывалась в виде внезапно появляющегося и быстрого, как вихрь, существа с глазами на затылке. После победы, одержанной над Чи-ю, она не смогла вернуться на небо и наносила порою при своём появлении непоправимый ущерб людям, распространяя вокруг себя засуху. Поэтому Хуан-ди, несмотря на оказанную ему дочерью во время войны помощь, вынужден был подвергнуть Ба изгнанию.

Фэн Синь усмехнулся, особенно с последнего предположения — естественно, сказанного с явно слышимой в голосе иронией. Припугнуть двух богов войны — что может быть проще?

— Да уж, эта миссия не даёт скучать, — согласился он, чувствуя, как уголки губ поднимаются в лёгкой улыбке, совсем не подходящей к ситуации. Появление первой же твари сейчас, когда они даже не дошли нет то что до деревни, умельцы которой пострадали, а до крупного и безопасного города, выглядело как грозное предупреждение. Или насмешка — плевок им в лицо.. — Надеюсь, управимся до темноты.

Фэн Синь взял оружие на изготовку, бережно проведя по оперению на стрелах. Лук и стрелы легли в его руки идеально, словно были продолжением его тела.

— Успеем, у нас нет выбора, — усмехнулся Му Цин. Он принял стойку, защищая спину Наньяна, готовый отразить своим чжаньмадао любую атаку. — Стой, может быть… — вдруг опомнился он, взглянув прямо в глаза Фэн Синю, — тебе лучше занять другую позицию? Где-то выше. В конце концов…

— Бесполезно, учитывая, что мы не видим врага, а он, вполне возможно, способен иссушить целое дерево за считанные мгновения.

Сюаньчжэнь, пусть и нехотя, но хмыкнул, соглашаясь с напарником. Конечно, столь незначительное неудобство вряд ли могло бы значительно повлиять на результат битвы, но обязывало их, а особенно Му Цина, быть внимательнее.

Настала абсолютная тишина — казалось, время застыло в абсолютном безветрии. Не было слышно ни единого дуновения ветерка, даже птицы, до этого кричавшие по-странному тревожно и оглушающе громко — так, словно что-то грядёт, — умолкли. 

Всё это не просто говорило, а кричало о том, что нависшая над головами южных богов тишина была только подготовкой к чему-то.

Но затишье перед бурей обещало вот-вот закончиться.

Фэн Синь услышал свист ветра за спиной первым и тут же направил первую стрелу туда. Му Цин, казалось, только и ждал отмашки от него: и они — абсолютная слаженность действий — закружились в смертельно опасном танце, тут же поменявшись местами: Сюаньчжэнь пропустил его вперёд, зная, что ему сейчас лучше не мешать напарнику, но выжидал момент, чтобы самому броситься в бой. 

Наньян выпускал стрелы одну за другой, ориентируясь на один лишь звук шевеления листвы в лесу в нескольких чжанах* от него. Шелест одежд бывшего телохранителя, моментально реагирующего на любое движение врага, скрип кожи краги, дрожание тетивы и свист стрел, рассекающих воздух, смешались в единое целое, отрезав его от всего остального мира. Казалось, вокруг не существовало больше ничего — только изредка, на границе подсознания, он осознавал, что сейчас он находится рядом с выжидающим удачного момента Му Цином.

*1 чжан равняется примерно 3 метрам.

Вдруг Фэн Синь замер, лишь на мгновение, но его хватило для того, чтобы он смог прислушаться внимательнее и начать снова выпускать стрелы одну за другой, словно желая прибить демона, несущего засуху, дождём из них к земле.

И вскоре эта стратегия дала свой результат — страшный, нечеловеческий визг разорвал тишину леса, и Сюаньчжэнь, всё это время тихий и не заметный на фоне лучника, но готовый сорваться с места, перехватил чжаньмадао и рванул на звук с необычайной скоростью. Фэн Синь опустил лук и поспешил за ним, надеясь, что ранил демона так, что смог если не убить, то хотя бы обездвижить.

— Ну и что ты такое? — когда он подбежал к Му Цину, тот держал остриё сабли у крошечной головы демона, тело которого издалека немного напоминало детское. Однако его шея была свёрнута так, что существо видело глазами, находящимися на затылке. Вся его кожа, синюшно-зелёная, кое-где потемневшая и покрывшаяся отмирающими участками плоти, была неравномерно покрыта щетинистой шерстью, как у дикого кабана. То, что должно было быть его крошечными ручками и ножками, напоминало крошечные копытца, а к спине прижались тонкие длинные крылья. Точно определить, на кого было похоже это существо, было попросту невозможно: таких уродливых тварей никто ещё никогда не встречал. 

Оно, вереща, вертело головой и то и дело норовило в жуткой, животной панике порезаться о чжаньмадао, приставленное к горлу. Му Цин был в бешенстве.

— Очевидно, не Ба, — усмехнулся Фэн Синь.

— Спасибо, дорогой напарник, что бы я без тебя делал, — огрызнулся Му Цин, присев на корточки перед существом, которое так радушно их встретило. — Хотя, кто знает, может быть, на твоих территориях такое скудное питание, что дочь Небесного Владыки усохла и потеряла силы.

— Вообще-то это и твои территории! Мы на пограничных землях, — рявкнул Фэн Синь: они находились на границе юго-запада и юго-востока, и верующие соперничающих богов соседствовали друг с другом и могли даже быть друзьями. — В конце концов, мы не знаем, где это существо уродилось: может быть, напиталось твоей западной язвительностью и оттого иссохло?

Сказав это, Наньян почувствовал некоторое облегчение, но всё же быстро заставил себя успокоиться, потушив пламя ненависти в глубине сердца: «Ненависти?» — зашипел Он внутри, словно выжидал этих мыслей, но Фэн Синь проигнорировал глупый вопрос, будто бы не слышал иронии, затаённой в нём. 

— Может быть, перестанешь иронизировать и добьёшь уже его? Ты от него ни слова не добьёшься, уверяю.

Му Цин обернулся, скептически на него глянув снизу вверх, а затем, вздохнув, обратил взгляд обратно на демонёнка. Взмах чжаньмадао — и голова крошечного существа, издавшего последний хриплый звук, стоило лезвию сверкнуть перед ним, покатилась по траве, успевшей пожухнуть от соприкосновения с обездвиженной тварью. 

Фэн Синь посмотрел, как её кровь тоже успела пропитать землю вокруг него, и от её воздействия погибали все молодые ростки травы, увядая с необычайной скоростью. Он сумел всего лишь парой стрел успешно прибить это существо к стволу дерева одной-единственной стрелой. Отчего-то стало грустно от взгляда на тело существа, которое, даже находясь на пороге смерти, было способно вредить всему живому, что находилось вокруг него.

Конечно, Фэн Синь понимал, что скоро новая растительность покроет всё вокруг яркой зеленью, заставит лес забыть о существе, на время уничтожившем спокойную жизнь: птицы вновь запоют, цветы покроют опушки, травы заблагоухают, наслаждаясь ярким весенним солнцем. 

Но Фэн Синь не знал, сможет ли он когда-либо вернуть себе былое спокойствие, способность не просыпаться в холодном поту от болезненных воспоминаний и душащего чувства вины — тень тоски выступила на его лице. Он бы хотел быть таким же отходчивым и сильным, как этот лес — но он больше напоминал иссохшее дерево, которое, наверное, никогда не оживёт.

Странное чувство стыда окутало Фэн Синя, и он задумался: а случилось бы подобное, не стань он богом?..

— Теперь снова оттирать саблю, — брезгливо выдохнул Му Цин, стряхивая кровь с лезвия сабли. — Мерзость.

Фэн Синь, взглянув на него, тут же вспомнил, как раньше каждый вечер Му Цин любовно оттирал саблю от любых следов, даже практически невидимых: казалось, что он находил успокоение в заботе о своём оружии. Это было словно ритуалом — неизменным, говорящим о том, что всё шло как надо: как день сменялся ночью, как утром из-за горизонта обязательно выглядывало солнце, облизывая тёплыми лучами всё, что попадалось ему на пути.

Фэн Синь не помнил, что с ним было каждый вечер с тех пор, как Му Цин ушёл: перевернулся ли мир после этого? Изменились ли его дни? Скорее всего, нет — изменился только сам Фэн Синь.

— Как будто бы ты не делал этого, даже если бы не убил эту тварь, — после долгого молчания лениво парировал он. 

Казалось, у него больше не было сил даже на то, чтобы поссориться с Му Цином — как это происходило в той, прошлой жизни. Тогда это дарило эмоции, такие нужные Фэн Синю. Но сейчас он не был уверен в том, что способен почувствовать что-то подобное.

— Тогда я бы делал это с удовольствием, — закатил глаза Му Цин, ответив с такой интонацией, будто Наньян был самым несмышлёным во всём мире и не понимал прописных истин. — И вообще, чего сам его не добил? У тебя была возможность после первого удачного выстрела.

— Может быть, из-за того, что я решил уступить тебе, чтобы ты не чувствовал себя бездельником? Всё же, если бы не я, то добивать было бы нечего, — ухмыльнулся лениво Фэн Синь. В конце концов, он не врал: без него и его стрел Му Цин бы ещё долго тщетно гонялся за мелким демоном, зачем-то притворяющимся Ба. — Не только же я должен работать на нашей миссии.

Му Цин сверкнул глазами: казалось, в нём боролись два желания. Продолжить глупый спор и затеять драку, которая обязательно за ним последует, или свести всё к шутке. 

— Ну ничего, ничего, отмою эту гадость как-нибудь, — всё же отступил Му Цин. Вероятно, в тот момент он вспомнил, какой грозной выглядела Линвэнь, когда настоятельно советовала им не совершать глупостей на совместной миссии.

Фэн Синь промолчал, и его взгляд совсем потух. В один момент ему показалось, что, если бы пламя ссоры на пустом месте продолжило разгораться, он бы снова смог хоть что-то почувствовать — как вчера, когда они только узнали о новом задании и с трудом остановили себя. 

Может быть, отпустив себя сегодня, без Линвэнь, готовой вмешаться и пригрозить лишением последних добродетелей, Фэн Синь смог бы вспомнить, почему цеплялся за чувства к Му Цину и для чего сам же неосознанно превращал свою любовь в ненависть. Ведь только сильные чувства позволяли ему почувствовать и вспомнить очередной болезненный фрагмент своего прошлого.

Фэн Синь шумно выдохнул, отгоняя эти мысли. Сейчас были дела поважнее.

Поэтому, стоило Му Цину, который старательно оттирал кровь существа от чжаньмадао, повернуться к напарнику, как он встретился взглядом с наконец изменившим облик Наньяном. Теперь он выглядел совсем иначе: летящая ткань светлых одежд, намекающих на то, что он является заклинателем, красиво оттеняла загорелую кожу и тёмные глаза. Его лицо, пусть и отличалось приятными, правильными чертами, но намеренно Наньян создал ощущение обычности: благодаря этому он надеялся не отпечатываться в памяти людей, что встречались ему на пути. Способность создавать такую внешность была очень полезна на миссиях, требующих у богов нахождения среди людей.

Му Цин одобрительно, но сдержанно, помня едва не случившуюся совсем недавно стычку, сказал:

— Продолжим путь?

Фэн Синь кивнул, поправляя струящиеся рукава. Без наручей и краг он ощущал себя обнажённым, и ещё хуже было для него предстать таким перед Му Цином. Но, к счастью, он шёл чуть впереди, лишь иногда оборачиваясь, чтобы мельком скользнуть взглядом по чужому лицу.

Фэн Синю в эти моменты стоило огромных усилий собрать себя во что-то, напоминающее человека — бога, готового сражаться и защищать своих верующих любой ценой, — и глянуть в ответ уверенно и остро, поднять уголок губ в привычной ухмылке. 

Почему он оборачивался? Неужели что-то в Фэн Сине показалось ему подозрительным?

— Почему ты идёшь сзади? — задумчиво бросил Сюаньчжэнь куда-то вперёд, когда они оказались на развилке, ведущей к деревне. Солнце неловко выглядывало из-за перекрывших всё небо пушистых облаков. — Я помню, раньше ты всегда вперёд рвался, а сейчас так легко позволяешь мне идти первым.

Фэн Синь думал только о том, что у них впереди ещё целый день на сбор информации у местных и поиск места ночлега, поэтому не сразу понял, что обращались к нему.

«Я не знаю, заслуживаю ли стоять к тебе так близко, и меня переполняют противоречащие друг другу чувства, я боюсь их и себя» — был ли среди этих ответов правильный? Фэн Синь сомневался и, к своему ужасу, даже не знал, как соврать получше, поэтому просто пожал плечами и посмотрел на напарника вопросительно, будто спрашивая, почему он не продолжает путь.

— Может быть, я тебя со спины прикрываю, — всё же глухо ответил он, видя, что тот никак не отступит.

Сюаньчжэнь в ответ на это лишь раздражённо выдохнул, что-то пробурчал и наконец пошёл вперёд. 

Послушной тенью Фэн Синь скользнул за ним, боясь даже осознать то, что Му Цин помнил его другим.