Тэхен замирает, не в силах пошевелить и пальцем. За время пребывания в лазарете он худо-бедно подготовил себя к встрече с Юнги, но Чонгук… Чонгук — совсем иное. Так, как Тэхен виноват перед ним, он виноват разве что перед…

Человек, подавший ему смертельный яд; человек, которого Тэхен поклялся сделать самым счастливым, а сделал самым несчастным — Чон Чонгук.

Какой же он все-таки красивый…

Чонгук, смотрящий на него с порога, конечно, отличается от Чонгука, которого Тэхен видел перед смертью: несмотря на то, что он выглядит старше своих лет, по-настоящему возмужать ему еще предстоит. Черты лица заострятся сильнее, плечи станут шире, взгляд — жестче, а фигура — более литой и внушительной. Если Тэхен правильно рассчитал время, сейчас Чонгуку всего девятнадцать. Он мысленно дает себе пощечину, запрещая думать о том, как сильно скучал, и каким удивительно привлекательным кажется чужое лицо, еще не отмеченное ненавистью и душевными ранами.

— Тэ! Маленький бездельник! — Юнги моментально оказывается рядом. — Прохлаждаешься тут целыми днями, пока мы батрачим на занятиях?

Тэхен переводит на него взгляд и не может сдержать улыбки. Оказывается, время почти не возымело над Юнги власти, и в свои двадцать два тот выглядит практически так же, как в двадцать девять — гибкий, хлесткий, словно ивовая лоза, с почти прозрачной белой кожей, копной вороных волос, проницательным взглядом лисьих глаз и показным безразличием к миру, скрывающим истинно огненную натуру. Юнги бесцеремонно усаживается на край кровати, оставляя Чонгуку единственный в комнате стул, и берет тэхеновы ладони в свои.

— Знал бы ты, как я хочу выпороть тебя за твои выкрутасы! — он делает вид, что отчитывает, но строгий тон, конечно, никого не обманывает. Юнги счастлив видеть Тэхена, счастлив, что тот здоров — на дне его темных глаз плещется громадное облегчение. Тэхен не знает, что именно о его состоянии поведал мэтр Ли, но видит, что друг чертовски переживал.

— В следующий раз я утащу тебя с собой, — обещает он, улыбаясь.

— Ты с этим уже прекрасно справился, — Юнги лукаво щурится, вероятно, ожидая расспросов, но Тэхен кивает, понимая, что тот имеет в виду.

В день, когда Тэхен поссорился с Чонгуком на пирсе и свалился в озеро, Юнги не раздумывая бросился за ним. Если бы не он, Тэхен бы утонул — удар об воду вышиб из груди весь воздух, и он быстро потерял сознание. Юнги спас ему жизнь.

Уголки губ опускаются, улыбка бледнеет: Юнги рисковал собой ради него, а Тэхен бездарно растратил столь бесценный подарок. Больше он подобной ошибки не допустит.

— Спасибо, — он сжимает прохладные ладони друга в своих. — Ты спас мне жизнь. Если бы не ты, я был бы мертв.

— Я бы этого не допустил, — серьезно отвечает тот, но тут же спрашивает: — Погоди. Откуда ты знаешь, что это был я? Чонгук тоже был там.

— Брат сказал. К тому же, — Тэхен переводит взгляд на молчащего жениха, — Чонгуку это было не выгодно.

— Тэхен! — он невольно вздрагивает от возмущенного окрика; Чонгук впервые подает голос с момента, как пришел сюда. — Как ты можешь, я бы никогда…

— Просто шучу, — Тэхен примирительно улыбается. — Но не скажи я что-нибудь провокационное, ты бы так и продолжил молчать, скажешь, нет?

Чонгук отводит взгляд. Он выглядит растерянным, словно и сам не знает, зачем пришел. Ну, Тэхен не знает и подавно. Помнится, в прошлой жизни Чонгук мучился чувством вины, ведь именно он тогда поскользнулся на деревянном пирсе, и если бы Тэхен не оттолкнул его, то кормить озерных тварей отправился бы он сам. Прошлый Тэхен выжал из этой вины все, что смог, покуда та не стала бременем, от которого Чонгук с радостью избавился, как только изобличил тэхеновы манипуляции. Мерзко. Как он мог вести себя настолько низко? Неужели и правда думал, что такой, как он, достоин чонгуковой любви?

— Вовсе нет. И я… — Чонгук запинается, — я пришел извиниться перед тобой. Если бы я тогда был внимательнее, ты бы не…

— Ты извиняешься за то, что я упал в воду? — уточняет Тэхен.

— Да, — кивок. — И те слова, что я сказал тебе… я должен извиниться за них тоже.

«Мне не нужен такой муж, как ты», — вот что он сказал тогда. Тэхен помнит это лучше, чем ему бы хотелось.

— Какие слова? — Юнги поочередно смотрит то на одного, то на второго. — Что ты сказал Тэ, Чонгук?!

— Все в порядке, Юнги, — Тэхен сжимает его бледные пальцы, которые так и не отпустил. — Ты не должен извиняться передо мной, Чонгук. Оттолкнуть тебя было моим собственным выбором, я принял это решение. А те слова… ты говорил, что думал, и не должен извиняться за это.

— Я вел себя неподобающе.

— Равно как и я. В ссорах всегда виноваты двое — древняя мудрость.

— Однако вопрос с балом…

С балом? Ах, да, бал, как он мог забыть. Из-за него-то все и началось: Тэхен мечтал пойти на зимний бал, куда приглашали студентов старших курсов академии, там должен был собраться весь высший свет империи. Это был первый зимний бал Тэхена, и Чонгук как жених обязан был его сопровождать, однако тот заявил, что в гробу видал все эти торжества и никуда с Тэхеном не пойдет. Конечно же, Тэхен вспылил. Он смутно помнит, что тогда кричал: кажется, что Чонгук позорит и его, и герцога Чон, и что если Тэхен явится один, то станет посмешищем, — однако Чонгук твердо стоял на своем. Слово за слово… Богиня, как хорошо, что им хватило ума уйти выяснять отношения на безлюдный пирс! Какой позор…

После случая с озером Чонгук все-таки согласился стать его сопровождающим и, движимый чувством вины, весь вечер был очень обходителен и ласков. Их нарекли самой красивой парой, они много танцевали, долго болтали на балконе и там же впервые поцеловались — Тэхен был так счастлив тогда. Лучший вечер в его жизни — вечер, целиком и полностью построенный на лжи.

Он вздыхает.

— Юнги, ты можешь пока оставить нас? Нам с Чонгуком нужно перекинуться парой слов, уверен, он спешит. А мы с тобой потом наболтаемся вдоволь. Пожалуйста.

— Без проблем. Милуйтесь, голубки, я буду за дверью, — Юнги соскальзывает с постели и скрывается за дверью.

Чонгук заметно напрягается с его уходом и одновременно будто бы расслабляется. Так вообще можно?

— На самом деле, я и правда хотел сказать всего пару слов, — начинает Тэхен, — просто решил, что при Юнги не стоит, он бы немедленно начал читать мораль.

— Что ты хотел сказать? Если тебе что-нибудь нужно, только скажи, я… — Чонгук вскидывает взгляд, полный вины.

— Мне ничего не нужно, Чонгук, — как можно более твердо произносит Тэхен, — я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Юнги успел спасти меня, я жив и совсем скоро буду полностью здоров. Все в порядке.

— Если бы ты погиб, я не простил бы себе, я…

— Но я жив, и это главное, — Тэхен выдавливает улыбку. — Если бы я не начал скандалить, ничего бы не произошло. Я был не прав, и мне очень жаль, что я причинил столько беспокойства.

Чонгук качает головой:

— Нет, Тэхен. Мы оба вспылили и наговорили друг другу всякого, но ты был прав, когда сказал, что я забыл о том, кто я, — он говорит без ноты сомнения в голосе, как человек, который долго думал и принял решение. — Я сын своего отца и твой жених, и у меня есть обязанности. Я повел себя недопустимо по отношению к тебе. Скажи мне, как я могу искупить вину перед тобой?

Тэхен отводит взгляд, делая вид, что ему очень интересна белая стена. Смотреть на Чонгука почти невыносимо; внутри против воли разливается щемящая нежность, а к горлу подступает комок. Чонгук собирается искупить вину перед ним? Чонгук?

Тэхена душат слезы.

— Прости меня, — тихо срывается с губ.

— Что?

— Я попортил тебе много крови за последние годы. Сделал много… — он сглатывает, — плохих вещей.

— Тэхен? — в голосе Чонгука прорезается беспокойство. — Ты бредишь? Мне позвать мэтра?

— Мне так жаль, Чонгук, так жаль… — слезы катятся из глаз непроизвольно; Чонгук выглядит бесконечно растерянным, почти что испуганным: Тэхен прежде не позволял себе плакать при нем — он почти всегда улыбался, изредка бывал недовольным или капризным, но плакать — никогда.

— Тэ, — Чонгук неловко касается его руки, — Тэ, не плачь, ну чего ты… ты был, конечно, не самым добродетельным человеком, но ты не совершал ничего совсем ужасного…

Наивно, как же наивно. И до чего трогательно.

— Тэ… — он неуклюже поглаживает тыльную сторону тэхеновой ладони, ожидая, пока тот не успокоится. — Тэ, а… где твое помолвочное кольцо?

Тэхен шумно вдыхает и совсем не аристократично шмыгает носом.

— Наверное, соскользнуло, пока я барахтался в озере.

Чонгук серьезно кивает:

— Я пошлю к ювелиру, чтобы сделали тебе другое.

— Не стоит, — Тэхен вытирает мокрые глаза рукавом сорочки.

— Но тебе нужно кольцо, Тэ. Мы ведь помолвлены.

Он набирает в грудь побольше воздуха, словно собирается прыгнуть в озеро снова.

— Давай приостановим помолвку? — выпаливает, не глядя на жениха. — Не расторгнем, а просто поживем какое-то время. Как свободные люди.

— Ты точно бредишь, — Чонгук удивленно моргает и, кажется, не воспринимает его слова всерьез, — и говоришь глупости. Мы обручены, Тэ, хотим мы того или нет. Ты мой жених.

Жених, который никогда не станет любимым мужем.

— Помолвку можно расторгнуть, — Тэхен ведет плечом; ему ли не знать. — Ты сам знаешь, что этот союз — всего лишь дань традициям. Чтобы объединить силы семей, наш брак не так уж и нужен.

— Это из-за того, что я тогда сказал? Я был неправ, Тэ, и ляпнул сгоряча, — говорит Чонгук успокаивающим тоном. — Обещаю, что стану более внимательно относиться к своим обязанностям. Как ты смотришь на то, чтобы чаще пересекаться в академии?

— Я и так навещаю тебя достаточно часто, Чонгук, — возражает Тэхен. — Не думаю, что еще чаще возможно.

— Я имел в виду делать что-нибудь, что делают обрученные друг с другом люди. Например, обедать вместе? Или…

— Чонгук, послушай, — Тэхен перебивает его. — Это замечательно, что ты решил относиться ко мне внимательнее, я благодарен тебе за заботу, однако не стоит. Ты не должен меняться, меня все устраивает.

Подобные жертвы ему точно не нужны. Он не собирается вновь привязывать к себе Чонгука долгом. Возлюбленными им не стать, но расстаться не врагами вполне возможно, верно? Тэхен совершенно не хочет, чтобы Чонгук снова его ненавидел.

— Тэ, я настаи…

— Кажется, я отнял у тебя уже достаточно времени, — снова перебивает он. — Позови, пожалуйста, Юнги.

— Ты меня выгоняешь? — недоверчиво моргает Чонгук.

— Вовсе нет, — да. — Но некрасиво заставлять его ждать так долго. К тому же, я безумно по нему соскучился. И он спас мне жизнь.

Чонгук дергает уголком рта:

— Прости.

— Чонгук… мы это уже обсудили.

— Я должен был это сделать. Защищать тебя — моя обязанность. Если бы я не промедлил…

— Я никогда не ждал этого от тебя, — что ж, здесь он лукавит, но Чонгуку об этом знать не нужно. Пусть успокоится и уйдет, этот разговор дается Тэхену труднее с каждой секундой. — Ну, разве что в детстве, когда зачитывался сказками про принцев и принцесс. Но, думаю, в нашей сказке я, скорее, злой колдун, а злых колдунов принцы не спасают.

Кто бы знал, сколько горечи в этих словах. Как хорошо, что Чонгук даже понятия не имеет, о чем он говорит. Пусть лучше решит, что Тэхен мелет чушь, чем снова заведет шарманку про долг и обязательства. Тошно. Тошно быть обязанностью, повинностью, которую благородный муж должен вынести с честью. Тэхен не повинность, он человек.

— Хочешь сказать, что не доверяешь мне?

— Я ничего не хочу сказать, Чонгук, и не собирался тебя оскорбить. Ты будешь отличным защитником, я уверен, — «только не для меня».

Чонгук, помедлив, кивает. «Наконец-то».

— Если тебе что-то понадобится, обращайся ко мне.

— Конечно, — ложь соскальзывает с губ легко; обременять кого-либо в планы Тэхена не входит точно.

— Тэ, вы закончили? — в открывшийся дверной проем просовывается голова Юнги.

— Да, — торопливо кивает он. — Проходи.

— Что ж, был рад увидеть тебя, Тэхен, — Чонгук кивает на прощанье. — До встречи.

— Пока-пока, — отмахивается Юнги, вновь усаживаясь на тэхенову кровать. — Ты как? Вы слишком долго говорили, — спрашивает он, едва за Чонгуком затворяется дверь. — Ты что, плакал?! Этот мелкий… — он порывается встать, но Тэхен хватает его за запястье.

— Юнги, сядь. Все в порядке, правда, — Тэхен трет покрасневшие глаза и давит улыбку. — Просто Чонгук вбил себе в голову, что виноват передо мной, и решил наладить наши отношения.

— Он и виноват. Скажешь, нет? Долг жениха — защищать своего нареченного, а что в итоге? Ты чуть не утонул из-за него! А он, вместо того, чтобы броситься за тобой, стоял и смотрел, как это делаю я! Что, если бы я не успел? — Юнги сжимает кулаки, в глубоких глазах ясно читаются гнев и страх. — Он виноват, Тэхен, и не спорь со мной. Если он это понимает, значит, у него есть еще хоть капля совести.

Интересно, знает ли Юнги о том, что он уже был мертв, но отчего-то вернулся к жизни? Если нет, тем лучше. У Юнги с Чонгуком и без того довольно странные отношения, лишние поводы для ссор им точно не нужны.

— Как бы там ни было, я не собираюсь заставлять его выслуживаться передо мной. Я не хочу таких отношений.

— А чего ты хочешь, Тэ, сказочной любви, как в твоих романах? Ты слишком разбаловал его, из-за этого он…

— На самом деле, я решил отступить.

— Что? — Юнги моргает, словно бы не веря своим ушам. — А ну-ка, повтори.

Тэхен невесело хмыкает:

— Ты все прекрасно слышал: я решил отступить. Тогда, на озере, Чонгук сказал, что не хочет такого мужа, как я…

— Что? Ах, он гаденыш! Тэ, клянусь, я из него всю душу вытря…

— Он прав, — Тэхен не дает ему закончить. — Юнги, он прав. Посмотри на меня: в погоне за взаимностью я потерялся. Я больше не тот Тэхен, каким был, я изменился. Стал таким… таким отвратительным.

Юнги подцепляет его подбородок, заставляя посмотреть на себя.

— Ты прекрасен, — говорит он с искренностью, от которой вновь начинает щипать глаза. — Слышишь меня? Я выколю глаза любому, кто посмеет со мной спорить.

Тэхен подается вперед, заключая его в объятия.

— Я люблю тебя, знаешь?

Юнги в ответ ласково поглаживает его по волосам:

— Ты серьезно решил отступить, Тэ? Действительно сделаешь это — откажешься от Чон Чонгука?

— Я слишком погряз в этой любви, веду себя, как одержимый, — Тэхен утыкается лицом в теплую шею и счастливо вздыхает; в объятиях Юнги хорошо, и растревоженное сердце понемногу успокаивается. — Устраивать сцены, скандалить, строить козни его друзьям, притворяться кем-то, чтобы он обратил на меня внимание — таким человеком я стал? — он переводит дыхание и продолжает: — Знаешь, пока лежал тут в одиночестве, думал: я едва не умер из-за того, что Чонгук отказался идти со мной на бал. Стоила моя жизнь какого-то чертова бала? — он мотает головой. — Я не хочу больше так. Я хочу найти самого себя и стать прежним, тем Тэ, который стал твоим другом.

Юнги долго молчит, продолжая гладить его по голове.

— Ну… что ж, — усмехается он наконец, — если «стать прежним» означает, что ты перестанешь закручивать волосы как пудель мадам Розмари, то я за.

— Чем это тебе не нравятся мои кудри, скажите, пожалуйста, — притворно бурчит Тэхен, отстраняясь.

— Ты похож на выставочного пуделя.

— Неправда!

— Уж поверь мне.

— И не подумаю, — Тэхен делает вид, что дуется, а после они оба заливисто смеются. Пружина внутри распрямляется, Тэхен чувствует, как дышать становится легче. Юнги на его стороне, снова, как в старые добрые времена.

— О, и, к слову.

— М?

— Чтобы у тебя было больше поводов воздвигнуть мне алтарь и начать поклоняться, — Юнги лезет за пазуху, а после театральным жестом извлекает оттуда… перстень.

У Тэхена сердце пропускает удар, а после начинает биться с удвоенной силой. Он узнает его где угодно — это его магический перстень!

— Богиня, как?! Я думал, что потерял его!

— Ты и потерял его, дурень. Просто твой великолепный лучший друг потратил несколько часов на то, чтобы уговорить озеро вернуть его назад.

— Юнги… однажды я и правда воздвигну тебе алтарь, — Тэхен надевает перстень на средний палец правой руки. Магия живой тонкой струйкой втекает в него, и на кончиках пальцев искрами расцветает маленький огонек. Из груди рвется вздох облегчения. — Как я скучал по этому.

— Всего пара дней, и уже скучал? Да вы неженка, сударь!

Всего пара дней… конечно. Тэхен улыбается сквозь выступившие вновь слезы — такой плакса сегодня, но ему совершенно не стыдно.

— О, да. Не стану это отрицать. Спасибо тебе. И, Юнги…

— М-м-м?

— Прости меня. За все.

— Кажется, озеро и впрямь что-то повернуло в твоей голове. Кто ты, и что сделал с моим другом? — Юнги вскидывает брови.

— Озеро это или нет, но что-то во мне и правда поменялось. Мне хочется стать лучше, чем я был. Поэтому, пожалуйста, помоги мне.

— Я сделаю все для тебя, Тэ, только скажи.

— Если заметишь, что я вновь теряю голову, что я делаю нечестные, подлые вещи, чтобы добиться чьего-то внимания, пожалуйста, ударь меня так сильно, как только сможешь. Пообещай мне.

Юнги хочет было рассмеяться, но замечает, насколько серьезно смотрит Тэхен, и кивает.

— Я обещаю, Тэ. Если замечу, что ты сворачиваешь на кривую дорожку, то сделаю все, чтобы тебя остановить.

Его слова звучат, как клятва.

____________________________

Авторская миниатюра: эволюция Чонгука в Redemption:

Чонгук 0.5: Тэхён, выпей яду

Чонгук 1.0: Ты мой жених, и я буду достойно выполнять свои обязанности

Чонгук 2.0: ??????