Комната в общежитии встречает Тэхена полузабытой обстановкой и терпким цветочным запахом, от которого немедленно начинает кружиться голова. Он морщится и, ненадолго задержав дыхание, настежь распахивает окно, впуская в помещение теплый полуденный воздух. Хочется попенять на нерадивого соседа, вот только не на кого — Тэхен всегда жил один. На глаза попадается туалетный столик, где толпятся склянки всех мастей: средства для лица и тела, дорогие масла, привезенные из-за границы, несколько ароматов духов… Тэхен подносит к носу каждый и вскоре находит источник жуткой вони: дорогущий флакон из розоватого стекла, украшенный золотом, наверняка один из самых модных ароматов в нынешнем сезоне — приторный настолько, что Тэхену кажется, будто тот скрипит на зубах.

Помнится, Чонгуку нравились сладкие, преимущественно женские ароматы, поэтому Тэхен пробовал разные в надежде найти тот, что полюбится жениху и начнет ассоциироваться именно с ним, но… если в прошлом он душился так же сильно, как пахло здесь перед его приходом, Чонгуку следует выдать медаль за то, что до сих пор не разорвал помолвку и не сбежал за море.

Тэхен оглядывает косметические богатства со смешанными ощущениями. С одной стороны, за время заключения он приучился обходиться обычной водой, с другой, красивые флаконы вызывают тоскливое чувство ностальгии. Как ни крути, со старыми привычками расставаться непросто. А для таких, как Тэхен — младших и обделенных талантом сыновей, чье единственное предназначение в том, чтобы удачно выйти замуж — внешность являлась главной валютой. Стоит ли говорить, как сильно те о ней пеклись? Всевозможные масла и их комбинации, кремы с вытяжками из экзотических животных и насекомых; для выходцев из по-настоящему богатых семей — долгоиграющие косметические зелья (в редких случаях магические операции по коррекции внешности). Флаконы должны были быть как можно более замысловатыми, а составы — более экстравагантными, чем у других, при этом эффективность очередного чудо-крема была порой не так важна, как его стоимость. Главное, что можно хвалиться им перед «друзьями». Неудивительно, что за глаза юношей, подобных Тэхену и его окружению, называли голубыми сойками* за обманчивость «оперения», подражание и склонность к интригам.

Тэхен вздыхает. Он привык ухаживать за собой, но снова возводить ритуалы красоты в культ, охотиться за очередным модным средством и спускать на это кучу денег больше не намерен. Пары-тройки по-настоящему хороших средств вполне хватит, но вот что делать с остальными? Выбросить — все равно что выкинуть мешок с золотом, да и жаль банально — некоторые из флаконов едва начаты. Может, попробовать пристроить за полцены кому-нибудь из соек? На дорогие и красивые баночки желающие наверняка найдутся. А если завернуть сие в обертку «лорд Тэхен распродает эксклюзив», то можно и вовсе выставить себя едва ли не благодетелем. Он делает мысленную заметку позже обдумать идею как следует и наметить план. Если Тэхен собирается за море, стоит позаботиться о деньгах уже сейчас; чем раньше он начнет копить, тем лучше.

Кивнув самому себе, Тэхен приступает к ревизии одежды и обуви. Распахнув большой платяной шкаф, он заходит внутрь и придирчиво разглядывает висящие там наряды. Несмотря на то, что в академии принято носить форму, правила не мешали Тэхену и другим модникам и модницам с молчаливого попустительства преподавателей хвалиться ярким опереньем: пена из кружев на воротниках и манжетах; куртки, похожие на форменные мундиры, но затейливо украшенные кантом или вышивкой; яркие броши; туфли с ажурными пряжками… кто бы знал, как неуютно Тэхен чувствовал себя в этих нарядах. В отличие от форменных мундиров, рассчитанных на нагрузки, куртки были пошиты совсем иначе — более приталенный крой, чересчур узкий рукав — не повернуться, не присесть. В отличие от ностальгии по ритуалам красоты, сейчас, глядя на ровные ряды костюмов, Тэхен чувствует лишь предвкушение и ликование. С каким удовольствием он избавится от каждой неудобной тряпки!

Тэхену приходится перетряхнуть почти весь шкаф, чтобы найти старую форму, выданную ему по традиции в начале года. Та висит в самом дальнем углу и выглядит совсем новой — Тэхен не помнит, надевал ли ее хоть раз, кроме как на торжественное приветствие ректора. Мундир пошит из плотной черной ткани, заговоренной на прочность и износостойкость, отделан золотым кантом и такими же пуговицами — цвет дипломатического корпуса. На той же вешалке он обнаруживает брюки из того же материала, откапывает несколько сорочек с минимальным количеством кружева, на полках с обувью — форменные сапоги, а после выкладывает получившийся комплект на кровати. Строго, но элегантно. И почему он раньше воротил нос?

Он снимает расшитую куртку, в которой выписался из лазарета, и, наскоро переодевшись, подходит к висящему над туалетным столиком зеркалу. Смотреть на помолодевшего себя безумно странно, но Тэхену неожиданно нравится. Он проходится придирчивым взглядом по широким плечам, по сильной шее, которая теперь не скрыта кружевным облаком, по обтянутому грубоватым сукном торсу — надо же, оказывается, он может выглядеть не как бестелесное эфемерное создание! Он улыбается и зачесывает волосы назад, открывая лоб. Все-таки нужно сходить в цирюльню — меняться, так целиком. Юнги точно будет счастлив, когда не увидит ненавистные ему тугие кудри.

Тэхен задумчиво смотрит на раскрытый зев платяного шкафа, прикидывая, покроют ли стоимость нового гардероба средства, вырученные с продажи старого. И удастся ли ему продать хоть что-то? Одежда — статус, остальные дворяне вряд ли поймут подобный порыв, скорее решат, что он тронулся умом.

А впрочем, почему бы не использовать такую удобную отговорку как падение в озеро? На грани жизни и смерти еще не те откровения могут прийти, а Тэхен всегда славился умением пустить пыль в глаза. Что ж, так он и поступит. Мысли о переменах наполняют воодушевлением, и до самого вечера Тэхен с упоением перебирает шкафы и ящики, сортируя предметы на нужные и не нужные, записывает последние на бумагу и прикидывает их примерную стоимость. Список получается внушительным — другие сойки точно решат, что он сошел с ума. Ну и пусть. Уходить в аскезу Тэхен в любом случае не намеревается, ибо, во-первых, роскошь ему привычна и удобна, а, во-вторых, есть статус, который он обязан поддерживать. Сын герцога и жених графа не может позволить себе выглядеть плохо, иначе это бросит тень на обе семьи. Однако есть разница между обносками и формой академии, между формой и франтовством — кто посмеет обвинить его в том, что он следует правилам?

За работой Тэхен пропускает ужин в обеденном зале, но нисколько о том не жалеет. Закончив, он просит приставленную к его комнате горничную принести чай и закусок, и устраивается на постели с оставленной на прикроватной тумбочке книгой, предвкушая отличный вечер. К его вящему сожалению, книга оказывается любовным романом: историей любви храброго молчаливого рыцаря и яркого и харизматичного юноши, что волею судьбы должен был стать его супругом. Тэхен помнит этот роман, возможно, даже слишком хорошо, ведь не раз перечитывал его перед сном, воображая на месте рыцаря Чонгука, а на месте главного героя — самого себя. Кто бы мог подумать, что в реальности харизматичным юношей, пленившим храброго воина, окажется совсем другой человек, а ему будет отведена роль злодея и разлучника?

«Нет, — тут же поправляет себя Тэхен, — мне не была отведена эта роль, я сам ее выбрал».

Да, верно. Это он выбрал путь разрушения, который привел его к гибели. И точно так же, как никто более не мог привести его к краху, никто больше не сможет его спасти.

Тэхен со вздохом откладывает книгу в сторону — кажется, список для чтения тоже подвергнется серьезным изменениям. Ему нравятся романы, но какой в них толк для того, кто больше не заинтересован в любви? Пожалуй, стоит спросить, что читает Юнги, и начать обращать внимание не только на слащавые сказки, но и на что-нибудь полезное. Что-то, что пригодится Тэхену в будущем, в его новой свободной жизни.

Он пока не задумывался всерьез о том, чем займется после расторжения помолвки, но чем скорее он это сделает, тем лучше. В чужой стране ему нужно дело, способное его прокормить, а значит, необходимо найти нечто, в чем Тэхен будет хорош. Ну, или станет хорош.

Вот только что же это за дело?

Крепко призадумавшись, Тэхен и сам не замечает, как погружается в сон, а снится ему тот самый любовный роман, вот только во сне рыцарь почему-то влюбляется в злодея, а тот дает ему от ворот поворот.

***

Тэхен соврет, если скажет, что не испытывал никакого волнения, заходя на следующий день в главный обеденный зал. Мэтр Ли подписал освобождение от занятий еще на два дня после выписки, поэтому встреча с сокурсниками откладывалась до завтра, но эта отсрочка не отменяла того, что Тэхену нужно есть. Он выбирает место в углу, чтобы привлекать как можно меньше внимания, но некоторые все равно узнают его и недоуменно косятся на протяжении всей трапезы. Тэхена взгляды и шепотки не задевают — напротив, он чувствует себя увереннее. Сплетни? Какая новость.

Он не сомневается: вскоре слух о том, что Тэхен из семьи Ким сменил богатые наряды на банальную форму, облетит половину академии, потекут догадки одна забавнее другой. Этот мир Тэхену привычен, ведь так долго был его частью. Но самое забавное в его «преображении» то, что меняется Тэхен лишь в чужих глазах, превращаясь из модника едва ли не в аскета — на самом же деле, просто пытается вернуться к себе прежнему.

Он безумно хочет вспомнить маленького мальчика, который любил скакать на перегонки, лазать по деревьям, воровал с кухни яблоки и грезил о том, как станет великим полководцем или придворным деятелем. Тэхен хочет вспомнить, каким он был до того, как ему начали втолковывать, что он никто, и место его — у ног будущего мужа.

— Тэхен? Эй, ты же Тэхен, да?

Он вскидывает голову и удивленно приподнимает брови: у его стола с полным подносом еды стоит Чимин. Вот так встреча!

— Рад снова встретиться с тобой, Чимин, — Тэхен с улыбкой протягивает ему руку. Чимин скашивает на нее взгляд, зачем-то оглядывается по сторонам и с небольшим колебанием пожимает.

— Приятно видеть тебя в добром здравии. Смотрю, ты решил приобщиться к простым смертным? — он кивает на тэхенову форму.

— Если честно, всегда терпеть не мог излишнюю помпезность. Ума не приложу, зачем раньше втискивал себя во все эти павлиньи тряпки. Присядешь? — Тэхен кивает на пустое место напротив себя.

— Присяду, отчего бы не присесть. Павлиньи тряпки, значит… твои друзья наверное не обрадовались.

— Мы с ними пока не видались, но полагаю, они будут в глубоком изумлении и, возможно, решат, что в меня вселилась одна из тварей пекла. Хотя, судя по тому, как я одевался раньше, тварь из меня напротив выселилась.

Чимин беззлобно фыркает.

— Отрадно, что с самоиронией у тебя полный порядок. Я все больше склоняюсь к мнению, что ты лучше, чем о тебе говорят.

— О, это вряд ли. Смею заверить со всей серьезностью, что я преотвратительнейший тип, дружить со мной не советую.

— А я тебе в друзья и не набиваюсь, — Чимин издает короткий смешок.

Некоторое время они молча едят, и это молчание кажется Тэхену уютным.

— Как твои Черные Воины? — спрашивает он, расправившись с отбивной. — Все хорошо?

— Да, их хорошенько отлупили и отстранили от занятий на месяц. Часть награбленного они уже успели сбыть, поэтому обязаны выплатить компенсацию, но часть мы вернули владельцам, поэтому историю можно считать завершенной. На Тропу теперь соваться не советую, там снова полным-полно влюбленных парочек, — Чимин хмыкает. — В остальном же… тишь да гладь.

— И никаких новых бед или напастей? Может быть, подкроватный монстр таскает у юных дев домашние туфли?

— Если и таскает, то мне ничего об этом неизвестно.

— Значит, пока без приключений? Жаль.

— Что-то обязательно да появится. Всегда появляется, — уверенно отвечает Чимин, пожимая плечами. — Тебе так понравился рассказ про Черного Воина?

— Да, — честно признается Тэхен, не видя причин скрывать свой интерес. — Я бы послушал о чем-нибудь подобном снова. Обсуждать то дело было очень захватывающе.

— Никогда бы не подумал, что тебе нравятся расследования.

— Я тоже. Возможно, я слишком плохо себя знаю, чтобы утверждать наверняка.

— Хм… — Чимин задумывается, — что ж, если что-то подвернется, дам тебе знать.

— Как ты вообще находишь эти свои дела? Ты упоминал, что те младшекурсники пришли к тебе, когда у них украли вещи. Выходит, они знали, что к тебе можно обратиться, а значит, ты занимаешься подобным не впервые. Я прав?

— Прав. Занимаюсь… хм, наверное, почти с самого приезда. Мой дядя по материнской линии служил шефом полиции Ардакса, а когда вышел в отставку, стал частным детективом. Неплохо зарабатывал, к слову. Он не был магом, но многому научил меня.

— Например?

— Например, как распознать ложь, как собирать улики, на что обращать внимание — всякое такое.

Тэхен издает негромкое «о»; Чимин кивает.

— Он раскрыл много громких дел, но я все это знаю лишь по его рассказам. Сам я, конечно, ничем серьезным еще не занимался, вечно попадается одна легкотня. Хотя, признаюсь, я немного поломал голову, пока догадался связать Черного Воина с пропавшими вещами, — он запихивает в рот кусок мяса и со вкусом его пережевывает.

— Ты скучаешь по Ардаксу? — спрашивает Тэхен неожиданно даже для самого себя. Чимин едва заметно дергается, но после кивает.

— Скучаю.

— Каково там?

— В Ардаксе? Жарко, но воздух соленый и влажный, это из-за моря, поэтому дышится хорошо. Люди более открытые, эмоциональные, — на его лице расцветает улыбка. — Хотя такую эмоциональность выдержит не каждый, слишком уж темпераментные.

— Даже дворяне?

— Ага, даже дворяне. Бывают всякие, конечно, но в целом… помню вот дона Базилио, так он… — Чимин ударяется в воспоминания, красочно живописуя чопорного старика и его семейство, после рассказывает больше о городе, и перед внутренним взором Тэхена Ардакс встает так ярко, словно он сам мальчишкой прогуливался по залитым южным солнцем улочкам, болтал с красивыми цветочницами и зеленщиками, слышал, как жарко ссорятся, а после столь же жарко мирятся влюбленные на главной площади, видел городскую ратушу и высокие крепостные стены из белого камня, прогуливался по песчаному берегу и слушал шум волн. Как знать, быть может, однажды Ардакс примет и его?

Было бы неплохо жить в таком месте… возможно, излишне шумно, но ко всему можно привыкнуть, не так ли?

— Ты бы хотел туда вернуться? — спрашивает Тэхен, как только Чимин заканчивает рассказ о прекрасной Анне, которая швырнула ему в лицо подаренный букет.

Тот мрачнеет лицом и поводит плечом.

— Это мне не светит еще лет сорок, покуда папаша не отправится к праотцам. Впрочем, я все еще лелею надежду, что он наиграется в дочки-сыночки и спровадит меня обратно, — Чимин невесело хмыкает. — Прежде я думал, что магическая академия — это здорово, ну, знаешь, Веленсийская императорская академия по всему миру известна, Ардакская школа с ней не сравнится. Но когда приехал сюда, понял, что только зря время трачу. Обычные предметы довольно полезны и могут пригодиться в будущем, но вот что касается магии… за исключением зельеварения и травничества делать мне тут совершенно нечего.

Тэхен от такой наглости совсем не аристократично округляет глаза.

— Хочешь сказать, ты настолько владеешь магической силой, что обучение тебе не нужно? — спрашивает он, справившись с собой.

— Да не в этом дело, — Чимин трет глаза внезапно усталым жестом. — Обучение мне как раз нужно, только не такое, как нам дают.

— Поясни, — возможно, выходит излишне строго, но Тэхену плевать.

— Да что тут пояснять? В Ардаксе программа рассчитана на оба типа магов, а здесь, в Веленсии, только на интернумов. Мне, как экстерналу, такое обучение как мертвому припарки. Все равно что учить корову выездке.

Интернумы, экстерналы… Тэхен прикусывает изнутри щеку. Давно он не слышал этих слов, пожалуй, с самого детства.

— Экстерналов слишком мало, чтобы разрабатывать для них особую программу, — повторяет он заученные давно слова, — к тому же, их магический потенциал довольно мал, поэтому создавать для них отдельную обучающую программу нецелесообразно.

К его вящему удивлению, Чимин… начинает хохотать.

— Кто тебе сказал такую чушь?

— Чушь?! Это факты! По статистике на тысячу интернумов приходится один экстернал, нет никакого смысла…

— Я не об этом. Кто тебе сказал, что экстерналы слабы?

— Все об этом знают, спроси любого! Магическое ядро экстернала не способно сгенерировать большое число энергии, поэтому их сила очень ограничена. Максимум, чего он может достичь — уровень интернума среднего звена.

— В жизни большей чуши не слышал, — Чимин утирает выступившие в уголках глаз слезы. — Кто бы ни сказал тебе это, Тэхен, он либо непроходимо туп, либо намеренно тебя обманул. Экстерналы никогда не были слабее интернумов, это попросту невозможно, ибо противоречит самому принципу нашей силы. Все с точностью до наоборот.

— Вздор! Не знаю, чему вас там учат в Ардаксе, но все, что я сказал про ядро, правда! Потому что сколько бы я ни учился, оно не… — Тэхен испуганно осекается, поняв, что именно сейчас сказал.

Не то чтобы это было большим секретом, но тот факт, что младший сын семьи Ким оказался бесполезным экстерналом, никогда не афишировали — родители считали себя опозоренными, ведь у блистательного рода Ким родилось столь невыдающееся дитя. О том, что он является экстерналом, Тэхен узнал совершенно случайно, когда ему исполнилось десять. Слова, сказанные отцом, накрепко въелись в память — тот произнес их тоном, будто Тэхен оказался самым большим разочарованием в жизни, словно на него возлагались огромные надежды, которых тот не оправдал. Самому Тэхену о природе его сил не говорили, а самостоятельно он не больно-то и искал — для всего остального света он был обычным интернумом. Не очень сильным, что нетипично для рода Ким, но от младшего сына многого и не ждали, особенно, при таком идеальном наследнике как Намджун.

— Тэхен, — Чимин вдруг становится серьезным и, подобравшись, подается к нему всем корпусом. — Ты экстернал?

Смысла отпираться уже нет, поэтому Тэхен осторожно кивает.

Чимин вздыхает.

— Что ж, младший сын герцога Ким… у меня для тебя две новости: хорошая и плохая. С какой мне начать?

— Начни с хорошей.

— Хорошая новость заключается в том, что тебе врали все это время. Нас меньше, это верно, но мы точно не слабее интернумов. Если ты мне не веришь, я могу это доказать — не только на своем примере.

Тэхен смотрит недоверчиво.

— А плохая новость?

— Плохая новость в том, что ты в заднице. Потому что вместо того, чтобы развивать собственную силу, ты ломал свою суть под интернума. Обучить кого-то с нуля гораздо проще, чем того, кто всю жизнь жил по неверным установкам. Но у меня есть еще одна новость.

— И какая же? — кисло отзывается Тэхен.

— Все поправимо.

_________________

Голубая сойка может подражать множеству звуков, в том числе имитировать человеческую речь. Она имеет голубой окрас, но те, кто держал ее в руках, утверждают, что на самом деле голубой цвет её перьев — оптическая иллюзия.