— Болел? — интересуется Намджун, когда Юнги появляется на паре.

— Ага, — Мин садится за парту. Он всё ещё чувствует себя разбитым, но дома больше одного дня не выдерживает. Сейчас сложно представить, что он просидел в четырех стенах комнаты несколько месяцев. Сейчас его буквально тянет в университет, тянет… к Намджуну? Сколько бы Юнги не искал, он не может найти другой причины. Ему хочется общаться с этим парнем, хочется проводить время вместе с ним. Сейчас это кажется очень простой вещью — два парня болтают в перерывах, вместе курят, вместе обедают. Не то, что раньше, когда Юнги был…

— Сегодня в музее современного искусства открывается новая выставка, — прерывает его размышления Намджун. Юнги молчит, но в его глазах заинтересованность. — «Бессмертие для всех»… Это о философии русского космизма. Я недавно наткнулся на работу, посвященную этому течению, мне было бы интересно…

Парень смолкает, но взгляда не отводит, ждёт. Юнги, пряча улыбку, склоняет голову к плечу:

— Ты думаешь, я слишком глуп, чтобы понять это?

— Нет! — Намджун вспыхивает, но потом понимает, что друг шутит. — Нет, просто подумал, что тебе будет скучно…

— Вот и проверим, — улыбается Юнги. Его настроение взлетает, остатки «болезни» выветриваются, отгоняемые улыбкой Намджуна. Эйфория накрывает с головой, заставляя любить целый мир.

***

Первым щекотливую тему поднимает Хосок. После примирения он терпит почти месяц, прежде чем заговорить с Юнги. За это время Намджун становится неотъемлемым членом их крохотной компании. Хосок вежливо ему улыбается, поддерживает разговор, но в каждом слове и движении видит подвох. Откуда этот парень взялся? Что ему нужно? Что, если этот странный парень обидит его Юнги?

— К чему, ты думаешь, это всё приведёт? — Хосок тешит себя тем, что Намджун всё ещё не вхож в дом семьи Мин. Комната Юнги — место только для них двоих. Вот и сейчас Юнги переодевается в домашние шорты, стоя спиной к Хосоку. Тот, разглядывая худую спину, которая исполосована следами от бинтов, которые Мин только что размотал, наконец, решается на разговор. Разговор, который никто из них не хотел начинать.

— О чем ты? — не оборачиваясь, спрашивает Юнги. Он натягивает светлую футболку и ерошит волосы, выдыхая.

— О Намджуне. Рано или поздно он всё узнает.

— Ты зря об этом беспокоишься, Хосок-и, — улыбается Юнги, усаживаясь на кровати и поджав под себя ноги. — Хотя мне кажется, господин Чон, что причина твоей тревоги в другом.

— Даже слушать не хочу, что на этот раз пришло в твою пустую голову, — фыркает Хосок, плюхаясь рядом с другом. — Просто скажи мне. Если всё раскроется, ты будешь в порядке? Что будешь делать тогда?

— Всё будет в порядке, Хосок. Весь этот маскарад — до конца обучения. Иногда мне кажется, что я уже сейчас готов вернуться к прежней жизни…

— Может, стоить попробовать?

— Нет, Хосок. Это просто… природа. Закончу учёбу, потом будет видно. В любом случае, спасибо тебе. Если бы не это, я бы так и сидел в своей коробке. И не встретил бы Намджуна… — последняя фраза звучит тише, но чуткий Хосок понимает — именно она тут самая главная.

— Он… он нравится тебе? — парень не уверен, хочет ли он знать ответ на этот вопрос, но задает его раньше, чем успевает подумать.

Юнги поднимает на друга свои лисьи глаза, смотрит без тени улыбки, долго и внимательно.

— Мне кажется, что нравится.

И это точно не то, что хотел услышать Хосок. Теперь он это знает.

***

Намджун кажется Юнги слишком умным. Он может часами рассуждать о каких-то замысловатых вещах, рассказывать о недавно прочитанных книгах. Юнги даже становится стыдно, что сам он не читал ничего за рамками обязательной программы. Любая их прогулка заканчивается пространным рассказом Намджуна о чём-то. В такие моменты он смотрит куда-то сквозь Юнги, а Юнги даже не всегда слушает — любуется Намджуном, его пухлыми губами, острыми скулами, ямочками на щеках.

Однажды, когда речь заходит об ориентации, Юнги оживляется. Этот вопрос его очень интересует. То, что происходит между ними с Намджуном — явно не просто дружба. Но ведь они оба парни.

Они сидят в кафе, за окном стеной льёт дождь. Юнги греет вечно мёрзнущие пальцы о чашку с кофе. Он очень хочет курить, но прервать разговор ему кажется кощунством.

— Признанными в мире являются всего три ориентации, тогда как в действительности их намного больше. Нельзя оставлять без внимания бинарные и нон-бинарные квалификации. Да и других полно. Например, ты знал, Юнги, что есть люди-сапиосексуалы?

Юнги отрицательно качает головой, ловя каждое слово.

— Это те, кого возбуждают только умные люди. То есть влечение у них зависит от уровня интеллекта партнера, понимаешь?

— Не очень, но уже готов себя к ним отнести, — усмехается Юнги. А потом вдруг решается. — А ты, Намджун? К какой ориентации себя относишь?

Парень на мгновение смотрит Юнги прямо в глаза, потом отводит взгляд, всматриваясь в пелену дождя за тонким стеклом.

— Думал, ты догадался. К одной из трех признанных. Я — гей, Юнги, — Намджун явно ждёт, как отреагирует его собеседник, но Юнги только хмыкает и удовлетворённо кивает. Ким поворачивает голову и вглядывается пристально. Так, как умеет только он — вскрывая саму душу. — Ты не удивлён?

— Ты больше месяца таскаешь меня по свиданиям, — усмехается Юнги, заглядывая в карие глаза. — Я догадался, да.

— Это не…

— Это были свидания, Намджун. Хотя мы их так и не называли.

— И ты… ты не отвергаешь меня? — Юнги даже не может сказать, чего больше в голосе Намджуна — волнения или удивления.

— Нет, Намджун. Иначе я бы здесь не сидел, — у Юнги кошки на душе скребут. Намджун открылся ему, доверил свою тайну. А сам Юнги не может, не решается ответить взаимностью, не может рассказать о себе то, что скрывает от целого мира.

— И ты, — Намджун, кажется, не замечает внутренних терзаний одногруппника. — Ты будешь со мной встречаться, Юнги?

«Вот это напор!», — думает Мин, от смущения прячась за кружкой с кофе, делая вид, что пьёт. Но Намджун терпеливо ждёт ответа.

— Пожалуй, это неплохая идея, — наконец выдыхает Юнги, обрывая затянувшееся молчание. Намджун в ответ улыбается слишком ярко, лишая Юнги кислорода, и сплетает их пальцы. А внутри Мина ликование мешается с угрызениями совести.

***

Хосок едва не швыряет в стену кружку с кофе, заботливо приготовленным госпожой Мин, когда Юнги сообщает ему радостную новость.

— Как ты себе это представляешь? — рычит Чон. — А что, если у вас до секса дойдёт?

— Если и дойдёт, то нескоро, — легкомысленно бросает Юнги. Он словно не замечает злость, которая клокочет в его друге. — Но прежде я ему всё расскажу. О том, что случилось и… о нашем плане.

Хосок выдыхает сквозь зубы, потом слишком резко ставит кружку на край стола, не обращая внимания на расплескавшийся кофе.

— Делай, что хочешь, — бросает он и выходит из комнаты. Юнги хмурится, глядя на захлопнувшуюся дверь, слыша голоса в прихожей. Потом откидывается на кровати, прижимая к себе подушку.

Хосок прав, у этой истории может быть не самый хороший конец. Но сейчас Юнги об этом совсем не думает, он окрылён. Он вспоминает глаза Намджуна, его руки, их первый, получившийся каким-то детским поцелуй. И улыбается, улыбается.

На следующий день его накрывает очередной приступ. Юнги с трудом убеждает Намджуна, что приходить к нему не нужно, и остаётся дома, в полумраке собственной комнаты. И вместе с тенями мрачные мысли одолевают его.

Отношения нельзя строить на лжи, Юнги это понимает. Но никто не виноват в том, что с Намджуном так получилось. Их с Хосоком план был странным, но очень простым. И совершенно не включал в себя этого парня с обесцвеченными волосами и ямочками на щеках. Юнги нужно было доучиться и забыть об университете, как о страшном сне, которым он и был всё это время. До встречи с Намджуном.

Юнги должен признаться. Признаться во всём, начиная с событий прошлого года и заканчивая их с Хосоком планом. Но Мин отчаянно трусит, боится того, что Намджун оттолкнёт его. Так дети боятся признаться родителям в том, что натворили, но о чём взрослые ещё не прознали. Тайна отдаётся зудом между лопатками, но облегчить себе жизнь решится далеко не каждый. Вот и Юнги не решается. Кусает костяшки пальцев, лёжа на боку, уговаривает себя, но всё безрезультатно. В конце концов, вымотанный донельзя, он засыпает. И снятся ему солнце в обесцвеченных волосах и ямочки на щеках.

***

Намджун целует его несдержанно, сжимая крепкими пальцами тонкую талию. Юнги слизывает вкус коньяка с пухлых губ и столь же несдержанно стонет. Он запускает пальцы в волосы Кима и чуть оттягивает их назад, отстраняя парня от себя. Намджун отвлекается от тонких губ, переключая внимание на шею, потом прокладывает влажную дорожку поцелуев от уха вниз. Юнги запрокидывает голову и снова стонет. Он цепляется за футболку Намджуна худыми пальцами и тянет парня ближе к себе. Ким чуть отодвигается и смотрит таким взглядом, что Юнги ведёт сильнее, чем от алкоголя.

— Джун-а, — шепчет он.

— Да, малыш?

— Джун-а… Мне кажется… мы торопимся…

— Ты не хочешь? — Намджун сжимает бёдра Юнги, сидящего на столе. На кухне — полумрак, сотрясаемый музыкой, которая гремит в соседней комнате. Это очередная вечеринка в доме друга Кима, и все здесь уже пьяны. Именно поэтому Юнги смелеет настолько, что позволяет себе зайти так далеко. И только сейчас задумывается о последствиях.

— Я хочу… Но не могу… не сейчас…

— Малыш… — желание в глазах Намджуна топит Юнги. Он рвано вдыхает и выдыхает, пытаясь взять себя в руки.

— Прости… просто я… еще не готов… Я расскажу тебе… потом.

Намджун дышит загнанно и чуть отодвигается. Юнги чувствует себя виноватым. Он не сдержался, а надо было оставить Кима раньше, ещё когда он подхватил Юнги на руки и унёс на кухню. Когда он усадил его на стол, когда впился в губы требовательным поцелуем.

— Намджун-и, — зовёт Юнги, переплетая их пальцы. — Можно я…

Он не может выговорить, но Ким, кажется, понимает всё по глазам. Он сухо сглатывает и кивает. Юнги расстёгивает его ремень, ширинку, чуть приспускает чёрные джинсы, боксеры и берёт возбуждённый член Намджуна в руку.

— Я ни… — Ким резко выдыхает и затыкает Юнги поцелуем, а тот начинает медленно двигать рукой, чувствуя дрожь, которая прошибает младшего. Несколько минут — и Намджун кончает, что-то прорычав и впившись пальцами в тонкие плечи Мина.

Чуть позже Юнги тоже отпускает возбуждение. А вот тревожные мысли накрывают с новой силой. Он не знает, как признаться Намджуну. Может быть, Хосок был прав и у них ничего не получится? Но Ким обнимает, утыкаясь носом в шею, и Юнги невольно улыбается. Он счастлив. И даже горький привкус лжи не в силах изменить это.