Теперь в университете Юнги всё своё время проводит с Намджуном. Хосок отдалился от него и старается держаться на расстоянии. Это должно бы тревожить Мина, но у него просто нет времени на подобные переживания. Он счастлив, счастлив так, как никогда до этого не был. Намджун держит его за руку, Намджун улыбается ему, Намджун его — целиком и полностью. И это заставляет Юнги забыть обо всём на свете.

Он не замечает косых взглядов одногруппников — далеко не все спокойно относятся к геям. Он не замечает, как летят дни. Он не замечает даже, как издалека побитой собакой наблюдает за ним Хосок. Зато это видит Намджун.

— Твой друг… он совсем перестал с нами обедать, — говорит он как-то.

Юнги поджимает тонкие губы и потирает ладони о колени, обтянутые тёмными джинсами. Он сидит на подоконнике в коридоре университета. Намджун стоит рядом, упираясь спиной в стену и смотрит на Мина вполоборота.

— Снова не хочешь делиться?

— Он… против того, чтобы мы встречались, — сникнув, отзывается Юнги.

В голосе Намджуна скользит явное недоумение:

— Вот как… И почему же?

— Это так сложно объяснить…

На какое-то время они замолкают. Потом Намджун отрывается от стены и приближается к Юнги, раздвигая его ноги и вставая между ними. Он цепляет пальцами подбородок Юнги и ловит его взгляд.

— Скажи… Может быть, он тоже гей?

Юнги хихикает как-то совсем по-девчачьи, потом обрывает смех и переспрашивает, улыбаясь:

— С чего ты взял? Хосок любит девушек.

— Да? А мне показалось, что ты ему нравишься, — взгляд Намджуна становится пристальным. Он внимательно наблюдает за реакцией Юнги и чувствует укол ревности, когда с лица Мина сходит улыбка.

— Я не… я…

Его растерянный лепет внезапно прерывается громким ойканьем. Юнги хватается за живот и кривится от боли. Намджун отодвигается и обеспокоенно заглядывает Мину в лицо:

— Что такое, хён? Что случилось?

— Нет, ничего… Дай мой рюкзак, пожалуйста, — Юнги хватает протянутую сумку и шарит в ней рукой. Паника нарастает в нём с каждым ударом сердца, вдруг пустившегося вскачь. — Ах, нет, чёрт! Я же не взял… Почему так рано? Что же делать?

Намджун прислушивается к бормотанию своего парня и бережно придерживает его за сведённые колени. Он обычно теряется в стрессовых ситуациях, поэтому сейчас даже не может сообразить, что делать. Юнги в это время выхватывает из рюкзака телефон и дрожащими пальцами выискивает нужное имя в списке.

— Хосок-и, — зовёт он. — Мне нужна помощь… Я напротив компьютерного класса…

***

Голос Юнги в трубке звучит так жалобно, что Хосок срывается с места в то же мгновение. Он не думает, что могло случиться, просто мчится по коридору, а потом по лестнице, перепрыгивая ступеньки. Юнги плохо. Его Юнги сейчас плохо. Парень видит его, сидящего на подоконнике, согнувшегося и прижимающего руки к животу, и понимает всё. Он на ходу стаскивает с себя толстовку и отталкивает растерянного Намджуна. Парень одной рукой бережно приподнимает Юнги, другой накидывая толстовку ему на талию, застегивая молнию спереди. Смотрится нелепо, но зато надетая таким способом, она прикрывает живот и всё остальное.

— Где твои таблетки?

— Я не взял. Слишком рано…

— Ты балбес, хён. Терпи, сейчас вызову такси. Идти можешь? — обеспокоенно спрашивает Хосок, а когда Юнги отрицательно качает головой и всхлипывает, бережно подхватывает его на руки, повесив его рюкзак себе на плечо. Хосок держит Юнги, словно сокровище, хотя его трясёт от боли в глазах старшего.

Так и оставшийся стоять у окна Намджун, нахмурившись, провожает Хосока взглядом, а потом переводит взгляд на подоконник, на белой поверхности которого остались красные разводы. Страх за Юнги заставляет парня похолодеть. Он делает шаг вслед за Хосоком, но останавливается и качает головой.

***

«Ты уверен, что мне не нужно приезжать? Знаешь, я волнуюсь… Кровотечения — это очень серьёзно», — голос Намджуна в трубке звучит взволнованно, но в нём скользят какие-то нотки, которые Юнги распознать не может.

— Не переживай, Джун-а. Мы увидимся уже завтра. Обещаю, я обо всём тебе расскажу, — Юнги лежит в кровати и не может даже поднять руки. Телефон поставлен на громкую связь, и красивый голос Кима заполняет комнату.

«Не торопись так. Если ты болеешь, тебе нужно отдохнуть».

— Всё в порядке, — такая забота заставляет сердце Юнги сладко трепетать, но он понимает, что Намджун ждёт ответов.

«Как твой парень я настаиваю. Если так хочешь встретиться, я заеду к тебе после пар».

И ведь заезжает. Вежливо представляется госпоже Ким и поднимается в комнату Юнги. Тот сидит на кровати, волнуясь и комкая подол серой футболки.

Намджун входит и замирает — его бойфренд сегодня выглядит таким хрупким! Белая кожа кажется ещё бледнее, из-за свободной футболки и спортивных штанов худое тело выглядит так, будто может сломаться от дуновения ветра. Тревожный излом бровей, закушенная в волнении губа, проблески страха в карих глазах… И всё равно он красив. Как же он красив, Господи!

— Привет! — в голосе Намджуна сквозит такая нежность, что у Юнги чуть слёзы на глаза не наворачиваются. Он вдыхает, выдыхает и скованно улыбается:

— Привет!

Намджун подходит ближе, присаживается на кровать и, дотянувшись, легонько целует Юнги в макушку:

— Ты как?

— Я… в порядке… Так бывает, не страшно. Прости, если напугал.

— Ещё как напугал! — Намджун прижимает Мина к себе, но тот упирается ладонью ему в грудь и чуть отстраняется.

— Я обещал тебе всё рассказать…

— Я был бы тебе очень благодарен. Я действительно волновался, а ещё… почему ты позвонил Хосок-хёну? Я тоже мог бы отвезти тебя домой…

— Просто он… знал, что делать… — взгляд Юнги становится затравленным, и Намджун решает не давить.

— Расскажи мне, хён… Всё по порядку, ладно?

Юнги снова делает глубокий вдох, а потом начинает говорить.

— Ты же знаешь, что я учился в другом университете? Это было год назад. Я был… тихим и скромным и не хотел ничего, только поскорее закончить учёбу. Таких, как я, ещё зовут ботаниками. И… ну, не очень любят, — Юнги замолкает в тот момент, когда раздаётся негромкий стук в дверь. Госпожа Мин из коридора сообщает, что она принесла им чай. Юнги поднимается и открывает дверь, чтобы забрать у неё поднос. Он ставит его на стол возле кровати. — Будешь?

— Не люблю горячий, пусть остынет, — отзывается Намджун и просит. — Продолжай, хён.

Юнги кивает, делает глоток из своей кружки и дрожащей рукой ставит её на поднос:

— Была у нас в группе компания… Четверо парней. Этакие альфа-самцы, красавчики, все девчонки в универе на них слюни пускали. Они… очень меня невзлюбили. Я как-то отказался для одного из них сделать реферат, ну, и понеслась… — в голосе Юнги явственно слышатся сдерживаемые слёзы. Намджун берет его руку в свои ладони и успокаивающе поглаживает. В нём клокочет злость — что за уроды могли обижать такого хрупкого мальчика! Юнги смотрит с благодарностью. — Они меня не били, не думай. Но изводили по-всякому. Знаешь, всякие детские выходки… Но однажды всё прекратилось, а потом один из них позвал меня на свидание.

Нельзя сказать, что Намджун удивлён. Да, у них в стране толерантность не в почёте. И всё же геев не так мало, как могло бы показаться, а Юнги — слишком привлекательный парень.

— Я отказал, — выдыхает тем временем Мин и притягивает к себе колени, обхватывая их тонкими руками. Такой трогательный и беззащитный, что Намджун не выдерживает. Он придвигается и, по-медвежьи обняв, притягивает его к себе.

— Тише, Юнги. Успокойся…

— Нет, Намджун, подожди. Дай мне рассказать, а то… Это слишком тяжело. Поэтому я хочу сейчас… — Юнги дожидается кивка и продолжает. Его голос дрожит сильнее с каждым словом. — Я отказал, а он обиделся. И они с дружками… подкараулили меня однажды после пар. И… их было четверо, Намджун. И все они… они насиловали меня… Я пытался, но…

Юнги всхлипывает и поднимает лицо к потолку, не давая слезам скатиться по щекам. Солёные капли стекают по вискам и теряются в его волосах.

— Меня тогда спас Хосок. Я отключился в какой-то момент, а он не дождался меня на остановке и пошёл искать. Мы учились в разных универах и встречались после пар. Он так накинулся на них, что одному даже нос сломал. Ему тоже досталось, очень… А я… я после этого закрылся тут, в комнате. Даже в суд ходил только один раз. Там всё решали папины адвокаты. Тех… парней… их, посадили, конечно. А я остался тут, — Юнги оглядывает свою комнату, потом снова заглядывает Намджуну в глаза. — Мне казалось, что если я выйду, то всё повторится. Папа был недоволен — шёл последний семестр. Мама уговаривала его дать мне время. Потом они как-то… успокоились, даже отдалились от меня. Но Хосок… Хосок не оставлял меня в покое. Он всё время пытался меня расшевелить, но я боялся, боялся так сильно, что… я очень долго был на транквилизаторах…

Юнги захлёбывается жалостью к себе, но невысказанное сочувствие в глазах Намджуна немного отрезвляет его. Намджун не должен смотреть так! Он же до сих пор ничего не знает! Мин вытирает глаза ладонями, потом судорожно вздыхает.

— А потом Хосок всё-таки уговорил меня… Вернее, сначала он уговорил маму. Это был такой дурацкий план, но она согласилась. И вдвоём они взялись за меня. В результате у меня вообще не осталось ничего от прошлой жизни. Одежда, причёска… Даже имя…

Намджун хмурится, когда Юнги выбирается из кольца его рук и встаёт у кровати. Мин наступает на одну штанину, поднимает ногу, повторяет с другой, заставляя спортивки упасть на пол.

— Хён… — начинает ничего не понимающий Намджун.

— Я не хён тебе, Джун-а, — прерывает его Юнги и снимает футболку.