— Нам нужно в деревню.

Клео, едва очнувшийся ото сна, непонятливо посмотрел на серьёзное и слишком свежее для раннего утра лицо напротив. Затем завозился в постели, которая представляла собой огромную охапку сена, застеленную шкурами, и сел. Он зачесал назад растрёпанные волосы, успевшие отрасти за месяц жизни с хранителем, и переспросил:

— Ты меня выгоняешь?

— Я сказал «нам», — любезно заметил Витарр.

— И зачем? — всё ещё недоумевал Клео. По дому он особо не скучал, а само слово «деревня» пробуждало в нём не самые лучшие воспоминания. Худшие воспоминания, надо сказать.

— Одежды тебе прикупить. И овощей — нельзя в твоём возрасте одним мясом да тр-равой питаться.

Витарр поднялся, и Клео, с сожалением скользнув взглядом по обнажённому телу, к которому так приятно и уже привычно было прижиматься по утрам, последовал его примеру.

После недовольного бурчания Клео о том, что ни в какую деревню он не хочет, и терпеливыми объяснениями Витарра, что негоже спутнику самого хранителя ходить в крестьянской одежде, они договорились вместо деревни отправиться в город. И уже спустя час Клео, умытый, одетый и сытый, сидел верхом на обратившемся Витарре. Отчасти задобренный статусом «спутника» и захваченный романтичными фантазиями о бурной городской жизни, Клео повеселел. Так что, устроившись на волчьей спине и вцепившись в жёсткую длинную шерсть на загривке, он был готов перетерпеть тряску и лёгкую тошноту.

Однако Витарр, вместо того, чтобы набрать скорость, прогулочным шагом направился в чащу леса.

— Р-р-решил, что нам некуда спешить, — пояснил он, прежде чем Клео успел что-то спросить.

Лес уже не спал: беспокойные рыжие белки перепрыгивали с дерева на дерево, птицы старательно заливались трелью, пугливые зайцы шмыгали по кустам. Но все звуки сливались в одну умиротворяющую тихую песнь, и Клео, расслабившись, пригладил хранителя меж рогов. Тот, кажется, против не был — даже приподнял морду навстречу руке. Неспешность настраивала на разговор, и Клео спросил первое, что взбрело в голову:

— Тебе нравится жить в лесу?

— Нр-равится, — не мешкая ответил Витарр. После небольшой паузы он тоже спросил: — А тебе?

Покрутив на запястье браслет, невольно ловивший лучи солнца, Клео как бы самому себе кивнул.

— Нравится. Тут спокойно. Куда меньше забот. И… не так одиноко.

— Но здесь ведь совсем нет людей. Неужели не скучаешь по родным?

— Было бы по ком, — фыркнул Клео. — Родителей я совсем не помню, а дед… Помер, как только я оказался в состоянии заработать на кусок хлеба. На самом деле…

Витарр остановился у попавшегося на пути мелкого прозрачного ручья и, забравшись в него передними лапами, принялся жадно глотать воду. Напившись, он обернулся и переспросил:

— На самом деле что?

Встретившись с внимательным взглядом жёлтых глаз, Клео словно очнулся от своих мыслей и встряхнул головой.

— На самом деле я опять проголодался. Далеко нам ещё?

Витарр издал нечто среднее между рыком и смешком.

— Держись крепче.

Горожане вполне ожидаемо таращились на необычную парочку. Даже облачившись в плащ и спрятав под капюшоном серебристые волосы, Витарр не мог не привлекать внимание. Впрочем, ему это было по душе — он, кажется, чувствовал себя королём, вышедшим к народу. Клео же было не до прохожих: жуя ещё не успевшую остыть сырную лепёшку, он глазел по сторонам. Всё вокруг приводило его в неописуемый восторг: и широкие каменные мостовые, и проносящиеся по ним кареты, и высокие здания с черепичными крышами, и пестрящие надписями вывески, и выставленные на витринах вещи, названия которых Клео даже не знал. Когда он в очередной раз остановился, чтобы внимательнее разглядеть какую-то безделицу, Витарр, опустив ему на макушку ладонь, спросил:

— Хотел бы здесь жить?

— Здесь?.. — переспросил Клео. — Разве что с тобой.

Рука, неспешно перебиравшая отросшие пряди, замерла. Клео тут же опомнился.

— Я имею в виду, что… Я бы не смог здесь один жить. Слишком многолюдно. Да и заблудиться легко. И карета сбить может только так…

Витарр костяшками пальцев огладил его шею.

— Вот как? — Рука скользнула по спине и исчезла. — А мне нравится. Но ты прав: шумновато.

Клео поднял взгляд на Витарра. У того на лице была едва заметная ухмылка, которая совсем не помогала понять, о чём он думал. Неужели он намекал, что Клео пора отселяться? Но зачем тогда весь этот маскарад? Витарр, безусловно, любил полукавить и поиграться с чужими чувствами, но если бы Клео ему надоел, он бы так и сказал.

— Идём? — отвлёк его от раздумий хранитель. — Мы почти на месте.

Он кивнул в сторону расположившегося на углу улицы небольшого здания. Клео, уже и забывший о первоначальной причине их прибытия в город, перевёл взгляд на — если верить витиеватым буквам на деревянной вывеске — ателье. Интересно, часто Витарр тут бывал?

Пройдя не больше десяти метров и поднявшись по аккуратным ступенькам, они оказались у застеклённой двери. Витарр потянул её на себя и жестом пригласил Клео войти. Тот с необъяснимым волнением шагнул внутрь и огляделся: огромные рулоны разноцветных тканей, выставленные на показ строгие костюмы и изящные платья, полки со всеми видами поблёскивающих застёжек, булавок, пуговиц… Витарр, ничуть всем этим не впечатлённый, скинул капюшон и направился к поднявшемуся из-за швейного стола старику.

— Ну надо же! — воскликнул тот, показав скрывавшийся под седыми усами сухой рот. — Здравствуй-здравствуй. Какими судьбами?

— Этого мальца нужно приодеть. — «Мальца» от закатывая глаз удержало лишь то, что они уже были заняты изучением помещения. — Что-нибудь элегантное, но удобное.

Портной закивал — видимо, привык уже к бесцеремонности хранителя — и, уже обращаясь к растерявшемуся Клео, спросил:

— И кто это у нас тут?

— Клео, — представился он.

— Мой спутник, — тут же добавил Витарр.

Клео в недоумении обернулся. На непроницаемом лице Витарра вновь застыла лёгкая ухмылка. Старик же не то посмеялся, не то прокашлялся и указал Клео на ширму.

Следующие полчаса с Клео снимали мерки, вертели его во все стороны, примеряли на него то одни брюки, то другие, то рубашку, то другую, то прикладывали ткань, а он всё задумчиво кусал губы. Что означало «спутник» на языке хранителя? Временный сожитель? Приятель? Друг? Нечто вроде питомца? Или, может, всё-таки…

— Никогда не видел, чтобы он так улыбался, — вдруг нарушил молчание портной.

— Как — «так»?

Старик вывел его, одетого в тонкую белую рубашку, жакет и укороченные брюки, из-за ширмы и шепнул на ухо:

— Вот так.

Клео нахмурился. Выражение лица Витарра было вполне обычным, разве что уголки губ приподнялись чуть выше.

— Да разве ж это улыбка? — недоверчиво шепнул Клео. Ухмыляться-то хранитель умел куда шире. Портной в ответ лишь усмехнулся.

Предмет их разговора, начавший уже терять терпение, кашлянул. Потом зачем-то шагнул ближе и оправил без того хорошо сидевший жакет.

— Нравится?

— Н-нравится, — неожиданно заикнулся Клео.

— Отлично, — кивнул Витарр. Он положил на прилавок звякнувший мешочек и, обратившись к портному, сказал: — Эммануэль, упакуй одежду, в которой он пришёл. За остальным мы вернёмся через неделю.

— Совсем старика не щадишь, — вздохнул Эммануэль, тут же, впрочем, взявшись за поручение.— Столько работы на неделю…

— Чем старее, тем вор-р-рчливей, — закатил глаза Витарр. Клео с удивлением наблюдал за выражением его лица. Ему казалось, что закатывать глаза — это исключительно человеческий жест, жест Клео, на который хранитель способен не был. Обычно у него мимика была такая: оскал, полуоскал, ухмылка да ходящие под кожей желваки.

Сам хранитель же тем временем забрал из рук портного свёрток, накинул капюшон плаща и направился на выход.

— Теперь к сапожнику, — сообщил он, стоило им вновь оказаться на улице.

— Витарр, — позвал Клео, непривычно протянув «р» — по имени он хранителя редко звал. — А что случилось с другими принесёнными тебе жертвами?

Витарр замер и, повернувшись, взглянул на Клео.

— Иногда я совершенно не понимаю, что происходит в твоей головёшке.

«Будто я понимаю, что происходит в твоей», — мысленно пробурчал Клео.

С минуту они шли молча. И только потом Витарр подал голос:

— Большинство приходилось отпускать — умершие с испугу молоденькие девицы мне нужны не были, человечину я уже давно не ем. Что случалось после того, как они покидали лес, я понятия не имею. Может, жили дальше как ни в чём ни бывало, может, не жили. Остальные… Тебе точно хочется знать?

— Точно.

— Остальные, — повторил он, — продолжали мой род. Вернее, те из них, кому удавалось.

— А Эммануэль?..

— Мой пра-пра-пра-правнук.

— Ого, — выдал Клео.

— Если тебе надоест жить в глухом лесу, — продолжал Витарр, — его семья с радостью тебя примет. Жене Эммануэля только дай за кем-нибудь присмотреть. И внук у них родился недавно, сейчас должен быть чуть младше тебя.

Клео запаниковал. Теперь всё совершенно точно выглядело так, будто от него пытаются вежливо избавиться.

— Почему мне должно надоесть?

— Я лишь говорю о том, — терпеливо пояснил Витарр, заметив растерянность Клео, — что ты не обязан всю свою жизнь провести со мной.

— А если это то, о чём я мечтаю? — тихо спросил Клео.

— Тогда милости пр-р-рошу, — обнажил клыки хранитель.

Мимо них прошёл тучный мужчина с тележкой, и Витарр притянув Клео, придержал за его талию. Тот, опершись на твёрдую руку, выдохнул с невольным облегчением. Сперва он остался с Витарром, поддавшись какому-то порыву, затем — потому что ему было удобно и отчасти любопытно, а потом… А потом он и сам не мог объяснить, почему одна мысль о расставании повергала его в ужас.

— Никто из них так и не стал моей парой, — продолжал свой рассказ Витарр. — Они оставались на месяц, год, два — но в конце концов уходили.

— Я не уйду, — негромко, но твёрдо сказал Клео, переплетя их пальцы. Витарр, должно быть, повидал сотни людей, но всегда был одинок. Неужели никого не очаровало это странноватое чувство юмора, неожиданная для зверя тактильность и мягкость, его молчаливая забота? Хотя, если подумать, имелись у мужчины и недостатки. Клео было на что пожаловаться. — Только перестань называть меня мальцом.

Хранитель нахмурился, словно не понимая, что не так с этим словом. По его меркам, наверно, любой человек был мальцом. Он задумчиво почесал подбородок и затем выдал:

— Тогда как там сейчас говорят… Малыш?

— Беру свои слова обратно, — выпалил зардевшийся Клео. Если Витарр будет так звать его при своих потомках, он помрёт со стыда. — Малец так малец.

В городе было живо, весело и интересно. Но Клео уже хотелось обратно, в дышащий свежестью лес, в уютную пещеру, где можно было, развалившись в постели, вырезать нелепые фигурки из дерева, или просто гладить влажную от дождя шерсть, или позволять гладить себя… Где были бы уместны любые прозвища.

— Знаешь… — Клео опустил голову и заметил, что шли они нога в ногу. — Это похоже на свидание.

— Правда? — с уловимой в голосе улыбкой спросил Витарр. — Я старался.