Её действительно оставили. Последующий отрывок жизни она назвала «собачьим»: бегала туда-сюда по мелким поручениям, заметала следы на местах убийств, проверяла новые убежища на предмет безопасности, а взамен её кормили и учили новым приёмам.

О людях она рассказала всё, что знала. Нуада был недоволен этой честностью, отсутствием подвоха в её мыслях — будет сложнее её убрать. Поэтому он стал давать ей задания посложнее, касаемые человеческих городов. Не убьёт он — убьют люди.

«- Нужно выяснить, куда будет проложен новый торговый путь, это важно. Должна будешь сходить в город, подслушать несколько разговоров. И не прохожих со сплетниками…

— А если меня узнают?

— Убьёшь их.

— Как же перемирие?

— К тебе оно не относится.»

В её голове скорее слышалось «как же я?», но этот вопрос быстро затихал. Она возвращалась вновь и вновь с новой информацией.

Со временем всё же всплыл факт, что она лишь хочет обезопасить себя от людей, иметь щит из устрашающих видом и намерениями существ, а заодно иметь больше информации о лесах и их «начинках», но она не собиралась лукавить или причинять им вред. Принц, последнее время быстро закрывал на это глаза, какую-никакую пользу девчонка приносит. Он даже порой тешил себя мыслью, что из неё что-то может получиться, затем усмехался и закидывал эту мысль подальше от серого вещества собственного мозга.

По идее, она должна была всё своё свободное время сидеть в закрытом помещении, но Нуада знал, что Ота и Саиг выпускают её потренироваться и сыграть в карты, пока принца нет; что девчонка уговаривает Нуру рассказать о волшебных существах и та порой соглашается; Ихив, от нечего делать, распивает с воришкой эль. Радовал один Моргун, который при виде неё лишь нервно рычал.

Нуада как раз доделывал замену его руке — несколько кусков бесполезных, как ему казалось, металлов, вскоре превратились в механическую руку, которая, по замыслу, будет способна «вылетать» со своего места на длинной цепи, а затем возвращаться обратно по желанию самого тролля. Лишь бы Моргун дал её приживить — отличное будет оружие.

— Как обращаешься с луком?

— Стрелок из меня не очень.

Принц подал ей старый лук со стрелой:

— Учись. Стрельбище сама соорудишь в поле неподалёку, через неделю покажешь, что можешь.

Она ушла и возвращалась так редко, что Нуада думал она сбежала. Но стреляла воришка всё же посредственно.

Клан часто переезжал с места на место. Они уже миновали юг и начали забывать о Греции с Египтом, вернутся туда через пару веков, когда поколение людей сменится, а шумиха о грабежах на лесных тропах поутихнет. На этот раз убежищем послужил одинокий каменный гигант, бывший ранее чьей-то резиденцией, а ныне заброшенный, неудивительно — человеческие поселения довольно близки. Неподалёку было поле, где паслись вьючные животные, что таскали людей и их повозки до того, как те были убиты. Это было идеальным местом для жизни любого, принц всеми силами надеялся задержаться здесь подольше, а то и насовсем.

— Ты всё ещё хочешь её убить?

Ота внезапно возникла сзади, пока Нуада присоединял цепь к механической руке. Она пыталась скрыть беспокойство в лице, потупив взгляд в пол.

— Тебя это гложет?

— Не сказать, но… может сделаем одно исключение? Это ведь…

— Мой отец сделал исключение, Ота. Королевский совет последовал его исключению, а за ними и весь наш народ. Во что это вылилось?

Ота хотела бы возразить на счёт масштабности событий, но не посмела. Спорить в этом плане с принцем было заведомым провалом.

— Дам ей задание. Выполнит — будет с нами, не выполнит — прикончим.

***

— Попадёшь ему в шею — приму в клан.

Они сидели на невысокой скале, наблюдая за хорошо защищённым обозом. Нуада указывал на воина в латах, у которого шею немного прикрывал шлем. Для девушки это было чертовски сложной задачей, с её-то подготовкой в неделю «с хвостиком». Она, оценив ситуацию, посмотрела на принца взглядом ребёнка, у которого отобрали конфету.

— Серьёзно?!

— Тебя никто не заставляет, — непринуждённо говорил принц, проверяя пальцем копьё на остроту, — караван уходит.

Он украдкой рассматривал её лицо. Шрамов на её теле было много — больших и уродливых, но на лице было два крайне подозрительных. Первый чуть ниже виска и второй, заходящий на переносицу — две слишком аккуратные белые линии, которые, казалось, должны быть одной полосой. Они были нанесены намеренно, но кем? И зачем? И почему это становится похоже на эльфийский королевский знак? Нуада вспомнил о бастарде сестры и тут же отбросил эту мысль. Смерть младенца была слишком очевидна, чтобы называть его живым.

Воришка мигом начала прицеливаться. Вероятность попасть — небольшая, но она есть. Она закусила губу и перестала дышать. Ветер. Чёртов ветер. Малейшее дуновение может поменять направление стрелы. Малейшее её движение тоже помешает, как и движение самой цели, которое и вовсе непредсказуемо. Факторы, факторы и всё против этой стрелы, против этого лука, против этого стрелка.

«Я попаду», — уверяла она себя, искренне веря собрать силы в кулак и выполнить задание, другой шанс уже вряд ли представится.

Она выстрелила и… Стрела со свистом пролетела у затылка охранника, попав в одну из телег.

Выстрел был замечен. Началась потасовка, из укрытий выбежали остальные члены клана. Нуада и пикнуть не успел, как девушка тоже спустилась — не вышло с быстрым убийством.

Разразилась настоящая битва. Обоз для людей был чем-то важным, дрались они отчаянно и видно, что защищали одну повозку, будто наплевав на судьбы других трёх. После разборки невредимым не вышел никто. Сквозь больные стоны прорвался раздирающий девичий крик:

— Попала!

Нуада обернулся. Девушка стояла, тяжело дыша, с луком в руке над тем самым охранником, прямо из его горла торчала стрела. Её полоснули лезвием по виску вплоть до затылка, срезав волосы, а те волосы, что ниже раны обагрились её человеческой кровью.

— Ты только что в него выстрелила! — Возразил принц.

— Уговор был на то, что я попаду в его шею, принимай меня в клан!

Ихив сплюнул зуб и залился смехом:

— Хитрая маленькая задница!

Ота напряглась в преддверии гнева принца, все остальные рушили молчание только оханьем по поводу полученных травм. Нуада сжал копьё и вздохнул.

— Ихив.

Дактиль аж дёрнулся:

— Да?

— Налей этой мерзавке эля, пусть празднует вступление в клан.

Воришка довольно оскалилась — это определённо её день.

***

— В незапамятные времена, когда Земля была ещё совсем молодой и родила первых живых существ, жил маленький эльф-сирота. Однажды, в лютый холодный дождь, он набрёл на пещеру и остался там на ночлег. Больной и голодный он вёл войну со своей смертью, мечтая дождаться утра и увидеть Солнце, но гроза не позволила ему этого. Ночью молния ударила в пещерный свод, он обвалился, закрыв мальчику путь назад.

Он отчаянно метался в кромешной тьме от одной стены к другой, от коридора к коридору. Он потерялся, думал, что уже мёртв или ослеп, пока не увидел крохотный огонёк впереди. Мальчик из последних сил шёл к огоньку и когда подобрался к нему, увидел росток со светящимися золотыми листьями, что смог прорасти сквозь каменный пол. Росток был совсем сухой, увядающий. Он тянулся к маленькой лужице в углублении поблизости, то была вода, капающая со сталактита наверху.

Мальчик очень хотел пить и был ужасно голоден. Он мог бы съесть росток и запить водой — хоть как-то насытиться, но вместо этого мальчик бережно зачерпнул воду ладонями и вылил её на росток.

Растение оживилось и его листья стали светиться ярче. Мальчик выбрал всю воду до последней капельки и опоил росток. Он уже был готов умереть с чистой душой, но не успел он лечь, как вдруг росток начал подниматься и камни начали отступать от него. Он поднимался. Становился всё выше и шире превратившись в прекрасное древо.

То был Айглин — прародитель живых существ. Много лет он ждал того, кто выкажет свою добродетель, поможет слабому, будучи ещё более слабым, пожертвует жизнью, будучи на пороге смерти.

Прародитель благословил мальчика: обвил его своими корнями, поил смолой и кормил листвой. Когда пришло время сама гора, в которой была пещера, поднялась и стала посредине мира.

И велел Прародитель мальчику, чтобы тот создал новый мир и собрал мальчик всех существ вокруг Великого Древа и жили человек, зверь и все волшебные создания под Древом Прародителем до зари веков.

— Что это был за мальчик? — Спросила девушка, сидя на полу.

— Мой отец, — поморщился Нуада.

— Но это было ещё до зари веков!

— Эльфы бессмертны, смирись уже с этим.

Девушка обхватила руками своё лицо.

— О-о-ох, это же со скуки сдохнуть можно, а тебе сколько лет?

— Больше тысячи.

Девушка громко вздохнула, пытаясь представить, что можно столько лет делать.

— Привыкаешь со временем, — пояснил Нуада, — ты тогда правильно сказала о том, что тебе нужны знания — любой бессмертный обязан стремиться к познанию мира.

— А ты знаешь всё?

— Как и любой, в моём возрасте, не сидящий на месте. Так что для начала советую тебе освоить хотя бы эту полку.

Он указал на множественные выемки в стенах, что были заполнены книгами.

— Но тут ведь всё на эльфийском…

— Удачи в освоении.

Принц спокойно ушёл из помещения, оставив девушку наедине с «приговором».

Прошло уже некоторое время после принятия её в клан. Нуаду это всё ещё напрягало, хоть и не так сильно. Было в этой воришке что-то неладное, какой-то недобрый подвох, хотя мысли её были вполне чисты. Кстати, имени у неё так и не было, все в клане так и называли — Воришка, она отзывалась и была не против.

И всё же принц был неспокоен.

— Что особенного в твоём копье? — Спрашивала девушка, ходя туда-сюда по большой зале.

— Оно изготавливалось вместе с Золотой Армией, такие же лезвия были у её воинов, они так же могли восстанавливаться от повреждений. Оно единственное в своём роде.

— И может удлиняться.

— Верно, только не в абы чьих руках.

Девушка остановилась, будто дышать перестала.

— В чьих? — Озадачилась она.

— Только в тех, чьих жилах течёт королевская кровь.

— Но я… развернула его. Как?

— То есть как, развернула?

Нуада начал понимать, но поверить не мог.

— Когда пыталась украсть. Прыгнула в овраг, он был узкий — копьё зацепилось, я тогда держалась за него и оно вдруг укоротилось, когда я захотела…

Нуада с ошеломлённым видом подошёл к ней и приподнял её подбородок — всё же рубцы на лице были не просто ранами. Нуала, должно быть, нанесла младенцу королевскую метку ритуальным кинжалом — всё, как положено, но рана зажила, оставив пару рубцов. Ох не зря он всё это время был в напряжении.

— Сделай это ещё раз.

Он подал ей копьё. Её страх уже работал, она чувствовала в принце неладное. Сейчас главное — вовремя спохватиться, если подтверждение придёт.

Она взяла копьё, немного сосредоточилась и оно действительно начало разворачиваться.

— Не может быть, — одними губами произнёс Нуада.

Девушка смотрела на него не то с радостью, не то с непониманием, она была крайне растеряна.

— Я же убил тебя…

Копьё щёлкнуло, оповещая о том, что оно развернулось. Девушка испуганно уставилась на принца. Он выхватил у неё копьё и махнул им, чтобы перерезать ей шею, но она быстро присела, так что он успел только глубоко полоснуть ей лицо.

Теперь ею правил только инстинкт самосохранения. Воришка отбивалась мечом, который всё время был при ней, Нуада отрезал ей пути к отступлению — в зале был всего один вход. Эта драка продлилась недолго. Удар, блок, ответный удар и все неудавшиеся.

Затем Воришка нанесла ещё один удар, замахнувшись из-за головы. Наткнувшись на блок, она бросила меч, вцепилась в копьё и изо всех сил налегла. Силы были неравны в любом случае. Она уже вот-вот собиралась отпустить копьё и ринуться к выходу, но внезапно в её плечо прилетела стрела. Под входной аркой стоял Саиг, уже бросающий лук.

Нуада скрутил истошно вопящую девушку, намереваясь свернуть ей шею. Саиг уже подошёл чтобы помочь ему. Воришке стало вдвойне обидно из-за того, что ворон даже не разобрался в ситуации, но его вполне можно было понять — нападение на лидера клана для него как нарушение закона мироздания.

Воришка отчаянно сопротивлялась, ей на помощь пришла бото, вбежав в залу и ворвавшись в потасовку так, что в итоге девушка висела у неё на шее.

Бото выбежала из убежища с молниеносной скоростью. Нуада приказал Саигу оставаться, игнорируя вопросы о произошедшем. Сам же быстро выбежал наружу, запрыгнул на первую попавшуюся лошадь и помчался по следу Воришки.

«Как такое могло случиться?! — Не понимал Нуада, — людей там больше не было. Я видел кровь, я слышал крики, просто так младенец выжить не мог, мысли Нуалы подтвердили смерть обоих. Как?! Неужто где-то прятался человек и наблюдал за произошедшим, а золотой воин не размозжил бастарда? Не вяжется. Ничего не вяжется…»

Спустя время принц почти нагнал их в лесу. Понимая, что бото устаёт, девушка запрыгнула на дерево. Она до сих пор не достала стрелу из плеча, поэтому занялась этим там истошно вопя. Это даже напомнило принцу крики её отца перед смертью, он надеялся, что и её крики станут предшествием того же исхода.

Нуада спешился и подошёл к дереву, его гнедая лошадь устало опустилась на землю. Бото стояла и упорно не подпускала Нуаду к дереву. Она будто знала, что принц не посмеет причинить вред невинному животному и смело этим пользовалась, даже пригрожая ему рогами.

— Ты не сможешь вечно сидеть там, выйди и прими свою судьбу.

— Кто я? Почему ты хочешь меня убить? Ты мой отец?!

— Хвала Айглину — нет. — Опешил Нуада и после немного задумался.

После очередного вопля к его ногам упала окровавленная стрела.

Девчонка и понятия не имеет о своих родителях и о принадлежности к королевской крови, хотя второе подозревает. С этими крупицами информации она к нему ни за что не выйдет. Нужно провести её по ложному следу. Спрашивает, интересуется, значит — нужно дать ей то, за что она согласится спуститься с дерева — отчаяние.

— Но я знаю, кто твоя мать.

— Она жива?

— Да, но она будет последней, кто хотел бы увидеть тебя в живых. Она была знатного рода, а в то время была война. Могу представить, чтобы с ней сделали, узнав, что она понесла от человека. Я любезно выполнил её просьбу, связанную с твоим умерщвлением — оставил на произвол судьбы в лесу у дороги. Подумал, что тебя съедят или затопчут. Признаю — опрометчиво.

Воришка притихла, переваривая каждый факт.

— Что же до сейчас — оглянись назад. У тебя уже нет друзей ни в том, ни в ином мире. Я предлагаю быструю смерть или ты всё же отдашь предпочтение этой скверной и недолгой жизни?

Листва на дереве резко зашуршала, бото всполошилась, мечась вокруг дерева, а затем ринулась вглубь леса. Нуада заглянул под листву — сбежала. Должно быть по веткам, а бото за ней.

Принц оседлал лошадь и возобновил погоню. Бото набирала скорость. Здесь что-то неладно, если бото бежала за девчонкой, то та не могла передвигаться по деревьям так быстро. В конце концовбото просто свалилась на землю, уставившись на своих преследователей.

Проехали они уже прилично, возвращаться было бессмысленно.

— Вздумали меня перехитрить? — Говорил принц, слезая с лошади, — ты бежишь сюда, а она в это время в другую сторону.

Он сел рядом с бото.

— Что ж, я буду ждать здесь, ты ведь всё равно побежишь к ней. Мы уже в чаще леса, а её открытые раны привлекут диких зверей. Надо же, у тебя тоже нет выхода. Съедят в любом случае, но только не в том, если ты мне поможешь. Будешь жить у убежища, с лошадьми и в сытости, никто тебя трогать не будет.

Бото лишь моргнула глазом.

— Действительно, о чём можно договориться с животным со склонностью к преданности. Твоё горе. Я подожду.

Нуада попытался напрячься и выяснить местоположение девчонки, как он обычно проделывал это с сестрой, но попытки были тщетны. Она не выберется из леса, но принцу будет спокойней, если он умертвит её сам.

Сидели они несколько часов, пока не услышали со стороны чей-то рёв. Опознать рёв Нуада не смог — далековато, но это было явно что-то большое. Бото сорвалась с места. Погоня опять продолжилась. В какой-то момент она остановилась и всмотрелась куда-то вправо. Она уже собиралась развернуться в обратную сторону, как вдруг её шею насквозь пронзила стрела.

Тут же, с той самой стороны, залаяли собаки. Бото держалась на ногах секунды три и свалилась на землю, пытаясь вдохнуть больше воздуха. Свора гончих собак окружила её, обнюхивая, но не решаясь кусать. Нуада слез с лошади и подобрался ближе, не пытаясь спрятаться. К бото подбежал молодой человек с луком и колчаном за спиной. Он был один — молодой и не пуганый лесом. Это ему плохо обернётся.

Принца заметили несколько собак и с подозрением подобрались к нему, пока человек не сводил глаз с добычи. Признав эльфа, гончие дружелюбно заскулили. Нуада присел и погладил одну по голове.

— А ну не двигайся. —  Заметил, наконец, человек, направляя на Нуаду стрелу. Он не мог понять, с человеком ли столкнулся.

— Да ты совсем неопытный, — сказал принц, даже не оборачиваясь, — пошёл в лес совсем один, похоже, даже меча не взял.

— Убирайся, пока я не выстрелил, нежить! — его голос дрогнул.

— И собак ты не покормил, — принц повернул голову.

Человек выстрелил, но Нуада отбил наручем, летевшую в лицо стрелу. Потом положил ладонь на голову собаки, сидевшей рядом с ним.

— Съешьте его.

Зрачки у гончей расширились, а глаза загорелись, как и у всей своры, которая начала скалиться и подбираться к хозяину, как волчья стая на оленя. Человек, осознав ситуацию, бросил в собак лук и кинулся наутёк. Свора с яростным лаем понеслась за ним.

Нуада подошёл к бото. Ей оставалось около минуты дожить до конца предсмертной агонии. Нуада взял развёрнутое на всю длину копьё, замахнулся и со всей силы ударил по черепу животного, от чего тот раскололся и из раны брызнуло кровью. Бото даже не дёрнулась, просто моментально обмякла.

— Возвращайся в родные леса.

Принцу было жаль — очень редкое и безобидное животное, погибшее от рук охотника-малолетки. Ещё и бастарда теперь не выследить. Принц посидел ещё немного, поглаживая труп.

Лай собак поутих и Нуада пошёл проверять их работу. Убежал парень недалеко, умер быстро — очень жаль. Гончие уже растащили его по кускам и торопливо поедали. Нуада походил вокруг да около, рассматривая кучу мяса и костей в кровавой луже. Он пытался найти какие-то опознавательные знаки, пригодные вещи, мало ли что. Но так и не отыскал. Совершенно пустая погоня, не считая девяти собак, которых он всё же возьмёт с собой.

***

— С чего ей вздумалось бежать? Ей нужны были навыки и крыша над головой и она их получила.

— Она бесчестна, Саиг, как и всё люди. Она боялась людей с юга. Мы перешли на север, тут даже торговцы редко проезжают — она сбежала, что и требовалось доказать.

Клан обедал за большим узким столом под шумное дыхание гончих.

— Почему она напала на тебя? — интересовалась Ота.

— Встал на пути. Это ещё одно доказательство того, что исключений не бывает.

Ворониха опустила глаза.

— Что ж, — проворчал Ихив, поднимая кубок с элем, — за подохшего изменника!

Как ни странно, дактиль разрядил обстановку. Все в разной мере усмехнулись и выпили.

***

Несколько месяцев спустя. Восточная Европа. Убежище клана Бетмора.

— Это смерть, Нуада. Я слышу, как вечность зовёт меня…

— Она не заберёт тебя, Нуру, клянусь.

— Не разбрасывайся клятвами, ты лжёшь себе.

Принц сидел около своеобразного ложа Нуру, сделанного из её собственных корней. Ей долго нездоровилось и вот, стало совсем тяжело, она даже не находила сил подняться по стене, как делала раньше. Нимфа пожелтела как лист по осени.

— Просто тебе здесь холодно. Дриадам не место на северных землях, мы вот-вот переберёмся южнее…

— Нуада!

То крикнула Ота, принц от неожиданности взялся за меч.

— Что случилось?

— Там… король. Он уже подъезжает.

Принц встал на ноги.

— Мой отец?

Ота кивнула.

— Зови Саига, наденьте маски, встретим его во входном гроте.

Нуада не собирался видеть отца ещё пару тысяч лет. Что вынудило его приехать лично? Просить помощи? Да что он возьмёт с «горстки головорезов»? Что может просить король, имеющий всё у сына-изгнанника, имущего лишь авторитет у преступников разных сортов?

И вот он вошёл. Постарел. Прошло так мало времени, а его рога уже заветвились вкруговую и волосы выбелели, как лучи солнца в зените. Его сопровождали несколько воронов и пара троллей. В качестве стражников Нуады выступали Ота и Саиг одетые в «парадное» — вороньи маски, латы, что предназначены для ношения только их расой и вооружённые мечами — тонкими, широкими, двуручными, по традиции — с рукоятью из бедренной кости.

— Что привело Владыку Лесов, государя Эльфланда, сына Айглина из рода эльфийского в эту жалкую глушь? — Говорил Нуада, кланяясь.

— Кто эти вороны? — Голос короля был усталым и печальным, говорил он так, будто смотрел на старых друзей, — из моей стражи? Явите лица.

— Они не обязаны тебя слушать, — отрезал Нуада, — ты ведь не на них пришёл смотреть, верно?

— Я принёс тебе весть, сын мой.

— Весть? Мог послать гонца или голубя, зачем…

— Айглин мёртв.

Взгляд принца, ранее опущенный в пол, устремился в глаза отца. Этот тяжёлый изнурённый взгляд. Принцу ещё не доводилось видеть его таким.

Айглин — отец всех живых существ, Прародитель, Великое Древо — мёртв.

— Разве это возможно?

— Прародитель даровал нашему народу бессмертие, а сам распрощался с ним.

— Я скажу тебе, кто помог ему распрощаться.

Принц оглядел присутствующих и решил, что их здесь слишком много.

— Идём. Нам есть о чём поговорить.

Король жестом приказал своей охране остаться и последовал за сыном. Саиг и Ота сняли маски и с ужасом переглянулись, как только оказались за спиной Балора.

Нуада отвёл отца в своеобразную обедню. Клан не успел толком обустроиться на очередном новом месте, поэтому и стол и стулья были сделаны из подручных материалов вроде переплавленных доспехов, костей и частей телег.

Принц и сам был бы рад отодвинуть для отца стул, но сомневался, что тот на него сядет. Однако Балор не стал чураться и сделал это сам.

— По порядку, — вздохнул Нуада, оперевшись обеими руками на стол, — как ты нашёл меня?

— Твоя сестра подсказала.

Принц выпрямился.

— Нуала здесь?

— Нет.

Он сразу поник.

— Так что с Айглином? Как это случилось?

— Увял словно цветок. Мы были с ним до последнего. Ему нужны были его дети. Я слал тебе письма, ты прочёл хотя бы одно?

Нуада сглотнул, вспоминая, как изымал письма у едва приземлившегося голубя и тут же сжигал их. Он стал это делать после первых трёх писем, в которых пелась одна и та же песня: «не убивай людей и возвращайся без войны».

— Ты думал, почему это произошло? — Произнёс принц сквозь зубы.

— Прародитель стар как мир, он отдал нам всё, что имел и отправил в вольное плаванье…

— То есть не по вине человека, вырубающего леса, это произошло…

Балор со вздохом опёрся головой на руку — он снова вступил в эту бесконечную дискуссию, любой аргумент в которой не имел для принца ровным счётом ничего.

— Не по вине человека, поднявшего когда-то руку на Прародителя, это произошло. Не по вине человека, истязающего почву, это произошло…

— Сын, знай, о чём говоришь. Айглин взрос в мире каменной пустыни. Он рос, когда эта пустыня разверзлась трещинами, из которых вывалила огненная вода. Айглин вытащил сушу из океана, оживив горы и заставив их ходить. И после всего этого ты до сих пор думаешь, что Прародитель умер из-за срубленных деревьев? Если бы он хотел — человек бы уже не ходил по Земле.

— Это не повод для его помилования!

Балор махнул рукой и покачал головой — это было уже невыносимо.

— Я был такой же, как ты, Нуада. Когда один разгневанный на власть Первородцев человек насильно оторвал ветвь Айглина. Я убил его на месте, думая, что он управляем злыми силами, что он поднял руку на святое, что вдруг презрел все наши законы. Его брат тогда этого не оставил и пошёл мстить, я убил и его. Потом ко мне пришли все мужчины его племени и я перерезал их всех. После этого весь человеческий род ополчился на меня и я был в ярости. Мы начали эту нескончаемую войну ещё тогда, если не брать в счёт эти мелкие паравековые перемирия в виде передышки. Из-за чего? Из-за одного глупца, что оторвал ветку и второго, что убил его? Пойми же, сын, ни та война, которую мы закончили, ни та, которую ты ведёшь сейчас, не стоят этой треклятой оторванной ветки!

— Война бы уже давно закончилась…

— Ты невозможен.

Они помолчали. Нуада ходил по гроту, иногда посматривая на отца, а он смотрел на принца не отрываясь. Он читал его. Ну конечно читал. Прятать мысли не было проку. А что их прятать? Он и так всё узнает.

— Я знаю о твоём пороке.

Ну конечно же.

— Каком из?..

— Нуала просила передать, что ждёт тебя.

Принц снова помолчал.

— Я не узнаю тебя. Уже готов одобрить инцест ради того, чтобы я не нарушил перемирия?

— А было бы лучше запереть твою сестру в глазу каменного гиганта, а тебя посадить в темницу? Я не намерен препятствовать.

— Ты много чему не намерен препятствовать, — сжал кулаки принц, вспоминая о Воришке.

— Однако, где она?

— Кто?

— Твоя племянница.

Всё же прознал.

— Стало быть, разорвана на куски местным зверьём.

— Тебе не стоило этого делать.

— Это сделал не я, она сама выбрала свою учесть. Что было с тобой, когда ты пустил людей за родную стену и позволил одному из них делить постель с твоей дочерью? С рабом, отец…

— Это было её решение. Их любовь была чиста, как роса поутру, Нуада.

— И что бы ты сделал с ним потом? Провозгласил принцем? Тьфу!

— Мы уже никогда об этом не узнаем.

— Ты скажешь ей о бастарде?

— Подумаю. Но коли спросит — не утаю.

Принц отвернулся и грузно выдохнул. Этого сестра никогда в жизни не простит.

— Так ты со своим… кланом грабишь караваны.

— Мы не грабим, — он развернулся, — мы устраняем нарушителей перемирия, которые, как ни странно, появляются довольно часто и остатки их имущества оставляем себе, чтоб не пропадало попусту.

— Мы организовали безопасные тропы для людей. Там ездят послы, но вы почему-то убиваете и там. В аккурат тогда, когда к нам едут политики с договорами о мире.

— Понятия не имею об этих тропах, ты не высылал мне карты.

— Имеешь, вернее имел, когда вторгался в мысли своей сестры. Должно быть, уже заметил, что не можешь сделать этого снова.

— Так ты её научил…

— Теперь она вольна открыть тебе своё сердце, когда захочет.

— Не очень-то и хотелось…

— У людей сейчас своя война, через край леса проходят беженцы: невинные люди, женщины, дети.

— Дети вырастут в таких же убийц, насильников и вырубателей, как их отцы, а женщины наплодят ещё по десятку таких же, это лучшее, что они умеют.

Вырубателями Нуада чаще всего называл людских зодчих за то, что проектировали слишком много лубяных сооружений или любого, кто заносил топор вблизи деревьев.

— Отзови своих приспешников с этих путей, — Балор решил пропускать нескончаемые гневные речи сына мимо ушей, — а также торговых путей и безопасных троп. И я дам слово, что умолчу о бастарде.

— Беженцы, торговцы и дипломаты в обмен на умершую девчонку? Не мало ли?

— Буду высылать золото. Сколько?

— Мне не нужны подачки. Разреши мне и клану Сынов Земли ходить по человеческим городам. Никаких убийств и происшествий, просто разреши нам там находиться какое-то время.

Король окинул Нуаду тяжёлым взглядом. Оба не были намерены нарушать данное собой слово, оба не проиграют с данной сделки, но и не выиграют с неё — полноценный компромисс, а понятие сего термина они также, оба терпеть не могли.

— Будем квиты. — Согласился король.

На столе, рядом с Балором лежала толстая, старательно сделанная книга с громоздким переплётом. В ней был мелкий текст и свежие иллюстрации, которые ещё не подсохли. Король узнавал почерк.

— «Но человек был создан с дуплом алчности в сердце, — цитировал Балор, — это дупло не могли заполнить ни собственность, ни власть, ни знания…». Кто пишет эту книгу?

— Догадайся, — съехидничал принц.

— Каждое существо, родившееся на Земле было как один — внешностью, душой. Созданы были чистые листы, а не заготовленные прототипы и ты это знаешь.

— А потом родился человек и запятнал все чистые листы.

— Человек был таким же.

— Неужели? Нашёл доказательства?

— Нет. Сотворение мира есть тайна…

— Так не будем же спорить над тем, чего не знаем.

Они помолчали, удовлетворённые беседой. Нуада налил эля в пару серебряных кубков, один из которых поднял.

— За Прародителя.

Грех не согласиться. Балор даже встал с места, поднял сосуд и посмотрел на Нуаду с подобием улыбки — единственный позитивный момент в их встрече. Они выпили и сели за стол.

— Вижу, тебе достаётся мало информации о людях. — Прервал недолгое молчание Балор, — или ты уже хочешь нарушить перемирие и вернуться в скором времени?

— Не так скоро.

Принц налил себе ещё эля и, покачивая стакан, задумчиво рассматривал содержимое.

— Ты так сильно хочешь это сделать?

— Да.

Король немного задумался.

— Скажи мне, сын. Если ты всё же вернёшься, — он до последнего употреблял «если» вместо «когда», — и я встану на твоём пути… ты отправишь меня в Вечность?

Стакан, что только что был в руках принца, с глухим звуком приземлился на стол. Нуада встал с места и отвернулся от отца, оперевшись одной рукой на стол.

— Уходи.

Это был острый вопрос, настолько, что казалось, он резал мысли словно нож бумагу. Нуада не раз задавал его сам себе. Что для него важнее? Собственные идеалы или родной отец? Глупости, пара диверсий и можно легко построить обходной путь, в котором не нужно убивать отца, но есть большой риск, что всё пойдёт насмарку, с непревзойдённым даром отца в передаче мыслей об этом узнает вся свита в первые минуты осуществления плана. Отец был неприкосновенен. Убил бы он его?

— Отец, — бросил он королю, уже отошедшему к выходу из грота, — а ты? Ты отправил бы меня в Вечность?

Король задержался лишь пару секунд и снова возобновил шаг. Они бы ни за что не убили друг друга. Интересы мира должны защищаться, но не во вред ближним своим, не во вред тому, с кем жил и сражался бок о бок. Так думали они оба.

Мир или он. Трудно удерживать обе чаши весов. Рано или поздно настанет момент, когда одна из них перевесит.

Когда-нибудь, но не сейчас.