СТОЙКОСТЬ: Мертв? Ты мертв в этой реальности? Ну, это многое объясняет.
СИЛА ВОЛИ: В ‘50-‘51м дела твои шли из рук вон плохо. Ты в самом деле подумывал об этом, но никогда всерьез не собирался…
СУМРАК: Спустить курок. Нажать на кнопку катапульты. Шагнуть в извечную тьму.
— Бля… Жан. Прости. Мне пиздецки жаль…
ЛОГИКА: Ладненько, теперь ты утешаешь Жана после собственной же смерти? И извиняешься за ошибки, что сделал другой ты? Для него это уже потеряло смысл.
СИЛА ВОЛИ: Да и для тебя тоже.
— Я понимаю, это звучит дико, но я не тот Гарри. Не тот, что покончил с собой. Я из другой реальности.
— Чего-о? — Жан закрыл лицо руками.
— Я знаю, это кажется бредом. Это и мне кажется бредом. И, бля, Жан, мне жаль, что ты узнал об этом именно так. Я не знал. Я не знал, что наткнусь на тебя здесь, — Гарри беспомощно заозирался. Автостанция все еще была полна народу. — Слушай, хочешь, поговорим где-нибудь с глазу на глаз?
— Блять, нет!!! — Жан вцепился в лацканы его куртки, так, что костяшки побелели, и хорошенько встряхнул. — Ты серьезно собрался в темпе вальса ворваться в мою жизнь, как ни в чем не бывало?! — пассажиры на станции начали уже поглядывать в их сторону с опаской и неприязнью. — Заставить меня пройти через все это дерьмо и вернуться с какой-то… выдуманной историей?!
— Жан, послушай, давай сядем и я объясню…
— Нет! Иди ты нахуй и подальше от меня! — Жан отпихнул Гарри от себя и бросился к выходу. Лишь у самых дверей обернулся — взгляд полон ужаса и еще кое-чего.
Чего-то, ужасно похожего на тоску.
Затем он выбежал на улицу и затерялся в толпе.
ЭМПАТИЯ: Пусть идет. На него слишком много навалилось зараз.
СИЛА ВОЛИ: Как и на тебя.
Люди продолжали бросать на Гарри настороженные взгляды — а он стоял, не в силах отвести взгляд от двери. Сердце его разрывалось. Мертв. Его «второе я» было мертво, он снова подвел Жана — и в этот раз даже не по собственной вине.
СУМРАК: Сожаления, боль и мрак. Рана, что ты не сможешь исцелить. Нарушенное обещание, что уже нельзя будет исполнить.
ГРУБАЯ СИЛА: Уходи. Иди отсюда. Тебе нужно уходить. Если начнешь двигаться, почувствуешь себя лучше. Если начнешь двигаться, почувствуешь себя лучше.
СИЛА ВОЛИ: Держи себя в руках, Гарри. Ты устроил достаточно сцен за один день.
От движения — вернее, поездки на троллейбусе в сторону Кимова дома — лучше не стало. Но зато Ким был уже вернулся домой; он открыл дверь, когда Гарри позвонил, и впустил его в квартиру, при виде выражения его лица удивленно вскидывая бровь:
— Плохой день?
— Ага, — Гарри тяжело опустился на диван, потирая лицо ладонями.
СУМРАК: Плохой день? Слабо сказано.
Боль Жана и в собственном мире казалась ему чем-то, от чего он уже не избавится — и, похоже, здесь дела обстояли так же. Когда Жан впервые встал против Гарри, там, в рыбацкой деревушке, перечисляя все его преступления, тот едва верил в сказанное; да и как он мог? Он едва помнил Жана.
Забыть своего старого напарника — и это тоже добавьте в список бесчисленных обид, что Гарри ему нанес.
Некоторые из этих обид напоминали о себе позже, когда жизнь вернулась в относительно нормальное (насколько это было возможно) русло. После Мартинеза Гарри вернулся в свою старую квартиру — у него была квартира! — и за свой стол в крыле «С». У него была своя опергруппа. У него был полный справедливого гнева напарник. И у него был Ким, чтобы уравновесить ситуацию и хоть немного смягчить гнев Жана.
С возвращением в крыло «С» начали возвращаться и воспоминания. В Мартинезе Гарри действовал на голых инстинктах, что поддерживали его на плаву и напоминали ему о том, что это такое — быть полицейским. Но в офисе память начала по-настоящему проясняться. Он вспомнил, как Жана перевели из 54го, как они слету нашли общий язык и как формировали оперативную группу, сочтя, что смогут добиться большей эффективности, если будут действовать самостоятельно — и как они оказались правы.
Гарри с тех пор проводил много времени за столом, перечитывая сгрудившиеся на нем кипы документов и восстанавливая в памяти давние дела. В одном из ящиков стола нашлись и его исписанные журналы, сложенные от старых к новым, за последние четыре года. И все собранные в них дела Гарри расследовал вместе с Жаном.
Первые несколько недель Жан оставался на своем рабочем месте, время от времени меча на Гарри свирепые взгляды и отказываясь разговаривать. Это продолжалось до тех пор, пока до него не дошло, что больше всех он при этом ранит себя самого, и он начал отвечать на вопросы, уточнять детали — хоть и явно обижался на то, что Гарри все забыл. И лишь еще несколько недель спустя Жан вдруг рассмеялся на какую-то глупую шутку — и звук этого смеха воскресил новые воспоминания, о прежнем Жане, о том, как они с Гарри были партнерами, прежде чем все пошло прахом.
Гарри разрушил доверие, что Жан испытывал к нему — но крохи этого доверия, Гарри знал, еще теплились в глубине его сердца. Как и знал, что уже не сможет вернуть то, что было между ними, но, возможно, ему удастся хоть немного к этому приблизиться. Гнев, что постоянно клокотал в Жане, был слишком силен, и раны слишком глубоки, чтобы их залечить.
Пришлось проделать большую работу, чтобы вернуть их отношения в состояние «в целом нормально» к тому времени, как наступила первая годовщина Мартинеза. Гарри искупил немало ошибок, которых даже не помнил. Но здесь — в этой вселенной — у него уже не будет шанса все исправить. Не будет шанса сделать для Жана хоть что-то хорошее. Гарри все-таки «стало хуже», и в этой вселенной Жан носил траур по потерянному напарнику — не только по их партнерству, но и по самому человеку.
СТОЙКОСТЬ: Это действительно тебя задело, не так ли?
СУМРАК: Это жрет тебя изнутри.
БОЛЕВОЙ ПОРОГ: Выпусти все наружу. Пора дать волю слезам, что ты сдерживал от самого вокзала.
В глазах защипало, и Гарри громко шмыгнул носом. Ким вскинулся, бросая в него пронзительный взгляд — и в этот момент что-то в Гарри сломалось, и он начал рыдать, содрогаясь всем телом от особенно громких всхлипов.
Несколько мгновений Ким еще смотрел на него, и, когда стало очевидно, что этот потоп не кончится сам по себе, он заговорил:
— Довольно, Гарри.
— П-прости, я не могу… не могу… — от попыток немного сдержать плач становилось только хуже.
— Гарри, тебе нужно успокоиться.
— Я пытаюсь! — Гарри только громче всхлипнул. Он потер лицо ладонью, безуспешно пытаясь остановить слезы, катящиеся из его глаз.
— Гарри, — Ким подошел к Гарри и встал перед ним.
ВОСПРИЯТИЕ (Зрение): Подожди-ка, это что?
ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Это что за палатка в его штанах?
— Тебе нужно взять себя в руки. Не забывай, что ты гость в моем доме, и мне нужно, чтобы ты вел себя тихо, пока ты здесь, ты слышишь меня?
Гарри открыл было рот, чтобы сказать, что понимает, но вместо слов у него вырвался еще один громкий всхлип.
ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Тебе все еще грустно, но, похоже, с твоим членом кое-что происходит. Когда он разговаривает с тобой так, когда он сам уже…
Ким резко наклонился и схватил Гарри за подбородок. Ладонь его все еще была затянута в перчатку.
— Если ты сам не можешь вести себя тихо, выбора у меня нет — придется занять твой рот кое-чем другим.
ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Да, пожалуйста!
СИЛА ВОЛИ: Еба-а-ать…
ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Именно.
Член Кима был уже полностью твердый, когда он расстегнул штаны и прижал его головкой к губам Гарри. Тот на миг одеревенел, не зная, как реагировать: не то чтобы он не ожидал подобного расклада или не хотел этого, но реальность происходящего с большим трудом укладывалась в его голове. Некоторое время головка члена просто прижималась ко рту Гарри, пока Ким не начал выразительно ее подталкивать; Гарри медленно приоткрыл рот, и Ким протолкнул свой член внутрь.
ВОСПРИЯТИЕ (Вкус): Солоноватый. С привкусом мускуса и пота после долгого дня.
ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Это божественно. Его член наполняет твой рот так, будто здесь ему и место. Его ладонь держит твой подбородок железной хваткой. Ты никуда не денешься. Не то чтобы ты хотел куда-то деваться.
— Продолжай. Коль скоро ты хорошо меня знаешь, покажи, какой отсос мне нравится.
Гарри глухо застонал сквозь набитый рот и принялся за работу. Он вылизывал, обсасывал Кимов член, применяя поочередно все техники, каким выучился за время бытности официальным членом гомо-сексуального подполья. Ким не реагировал. Когда Гарри посмотрел вверх, он только приподнял бровь, будто спрашивая, зачем Гарри отвлекается. Тому осталось только продолжить сосать, пока Ким безучастно нависал над ним, как каменный идол.
Гарри подумал, что, возможно, стоит обсосать ему и яйца, но Ким неожиданно схватил его запястье на полпути к своим штанам.
— Подожди. Я хочу посмотреть, как ты его целиком возьмешь, — он накрыл ладонью его затылок, крепко ухватывая Гарри за волосы. У того мурашки по спине побежали от удовольствия.
Гарри медленно принялся захватывать член губами в попытке забрать его в рот целиком, и немедленно обнаружил, что рвотный рефлекс у него работает так, как задумано природой. Он закашлялся, рефлекторно пытаясь отстраниться, но Ким ему не позволил, крепко держа его, задыхающегося, на месте. Наконец, он отпустил Гарри ровно настолько, чтобы тот смог глотнуть воздуха, но оставил головку у него во рту.
— Ты не особо-то и умеешь это делать, верно? — спросил Ким с усмешкой.
— Фффнет, — прогундосил Гарри, насколько мог это сделать с набитым ртом, от стыда не в силах глаз поднять.
БОЛЕВОЙ ПОРОГ: Ему нравится твое сопротивление. Ему нравится, что ты не можешь захватить его член целиком, не подавившись.
ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Вид твоих слез заставляет его член твердеть. Слава Богу, что у тебя гиперреактивные слезные железы. Это единственная причина, по которой этот член оказался у тебя во рту.
— Поплачешь для меня еще, Гарри?
БОЛЕВОЙ ПОРОГ: Как назло, текущие обстоятельства вытеснили всю печаль из твоей головы.
ДРАМА: Плакать по команде? Мессир, мы не настолько хороши в актерстве!
— Я дал тебе всего одно задание, Гарри, и даже это ты не можешь сделать нормально. Ким в твоем мире, должно быть, намного терпеливее меня, если довольствуется таким третьесортным минетом. Ты, верно, постоянно его разочаровываешь.
БОЛЕВОЙ ПОРОГ: Ой-ёй.
ЛОГИКА: Но ты ж ему ни разу не… забей, сейчас не тот момент, чтобы его поправлять.
БОЛЕВОЙ ПОРОГ: Ладно, вот оно. Открывай шлюзы, начинается потоп.
Гарри снова всхлипнул. Ким мягко провел ладонью по его голове — и не позволил выпустить свой член изо рта.
— Гарри. Ты пришел ко мне домой, вломился в мое личное пространство. И даже отсосать мне как следует не можешь?
Гарри покачал головой, всхлипывая громче. Член Кима у него во рту как будто заинтересованно дернулся.
— Ты часто подводишь людей, Гарри? Скольким приходилось подхватывать тебя потому, что ты вылетаешь из игры?
СИЛА ВОЛИ: Да. Слишком многим и слишком часто.
ЭКВИЛИБРИСТИКА: Сложновато отвечать с полным ртом.
РИТОРИКА: Вопрос все равно был риторический.
— И вот что из этого выходит. Я сделаю работу за тебя. Я выебу тебя в рот, чтобы хоть кусочек удовольствия от тебя получить.
БОЛЕВОЙ ПОРОГ: Почему тебе так нравится, когда он говорит настолько ужасные вещи?
ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Возможно, это как-то связано с тем, что он продолжает нежно гладить тебя по волосам. Это приятно — и обнадеживающе. Ты же не думал, что он когда-нибудь прикоснется к тебе, не так ли?
СТОЙКОСТЬ: И в единственный раз, когда он с тобой нежен, он поливает тебя грязью. Так какого хера эта ласка так тебя заводит?
Неожиданно Ким вынул член изо рта Гарри, и грубо дернул его за волосы.
— Иди за мной, — приказал он и потянул Гарри за собой в сторону спальни. — Не вставай.
У того не оставалось выбора, как поползти за ним на четвереньках.
Гарри никогда прежде не видел спальню Кима изнутри, да и сейчас Ким не дал ему толком осмотреться. Потянув его к кровати, он толкнул Гарри на пол в изножье, и, вытащив ремень из собственных штанов, затянул вокруг шеи Гарри. Затылок Гарри оказался прижат к спинке кровати, так, что он едва теперь мог дышать; он попытался осторожно ослабить ремень, но Ким шлепнул его по руке.
— Руки прочь, — отчеканил он и бесцеремонно протолкнул член обратно в рот Гарри, так глубоко, как только мог. Гарри задохнулся и попытался отодвинуться, но ремень крепко держал его голову на месте. Любая попытка пошевелиться только еще больше затрудняла дыхание.
СУМРАК: Бля! Оттолкни его! Руки-то свободны!
ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Нет. Не разочаровывай его.
ЛОГИКА: Но это не наш Ким.
ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: И, тем не менее — не разочаровывай его.
ЭЛЕКТРОХИМИЯ: И не разочаровывай себя. Это охуенно — передать ему контроль над собой. Дать ему выебать тебя в рот. Превратить в свою игрушку. Ты всегда хотел этого. Даже если не знал об этом прежде.
Гарри послушно опустил руки на пол. Ким, тем временем, буквально оседлал его, держась одной рукой за его волосы, другой — за изножье кровати, и ритмично двигал бедрами, толкаясь членом в его рот и вынимая ровно настолько, чтобы Гарри мог вздохнуть, и так редко, что Гарри, делая вдох, не знал, когда можно будет сделать следующий. Ремень стягивал его горло, делая все только тяжелее.
ЭЛЕКТРОХИМИЯ: А знаешь, что еще потяжелело?
Гарри чувствовал, как слюна каплями сочится по его подбородку в такт движениям Кимова члена. Глаза все еще слезились — и он не был уверен, от горя это или от удушения. Кима эти тонкости явно не волновали, и, чем очевиднее Гарри задыхался, тем грубее он вбивался в его глотку, пока с коротким «Бля» не выскользнул, выплескиваясь Гарри прямо в лицо.
ТЕХНИКА: Ким очень придирчив к собственному внешнему виду, к состоянию своего дома и мотокареты.
САМООБЛАДАНИЕ: Он любит, когда все, что принадлежит ему, находится в порядке и чистоте. За исключением случаев, когда… вот.
Ким не сводил глаз с лица Гарри — с того, что он сотворил с его лицом. Он провел большим пальцем по щеке, мокрой от слюны и семени, что уже начали впитываться в бакенбарды, и плавно протолкнул одну фалангу в его рот. На вкус было солоно и горько.
На вкус было божественно.
СТОЙКОСТЬ: Ему недостаточно просто трахнуть тебя в рот. Даже сразу после того, как он кончил, он хочет продолжения.
ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Оближи его пальцы, как будто это его член. Ему это *понравится*.
Ким тихо и смущенно охнул, когда Гарри сделал это.
САМООБЛАДАНИЕ: Он не хотел, чтобы ты это услышал.
— Иди приведи себя в порядок, — непривычно хрипло сказал Ким, расстегивая ремень.
В ванной Гарри смог наконец рассмотреть себя как следует. Его глаза все еще были красными от долгого плача, а щеки и подбородок покрывала начавшая уже подсыхать сперма; кожу слегка щипало. Гарри опустил крышку унитаза и сел. Он провел пальцами по щеке и запустил их в рот так, как это делал Ким, и, сжимая член в другой руке, кончил быстрее, чем когда-либо прежде.
На этот раз он и не подумал о том, чтобы вести себя тихо.