Утром Гарри проснулся рано. Ким, по-видимому, все еще спал — у себя, за закрытой дверью. Гарри потянулся всем телом, похрустывая каждым суставом после очередной ночи на диване — и вдруг, в тускло-сером предрассветном сиянии, произошедшее накануне обрушилось на него.

Горечь встречи с Жаном. То самозабвенное блаженство, что подарил ему Ким после. Но Жан. Твою ж мать.

ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Тебе нужно сделать все правильно.

СИЛА ВОЛИ: Ну, ты-то как раз ничего сделать не можешь. Его Гарри мертв. Но тебе все еще стоит попытаться. Найди Жана. Может быть, он поговорит с тобой в этот раз.

Гарри: Судя по тому, как он сбежал, он не хочет иметь со мной дела.

ТЕХНИКА: У тебя есть план получше? Радио ты оставил Сооне, так что здесь у тебя зацепок нет. А поскольку Ким выпнет тебя на улицу, прежде чем уйти на работу, вариант у тебя — или сидеть на скамейке весь день, или пойти поговорить с Жаном. Решай сам.

Гарри: Сидеть и думать о Киме весь день — звучит не так уж плохо.

ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Бля, да! Это было охуительно шикарно, то, что он сделал с тобой прошлой ночью. Ты даже не представить не мог, что Ким так воспользуется твоей головой.

БОЛЕВОЙ ПОРОГ: Но как-то стремно то, что ты при этом рыдал.

ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Ага, но иногда «стрем» — это именно то, что надо. Реально заводит.

СТОЙКОСТЬ: Ты столько нового узнал о себе в этой реальности, не так ли, Гарри? Даже возвращение домой теперь кажется чуть менее привлекательным, верно?

ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Божечки, как думаешь, если ты здесь останешься, будет ли он вставлять тебе на регулярной основе? Может, еще найдет, куда вставить?

КООРДИНАЦИЯ: Вот ты ему точно не вставишь.

Гарри: Нравится ли подобное «настоящему» Киму?

ЛОГИКА: Как знать. Как знать, насколько в принципе этот мир отличается от твоего собственного.

ЭЛЕКТРОХИМИЯ: От мыслей об этом у тебя встает. Займись этим.

КООРДИНАЦИЯ: Ты опускаешься обратно на диван и скользишь ладонью под одеяло, по своему мягкому животу, к каменно-твердому стояку.

ЭКВИЛИБРИСТИКА: Хорошо, что ты уже обнажен, меньше возни.

ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Подумай о Киме. Как его член толкается в твой рот. Как он изливается тебе в глотку.

ВОСПРИЯТИЕ: Ты представляешь его так ярко, что, кажется, слышишь его дыхание.

ВИЗУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ: Ты приоткрываешь глаза.

Гарри: Да епт.

ВОСПРИЯТИЕ: Это потому, что лейтенант на самом деле здесь, стоит над тобой и смотрит, как ты себя трогаешь. И давно он так? Как-то это негостеприимно.

ЭЛЕТРОХИМИЯ: Ну, судя по палатке в его штанах, он не против.

— Извини?

— О, не останавливайся, — Ким, похоже, сдерживается, чтобы не захихикать. — Продолжай. Только одеяло убери, чтобы я тоже мог посмотреть.

Гарри так быстро, как мог, соскользнул на пол, становясь на колени и отбрасывая в сторону одеяло. Так было даже лучше, чем он мог надеяться.

— А ты большой мальчик, не так ли? — ухмыльнулся Ким, жадно наблюдая, как Гарри поглаживает собственный член.

ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Никто прежде не звал тебя так, и это реально тебя заводит.

ДРАМА: Ты в центре его внимания. Так устрой ему представление.

Гарри поднял руку и с тихим стоном принялся потирать собственный сосок.

— Почему бы тебе, — продолжил Ким, — не трахнуть себя пальцами для меня, Гарри?

ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Тебе нравится, как он отдает тебе приказы. Примерно так же, как он дает тебе на клык.

Гарри запустил пальцы левой руки себе в рот, смачивая их; и, продолжая поглаживать себя правой, завел ее за спину, проталкивая пальцы в собственный зад.

— Продолжай, — мурлыкнул Ким, мягко проводя ладонью по волосам Гарри; затем приспустил штаны и прижал головку члена к его выжидательно приоткрытым губам. С обеими занятыми руками Гарри ничего не оставалось, как позволить Киму толкнуться в его горло.

С членом за щекой, с пальцами одной руки в заднице и другой — на члене, Гарри хватило полминуты, чтобы кончить с протяжным, мученическим стоном. Ким проследовал за ним тут же, так щедро выплескиваясь в его горло, что Гарри поперхнулся, до слез судорожно пытаясь это проглотить.

— Хороший мальчик, — прошептал Ким так тихо, что Гарри едва его расслышал.

ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Поймать новый стояк физически невозможно — для тебя. Но, срань господня, его слова снова тебя завели.

— Кажется, Ким, я сейчас нарушу законы физики.

— Что?

— Не бери в голову.

— Нам пора пошевеливаться, — Ким бросил быстрый взгляд на часы. — Мне нужно быть в Мартинезе через час, и ты не можешь здесь оставаться. Тебе нужно в душ.

ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Он хочет, чтобы его собственность содержалась в порядке и чистоте.

ЛОГИКА: Ты не его собственность.

ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Пока что.

После душа Гарри снова был бесцеремонно изгнан на улицу, наблюдать, как уезжает Ким.

СТОЙКОСТЬ: Бля. Надо было спросить Кима, как продвигается расследование. Ты б это помнил, если не был затрахан до одури. Что поделать.

Две троллейбусных пересадки спустя Гарри снова был в Центральном Джемроке. Он хорошо знал свой район — сколько кварталов от дома до участка, сколько шагов до любой точки, куда ему нужно попасть.

И он уверенно направился в сторону Жанова дома, застопорившись и переводя дух лишь перед тем, как нажать кнопку домофона напротив таблички «ВИКМАР».

Мгновение спустя голос Жана отозвался: «Allô?»

— Жан? Это я. Гарри, — он сделал небольшую паузу, ожидая взрыва. Жан ответил молчанием, и Гарри продолжил: — Я знаю, это ненормально, но я не мог оставить все как есть. Мы можем поговорить?

Снова молчание. Гарри задержал дыхание, вслушиваясь, и…

— Ладно. Стой здесь. Я спущусь.

Волна облегчения разлилась по всему телу Гарри. Он и не знал, что это сработает.

За дверью послышались знакомые шаги, и Жан, открыв дверь, смерил его взглядом.

ЭМПАТИЯ: Он в шоке от увиденного и с трудом, но держит себя в руках. Это чудо, что он зашел так далеко.

— Это я, — повторил Гарри, не зная, что еще сказать. — Я здесь.

— Пиздец. Ага. Похоже, ты и вправду не галлюцинация, не так ли? — отозвался Жан, продолжая сверлить его взглядом. — Ладно. Пожалуй, нам не стоит стоять тут в дверях, можешь подняться ко мне.

Квартира Жана, в целом, была такой же, как в родном мире Гарри. Четвертый этаж, и, разумеется, никакого лифта — в Джемроке нигде не было лифтов — и на памяти Гарри имела вид места, где нет беспорядка лишь потому, что хозяин здесь редко появляется. Жан же дневал и ночевал на работе.

Здесь же царил разгром. Стопки газет, тарелки в раковине, остатки еды — Жан готовил? Гарри не помнил, умеет ли он в принципе готовить — на плите.

— Извини за срач, — сказал Жан, сметая груду «писем счастья» с одного из кухонных стульев и бросая их в угол. — Не ждал гостей. Хочешь кофе или чего-нибудь? Молока нет.

Гарри сказал «Да» лишь потому, что тому очевидно нужно было занять руки хоть чем-то, чем угодно, чтобы только перестать пялиться на своего бывшего напарника, столь внезапно восставшего из мертвых. Жан взял банку с кофе и вдруг замер, снова посмотрел на Гарри — повнимательнее.

— Ты выглядишь иначе, — сказал он жестко. — Почему?

— Ну, я…

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: На самом деле, вариантов много. Мы имеем дело с другой вселенной и иным течением событий. У здешнего Гарри может быть другая стрижка или сломанный нос. Что угодно.

ГРУБАЯ СИЛА: Все дело в выпивке. Точнее, в ее отсутствии. Ты стал выглядеть здоровее, когда завязал — и лицо, и тело.

ЭЛЕКТРОХИМИЯ: И сексуальнее. Не говоря уж о том, что ты прямо светишься после всех восхитительных вещей, что проделал с тобой Ким…

ВОСПРИЯТИЕ (Обоняние): И в слабом запахе Кимова мыла. Жан как-то не привык к тому, что от тебя хорошо пахнет. Он привык, что ты воняешь дешевым спиртным и куревом.

— Я, на самом деле, не тот Гарри, которого ты знал. Я был таким, думаю; но случилось много всякого. И я завязал с выпивкой.

— Правда?

— Я стараюсь стать лучше теперь.

— Лучше. Пиздец, — с издевкой отозвался Жан и замолчал, отворачиваясь к окну и сжимая, забытую, банку с кофе в руках. За окном, на заднем дворе, покачивалось дерево, роняя по одному листья и отмершие ветки, которые никто потом не удосуживался убрать. — Я помню, как ты говорил мне, что не хочешь, чтобы тебе стало лучше. Ты хотел, чтобы все стало хуже. А затем покончил с собой, — из горла Жана вырвался первый сухой всхлип, и он сморщился, отворачиваясь. — Ты, блядь, покончил с собой, Гарри!

Гарри вскочил на ноги, притягивая Жана к себе, сгребая его в охапку прежде, чем успел задуматься над тем, что делает. Тот вцепился в его куртку, прижимая Гарри к себе и дрожа.

— Мне жаль. Правда, Жан. Мне пиздецки жаль, — зашептал он, чувствуя, как Жан начинает всхлипывать, заходясь в плаче, что слишком долго держал в себе.

ЭМПАТИЯ: Тебе вроде как хочется сделать то же, верно?

КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ: Черт бы побрал эти зеркальные нейроны.

СТОЙКОСТЬ: Может, стоит дать им волю.

ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Неееет! Прибереги их для Кима!

СИЛА ВОЛИ: Вот сейчас точно не до того.

Громкий всхлип вырвался из грудной клетки Гарри, и он почувствовал, как слезы струятся по его собственным щекам. Он разрыдался — громко и бесстыдно — на плече Жана, пока тот был занят тем же самым.

СИЛА ВОЛИ: Ладно. Можно уделить этому время. По-быстрому поплакать за кулисами.

ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Ммм, по-быстрому… А как насчет того, чтобы по-быстрому сходить до пивной? Это может помочь привести в порядок ваш душевный раздрай.

СИЛА ВОЛИ: Так-так-так. Надо сказать, это неожиданно, что ты мы здесь довольно долго, и ты до сих пор не предлагал набраться. Я уже даже беспокоиться о тебе начал.

ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Это потому что я прокладывал нам дорожку к лучшему члену по эту сторону реальности — к члену Кима! Приоритеты, мужик!

КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ: Ага… алкоголизм… срывы и восстановление… Это не наша история. Этим можно заняться в любом другом месте.

СИЛА ВОЛИ: Конечно… что бы ты ни имел в виду под этим. Кстати, пора уже заканчивать рыдать.

— Ладно, — Жан шмыгнул носом и вытер зареванное до красноты лицо об рукав. — Точно, кофе. А ты пока расскажешь мне, какого хера ты восстаешь из мертвых.

ЭКВИЛИБРИСТИКА: Вся история Жану не нужна. Ограничься лишь существенными деталями.

ДРАМА: Выборочный пересказ — еще не ложь, если что.

ЭКВИЛИБРИСТИКА: Некоторые сокращения точно не повредят. Например, стоит минимизировать участие Кима в истории. Это нетрудно.

Гарри: Но почему.?

ЭКВИЛИБРИСТИКА: Не думай об этом.

— Я нашел в антикварной лавке странную штуку, вроде маленького радио. Ну, в своем мире. Очень маленькое, с твою ладонь. Только теперь я сомневаюсь, что это действительно радио. Какое-то иностранное устройство, вроде как из Граада. Я хочу сказать, радио он тоже ловит, но это все равно не радио, это что-то другое. Я нашел его в странном магазине, а когда принес домой и вставил батарейки, она… случилось что-то странное, короче, она открыла гребаную дырку в реальности.

— Дырку в реальности? Звучит как рассказ из журнала с научной фантастикой, как бишь его, «Система» или как-то так.

— Ага! Звучит странно, но все так и было! И я упал в эту дыру, и очутился на год назад во времени, и вообще не знаю, как попасть домой.

— Дыра в мироздании. Межреальностное путешествие во времени, — Жан негромко присвистнул. — Я не хочу в это верить, но раз уж ты здесь, сидишь на моей кухне… придется.

— …и я пошел к Сооне, к программистке, которую знал… знал… узнаю? Короче, я попросил ее починить эту штуку. Она сейчас над этим работает.

— И когда она ее починит, ты вернешься домой?

— Наверное, — Гарри пожал плечами. — Скорее всего. Не уверен, сможет ли она ее в самом деле починить. Тут вообще какая-то ерунда творится.

Повисла тишина. Гарри взял обеими руками свою чашку, грея ладони, пока кофе совсем не остыл. Жан свою опустошил еще в середине разговора.

— Значит, для тебя это все — прошлое? — спросил он вдруг.

— Примерно год прошел.

— Появись ты тут год спустя, все было б по-другому, наверное, — сказал Жан.

— Почему?

— Ну, знаешь… кое-из-за-чего, — Жан неопределенно повел ладонью, указывая на себя, Гарри, свою кухню, все сразу и свою печаль, похоже, заодно. — Было бы не так… свежо. Для меня-то и месяца не прошло.

ЭМПАТИЯ: Он о твоем самоубийстве.

— Ты только поэтому меня и застал дома, знаешь. И на станции вчера. Прайс отправил меня в отпуск в связи с утратой. Я пытался продолжить работу после всего, но, похоже, один мой вид нагонял на остальных тоску, — Жан закатил глаза.

ЭМПАТИЯ: Эта легкость, с которой он говорит, напускная. Ему было тяжело. Всем в участке было тяжело, но ему — особенно.

— Ох. Совсем недавно, так?

ЛОГИКА: Ты отчаянно роешься в своей памяти, пытаясь вспомнить, что происходило с тобой в феврале '51го, но она пуста. Воспоминания стерты — возможно, навсегда.

СИЛА ВОЛИ: Оно и к лучшему. Ничего хорошего там не было.

— Хочешь увидеть свое тело? — Жан, похоже, тоже ушел в воспоминания. Настолько, что даже не заметил, как заговорил вслух. — Оно в леднике в морге. Панихида на этой неделе. Полноценные похороны — не раньше лета, земля промерзла, лопата не берет.

ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: Твое безжизненное и хладное тело, с застывшим в гримасе лицом, лежит на стальной полке холодильника. В темноте. В одиночестве.

СУМРАК: Даже после смерти, этот оскал не покинул твоего лица.

ЭМПАТИЯ: Внутри тебя — нежность и печаль. К Жану. К другому тебе. Лично посмотреть на твое тело — так себе идея.

СТОЙКОСТЬ: Нам это не надо, спасибо большое.

— Нет. Нет. Конечно же, не хочешь, — Жан ожесточенно начал тереть лицо, вытаскивая себя из собственных мыслей. — Не знаю, зачем я это сказал, — он снова обратил внимание на Гарри — совершенно живого, сидящего на его кухне.

ЭМПАТИЯ: Он не знает, как с этим быть. Пару дней назад ему уже казалось, что все к лучшему. И вот ты здесь, живой и здоровый.

ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: Может, возвращение его напарника — к лучшему, спрашивает он себя?

СИЛА ВОЛИ: А к лучшему ли? Ты намерен остаться здесь, остаться со здешним Кимом, создать новую, крепкую связь с этим Жаном?

Гарри: Должно быть не так плохо.

Они еще какое-то время сидели на кухне, беседуя, пока ситуация не стала казаться если не нормальной, то почти нормальной — насколько вообще это было возможно в имеющихся обстоятельствах. Когда Гарри собрался уходить, Жан снова обнял Гарри, нарочито громко потянув носом.

— Честно говоря, это большое облегчение, что ты снова начал мыться. Я отвык от того, что от тебя терпимо пахнет. Даже не сразу тебя узнал из-за этого.

ВОСПРИЯТИЕ: Слышал? Я тебе говорил, все дело в запахе!

— Это, наверное, Кимово мыло, — пробормотал Гарри в ответ.

— Кимово? Кто такой Ким?

— Эм, Ким Кицураги? Может, ты о нем слышал? Лейтенант из 57го? — сказал Гарри и осекся: Жан от услышанного побелел как полотно.

— Кицураги? Так ты у него ночуешь?

— Что не так?

— Гарри. Кицураги продажный что пиздец. Он шестерит на Мадре, это всем известно. И я б держался от него подальше на твоем месте.

— Ну… это будет сложно, — уклончиво ответил Гарри.

— Останься здесь. Ну… в этой комнате. Я могу… я уберу банки с дивана, — Жан махнул рукой в сторону знавшей лучшие времена кушетки.

— Это сложно. Мне нужно вернуться к нему вечером. Чтобы не вызвать подозрений.

— Гарри… послушай. Тебе нужно быть пиздецки осторожным с Кицураги. Он — ходячая подстава. Что бы ни случилось, не говори ему о нашем разговоре. Вообще про меня не говори. Ладно?

— Ладно. Ладно, я не буду тебя упоминать.

— Хорошо, — Жан смерил Гарри недобрым взглядом, но, похоже, поверил ему. — Просто следи за тем, что говоришь при нем, ладно?

— Хорошо. Слушай, хочешь встретиться завтра снова?

— Если так ты будешь держаться подальше от этого поехавшего, да, Гарри, хочу.

ЭМПАТИЯ: Не только поэтому, конечно, но Жан этого вслух не скажет.