Это быстро стало рутиной. Дни Гарри проводил с Жаном, а вечерами возвращался в квартиру Кима, отсасывал у него, затем тоскливо смотрел на запертую дверь его спальни со своего места на диване. Гарри больше не рассчитывал на то, что Ким когда-либо позовет его внутрь; в сложившейся ситуации он уже был не в худшем положении из возможных.

Гарри был готов убедительно соврать о том, где проводит весь Кимов рабочий день; но, к его превеликому удовольствию, по вечерам рот у Гарри был занят, так что эта тема как-то не пришлась к разговору. Ким, похоже, тоже не слишком интересовался его делами, по крайней мере, пока Гарри — по его собственному мнению — делал ему лучший чертов минет в его жизни. Сам Гарри был бы рад, заинтересуйся Ким его задницей заодно, но и так дела шли довольно неплохо. Это стало настолько привычным, что он уже редко помышлял о том, чтобы вернуться домой — а когда помышлял, то всегда мог засунуть в рот Кимов член и выбить эти мысли из головы.

____________________________________________________________________________

— Слушай, я уже с ума схожу от скуки. Хочешь прокатиться? — спросил Жан как-то раз. В этой реальности у него все еще была Купри-40, и Гарри не утопил ее в море.

— Я скучал по этой машинке, — нежно произнес Гарри, поглаживая ее капот. — По крайней мере, думал, что скучаю.

Сложно было это озвучить, но, кажется, мотокарета тоже была рада его видеть. Мотор тепло замурлыкал, когда Жан ее завел. Они проехали по автомагистрали до съезда, миновали растянутый район Джемрока, и выехали туда, где движение очистилось, и можно было ехать быстрее.

— Ким такое любит. Быструю езду, мотокареты. Гонки «Тип-Топа», — сказал Гарри. Жан бросил на него подозрительный взгляд:

— Что-то ты очень уж много о нем знаешь.

— Я знал его в своем мире, — отозвался Гарри. — Он хороший малый. Мы с ним раскрыли дело о висельнике в Мартинезе — то, которое ты должен был расследовать со мной вместе.

— Что значит, должен был расследовать вместе с тобой? — взгляд Жана стал осуждающим. — Я должен быть в отпуске по утрате, и не по своей инициативе, между прочим.

— Слушай, я не знаю, я столкнулся с ним, когда попал в Мартинез. Он уже осматривал тело. Никого из 57го там не было. Он приехал один.

— Что, и никого другого не назначили? Чертов диспетчер опять что-то напутал, — проворчал Жан. — Они знали, что я в отпуске... Стоп, — он замолк на минутку. — Погоди. Ты и Ким его раскрыли? А я? Я там что, сбоку припека?

— Ну, нет... не в этом дело.

— О нет. Я вообще жив?

— Жив, просто... Кажется, я послал тебя нахуй, и сказал, что раскрою дело сам. Я ничего не помню. Катастрофические провалы в памяти из-за запоя.

— Ой, ну да. Знакомо. Итак, я пошел нахуй, а ты действительно раскрыл это дело сам? С этим поехавшим Кицураги на пару?

— На самом деле он не такой и поехавший, как ты говоришь.

— Что такое? — Жан прыснул от смеха. — Говнюк таки сражен чьими-то чарами? Отравлен собственным зельем?

ВНУШЕНИЕ: Даже вернувшись с того света, ты не исцелил всего горя, что принес ему во время вашей работы. И рассказы о Киме тут точно не помогут. Смени пластинку и перестань болтать о своих чувствах.

— Почему ты вообще с ним зависаешь? — спросил Жан. — Что там такого, что ты не можешь просто уйти?

ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Как что? Охуенный хуй!

ВНУШЕНИЕ: Но об этом — молчок.

— Я исследую теоретические пространственно-экономические энтропонетические врата между зеркальными вселенными, — сказал Гарри, изо всех сил подражая Транту.

— Ты ЧТО? Это что вообще? Новое порождение твоей одержимости энтропонетикой? Думаешь, ты теперь этакий буржуазный теоретик-энтропист?

ЭМПАТИЯ: Это сочетание гнева и искреннего веселья.

КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ: Пора сменить тему.

— Смотри, это же ипподром Гранд-Курона! Может, тормознем тут и посмотрим, что да как? — воскликнул Гарри, указывая за окно.

— Да-да-да, я вижу, что тебе нужно меня отвлечь, говнюшок. Так в чем реальная причина? — отозвался Жан, удивительным образом не проявив энтузиазма.

СИЛА ВОЛИ: Так Жан действительно думает, что Ким — плохой человек? Он несколько раз поднимал этот вопрос, но ты его игнорировал. И, кстати, Мадре тоже не стоит сбрасывать со счетов. Ты скомпрометирован, Гарри.

ЛОГИКА: И ты не можешь этого отрицать. Член-то у Кима хорош, но настолько ли хорош, чтобы игнорировать все, что в этом мире не так?

СУМРАК: Приближается время расплаты. Готовься.

Гарри потряс головой, пытаясь вытряхнуть из нее неприятные мысли.

— Что-то ты притих, говнюк. Так в чем дело?

Снаружи наполненный дымом и шумом ревашольский ветер скользил по бокам мотокареты, как вуаль. Здесь, на шоссе 8/81, город казался далеким и игрушечным — картонные крошечные фигурки, проносящиеся за окном, пока Жан почти летел по полосе обгона, оставляя позади грузовики и старые мотокареты.

Жан достал две сигареты и сунул в рот; закурил обе сразу и передал одну Гарри.

ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Знакомый жест. Может, этому Жану он привычен; твой же никогда так не делал. Не те у вас были отношения.

— Ты правда думаешь, что он опасен? — спросил Гарри. Жан метнул в него косой взгляд.

— Он сам по себе плохая весть, Гарри. Может быть, мы и «кровавый участок», но... — Жан покачал головой. — Слышал я, что он участвует в делах, что потом оказываются у нас на столе. Но с его положением в 57м и его положением в рядах Мадре... он практически неприкасаем.

— А что ты знаешь еще, кроме этого?

— Кроме этого? Кроме этого — ничего. Я просто говорю, чтобы ты держал ухо востро. Если ты хочешь и дальше тереться рядом с ним, тебе нужно очень внимательно следить за тем, что ты говоришь, и что он о тебе знает. А с учетом того, как ты любишь поговорить... я всерьез об этом беспокоюсь, Гарри.

— Я знаю, Жан, — отозвался Гарри.

— Ты все равно не принадлежишь этому миру, Гарри. В смысле, не пойми меня неправильно, я рад проводить с тобой время, но что, по-твоему, случится, если ты продолжишь тут слоняться? Тебя увидит кто-нибудь из участка, и что будет? Ты же не думаешь, что сможешь просто так вернуться к работе, когда другой ты все еще лежит в холоднике.

— Нет, нет, конечно же, нет, — ответил Гарри. — Мне нужно вернуться в свой мир. Мир, где я должен быть.

ЛОГИКА: Почему эти слова приносят столько опустошения?

— Хорошо. Хорошо. Я просто не был уверен... — Жан замялся, глядя на Гарри со странным выражением на лице. — Боже, ведь в твоем мире о тебе уже волнуются, наверное. Уже прошло немало времени, не так ли?

ЭМПАТИЯ: Он думает о другом себе. Твоем Жане. Больном от тревоги и невозможности что-либо сделать; не знающем, лежишь ты мертвый в канаве, погиб при исполнении... или по пьяни.

ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Это его нервирует — думать о том, что происходит за гранью.

ТРЕПЕТ: НЕ БОЙСЯ.

— Думаю, все в порядке. Я не думаю, что кто-то вообще заметит моего отсутствия. Я даже не думаю, что в том мире прошло сколько-нибудь времени, — заметил Гарри. — В моем мире, я имею в виду.

— Что? С чего ты вообще это взял? Это одна из идеек, что ты почерпнул из «Системы» или чего-то такого?

— Интуиция. Ну, ты знаешь. Одно из моих «озарений».

— Твоих «озарений». Ну конечно, — фыркнул Жан.

ЭМПАТИЯ: Но часть его верит тебе. Он знает, что ты обычно оказываешься прав.

— Так, какие планы на остаток недели? — спросил Гарри, чтобы сменить тему.

— Да как обычно, знаешь... хотя, погоди, вру: этим вечером Прайс пригласил меня на ужин. Одно самарийское заведение в Гранд-Куроне. Думаю, это своего рода проверка, готов ли я вернуться к работе. Или не проверка, но, по крайней мере, он платит, — Жан пожал плечами.

ЭМПАТИЯ: Он пытается выглядеть равнодушным, но втайне он польщен, что Прайс зовет его на ужин.

ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: Ужин с капитаном Прайсом — честь для любого сателлит-офицера. Не забывай, конкретно этот держит портрет Капитана на рабочем столе.

Вечером Жан высадил Гарри на правом берегу. Он отказался везти его до дома Кима, предпочтя остановиться на главной дороге в нескольких кварталах от места, так что остаток пути Гарри проделал пешком, думая, что кто-то перестраховывается. Тем не менее, ему хватило ума не поднимать спора из-за этого: оно того не стоило.

Гарри позвонил в домофон, и после непривычно долгого ожидания, Ким молча разблокировал дверь.

Гарри поднялся по лестнице, запыхавшись в конце и неожиданно застыл, принюхиваясь. Что-то витало в воздухе, заставляя кровь в его жилах заледенеть.

СУМРАК: Твою мать! Что-то не так.

Кимова дверь была приоткрыта — и заляпана красным.