"Сколько дней мы в разлуке, мой друг дорогой. Дикий рис уже вырос у наших ворот. И цикада смирилась с осенней порой. Но от холода плачет всю ночь напролет."

Сяо не поднимает затуманенного взгляда на прохожих. Он буквально вылетает из общежития. Направляется к ближайшей скамейке, старательно избегая зрительного контакта. Скарамучча неторопливо следует за ним. Тот всем своим видом будто показывает, что испытывает сильное искушение кинуть ему в голову пустую бутылку. Здесь было нечего обсуждать – человек просто замкнулся в себе, не зная, как продолжать существовать.

— Сяо. — присаживается в паре метров от брюнета. — Нужно поговорить.

Парень же не слышит, либо просто не хочет слышать ту правду, которая для него слишком болезненна.

— Послушай, — мягко обращается к нему Скарамучча, убирая руки в карманы брюк, — сколько можно убиваться? Год прошел. Она не вернется, ты это и сам прекрасно понимаешь. Так зачем ты так мучаешь себя? — чуть громче говорит, а его улыбка меняется выражением тревоги. — Сколько можно плакаться по ночам в подушку и сожалеть? Ты, бля, че, совсем ребенок? Сестры Ци вон и то столько не пиздострадают, сколько это делаешь ты. — вытаскивает руки из карманов и складывает их на груди, недовольно хмурится. — Бедный, несчастный мальчик которого молча кинула тридцатишестилетняя тетка. — он произносит это с иронией и после недолгой паузы продолжает. — Еще один подобный проеб с твоей стороны и я за себя не ручаюсь. Хватит жить с широко закрытыми глазами! Включи уже наконец голову, Сяо! — Скарамучча буквально срывается на крик и смотрит на него с недоумевающим пустым взглядом. Его едва заметно трясёт от негодования или от страха – сложно определить. Он делает рваный вдох и еле заметно выдыхает закрыв глаза.

В тишине, в которую после его крика погружается задний двор, становится слышно, как у оцепеневшего Сяо колотится сердце.

— Просто я патологический пессимист. — брюнет отвечает не сразу, но когда начинает говорить, в его голосе отчетливо слышатся ноты бессилия.

Любить значит сдаться, сдаться без всяких условий; если осталось хотя бы одно условие, значит, важен ты, не другой; центром остаёшься ты, не другой. Скарамучча, правда, этого не понимает. Как человек может так безрассудно забивать на себя и свое здоровье. Почему должен переживать, расстраиваться и даже страдать из-за того, что другой человек делает что-то не так. Почему не может осознать, что это его собственные чувства и им нельзя так просто разбрасываться. Ведь именно он несет за них ответственность. Он, а не другой человек.

Наверное, Скарамучча терпел это чересчур долго. Наверное, он попросту уже не выдержал. Такое никогда не проходит бесследно. Последний несколько месяцев он буквально наблюдал за тем, как его единственный близкий друг медленно, но верно хоронил себя заживо. То где-то шлялся и неделями не появлялся на территории школы. То, внезапно вернулся, был чересчур спокойным и вел себя так, словно ничего не происходило.

— Неа, ты не патологический пессимист. Ты законченный романтик и патологический кретин. — прямо сообщает тот сузив глаза, и отводя взгляд чуть в сторону намеренно не смотрит на парня. — Остудись немного, главное опять глупостей не наделай. — закатывает рукава черной свободной рубашки и слегка похлопывает того по плечу. — Кстати, — поднявшись со скамьи устало потянулся. — Че это за длинноволосый пацан был рядом с тобой? Я никогда его не видел.

— Новенький, француз кажется. — он слабо хрустел пальцами, Скарамучча заметил, что они мелко дрожали.

— Ого, — присвистнул тот. — и каким же таким попутным ветром к нам занесло такого lapin mignon?* — с ужасным французским акцентом произнес последние два слова и, снимая кепку, зачесал пятерней сальную копну волос.

— Понятия не имею. — ответил тот, чуть хриплым голосом.

— Ладно, — устало вздыхает. — поздно уже, пойду к себе. Завтра как никак первый день учебы после зимних. Ты тоже особо долго тут не зависай. Лучше иди спать, а то выглядишь сверх хуево. — скептически оглядывает его и обратно накидывает кепку на голову. — И что бы без фокусов, а то натравлю на тебя старуху Баал. — чуть слышно добавляет парень, разворачиваясь спиной, и тихим шагом удаляется обратно в общежитие.

Единство и внутреннее спокойствие – вот чего Сяо хочет на данный момент. И он прекрасно знает, где можно найти всё это и ощутить: лишь в одном месте он всегда чувствовал себя по-настоящему защищённым и свободным от любых переживаний – в комнате общежития на третьем этаже.

Это всё – ерунда. Главное, чтобы она не ушла. Чтобы осталась хотя бы на минуту. Именно об этом он думал в их последний день. Сяо бы отдал всё, что есть, ради пары мгновений с ней наедине. Ради возможности вновь услышать ее мелодичный голос, ради шанса посмотреть ей в глаза и почувствовать, как холодные женские пальца аккуратно убирают эту длинную надоедливую челку, которую давным давно пора обрезать.

— Я так сильно по тебе скучаю. С каждым днём всё становиться только хуже. — он вздохнул, встал и выкинул пустую бутылку вина в мусорку. Время не лечит. Вырванный из него кусок не возвращается на свое место. Дыра не зарастает и никуда не девается, а лишь усиливает ненависть к окружающему миру.

Il lui a permis d'aimer, de haïr et même de se priver lentement de raison. Elle l'a laissé être là, mais elle n'a jamais été sincère.(Он позволял ей - любить, ненавидеть и даже медленно лишать себя рассудка. Она же позволяла ему быть рядом, но никогда не была искренней.)

***

На часах – семь десять утра: пора собираться. Итэру хорошо. Впервые за долгое время он не чувствует дискомфорт или привычную боль в груди. Только вот из головы не вылезал вчерашний вечер, а если точнее вчерашний парень в той комнате. Даже во сне он увидел его. Тот был растерянным и печальным. Он не плакал, просто смотрел в упор своими большими печальными глазами и что-то неразборчиво шептал.

Вылазить из теплой постели категорически не хотелось. Но на сборы оставалось всего навсего сорок минут, а это было ничтожно мало. Во Франции парень собирался за час, а то и за полтора. Пока немного расшевелиться и полистает ленту в Инстаграм, пока сходит в душ, пока высушит волосы. На это уходило уйму времени. Одернув себя из ненужных мыслей, Итэр лениво потянулся и вынырнул из теплого одеяла, неприятно морщась. Маленькая кабинка душа и какой-то сомнительный шампунь совершенно не внушали доверие, но другого выхода не было. Ополоснувшись, Итэр зевая, сушил волосы феном, попутно разглядывая одежду возле открытого шкафа. Парень всегда старался подобрать наряд под свое настроение, и в этот раз на нем уже красовалась его любимая шелковая рубашка цвета спелой вишни. Казалась, она была одета будто с чужого плеча, но его это не смущало, блондину нравилась одежда на размер, а то и на два больше. Светло-бежевые брюки, в которые он с одной стороны заправил рубашку, а так же белые кеды с черными галочками по бокам. К выбору парфюма он тоже относился особенно бережно. Ему нравились все запахи без исключения, но в особенности он выделял духи неизвестного бренда с ароматном ванили, розового перца и многолетнего растения под названием тубероза. Он купил их два года назад во Франции на блошином рынке и по сей день берег для особых случаев. Последний штрих - волосы. Парень решил не заплетать косу. Захотелось небольшой вольности, поэтому, взяв из сумки резинку, он подошел к зеркалу и собрал их в неряшливый хвостик, свисающий на правое плечо. На мгновение задержался у своего отражения. Идеально. Ему совершенно точно нравилось, как он сегодня выглядел. Всего было в меру и главное со вкусом, прямо как он любил.

Когда Итэр уже собирался выходить, ему позвонила Янь Фей и сказала ждать ее возле входа в школу. Парень зачем то кивнул и накинув сверху пальто, направился к выходу. На улице его встретил холодный воздух. Он обогнул здание сзади и подошел прямо ко входу в школу. В запасе было еще восемь минут, поэтому Итэр облегченно вздохнул и направился к ближайшей скамейке. Взгляд блуждал по всей территории в поисках Янь Фэй, но девушки так и не было. Лишь двое парней, запыхавшись, буквально залетели в здание. Голые деревья раскачивались на сильном ветру, отбрасывая косые тени на узкую полоску тротуара и угрюмо отражались в серых, затянутых изморозью лужах. Итэр не особо любил весну за её грязь и слякоть, но всё равно чувствовал в этом рождение чего-то нового, очередного этапа в жизни. Особенно он ждал цветение Магнолий. В отличие от персиков и абрикосов, она не цвела так безрассудно и одержимо, а степенно обзаводилась листвой и лишь потом раскрывала тугие бутоны соцветий. Выпадая из реальности, Итэр не сразу замечает маленькую хрупкую фигуру девочки. Она стояла и словно пыталась отыскать для себя что-то важное. Ее темно-русые волосы были по плечи, а сзади болталась из стороны в сторону длинная тонкая коса. Даже из далека была видна ее бледная кожа и маленькие худые ручки. Недолго думая, парень решил подойти и спросить, не нужна ли той помощь.

— Привет, ты кого то ждешь. Где твой воспитатель? — дружелюбно улыбнулся тот.

Девочка заторможенно перевела свои стеклянные глаза на парня. Итэр сощурился, оглядывая ее, внимательно посмотрел в глаза и увидел, что левый сильно мутный и серый, а другой же, напротив, отдавал фиолетово-розовым. Она вопросительно наклонила голову вбок. — Может тебе нужна помощь? — ответа не последовало. Она по прежнему блуждала заинтересованным взглядом по парню. Часто моргая и жмурясь. Итэр продолжал натянуто улыбаться и уже было подумал, что она не только слепа на один глаз, но еще и глухая.

— Ци Ци ищет Цзецзе*. — внезапно проговорила каждое слово девочка и перевела взгляд к той самой скамейке, где ранее сидел парень. — Гэгэ* ты не видел мою сестренку?

— Нет, не видел. Ты знаешь куда бы она могла пойти? — почесав затылок ответил юноша.

Девочка уныло покачала головой и опустила взгляд на свои ноги.

— Она всегда говорила, если куда то собиралась. Но вчера сразу после ужина ее забрала какая-то женщина. — задумчиво тянула она каждое слово, глядя куда-то сквозь парня.

— Вот как, может... — не успевает парень договорить, как позади его перебивает знакомый голос Янь Фэй.

— Итэр, извини я немного опозд... — девушка подбегает к парню и переводит взгляд к девочке, удивленно поправляя съехавшие очки. — Ци Ци? Что ты здесь делаешь? Ты уже должна быть на занятиях. Куда черт возьми смотрит Гань Юй?

— Я убежала от сестрички Юй, она не хотела помогать искать Шу Ци. — произносит та и тихо выдыхает последние два слова.

— Это следовало ожидать, — девушка тяжело вздыхает и наклоняется ниже, что бы быть на одном уровне с девочкой. Аккуратно гладит по голове.— Шу Ци сейчас не стоит искать, когда придет время она сама тебя найдет. — пряча глаза за челкой Янь Фэй продолжает. — Сейчас Ци Ци должна хорошо учиться, что бы быть умной девочкой, поэтому возвращайся в класс к сестрице Юй. — Янь Фэй выглядела убедительно. Девочка на секунду задумалась, а после слабо кивнула и неторопливо пошла в школу.

— Нормально вот так вот пускать ее одну? — взволнованно спрашивает парень.

— Не беспокойся она знает куда идти, если ты об этом. — одними губами произносит девушка, и в ее интонации слышится толика грусти. — Ци Ци особенный ребенок, думаю ты и сам заметил что она слепа на один глаз. Шу Ци и Ци Ци попали в приют после массового наводнения случившееся год назад. Может быть слышал?

— Да, — задумчиво говорит парень и поправляет хвост из густых пшеничных прядок. — Кажется, припоминаю. По новостям показывали, что начиная с июня прошлого года в Китае произошло несколько наводнений, большинство из которых были вызваны сильными ливнями в разных районах.

— Верно. Основной ущерб был нанесён провинции Хэнань. В результате наводнения погибли по меньшей мере триста человека, пропали без вести пятьдесят включая родителей малышек.

— Но ведь провинция Хэнань, насколько мне известно, совершенно в другой стороне. Каким образом девочки сюда попали?

— Это все заслуги госпожи Баал. Именно она привезла малышек в приют. С виду, может, так и не кажется, но госпожа Баал очень добра и великодушна. — лицо девушки светилось так словно она рассказывала о святой. — Как только девочки попали сюда, Баал позаботилась о Ци Ци и ей сделали операцию. Но, к сожалению, почти ничего изменить не удалось. Врачи говорят, что этот дефект был у нее с рождения, и со временем она полностью ослепнет. — хрипло произносит девушка, разворачиваясь к нему лицом. — Шу Ци является родной сестрой Ци Ци. Как только их привезли, помню, они воспринимали все в штыки и ближе, чем на километр не подпускали никого. Однако с временем стали более дружелюбны по отношению к другим детям и учителям. — на секунду замолкнув она продолжает чуть ли не шепотом. — Вчера Шу Ци забрала достаточно обеспеченная женщина из Гонконга. Я сама оформляла документы.

— То есть вы хотите сказать, что забрали только Шу Ци?

— Да.

— Но как же... — едва не заикаясь, бормочет Итэр, пытаясь собрать волю в кулак. — Вы не пробовали поговорить с ней. Разве так можно поступать?

— Послушай, парень как думаешь этой женщине нужен бракованный товар? — девушка ослабляет хватку, видя недоумение и лёгкий шок на лице блондина. — Шу Ци была более вынослива и имела самый высокий балл в группе. А вот Ци Ци напротив, не чем не выделяется и считай инвалид на весь остаток жизни. Думаешь, кому-то нужен будет такой ребенок. Нет. Это суровая реальность. Тут можно только смириться.

— Что насчет этого думает госпожа Баал?

— Ничего, она была не против.

Итэр никогда не плакал, искренне улыбался примерно с таким же успехом. Но его эмпатия, в отличие от других, не плавает где-то на дне и не притворяется несуществующей. Ему действительно жаль эту маленькую девочку, которая вряд ли теперь сможет быть по настоящему счастлива, оставшись совершенно одна в этой темноте. Потому его внутренний альтруист просто порывается бежать и сделать хоть что-нибудь ради этого ребенка. Но реальность каждый раз сдёргивала парня с небес и сильно била головой об асфальт. Так как альтруистические желания совсем не обязательно приведут к лучшим результатам, чем эгоистические. Он видит в этой девочке море безнадёжности, а в глазах только океан грусти. Глядя в них, можно поневоле захлебнуться. Однако почему-то так сильно хочется верить, что у нее есть шанс, что она вырвется в лучшую жизнь. Что все будет хорошо и вскоре она чудесным образом сможет исцелится. Можно сколько угодно фантазировать, но опять же, реальность одна и на счастье она абсолютно лишена волшебства.

— Ясно.

— Идем, покажу тебе твое рабочее место.

Итэр еще раз оглядел комнату в которой ему предстоит обучать детей. Довольно отметил что она достаточно просторная и в ней много света. Внутри класс был похож на балетную студию – деревянный пол, на стенах зеркала, вдоль них тянулись перекладины балетного станка. Чуть поодаль, в углу стоял небольшой рабочий стол с кипой ненужных бумажек. По всей видимости, остался от предыдущего учителя музыки. По середине стоял черный рояль фирмы Ямаха, а рядом с ним была такого же цвета банкетка. За инструментом, чуть дальше виднелись белые стулья с маленькими выдвижными столиками. Похоже, упор тут отдавался именно искусству, нежели писанине, что определенно нравилось парню.

— Располагайся, расписание я выслала тебе на почту, сегодня только выпускной класс, поэтому можешь расслабиться. — девушка собиралась уже уйти как остановилась и с порога сказала — Особо там не трясись, они конечно те еще демоны, но душу не заберут.

— Обнадеживает. — нервно улыбнулся ей вслед.

Время постепенно начинало давить. Тишину дробило тиканье часов на стене. Было душно. Одно дело преподавать во Франции, в своей родной школе, где тебя знает почти каждая собака, другое же в Китае, где ты просто чужак и объект новых сплетен. Когда по всей школе пробило громко и тревожно три звонких удара, парень медленно вздрогнул и поспешил сесть на банкетку за рояль. Дверь с неприятным скрипом отодвинулась в сторону. В помещение один за другим начали заходить ученики старшего класса. Взгляды почти сразу же были обращены в сторону нового учителя. Кто-то удивленно хлопал глазками и разглядывал Итэра, кто-то же без особого энтузиазма, скучающе садился на свое законное место. Когда вся группа была в сборе, учитель слегка прокашлялся, призывая ко вниманию, и неспешно встал из-за рояля.

— Доброе утро. Меня зовут Итэр Бастьен. С этого дня я ваш новый учитель музыки. — очаровательно улыбнулся парень, что бы как можно удачнее спрятать тревогу и сильное покалывание в пальцах. Ученики продолжали внимательно смотреть на нового учителя. Итэр на пару секунд решил оглянуть взглядом каждого учащегося. Детей было не так много, примерно человек пятнадцать.

— Извините. — громко крикнула девушка, которая сидела по левую сторону от Итэра. У нее были короткие тёмно-синие волосы оттенка индиго, на голове виднелись две милые косички. Глаза красивого янтарно-золотого оттенка, кожа бледная, а на лице красовалась озорная улыбка. — Вы точно наш новый учитель?

— Конечно, — очередная улыбка, от которой уже сильно сводит лицевые мышцы. — Неужели что-то тебя заставляет сомневаться в правдивости моих слов? — облокотившись о рояль, Итэр скрестил руки на груди и выжидающе смотрел на нее.

— Просто вы выглядите очень молодо. Сойдете даже за сверстника.

— Ну, мне всего двадцать три, поэтому многие не воспринимают меня как учителя. Но все же я надеюсь, что у нас с вами не будет недопониманий. — нарочито равнодушным тоном ответил парень. — Для начала мне нужно отметить вашу посещаемость, заодно и познакомимся. Я буду называть вас по списку. Первая - Кэ Цин. — девушка с темными волосами заплетенные в два хвостика тотчас встала и легонько поклонилась.

— Здравствуйте учитель, я являюсь непосредственно старостой группы. Если у вас будут вопросы вы можете обращаться ко мне.

— Благодарю, обязательно если будут вопросы я их задам. — хрипит парень, продолжая вглядываться в ведомость учёта посещаемости. — Так, Сян Лин.

— Присутствует. — звонко отозвалась та самая девушка, которая сидела по левую сторону и бесцеремонно кидала восхищенные взгляды в сторону нового учителя музыки.

— Хорошо, Чунь Юнь.

— Здесь. — тихо отозвался юноша хрупкого телосложения, с бледной кожей, короткими темными волосами и светло-голубыми глазами. Он выглядел особенно меланхолично и почти не обращал внимания на ажиотаж вокруг.

— Следующий Син Цю.

— Это я. — поднимая руку, мягко улыбнулся парень. Он был так же невысокого роста, с короткими, ассиметрично подстриженными тёмно-синими волосами.

Итэр, не поднимая взгляда, продолжал отмечать учеников, шагая из стороны в сторону.

— Сяо Ву. — произнес парень на одном дыхании, и остановился. — Сяо Ву здесь? — медленно поднимает глаза на учеников.

— Учитель, ни Сяо ни Скарамучча не ходят на уроки музыки, — отозвалась Сян Лин и скучающе подперла ладонью щеку. — у нас же пару месяцев преподавала бабуля Шань, так мы на ее уроках только и делали что пели под бой саньсянь-Цзинюнь Дагу. — саркастично подметила девушка. — Поэтому эти двое с тех времен и не появляются.

— Но разве их не должны предупредить что у них новый руководитель? — заинтересованно отозвался парень и устремил удивленный взгляд на девушку.

— Вчера я лично говорила Скарамучче, что у нас новый учитель. А так как они с Сяо друзья, он должен был ему сказать. — вклинилась в диалог староста и скрестила руки на груди.

— Что ж, думаю, это будет исключительно на их совести. Но если встретите, то передайте чт... — договорить не получилось, так как неизвестный слишком резко открыл дверь, буквально заставляя замолчать на полуслове. Все обернулись на источник шума.

—Ой-йо кажется, мы опоздали. Простите, простите. — театрально извинился темноволосый, немного склонив голову, а после торжественно произнес. — Мне тут сказали что у нас новый учитель, но похоже он еще не пришел. — парень был в светлой футболке и черных скинни джинсах. Его нахальное выражение лица блуждало по классу, а после плавно переместилось на Итэра. — Опа, это же вчерашний lapin mignon. Так ты теперь с нами. — парень бесцеремонно подошел вплотную и протянул руку для рукопожатия. Уровень дерзости – сто десять процентов. 

Итэр в нем узнал вчерашнего парня в кепке. Блондин слегка нахмурился и скептически посмотрел на Скарамуччю, который, кажется, был на один или два сантиметра ниже.

— Ну во-первых, меня зовут Итэр Бастьен, а не lapin mignon. — парня сильно смутило данное обращение на кривом французском. — Во-вторых, я и есть ваш новый учитель музыки. — Ну и в третьих, — Итэр с толикой отвращения посмотрел на протянутую ладонь парня и парировал. — ты опоздал и сейчас срываешь мой урок. Будь добр сесть на свое место. Mignon trou du cul. — последние два слова он произнес тихо, но достаточно, что бы его услышал только Скарамучча. Парень плохо знал французский, но тут смог с легкостью перевести.

— Воу воу, — он поднял руки вверх, жестом говоря, что сдается и слегка ухмыльнулся на колкое обращение. — Полегче, господин учитель. Я же не знал. Потому приношу свои глубочайшие извинения. Давайте начнем все сначала. Меня зовут Скарамучча Чжэнь. Признаю, я был неправ, но кто же знал, что у нас в самой жопе мира будет такой молодой и красивый преподаватель.

Итэр устало вдохнул и уже собирался начать урок, как заметил что в дверях стоял тот самый парень, который вчера в одиночку глушил бутылку вина. Он выглядел встревоженным и слегка помятым. Его грудь поднималась и опускалась, прокачивая воздух через лёгкие, а взгляд беспокойно блуждал по лицу блондина. Итэр на мгновение застыл и даже задержал дыхание. Казалось, напряжение росло. И все присутствующие в классе это видели. Отчего кидали неопределенные взгляды на парней.

— Вы, Сяо Ву, не так ли? — первым отзывается Итэр, не отводя взгляда. Сяо на мгновение теряется и будто не знает, что ответить, но почти сразу же берет себя в руки и, вздохнув, прячет глаза за длинной челкой. Направляется к своему месту возле Скарамуччи. Откидывается на спинку стула и складывая руки на груди, продолжая бесцеремонно прожигать Итэра взглядом.

— А он у нас немой, не обращайте внимание. — внезапно послышался язвительный голос парня, что до этого молча наблюдал. Его звали Цзи Тун. Наверно, почти в каждом классе был такой человек, который любил в самый разгар конфликта поднасрать еще больше.

— Закройся Тун-тун. Уж лучше быть немым, чем пиздеть всякую херню. — присаживаясь на свое место внезапно ощетинился Скарамучча и злобно посмотрел на того. Тот лишь усмехнулся раскидывая руки в стороны и отвел взгляд.

— Достаточно, я попрошу всех замолчать. — настойчиво требует учитель. — Если вы не против, то я все таки начну урок. Ну а если кого-то не устраивает, то он может в любой момент встать и уйти. Я никого не держу. — Итэр давит из себя нелепую улыбку и на секунду задерживает взгляд на Сяо, что по прежнему пристально смотрит на юношу.

Цзи Тун был тем самым умником, который, кажется, знал все на свете. Невысокий парень с незапоминающейся внешностью: карие глаза и темные короткие волосы, одетый в серебристый комбинезон.

— Вы знали что музыка Китая насчитывает несколько тысячелетий своего развития. — перебивая учителя внезапно заговорил Тун. — Она испытала воздействие музыкальных традиций Среднего Востока, Центральной и Южной Азии...

— Ты все верно говоришь, но мы сейчас обсуждаем немного другую тему. —снисходительно улыбается и поправляет рубашку.

—Но это же так скучно! Зачем нам изучать Китайские народные инструменты. Мы же не в начальной школе?— уверяет его Цзи Тун, сделав ехидно выражение лица и устало потягивается.

—Каждый раз одно и то же. Почему бы тебе просто не заткнуться, Цзи Тун?— недовольно повернулась к нему девушка по имени Синь Янь. Хоть и с виду она больше походила на типичную бунтарку из-за своего экстравагантного внешнего вида. Однако девушка отличалась особой чуткостью и безукоризненно следовала своим убеждениям. — Сколько можно докучать учителям?

— Я еще раз прошу прекратить бессмысленные разговоры. — повышает голос привлекая к себе внимание. — Ты все правильно сказал. Похвально. Вот только вы слишком много пропусти материала. Поэтому, я думаю, будет правильным, если мы с вами вспомним материл как начальной, так и старшей школы. — твёрдо произносит Итэр, и делает маленький шаг вперёд. — Но если ты полностью уверен в своих способностях, то ты в любой момент можешь встать на мое место и продолжить вести урок, ну а мы с радостью тебя послушаем. — брезгливо бросает Итэр, смотря на парня, как на что-то отвратительное. Тун слегка зависает от удивления, однако ничего в ответ не говорит, лишь морщит лоб от злости, перемешенной со стыдом.

— Что ж, если нет, то попрошу тишины. У нас осталось очень мало времени. Начнем сначала. Китайские музыкальные инструменты разнообразны. Самой популярной считалась камышовая флейта сяо, среди струнных цитра цинь, и скрипка ерху . Многочисленная группа ударных – барабаны, гонги, колокольчики и другие.

Сегодня, мы познакомимся с вами, с одной из них. Шэн - древний музыкальный инструмент, который издаёт звук благодаря вибрациям язычка...

Когда, наконец, прозвучал заветный звонок по окончанию урока, Итэр устало провёл рукой по глазам и мысленно простонал. Дети и вправду оказались сущими демонами. Особенно вечно незатыкающийся Тун и конфликтный Скарамучча чего стоят. Ну и как вишенка на торте - Сяо. Странный парень, что не отрывал взгляда от Итэра весь урок. Даже когда учитель задавал ему вопросы, тот продолжал молчать и просто пялится в ответ.

В помещении постепенно становилось тихо. Гомон прекратился. Блондин сел за рояль и начал тотчас яростно стучать по клавишам, исполняя безобидное, но в тоже время сложное произведение Carmen Habanera.* Хотелось выплеснуть все негодование и непонятно откуда взявшуюся злость, а это был пожалуй лучший способ бороться со своими эмоциями. Звуки заполнили сразу всё пространство класса. Они отскакивали от стен и многократно усиливались отражённым эхом. Парень передавал всю страсть и накопившееся напряжение в рояль. Став частью его. По коже танцевало яркое пламя, а перед глазами были ослепительные искры. Итэр на мгновение забылся и почувствовал себя полностью свободным.

Блондин поворачивается всем корпусом ровно в тот момент, когда чувствует взгляд, прожигающий спину. Большие янтарные глаза, в которых плясали языки того самого пламени сейчас устремлены прямо на него. Этот до жути странный парень…Они вновь смотрят друг на друга. Нет никакого смысла отрицать: Сяо привлекательный, даже слишком. Красивое лицо, слаженная фигура, великолепная мраморная кожа. Однако, если заглянуть в его глаза, в них одна пустота. Сяо пуст. У него прозрачный взгляд, в котором нет ничего совершенно. В нём будто сломалось что-то важное, ценное. Что-то что он берёг всеми силами, что защищал долгими годами, жертвуя многим. Сяо холодно. Итэр ощущает этот холод на себе: настолько это заметно по нему, сжавшемуся, но старающемуся как можно шире расправить плечи. Показаться сильным.

Они смотрят друг на друга всего пару секунд, но Сяо этого времени оказывается достаточно, чтобы загипнотизировать все внимание Итэра. Внешне по своему стилю он чем-то напоминал Чайльда: он тоже весь в чёрном. У него примерно такие же рваные джинсы, толстовка и кожаная куртка. Отличие разве что было в том, у Сяо на правой руке из закатанного рукава толстовки выглядывала голова черного дракона Сюаньлун*, а на шее поблескивают две серебряные подвески.

Брюнет ожидаемо молчит. Только смотрит на учителя внимательно, будто боится упустить какую-то деталь, слово, мелочь, и практически не моргает. Открывает рот чтобы наконец сказать, но Итэр делает это раньше.

— Тебе есть что мне сказать? — выжидающе смотрит.

— Да. — неторопливо отвечает тот. Голос его невероятно низкий. Пробирает до дрожи. — Наверное стоит извинится за вчерашнее поведение. Я и подумать не мог что ты буд.. — осекается на полуслове. — то есть вы, будете новым учителем.

— Не беспокойся, такое происходит уже не в первый раз, поэтому я привык. — задумчиво щурится, складывая руки на груди, и хмыкает. — Но позволь все же уточнить, почему ты вчера, распивал спиртное на территории школы?

— Это, вас, не касается. — в секунду ощетинился парень и отчеканил каждое слово. — Если хотите растрепать об этом, мне все равно. Понятия не имею, что вы здесь забыли, но, думаю, ничего хорошего не выйдет, если вы будете совать свой нос, куда не просят. — прикрывает глаза, сморщившись, и прячет руки в карманах толстовки.

— Думаю, ты не в том положении, чтобы сейчас мне раздавать советы и грубить, парень.— ёмко изрекает Итэр и слегка хмуриться неудобно ерзая на банкетке. Этот пацан особенно начинал действовать ему на нервы.

— Что вы! Я не хотел грубить, просто констатировал факт. — уверенно говорит Сяо, не отрывая от него взгляд. — Знаете, может, наша встреча была не таким уж совпадением?

— О чем ты? — неуверенно переспрашивает Итэр и цепляет свой взгляд на аккуратный пирсинг в брови.

— Существует поверье, в котором говорится, что если у человека болит душа, то в тот самый момент, когда он не ожидает, когда надежда утеряна, он услышит мелодию, способную излечить его раненую душу. — еле слышно говорит Сяо и опускает взгляд на покусанные губы учителя.

— Что за бред?

— Всего лишь поверье, учитель. — тихо тянет Сяо. — Ну а сейчас, если позволите, я пойду. Все, что я хотел, сказал. — он слабо улыбнулся и уверенно поклонился.

Итэр смотрит ему вслед, силой мысли удерживая себя на банкетке, и нервно дёргает коленкой, не в силах успокоиться. Нелепость ситуации раздражала не меньше, чем прикосновения чужих рук на шее. Его сложная, противоречивая личность подчас только утомляла и отталкивала. Хотелось высказать весь накопившийся осадок, что засел глубоко внутри. Но парень лишь тяжело вздыхает и, протянув дрожащую руку к роялю, опускает темную крышку.

"Огоньки светляков потушила роса. В белом инее ветви ползучие лоз. Вот и я рукавом закрываю глаза. Плачу, друг дорогой, и не выплачу слез."

Тао Юань