Сергей битый час разглядывал личное дело Грома, больше из праздного любопытства, конечно, чем с научным интересом. Сгорбившись в широком кресле за столом, он сидел, подобрав одну ногу под себя и растягивая на пальцах канцелярские резинки, которыми иногда убирал мешающие волосы от лица.

      С чёрно-белого снимка на него пристально смотрел молодой парень в ментовской форме. Гладковыбритый волевой подбородок, густые брови, сведённые к переносице — под таким взглядом люди либо признавались в преступлениях, либо плавились, как сырок «Дружба». Серёжа был вторым вариантом. Марго не слукавила, сказав о том, что Гром вполне себе интересный мужик. Единственное, что осталось за кадром увесистой папки с личным делом — личная жизнь бывшего майора полиции. В графе о семейном положении одиноко значилось «холост».

      Казалось бы, такие вещи должны волновать в последнюю очередь, когда стоит вопрос безопасности и собственной жизни, но что-то в этом усталом и угрюмом взгляде отзывалось тупой болью внутри самого Разумовского. Человек с подобным взглядом точно видел жизнь не через розовые очки. В лице Грома читалась глубокая внутренняя драма. На секунду Сергей поймал себя на мысли, что неосознанно копирует эмоцию с фотографии. И все эти размышления о тяжёлой судьбе майора показались ему всего лишь собственной проекцией. Склонный к вечному анализу ум подсказывал, что не стоит делать поспешных выводов.

      Пока Разумовский со всей тщательностью продумывал предстоящую встречу, руки сами потянулись к белому листу, что стопкой покоились на краю стола. Грифель корпоративного карандаша порхал по бумаге, вычерчивая рваные линии, сменяя их плавными изгибами.

      В минуты, когда Сергей начинал рисовать — мир вокруг сужался до него одного, оставляя наедине со своими мыслями и переживаниями. Образы в голове сливались в нестройный хоровод, подбрасывая пищу для воображения. Ещё с детства его увлечение искусством сыграло для него злую шутку, сделав изгоем и никем непонятым мальчиком. Тогда его рисунки были полны боли, страданий и того, что он поскорее хотел бы забыть. До вчерашнего дня, ему думалось, что с призраками прошлого было покончено, но, кажется, он ошибся.

      Шум, донёсшийся из приёмной заставил поднять голову от листа и с удивлением обнаружить, что с него взирал Игорь — но с более мягким взглядом и полуулыбкой на губах. Возня за дверью повторилась, и Разумовский, встрепенувшись, свернул лист пополам и вложил в лежавшую неподалёку папку. Любопытство взяло верх и он дотронулся до сенсорной панели, встроенной в рабочую поверхность. Нажав на значок интеркома, с долей опасения произнёс:

      — Марго, всё в порядке? — Ответом стал неразборчивый шорох, а затем прозвенел замученный голос помощницы.

      — Да, Серёж, — что-то явно её вывело из себя, раз она снова наплевала на привычную субординацию.

      — А что пыхтишь, как паровоз тогда?

      — Новый сотрудник водовозки, когда бутыль в кулере менял, на ногу мне её уронил, мудак, — последнее слово она выплюнула, вложив весь свой праведный гнев, и Сергею стало одновременно жаль Марго и весело от того, что кто-то смог вывести безэмоциональную Снежную Королеву.

      — Отгул за такие производственные травмы не даю, но после обеда можешь быть свободна. Дождись Грома и проводи, потом разбег до завтра.

      — Спасибо, ты там смеёшься, что ли? — возмутилась девушка, но тут же сменила гнев на милость, сообразив, что она может заниматься своими делами уже в ближайший час. Когда она уже готова была снова ввязаться в излюбленную Разумовским словесную дуэль, этот рыжий чёрт уже отключился. С досадой посмотрев на ушибленную ногу, Марго принялась доделывать оставшиеся срочные и важные поручения.

      До личной встречи с Громом оставалось добрых полчаса, а Разумовский уже себе места не находил. Оделся в лучшее, что было в шкафу — среди многочисленных футболок с минималистичным дизайном выбрал самую любимую, с дурацкой надписью про драконов. Кто-то назвал бы Сергея инфантильным парнем, но были бы тысячу раз не правы, ведь разве транслировать свой взгляд на жизнь, пусть и таким образом, кому-то бы навредило? Вот и он был уверен, что нет, а потому всегда выбирал комфорт.

      Дважды переодевшись и всё же вернувшись к первому варианту вместо классических брюк и рубашки, он с облегчением выдохнул. Пригладил волосы и посмотрел на часы. До появления Грома в его офисе оставалось двадцать пять минут.

      Закусив внутреннюю поверхность щек, Разумовский не придумал ничего лучше, чем залипнуть в громадного размера плазму во всю стену. Вещали новости — об очередных ублюдках, напавших на пенсионера в его же убитой и старой квартире, о стихийных митингах возле здания мэрии, о задержаниях нарушителей спокойствия, что требовали ликвидировать глобальную свалку на окраине города. Кадры и лица мелькали, сменяя друг друга, голоса репортеров звучали скупо и приглушённо, фиксируя «падение нравственности и, как следствие, рост преступности». Фокус оператора сместился в толпу, высвечивая из разноцветного множества силуэт в чёрном — тот же самый, который он видел днём ранее. Словно охотник, напавший на след своей жертвы — незнакомец в капюшоне с волчьим оскалом снова смотрел прямо на Разумовского.

      — Это не ты, тебя нет, — Сергей крепко зажмурился и в ужасе вжался в мягкие подушки дивана, что сейчас были подобны раскалённым углям, обжигавшим всё тело. Он вскочил на ноги, судорожно повторяя «тебя нет», как заученную спасительную молитву.

      Пальцы впились в волосы на затылке, до боли стягивая кожу. Отрезвляя и возвращая в реальность. Мир перестал кружиться и стал обретать чёткие формы, когда Разумовский уже фактически бегал от угла к углу, боясь даже краем глаза взглянуть в экран.

      Заныло где-то в области диафрагмы, а воздух сгустился до состояния сахарного сиропа, проталкиваясь в лёгкие через силу. Сергей обессиленный осел на пол возле своего же стола, прижимаясь лопатками к прохладному матовому стеклу. Пальцы снова истерично схватились за затылок, вытесняя внутреннее волнение и заполняя пустоту нужной сейчас физической болью. Он совершенно потерял счёт времени, всё сильнее погружаясь в омут паники и отчаяния, который затягивал его, будто в воронку.

      — А у Вас активная половая жизнь, я смотрю, — насмешливый и глубокий голос разорвал путы иллюзии и вернул в реальность. Неприглядную такую и объективную реальность, где Разумовский сидел, дрожа как осиновый лист на ветру, обхватив руками голову и что-то бормоча, пока к нему ровно в двенадцать зашёл Игорь Гром.

      — М? — Сергей попытался пригладить вспотевшими ладонями растрёпанные рыжие пряди, попутно поднимаясь из-под стола.

      — Искали что-то, говорю? — высокий, на две головы выше самого Серёжи, тёмноволосый и коротко стриженный, — бывший майор полиции выглядел не в пример интереснее, чем с формальной фотки из личного дела.

      — Да, наушник… неважно, — Разумовский оправил одежду и с невозмутимым видом, но бешено прыгающим внутри сердцем обогнул стол, усаживаясь в своё кресло, жестом приглашая Грома присоединиться.

      — Ваша помощница, Марго, правильно? Она сказала, что у Вас ко мне какое-то дело личного характера и довольно конфиденциальное.

      — Всё верно, — Разумовский сглотнул нервный комок, застрявший в горле, и, собравшись, продолжил: — Я думаю, что за мной следят. Конкретный человек. И, возможно, мне стоит опасаться за свою жизнь.

      — Ну, пока всё банально и неудивительно, — Гром откинулся в кресле напротив, расстёгивая коричневую кожаную куртку, — Вы богатый и известный, гений, филантроп и дальше по списку, логично предположить, что врагов у Вас столько же, сколько и доброжелателей.

      — Почему Вы так думаете?

      — Серёж, можно на «ты»? — Разумовский молча кивнул. — Не всем по душе то, что ты сделал с «Vmeste». Думаю, правительственные организации в ужасе, а верные псы режима, — тут Гром как-то непроизвольно хмыкнул, и по его лицу прошлась еле заметная тень улыбки, — уже в нетерпении задними лапами перебирают, чтобы быстрее на команду «фас» побежать.

      — Правительство? — Сергей нервно дёрнул плечом и смешок вырвался из горла против воли. Чтобы не выглядеть ещё более испуганным дураком, чем, ему показалось, он уже выглядел в глазах Грома, Разумовский облокотился о столешницу и прижал сжатые в кулаки ладони к губам. Из импровизированного убежища смотреть в кофейные глаза Игоря стало как-то проще, но сердце предательски бухало в груди. То ли от ситуации в целом, либо от вида Грома в частности. А точнее, от его голоса — он дорогим бархатом стелился в воздухе, заполняя комнату.

      — Ну давай по-честному. Ты ж не в бирюльки тут в своей башне играешь, — он обвёл рукой офис-квартиру, — сам должен понимать, чем грозят такие технологии. Возможность быть незаметным в Сети — это ж рай для ублюдков всех мастей.

      — Ну где я и где криминал? Это ж параллельные прямые. Я как лучше хотел.

      — А получилось как всегда, да? Ну, ничё, Тесла тоже не думал, что его изобретением людей поджаривать на электрических стульях будут. Так-то лампочки хотел делать, — губы Грома тронула тёплая и понимающая улыбка, взгляд потеплел и смягчился. Он наклонился и тоже упёрся локтями в стеклянную поверхность. Материал его винтажной куртки скрипнул, и одна рука Грома соскользнула с характерным звуком. От того, как Игорь сделал непринуждённый вид, что так и было задумано, Сергей поджал губы, чтобы не рассмеяться в голос.

      Всё же самым грозным в образе сурового сыщика и спеца по безопасности была его фамилия, хоть слухи о методах бывшего сотрудника полиции решать проблемы звенели изо всех утюгов Питера, обрастая самыми кровожадными подробностями. Но глядя на то, как Игорь немного покраснел, Сергей понял, что рядом с этим человеком он вообще забыл о своих проблемах. Проигнорировав неловкую паузу, Игорь прочистил горло и продолжил, напустив на лицо прежнюю профессиональную серьёзность.

      — Мне нужен список всех твоих контактов, желательно максимально исчерпывающий: приятели, знакомые, друзья, друзья друзей, партнеры по бизнесу. С сегодняшнего дня с тобой будет ездить пара моих людей, сидят в приёмной.

      — Но у меня уже есть охрана, зачем? — Сергей непонимающе моргнул и откинулся на спинку кресла.

      — Они не для охраны, а для сбора информухи. Костюмы водовозов еле нашли, — Игорь расплылся в улыбке и тоже отпрянул от стола.

      — Так это один из твоих Марго ногу отдавил? — Разумовского уже одолевало злое веселье, но он ещё до конца не понимал, в какую игру втягивает его не менее эксцентричный Гром.

      — Нужно было без лишних ушей с тобой встретится, а в таких делах подозревать можно всех, особенно самых близких.

      От этих слов, произнесённых тихо и вкрадчиво, у Сергея зашевелились волосы на руках и затылке, но виду он не подал. Лишь вязко сглотнул и поймал на себе заинтересованный взгляд карих глаз.

      — И ещё, сможешь максимально точно описать того, кто за тобой следит?

      — Могу нарисовать, — Сергей полез за очередным чистым листом и взял в руки карандаш, уже заметно притупившийся, но это было неважно. Человек, который угрожал и виделся в каждом встречном постепенно обретал знакомые черты, но разум упорно кричал о том, что такого попросту не может быть. Просто похожий взгляд исподлобья, сдвинутые к переносице густые чёрные брови, тонкие губы и рот, изогнутый в зверином оскале. Двойник Олега Волкова, повзрослевшего и ставшего мужчиной, взирал на него с рисунка и от этой дьявольской шутки подсознания пальцы похолодели, выпуская карандаш. Он покатился куда-то в сторону, но широкая ладонь быстро подхватила его и протянула обратно.

      Разумовский был так увлечён составлением подобия фоторобота, что не заметил, как Гром оказался у него за спиной, нависая подобно скале. Сергей как-то нервно дёрнулся, поднимая глаза на Игоря, будто всем взглядом хотел сказать «поверь мне и помоги». В добрых тёмных глазах промелькнуло понимание, в очередной раз доказывая, что Разумовский не ошибся, выбрав его, доверившись.

      Игорь чуть наклонился к столу, разглядывая нарисованный портрет, в то время как синие глаза безотрывно смотрели как бился пульс на чужой шее, а от закутанного в куртку и футболку тела исходил приятный аромат. Очень мужской, с нотками табачного или древесного дыма, но не как от заядлого курильщика. Скорее, еле уловимое что-то, напоминавшее детские ночёвки у костра. Стало невероятно тепло, душно даже от спонтанного вторжение в личные границы, но Сергей был не против. Даже очень наоборот. Ему хотелось иметь рядом такого надежного, серьёзного, участливого и мужественного партнёра. Быть может, стоило попытаться? Рука сама потянулась к ежедневнику, выуживая оттуда торчащий уголок белого листа, сложенного пополам.

      — А это Вам. Тебе, — тут же исправился Разумовский и придвинул рисунок к ладони Грома, что покоилась на столе. Внутри себя Сережа уже зажмурился и молился всем известным богам и двоичному коду, чтобы его поняли правильно и не подумали, что он поехавший идиот (вот уже несколько раз за один час).

      Игорь в свойственной ему манере напускного пофигизма, мазнул взглядом по белеющему лицу миллиардера, рыжая шевелюра которого на контрасте горела ярким сигнальным огнём. Впору гаишникам такого цвета форму выдавать, чтоб издалека виднелась. Отвлёкшись от потенциального подозреваемого, он сильнее наклонился над столом, удерживаясь на локтях и как-то хитро улыбнулся, прежде чем раскрыть листок. Расправив рисунок, он поджал губы, сдерживая расплывающуюся улыбку и, облизнувшись, взглянул на Сережу, который уже только что с креслом не сросся.

      — А похож, спасибо, — бережно свернув портрет обратно, он встал и сунул тот во внутренний карман куртки. Глаза Сергея блуждали по стенам комнаты, старательно избегая зрительного контакта с Громом. — Этот я тоже заберу, посмотрим, что за фрукт.

      — Игорь? — робко позвал Сергей, наблюдая за тем, как тот собирался уходить.

      — Да?

      — Через неделю будет одно мероприятие, — волнение поднималось к горлу, срывая голос, — а я не очень люблю ходить один, ну то есть не один, а с Марго, в общем, — он вскочил на ноги и начал прокручивать карандаш в длинных пальцах, — пойдёшь со мной? Для работы, конечно же.

      Взгляд синих глаз упёрся в пол, прямо под ноги Грома. Серёжа не видел, но тот довольно кивнул:

      — Для работы, конечно, — он подошёл к Разумовскому и протянул ладонь для рукопожатия. — Пойду.

      По пальцам мгновенно прошла волна маленьких электрических разрядов, унося эндорфиновый взрыв в расширенные зрачки Сергея, раскрываясь там настолько, что затмевалась синева глаз. Они простояли так несколько долгих минут — довольный Гром и смущённый Разумовский. После чего, Игорь, попрощавшись и взяв личный номер телефона, ушёл.

      Оставшись один, Сергей почувствовал горячую дрожь во всём теле, но впервые за долгое время, тревога покинула его разум, оставляя лишь приятную негу и запах сладкого дыма в воздухе.