Глаза у Ванды змеиные, ядовитые. Даже Кэп отводит взгляд, не в силах выдерживать зрительный контакт долго. И только Джеймс ей в глаза не смотрит, ему нет дела до ядовитой радужки и черного омута, утягивающего любого рискнувшего заглянуть в персональный мир ведьмы, алый, как ее губы.

Джеймс не пытается быть дружелюбным, и это задевает Максимофф больше всего. Залезть к нему в голову оказывается просто: ослабленный бесконечными обнулениями разум даже не сопротивляется очередному вторжению. Вот только выбраться обратно не получается.

За теплой коричной радужкой сержанта – зима: бесконечная, страшная, и боль, которая никогда не прекращается. Кровавый ад, где алый, сдаваясь, блекнет.