Как-то осенью мама берёт Мишку с собой в соседнюю Артёмовку проведать тётку. Фронт уже далеко, нет ни самолётов, ни свистящих снарядов, ни взрывов — и в дороге не страшно.
Мишка сидит на почтовой телеге в фуражке почтальона Дедвасиля – важный, как председатель колхоза. Мишка ни разу не видел председателя, но Дедвасиль заверил, что точь-в-точь так он и выглядит. А Дедвасилю Мишка верит. Телега подпрыгивает на разбитой дороге, и Мишка-председатель тоже подпрыгивает и теряет фуражку.
У артёмовской околицы они расстаются: Дедвасиль везёт фронтовую почту дальше, по деревням, а Мишка с мамой идут в Артёмовку пешком. Запах гари сильно щекочет нос, и Мишка то и дело чихает. У них так пахнет, если топят городскую баню. Наверное, и здесь кто-то баню топит.
В тёткином доме Мишке скучно. Мать и тётка разговаривают о своём, а Мишке и дела нет, и он шкрябает ложкой по дну опустевшей тарелки похлёбки и куксится.
— Иди-ко, милай, на улку, там робяты бегают, — советует тётка.
У соседнего дома деревенские — трое мальчишек постарше Мишки и девчонка помладше — таскают сено в коровник, и Мишка берётся помочь: хватает охапку и тащит в сарай.
— Ты чей будешь, помош-шник? — смеётся женщина, сметающая в сарае козий навоз.
Мишка густо краснеет и машет рукой, мол, тёткин я. Когда он берёт новую охапку сена, под ноги падает крест. Мишка поднимает и отряхивает его от земли и травы. У его бабушки тоже был крестик на шее, но этот совсем другой: он намного больше, поуже к середине и пошире к краям, почти весь чёрный, кроме краёв, а в середине две загогулины. Мишка где-то видел такие, но не помнит, где.
— Что там у тебя? — подходит к нему один из мальчишек, Алёшка.
Мишка не жадничает и показывает.
— Ты что-о-о! Брось, брось! — кричит Алёша, а Мишка удивляется. — Это же немцев!
Мишка тут же бросает, будто мерзкую жабу или ядовитую змею, которая может ужалить в любой момент.
— Бей его! — кричит Алёшка и яростно наступает на железный крест, и все ребята следуют его примеру.
Детские ноги втаптывают его в осеннюю грязь.