В самой надёжной и охраняемой тюрьме «Рафт» арестованных бунтарей встречает Таддеус Росс — Госсекретарь торжественно зачитывает их права и обвинение в нарушении Соковианского договора и, кажется, вот-вот лопнет от самодовольства, словно упечь за решётку нежелающих повиноваться договору Мстителей было главной целью всей его жизни.
На Ванду надевают тяжёлый ошейник и фиксирующие ремни, больше похожие на смирительную рубашку. В глазах — слёзы и неподдельный ужас. В горле Бартона клокочет ярость, и он едва сдерживается, чтобы не вырваться и не сломать первому попавшемуся конвойному челюсть. Он, пожалуй, вполне мог бы вырубить стоящих рядом охранников и Росса в придачу (а если Сэм и Скотт поддержат, то и всю охрану), но устроенный погром в тюрьме лишний раз докажет их вину и правоту Старка.
— Всё будет хорошо, — говорит он, пытаясь хоть как-то успокоить Ванду. — Ничего не бойся.
Он хочет сказать «Поверь мне», но так и не говорит. Она уже поверила один раз и пошла за ним — и оказалась в тюрьме.
— Послушайте мистера Бартона, Ванда, — ухмыляется Росс, — и поймите нас правильно: мы все видели, на что вы способны, поэтому должны принять меры по обеспечению безопасности солдат и других заключённых.
— Гордитесь собой, наверное? — презрительно бросает Сэм.
— Помолчите, мистер Уилсон, — жестко обрывает Росс, — вы были предупреждены о последствиях, но всё равно пошли на преступление закона, за что теперь и расплачиваетесь. Уведите их!
Под строгим конвоем, как самых опасных преступников на планете, их ведут к камерам, и солдат пару раз пихает Клинта в спину, поторапливая — это бесит ещё сильнее, но Бартон пересиливает злость. В конце концов, от его неповиновения пострадают в первую очередь Ванда, Сэм и Скотт, а этого допускать никак нельзя.
Электронный замок надёжно запирает тяжёлые тюремные двери за их спинами, и только после этого солдаты снимают наручники прямо через прутья — со всех, кроме Ванды. Она — уставшая, испуганная, скованная, — сидит сейчас в соседней камере, и Клинт не знает, как ей помочь. Она совершенно точно не заслужила быть здесь.
— Ну что, парни, с почином вас! — нервно хохочет Скотт. — Первый раз в тюрьме — и сразу по высшему классу!
— Вот спасибо, Тик-Так, — фырчит Сэм и осторожно трогает заплывший глаз. — Влипли, конечно, по самое…
— Да уж. По эту сторону решётки договор прямо заиграл новыми красками. Может, стоило его подписать?
— Надо же, мистер Лэнг! — доносится из динамика голос Росса. — Неужели вы прозрели? Браво!
— Зачем вы вообще это затеяли, а? — Скотт задирает голову и высматривает камеры слежения. — Любому понятно, что идея такого договора провальна.
— Договор призван обеспечивать безопасность мирных жителей — в первую очередь. Чтобы избежать инцидента, подобного тому, что произошёл, например, в Лагосе.
Ванда, прежде не реагирующая на разговор, вздрагивает при упоминании Лагоса и сгорбливается ещё сильнее. Ремни пережимают всё тело, дышать становится трудно. Да, это её вина. Да, она ошиблась. Да, из-за неё погибли невинные люди. Да, этого не произошло бы, если бы она…
— Чушь собачья!
Встрепенувшись, Ванда приподнимается, жадно ловит голос Клинта и пытается разглядеть его в соседней камере, но видит только руки, крепко сжимающие железные перекладины решётки.
— Избежать человеческих жертв? Вы серьёзно, господин Госсекретарь? И вашему вранью верят?
— Мистер Бартон!
— Мистер Росс! — нагло перебивает Клинт, которому, кажется, совершенно наплевать на высокий пост собеседника. — Договор вам нужен лишь для того, чтобы держать Мстителей и супергероев под контролем. Только для этого! «Прижать к ногтю» — так, кажется, говорят? Каким образом ваш договор уберёг бы мирных жителей?
— Начать с того, что комиссия вряд ли позволила бы Мстителям проводить ту операцию на территории другой страны.
— Само собой! И скольких мирных жителей угробил бы тот псих, если бы Стив, Ванда, Сэм и Нат не вмешались и позволили выкрасть биологическое оружие? Половину населения планеты? А если вдруг на Землю опять вторгнется какой-нибудь Локи с инопланетной армией, как тогда, в Нью-Йорке? Сколько мирных погибнет, пока ваша чертова комиссия будет решать, вступать Мстителям в битву или нет? Или вы просто пустите по огромному городу очередную ядерную ракету? Так же меньше гражданских погибнет, чем из-за нас, да? А если Мстители будут действовать по Соковианскому договору, но мирные жители все равно пострадают, что скажет ваше правительство? «Вы не понимаете, это другое»? Признайте, Росс, вы никогда даже не задумывались над этим, вам просто нравится сама идея накинуть на супергероев короткий поводок и дёргать за него при любом удобном случае.
— Вы слишком много себе позволяете, Бартон. Вы нарушили закон, не забывайте об этом!
— Закон, который состряпали на коленке вы и ещё кучка таких же прохиндеев? И напомните-ка, что там было про браслеты для слежки, раскрытие личности и образцы ДНК?
— Ещё слово, мистер Бартон, и я велю надеть на вас кляп!
В ответ Клинт молча показывает в камеру средний палец, шумно заваливается на койку и начинает громко насвистывать «Merry Christmas, kiss my ass» под хохот Сэма и Скотти. Динамик пищит и отключается.
Ванда подбирается к самой решётке (у неё уходит на это несколько попыток из-за связанных рук):
— Не боишься, что он тебе это ещё припомнит?
— И что? — усмехается Клинт. — Запрёт в ещё более глубокой тюрьме?
— Мало ли у них рычагов давления. Мне показалось, что ты разговаривал с ним так, будто вы давно знакомы?
— Ну, знаешь, Росс не всегда был Госсекретарём, а преступников, которые до сих пор сидят в «Рафте», не всегда ловили силовики. В общем… приходилось нам пересекаться в былые годы.
Ванда прикусывает губу.
— Значит, ты считаешь, что мы поступили правильно?
— Я считаю, что Мстители заслуживают благодарности, а не цепей, — жёстко отвечает Бартон. — Недовольные будут всегда, Ванда, сколько договоров ни подпиши. Так что мы либо работаем, либо мотаем сопли на кулак и идём на поводу у тех, кто громче всех вопит и бьёт себя кулаком в грудь. Третьего варианта нет.
— Старк, видимо, считает, что есть, — замечает Сэм.
— Старк поплыл, когда одна женщина обвинила его в гибели сына в Соковии. У него и без того были неразрешённые проблемы с чувством вины.
— А ты откуда об этом знаешь? — удивляется Скотт.
— Знаю… — ворчит Бартон. — Стив сказал, когда звонил с просьбой присоединиться к нему и заодно вытащить Ванду из-под домашнего ареста. Да, Тони накосячил, создав Альтрона, но он же и сделал всё, чтобы это исправить.
Ванда снова опускается на пол и приваливается плечом к стене возле решётки. Слова Клинта о её домашнем аресте вновь заставляют задуматься: почему же Вижен принял сторону Старка? Почему согласился охранять её на базе? Почему не поддержал? Мысль о том, что Вижен так легко мог её предать, отзывается болью в груди и тугим комом подкатывает к горлу. Она всхлипывает — громче, чем хотелось бы, — но всё ещё пытается справиться с собой.
— Эй, ты как там? — участливо спрашивает Скотт.
Ванда не отвечает — просто потому, что завоет в голос, если скажет хоть слово, — но внезапно чувствует руку на своём плече.
— Это я, — Клинт, изловчившись, дотягивается до неё через обе решётки. — Ты в порядке?
— Мне нужно было остаться на базе… — шепчет Ванда и прижимается щекой к его руке — единственное прикосновение, на которое она сейчас способна, насколько позволяет ошейник. — От меня одни проблемы!
— Это не так. Если бы ты осталась и подписала договор, то до конца своих дней покидала базу только по особому разрешению комиссии. И после миссии была бы обязана вернуться на ту же базу. Или любое другое место, которое тебе определили бы под проживание.
— Почему? Мне казалось…
— Договор подразумевал регистрацию всех людей со сверхспособностями и анализ уровня их угрозы. Ты слишком сильная для них, Ванда, чтобы тебя так просто отправили на пенсию и забыли.
— А в чем разница, Клинт? — шмыгает носом она. — Что так, что так — я под арестом.
— Верно. Но разница всё же есть: будучи в подчинении у правительства, ты была бы обязана либо уйти в отставку с пожизненным надзором и запретом пользоваться своими силами, либо остаться в рядах Мстителей и неукоснительно выполнять приказы. Все приказы, независимо от того, насколько они тебе нравятся.
— А если нет?..
— То будет, как в армии, только в случае с Соковианским договором даже суд не нужен, чтобы объявить нарушителя вне закона и посадить в тюрьму. Понимаешь?
— Да. Но Вижен… Как он мог?!
— Мне кажется, он просто хотел защитить тебя. Иногда мы думаем, что поступаем правильно, потому что хотим уберечь дорогих людей от беды, и не всегда понимаем, какую боль причиняем им.
— И откуда ты только все знаешь? — вздыхает она.
— А ты поживи с моё, — тихо смеётся Клинт. — Ничего, вы обязательно поговорите, и всё будет хорошо.
— Эй, вы! — снова оживает динамик, но уже голосом не Росса, а начальника тюрьмы. — Заключённым запрещено высовывать руки за пределы камеры!
— Прости, мне пора, — шутит Бартон и напоследок ласково гладит её по щеке. — И не сомневайся: ты поступила правильно, решив бороться за себя.
— Спасибо, — шепчет Ванда. Этот короткий разговор действительно придаёт ей сил.
Утром третьего дня Ванда просыпается от шума открывающихся дверей: в её камеру вбегает Клинт.
— Проснулась? Молодец! Вставай, нам пора.
— Что происходит?
Пока Ванда сонно моргает и крутит головой по сторонам, Клинт помогает ей подняться и выводит в холл, где их ждёт Роджерс. Ванда изумлённо переступает через тела охранников.
— Боже… Они живы, Стив?
— Живы, просто без сознания. Думали, я брошу вас здесь? — улыбается Кэп. — Идём, у нас не так много времени.
— Погоди, — останавливает его Бартон. — Нам нужно снять фиксаторы с Ванды.
— И забрать наши костюмы, — добавляет Сэм.
Они поднимаются на три уровня вверх и шустро обыскивают пост наблюдения и примыкающее к нему хранилище: Скотти и Сэм ищут костюмы и оружие, Клинт и Стив — код, отключающий ошейник Ванды.
— Теперь на нас ещё и побег из тюрьмы повесят, — меланхолично вздыхает Ванда и осматривает комнату, уставленную мониторами, на которые прежде выводились записи с камер слежения, а теперь, благодаря стараниям Стива, — только помехи. Охранники обезврежены и аккуратно уложены на пол им же: будучи максималистом во всём, беспредел Роджерс творил тоже по-максимуму.
— Так оставайся, — предлагает Клинт и вручную вводит код.
— Вот ещё!
Ошейник с щелчком открывается, Клинт и Стив снимают с неё ремни, и Ванда облегчённо разминает затёкшую шею и руки.
— Мы готовы! — в дверях появляется Сэм с «Редвингом» в руках. — Идёте?
— Секунду!
Подчиняясь магии Ванды, ремни связывают бессознательное тело начальника тюрьмы по рукам и ногам, а ошейник защёлкивается на толстой шее. Ванда хватает лист бумаги, крупно пишет на нём «Соковианский договор», комкает и запихивает ему в рот.
— Не боишься, что тебе это ещё припомнят? — усмехается Клинт.
— И что? — пожимает плечами Ванда и возвращает Бартону его же слова: — Запрут в ещё более глубокой тюрьме?
Клинт смеётся, хватает её за руку, и они вместе бегут следом за Стивом — на крышу, где их ждёт джет.