Неистово воющий ветер-страдалец бьётся об окно. Слышно даже, как каждый раз он разлетается от собственной силы, натыкаясь на очередной тупик и не имея и шанса остаться в живых. Всё его нутро целиком и полностью ощущает, как боль играет с ним злую шутку. И никто не может ему помочь, потому что это всего лишь ветер. Всего лишь некая природная энергия, не имеющая материального тела. Всего лишь пустота. 

Тьма снаружи. Внутри - тусклый просвет разряжающейся  настольной лампы. Непрекращающийся гул, действующий на нервы сидящему в комнате единственному человеку. Скрючившись на стуле - ножка от него уже давно отошла, но никак не было минуты прибить её обратно, - он смотрел на стол, едва не различая, что беспокойный смартфон светит номером прямо перед ним. Экран всё мигал, и телефон, будучи на беззвучном, словно требовал, чтобы на бесконечные звонки от подписанного абонента наконец ответили. Кажется, это был десятый раз… или одиннадцатый? Парень на стуле не считал их с самого начала. 

Это было бессмысленно. Вообще всё, о чём он думал, было бессмысленно. 

Ноги затекали. Сил смотреть в никуда становилось всё меньше. Чувства будто испепелились вместе со всем живым и человечным, что оставалось в этом помещении. И он не ощущал себя частью реального мира, оставляя подсознание где-то посреди - ни в одном из полностью осознанных пространств. Он ни там, ни здесь. Он “нигде” и оставаться там желал. 

Его сердце умерло. Погибло в муках. Треснуло и разбилось на мелкие кусочки. Больше сердца нет.

А перед глазами всё одна и та же проклятая картинка: 

 - Зацени, Кавех. Весело мы вчера оторвались, да?

- …

И снаружи уже светло. Но внутри человек сдерживал истошный, ужасающий крик о помощи, обиды и горечи. Внутри - убийственная мгла, сгусток самой настоящей и самой сильной ярости, которую когда-либо можно было испытать. 

Щелчок. 

Способность видеть, слышать и ощущать вернулось в тот же момент, как в голове прозвучал этот короткий спасательный звук. Кавех, ненадолго погружённый в свои мысли, совсем забыл, что сам же говорил буквально несколько мгновений назад. Очередной приступ. Точнее сказать, странно, что мужчине вообще за всё время пребывания в новом месте ещё не доводилось испытывать давно знакомое ему состояние. Оно впервые, и это не могло не удивлять. 

В том бытие это было для него, выражаясь правильнее, сплошная рутина. Сейчас же произошло всё слишком внезапно. 

Больше никакого гула ветра, никакого скрипа стула, никаких непрекращающихся звонков. Только незнакомец, сидящий перед ним и внимательно наблюдающий за каждым его движением, пускай, очевидно, подобная миссия давалась ему непросто. Психологическое давление в комнате зашкаливало снова. 

- Кавех, - и вот ещё раз его назвали по имени. - Ты в порядке? Что с тобой происходит?

В порядке ли он? Странный вопрос. Даже если бы он постарался, то не смог ощутить себя в “том порядке”, который хотят от него услышать. 

Что он мог вообще ответить на это? Что он должен сказать человеку, который произнёс эти имена? Чёрт его возьми, те самые имена, которые Кавех якобы "не знал и знать не хотел". 

Те самые, твою мать, имена. 

Кавех не в порядке. Сейчас он бы отдал предпочтение вечно сидеть в гнилом карцере неделями, чем находился здесь и дальше, узнавая всё больше и больше шокирующей информации. Вот эти до тошноты знакомые имена хороший тому пример. Когда незнакомец сошёл с рельс и, не имея, видимо, терпения на происходящий сюр, начал допрашивать, знает ли он этих людей, Кавех услышал точно два, которые остались в памяти мутной пеленой после звука сирен полиции. Тогда и доселе он не имел права ни говорить об этом вслух, ни думать о них больше. Самостоятельно он выковал пробел в памяти. А когда впервые к нему пришло осознание, что всё вокруг совсем не его реальность, небрежно кинутый вопрос после сего прозвучал ещё абсурднее. 

Это всё… хотелось бы, чтобы было чьей-то злой шуткой. Как и этот отвратительный дневной свет из окна, неведомый преступнику с давних времён. 

Низший слой общества, которому место за решёткой. Я сам сделал себя таким. 

Не с целью сжалиться над собой, не самоутвердиться за счёт принятия вины - такие формальности уже давно пройдены, - и даже не за тем, чтобы похвастаться верой в правосудие, он говорил себе такие вещи постоянно. Ничего в душе при этом не отзывалось. Ничего, кроме…

Гула ветра. 

- Блять! - звонкий рёв окрасил помещение в цвета безумия. Пускай и на пару секунд, но Кавех ощутил облегчение от этого.

Пока не заметил, какой взгляд сейчас был у человека напротив. А именно… То, каким обеспокоенным он был. Как когда-то на преступника смотрели во время совершённого им преступления, по совместительству последнего.

Рука вычурно одетого мужчины, свисшая со стула, опустошённо болталась на пути лёгкого потока воздуха со стороны отворённого окна. Оттуда шёл поистине приятный запах пряностей и уже дневной суеты, когда, как казалось Кавеху, те самые города в фильмах о средневековье цвели и пахли, создавая ощущение полного благополучия, даже если это было не так. Свет, оживлённость и приветливость местных жителей чувствовалась прямо отсюда. И пускай Кавех старался не думать о том, что этот мир не самый худший, куда можно было вообще попасть, лучи измерения проникали сквозь него, насильно выводя из преступника утерянные отчего-то воспоминания о нормальной жизни. 

…А ещё о гуле ветра. 

- И что это было? - монотонная реакция от незнакомца. 

- Я сматерился. Никогда матов не слышал? - уже как ни в чём ни бывало ответил Кавех. 

- Ты помнишь, как меня зовут? 

- …

- Я аль-Хайтам. Твой сосед и… 

- И больше мне знать не надо. Но вот то, из чего сделана эта верёвка, не помешало бы осведомиться, -  преступник вытянул завязанные некой светящейся материей запястья и бросил дикий взгляд на собеседника, которому явно не нравилось такое поведение как бы знакомого ему человека. Может быть, даже близкого, как друга. В этом Кавех не был однозначно уверен, однако по взгляду не составляло труда вычислить, что тело, в коем он на данный момент “гостевал”, принадлежало кому-то дорогому этим непонятным существам - кажется, тот с ушами и хвостом надолго засядет у него в памяти как околопсихологическая травма. 

- Ты и это забыл.

- Я этого и не знал, догадливый ты наш, - язвительные беспричинные вставки не заставляли себя ждать.

- Элементальная стихия, глаз бога у тебя на поясе… Ничего не напоминает? - очередной вопрос, не отзывающийся в Кавехе от слова никак. Однако этот так называемый аль-Хайтам смотрел так настойчиво, словно узнать ответ для него было жизненно необходимо. 

- … 

Но отвечающий всё ещё не понимал, что от него требовалось. О каких “глазах Бога” и “стихие” шла речь - вообще край для него. Лишь пустые слова, будоражащие паузу между мужчинами. 

Эти странные вещи и правда ничего не напоминали Кавеху сейчас. 

И, может быть, поэтому смятение во взгляде незнакомца прибавлялось с каждой секундой их совместного пребывания уже душной и затхлой от напряжения гостиной. 

Аль-Хайтам, выдержав ровно минуту в ожидании какого-либо подтверждения, в конце концов встал и целенаправленно ушёл куда-то. Пока Кавех ещё раз осмотрел связывающую его материю и осознал, что так просто её не снять - материал не походил ни на один из всех знакомых обычному человеку, - прошло не так много времени до возвращения другого. Умеренной походкой, но с кучей хлама в руках он неспешно выложил все предметы перед ним по порядку: неаккуратно сложенный свиток, точно его множество раз приходилось куда-то таскать, протёкшая авторучка, не сразу очевидные чертёжные инструменты, в общем засохшая акварель лишь с единичными отсеками, откуда виднелась свежесть последнего использования, и ещё много-много, походу, черновиков. 

Рассмотреть поближе у Кавеха не было возможности, однако и отсюда можно догадаться, чего от него добивались. 

- Это… - притворившись, будто в этом арсенале ему что-то знакомо, он с “надеждой” опрокинул взором случайный предмет на столе. - …точно не поможет, - и тут же, мгновение спустя, тембр голоса понизился, а взгляд вновь заблестел чем-то неестественным, фальшивым. 

Не то, чтобы незнакомец был похож на того, кто бы поверил, но реакция определённо оказалась неоднозначна. 

Не поможет.

- Ты…

- Не знаю уже даже, как тебе ещё объяснить, что я не из этого мира, - Кавех не спускал с собеседника глаз с нескрываемым азартом. 

- Ты точно что-то скрываешь. 

…

- И в том, что ты скрываешь, ты и сам не уверен, - аль-Хайтам, стоя со сложенными на груди руками, создавал уже совсем иное впечатление. Атмосфера сменилась в другую сторону за пару мгновений. - Или я не прав? 

Кавеху не пришлось долго держать улыбку: она спала почти за считанные секунды. 

И он понимал, что незнакомец не так прост. Возможно, всё это представление было чем-то вроде проверки, а, возможно, эффект неожиданности так или иначе сыграл на мужчине свою песню. Скрываясь, преступник вновь уделил внимание окну и малой части природы, видимой с этой точки обозрения. 

Кажется, там и вправду много зелени. Воздух чистый. 

- Отвечай, - требование. 

Но Кавех не ответил. Лишь смотрел в окно, как бы отрешённый от ситуации, поджав губы. 

- Каким бы ты не стал, тебя всё равно видно насквозь, - в этот раз аль-Хайтам уже был ближе, присев на колено, чтобы быть на одном зрительном уровне с собеседником. - Или у тебя есть основательные причины скрывать это, чем бы это ни было? 

Этот человек… 

- Кавех, я прошу, - последнее слово прозвучало тише, едва слышно. - Не молчи.

…начинает надоедать. 

- Хочешь сказать, что знаешь меня? - недоверие и презрение смешалось в словах преступника. Решив стереть воздвигнутый тупик между ними, он стал серьёзнее: не ответит на чужие вопросы - не получит ответы на свои. 

Пускай и придётся, скорее всего, придержать рот на замке, скрывая реалии его прошлой жизни. В особенности тот самый нелицеприятный период, измазанный беспорядочными красно-чёрными пороками. 

- Знаю, - аль-Хайтам не заставлял его ждать, звеня уверенностью в брошенной фразе. 

- Конкретнее, - не отставал Кавех.

- Архитектор Сумеру, спроектировавший Алькасар-сарай, учившийся в Академии и вышедший из научной группы Кшахревар. Эмоционален, разговорчив, доверчив. До невозможности шумный. Впоследствии трудностей с реализацией своей работы потерял большое состояние и, соответственно, жильё, отчего теперь владею им я, однако живём мы всё равно вместе. Постоянно достаёт меня, не даёт побыть в тихом одиночестве. Тигнари, Сайно и «…»  считают тебя другом, причём, довольно приятным и смешным собеседником, в отличие от Сайно и его неуместных шуток. Меня они не касаются и я доволен текущим положением дел. Проще говоря… 

Гул ветра.

Чьё имя сейчас прозвучало последним? Взгляд Кавеха остекленел. 

Чьё только что… имя? Руки задрожали, дыхание сбилось, слух потерялся в пространстве, производя до боли неприятную галлюцинацию - шум, точно совмещающий тысячу истошных криков мучения, высокочастотный писк и отзвуки бесконечно рвущейся плоти. 

Аль-Хайтам ещё десяток секунд монотонно рассказывал эту историю, не замечая, что его, как оказалось, сосед и бывший сокурсник давно не слышал его. Примерно с середины. Но после того, как учёный понял, что Кавех не отвечает не из вредности, не просто так, он остановился. 

- Эй, - звать бесполезно, однако и это осознание пришло не сразу. - Что-то не так? 

Аль-Хайтам предпринял несколько попыток вернуть соседа в чувства, даже обхватив его лицо или пробуя ущипнуть за мочку уха пару раз - ничего не помогало. Тот впал в серьёзное и долго невозвратное состояние оцепенения, спровоцированное явно не какой-нибудь незначительной мелочью.

Чем-то определённо жутким. 

У Кавеха перед глазами проносились различные кадры похожего характера. Объяснить их не нашлось бы на свете слов, может быть, и в этом мире тоже. Словно время застыло на самом ужасном моменте убогой жизни преступника, всё сильнее и сильнее затягивая его туда, откуда уже не виднелось выхода. Чувство вины давно перевоплотилось в болезненную асфиксию - вид бесконечной висельницы. И виселица эта тащила Кавеха наверх, пережимая все артерии, что могла, сворачивая шею бесчисленное количество раз, столько же сводя с ума. Даже при том, что он никогда не умирал - но был на волоске от этого, - смерть бы ощущалась лучше испытываемых им чувств.

“Лучше бы в моей стране была смертная казнь” - так он думал. 

«…» 

Он даже не мог воспроизвести это слово в собственном сознании. 

Застрявший в собственных мыслях, Кавех также не имел возможности полноценно дышать, лишь изредка набирая небольшие глотки воздуха. Это стоило ему огромной силы воли. И что самое ужасающее, выражение его лица не менялось, заворожённое, зацикленное на какой-то одной невидимой точке. Казалось сперва, он был совершенно спокоен. 

Но так только казалось. Потому что паническая атака в сознании преступника ощущалась… сродни концу света, в котором выжил только он. 

Шлепок! 

Постепенно, не сразу, но чувства вернулись к нему от расползающейся по щеке свежей боли. 

Кавех наконец смог выдохнуть весь накопленный в нём воздух, едва не давясь от того, как внезапно ему пришлось вернуться обратно, наблюдая медленно удаляющиеся проекции его воображения, тошнотворный треск и учащённое сердцебиение, что своим интенсивным стуком отзывалось в висках.

Первый вдох произошёл с глухим хрипом, а сам мужчина резко спохватился и как можно скорее захотел освободиться от накрепко прикованным к нему чужих рук. 

- Ты… - Кавех еле держал себя в тонусе. Голос никак не избавлялся от постылой дрожи. - Отпусти. 

Аль-Хайтам долго не отвечал, внимательно осматривая соседа. 

- Отпусти! - теперь в глазах преступника можно было разглядеть страх. - Уходи!

…

- Уходи сейчас же, Кавех! Здесь так много крови! Боже мой, кто такое мог сделать… Кавех, вставай! 

Я больше не могу… Это терпеть… 

…

Скрип пола вскоре привлёк внимание обоих. Мираж во мгновение рассеялся, как взгляд Кавеха разобрал того, кто вошёл.

Это был очередной парень с ушами, как ни хотелось признавать, и преступник даже пожалел сначала, что так быстро выбрался из пут недавнего припадка. 

- Вы чего орёте тут? Слышно прямо с улицы, - тон незнакомца по первым ощущениям казался холодным и острым, но фамильярные нотки раздражения в адрес присутствующих мужчин выдавал его характерность с поличным. - Тигнари меня попросил помочь. И знать бы мне, что происходит, поэтому давайте выйдем и поговорим на свежем воздухе. У вас тут душно. 

Но самое ужасающее во всём этом было то, что после последних слов этого человека Кавех почти сразу узнал в вошедшем того, кто прежде бы выбил из него всю дурь, увидь он его хоть на секунду. 

***

Длинные, чем-то напоминающие седину волосы, загорелая кожа и глаза-бронза, заметные даже  в темноте. Необычный стиль в одежде и загадочный головной убор составляли изящный египетский образ, почему-то отзывающийся в Кавехе ностальгическими документалками про Древний Египт - всё это словно ковыряло давно зажившие раны. В этот раз, когда он смог поближе рассмотреть незнакомца, не смог отбиться от мысли, что внешность этого парня он знал достаточно хорошо, чтобы скрывать свою натуру стало ещё труднее. 

Это всё начинало приобретать неожиданные обороты.

Мир, в котором он оказался, действительно собрал в себе все его кошмары? 

Я должен что-то придумать. 

Чувство, что одно из последующих открытий рано или поздно сломает его выстроенную годами выдержку, не покидало преступника с тех пор, как незнакомец привёл их в уличный закоулок, скрытый от уличной суеты. А от последней, казалось, было довольно непросто избавиться. 

- У Кавеха амнезия, - просто изъяснился аль-Хайтам. - Это если вкратце. 

- А если не вкратце? 

- …Я не хочу тратить время на пустую болтовню. 

Аль-Хайтам всю дорогу до сего старался держать его при себе, ведь на выходе из дома пришлось всё же отвязать измученную материю с его рук, чтобы не нагонять внимания. Поэтому сейчас, когда они остановились в тихом закутке близ чьего-то жилища, он смог тщательно осмотреть лицо пришедшего человека. 

И Кавеху нетрудно было закончить свои размышления даже после пары мгновений исследования. Ошибок быть не могло: это Сайно. 

В прошлом - друг. Один из друзей, если быть точнее.

- Ладно, будь по-твоему, - Сайно манерно сложил руки на груди и недовольно нахмурился. Ему явно не был близок подход учёного перед ним - Кавех нашёл в этом сходство с тем человеком, которого он знал в своём мире. - Он что, забыл абсолютно всё? 

- Можно и так сказать. 

- И что это должно значить? Как я помогу, когда ты выдаёшь минимум информации? Будто у меня дел других не было.

- Тогда зачем пришёл вообще? - подхватил кислую интонацию аль-Хайтам. 

- Тигнари выглядел не очень хорошо после встречи с вами. Я подумал, что тут и правда что-то серьёзное. 

- Это серьёзно. К твоему сведению, когда я спросил у него твоё имя, он и его не вспомнил.

- К твоему сведению, мне нужны доказательства. 

Между мужчинами едва успела пробежать искра надвигающегося конфликта - Сайно готов был продолжать настаивать на своём возмущении, а учёный напротив него не собирался уступать, видимо, в порыве привычного ему соперничества, - как Кавех внезапной парой слов остановил сие спонтанное шествие. 

Преступник, натягивая плутоватую улыбку, окинул парня взглядом и сказал: 

- Можете не продолжать, я знаю имя коротышки. 

Сайно он назвал так специально, возможно, даже в своих “особых” целях. Всё это изначально было ради чего-то, поэтому останавливаться только на том странном существе с ушами и хвостом, об имени которого он уже знал, слушая разговоры не совсем осторожных собеседников, было бы как минимум неприятно, как максимум - опасно. Кавех давно знал толк в притворстве. 

- Что ты сказал? - вокруг парня нельзя было не заметить странную тёмную ауру, которая словно разрезала воздух рядом с ним. - Почему ты… 

- Просто называю вещи своими именами, Сайно. 

Теперь и аль-Хайтам выглядел растерянным.

Я не ошибся. Значит, он и правда…

- Кавех, каким больным ты ни был, я не буду просто стоять и слушать подобное. Вот это ты точно должен помнить. 

…считает меня товарищем, как и здешний Тигнари. 

Сначала улыбка только расплылась по его лицу после услышанного. Однако озадаченность, точно бесконечный назойливый туман, никак не покидала сознание, оставляя Кавеха наедине со своими догадками.

Послышался уставший вздох. 

- …Он такой с утра. Не ясно, это действительно амнезия или что-то другое, но не воспринимай подобное всерьёз, - аль-Хайтам попытался наладить ситуацию, закрывая Кавеха собой, чтобы если что Сайно не выпустил все свои недовольства на последнего. - Пройдёмся по Сумеру.

И на это Сайно мог только сдержанно поджать губы, принимая своё положение в данной ситуации. 

Что уж говорить про положение Кавеха в этой ситуации, которое явно не становилось лучше. Пока он мог, по крайней мере, пройтись по местности и отыскать любые возможные обоснования тому, что это место действительно существует, что сам он действительно существует, действительно дышит прямо здесь и сейчас в этом до жути феерическом городе… Скверное предчувствие, надвигающееся как бы издалека, всё не давало покоя. 

Три мужчины в неестественной тишине и напряжении продолжили свой, так сказать, туристический обход уже по оживлённой части Сумеру. Кавех, будучи в своих мыслях до сего момента, не задумывался, что же представляет мир, в котором он должен пробыть ещё неизвестно сколько. Ведь на деле здесь оказалось есть на что посмотреть. 

Глаза разбегались от всего приближающегося и удаляющегося в радиусе Кавеха. Дурманящие запахи специй, неслыханные им ранее, да настолько острые, что из нос щекотало до не последнего за сегодня чиха; яркие и узорчатые одежды на торговых площадках, различные сувениры и безделушки, глиняная посуда, а также другие бытовые инструменты, однако в ручной работе, словно пришедшие из далёкого прошлого. Преступник точно оказался где-то в восточной развивающейся стране, хотя, возможно, это и было что-то в подобном роде. Солнце здесь пекло довольно сильно, но терпимо, а огромные растения создавали тень на улицах, закрывая прохожих от сильного воздействия звезды. Одним словом - нечто. Насмотреться на всё окружающее его пространство и поверить в то, что ему это не сниться, - теперь поистине непростая задача. В этом Сумеру он ощущал себя каким-то даже слишком посредственным, совсем не тем, кто принадлежит этой тропической земле, кто родился и кто собственноручно вырыл себе путь на поверхность в столь необычном месте. 

Потому что это правда. Кавех - обычный городской, проживший всю свою сознательную жизнь среди беспрестанного машинного шума и выхлопных газов, сигнализаций в глубокую ночь, соседом с дрелью в шесть утра и так далее, и тому подобное. Даже тюрьма в том виде, в котором он её застал, казалась современнее.

- Что… - на мгновение взгляд его переметнулся на громадину посреди города. И каково же было его удивление, когда до него дошло, что это… дерево. Твою мать, дерево. Его корни обвивали здания а-ля лианы.

Кавех простоял с поднятой головой, обращённой на крону древа, и открытым ртом, может, десятки секунд, заставляя местных жителей обратить на него скептические взоры, а аль-Хайтама и Сайно остановиться и ждать, пока мужчина вернётся с небес на землю.

И дерево не было последней каплей в этом образном его путешествии. Когда его привели на площадку, с которой открывается полноценный вид на окружающие город земли, его челюсть чуть ли не достигла подола. Не в прямом смысле, но чувства, окутывающие преступника, тяжело сравнить с чем-то другим.

Сказать, что он поражён, значит ничего не сказать. Он в шоке. 

Однако его проводники не могли терпеть каждый раз, как Кавех залипал на очередной архитектурный шедевр города, совсем теряясь и почти не реагируя на любые раздражители извне. Сайно уже готов был биться головой о стенку, но усилием воли держал себя от странных мыслей подальше. А вот учёный только внимательно наблюдал за ним… И несмотря на культурное потрясение, Кавех долго замечал на себе пристальный взгляд, точно оберегающий его от комментариев каких-нибудь зевак неподалёку. 

Прошедший в доме диалог привнёс кое-какие подробности о сущности Кавеха, Её аль-Хайтам по неизвестным причинам продолжал держать в секрете. 

Ради чего такая честь? Или в этом присутствовала некая подоплёка? До самой развязки их похода по Сумеру Кавех разделял смешанные чувства со своим подсознанием. 

К слову о конечной, чувство новизны рассеялось где-то там, где отовсюду разносился аппетитный аромат чего-то мясного: желудок наконец дал о себе знать. Преступник не ел с самого утра, да и не сказать, что до этого он питался полноценнее тошнотворного пойка в местной импровизированной столовой. 

Аж слюнки потекли. 

- Почему он выглядит как голодная собака? - Сайно не смог не пропустить едкого отзыва. - Ты его кормил вообще?

- Почему я должен? Он сам себя всегда кормит, - и учёный был не менее язвителен в своих высказываниях. 

- Так у него амнезия. 

- Так он же не забыл, что такое еда. Желудок, судя по моим данным, работает отменно. 

- … 

- Что?

- Если бы я жил с тобой, я бы тоже, наверное, сошёл с ума. 

Дуэт из них просто замечательный. И обоих совершенно не смущало, что уши у Кавеха тоже работали отменно, поэтому каждое слово он слышал чётко и ясно. Из-за этого, собственно, аппетит стал понемногу утихать. 

А тревога нарастала. 

Отойдя, он ощутил: самая обыкновенная прогулка затронула тайные струны его воспоминаний, будто возвращая на те самые года. Те самые года, которые так хотелось вычистить из головы и никогда к ним не приходить вновь. 

Это не то, чего Кавех добивался. 

Встав столбом посреди улицы, он смотрел на что-то, напоминающее забегаловку, но в мыслях он лицезрел совсем на другое. Возможно, это было его образное отражение: хотелось вглядеться туда, чтобы понять, что делать сейчас, как поступить в такой ситуации. Возможно, это было то самое прошлое. А, возможно, в скорейшем, к сожалению, времени должно было произойти то самое…

Я должен сделать хоть что-то, правда? 

- И зачем мы тут остановились? - аль-Хайтам, стильно прислонившись спиной к стенке таверны, незатейливо начал беседу. Слышал его только стоящий рядом Сайно. - Или ты тоже проголодался? 

Генерал раздражённо отвёл взгляд, но ответил вполне ровно: 

- Тигнари и Коллеи скоро должны освободиться. Он наказал нам всем собраться, чтобы попробовать решить вопрос… с ним, - палец махаматра указал на архитектора.  

- А ты ручной, оказывается… - смешок. 

- Да заткнись уже. 

Кавех ощутил прилив свободы, когда подошёл к богатому с виду мужчине средних лет: разодет он был в вычурные накидки, и даже такой, как Кавех мог осознать всю стоимость столь изящного одеяния. Впрочем, сегодня он уже видел людей в похожих одеждах, однако в этот момент преступника преследовали иные цели. Усмехнувшись, он издалека стал как ни в чём ни бывало идти прямо в направлении незнакомца. 

Походка его “случайная”, будто он сам прохожий, а взгляд направлен на доску объявлений - в другую сторону. И Кавех знал, что делал. Рука его не дрогнула, сердце не пустилось в пляску, лицо сохраняло спокойствие и собранность, но мешочек с монетами как бы из ниоткуда появился на ладони, стоило ему подойти к доске объявлений, к которой он всё это время стремился: хорошее прикрытие для скромного грязного трюка. 

Смотря на улов, душа его ликовала от самодовольства. Позади даже, кажется, уже слышались возмущённые вопли и трепетания об утрате драгоценной мелочи. 

Моё состояние оставляет желать лучшего, но превосходно воровать я не разучился. Годы практики, как никак. 

Но надолго эта радость не задержалась. Послышались приближающиеся шаги и лавры самому себе тут же прекратились. Особенно стало не по себе, когда голос незнакомца прозвучал едва не над ухом Кавеха. 

- Кавех! Это ты? 

И услышать своё имя из уст человека, которого он видит впервые, тоже не входило в план бесхитростного преступника. Шаг назад: опасение случайно раскрыть быстро спрятанный мешочек с деньгами и блеск подозрения. Кто знал, кем приходится это тело для сего незнакомца, однако всё указывало на то, что жертву Кавех выбрал не очень удачно. 

Стараясь казаться как можно естественным - пускай он понятия не имел, как прежний Кавех выкручивался из таких щепетильных ситуаций, - мужчина выдал самую простую улыбку и наконец взглянул тому в глаза. И какого было его удивление, когда незнакомец не подавал признаков никакой вражды, только ошеломлённо таращился на него, будто само появление Кавеха здесь для него приятная встреча со старым приятелем.

- Давно не виделись, Кавех! Наверное, не видел тебя лет сто, ха-ха, - на плечо преступника неопрятно легка запачканная едой рука. - Как ты вообще, друг мой? Как с деньгами, как с работой? 

В ответ ему только немая тишина. 

- Только не говори, что ты забыл меня, ха-ха. Мы же столько дружили! 

И что же ему сказать? Притвориться, что знает? Или… придумать кое-что поинтереснее?

Злорадный оскал стал расплываться по лицу Кавеха, а ладонь крепко сжала мешочек с прибылью в кармане. 

- Ну что ты как не родной. Тоже удивился, небось? Давай, иди к нам, расскажешь про себя обновлённого, а мы про свою жизнь! Столько накопилось, знаешь…  - только эта рука хотела его вести насильно, как Кавех остановил её, вызывая искреннее смущение. - Э? Что…

Преступник не помнил себя уже после первого удара, который обрушился на незнакомца почти со всей мощью, на какую Кавех был способен. Недоумение на лице “знакомого” только подтверждало догадки, вынуждая забытые эмоции понемногу заполнять сущность его. Каждое движение, сопровождаемое  гулким отзвуком и стоном боли, давалось как-то слишком просто: сопротивления поначалу было не видать. Но и тогда, когда мужчина попытался защищать себя, это не помогло, потому что Кавех времени не терял, присаживаясь к упавшей жертве и продолжая избивать  всё, что было перед его глазами. Тогда прошло, может, совсем немного времени, как на звуки насилия стали оборачиваться и прохожие, и посетители таверны. 

- Подожди, Кав…! 

Удар. 

Удар за ударом. 

Удар за ударом. 

Всеми клеточками тела Кавех чувствовал, как бывалое упоение возвращалось в сознание, а сердце остановилось в предвкушении последствий. 

- Помогите, пожалуйста, кто-нибудь!!! 

Слышался ещё один испуганный вопль. Прошло тридцать секунд с того момента, однако в своём понимании. Кавех растягивал удовольствие, как мог. 

Никто не поможет. Ничего не поможет. Только так я смогу вернуться. 

Он не знал, о чём точно думал, что хотел показать этим представлением, устроенным у всех на виду. Может быть, это был один из множества способов очнуться от глупого сновидения, а, может быть, восполнить свои извращённые желания, как человек, пошедший против закона. Может быть, выбор был категорически шаткий, неправильный, но сейчас это уже не имело значения, когда первая капля крови стекла с его кулака. 

И тогда же несносную руку остановила чья-то совсем знакомая рука, которой недавно приходилось его держать. 

От незнакомца же полились слова сожаления, выдавленные через истерические всхлипы. 

- Прости меня! Прости меня за всё! Я-я искренне… Ай! Сожалею! Прости, прости…! 

По какой причине жертва извинялась, Кавех мог строить только догадки. В эти несколько мгновений он сделал лишь несколько отдышек, постепенно приводя помутнённое сознание в порядок. Обернувшись, он улыбнулся на ожидаемый результат. 

Аль-Хайтам грозно стоял позади, направив на него обеспокоенный взгляд - подробно его мог подметить только Кавех. Всё вокруг застыло, так же, как и шокированные физиономии свидетелей. Даже дышать стало трудно от этого ощущения, так сильно напоминающего преступнику кое-что. 

Гул ветра.  

…пронёсся по немой площадке под непрерывным надзором заката, потемневшим небосводом. 

- Кавех! Это уже ни в какие рамки! - Сайно как можно скорее подлетел к инциденту. В его голосе смешались разные чувства, и всеми можно было описать столь внезапную дилемму: недоверие, злость и горечь. - Мы же всего ненадолго отошли. Зачем ты… 

Ты сожалеешь, что твои ожидания не оправдались? 

Учёный же, державший его за руку, всеми силами сдерживал себя от того, чтобы тоже высказать своё негодование, однако сил хватило, видимо, лишь нервно глотнуть и ухватиться за другую руку Кавеха, уводя соседа как можно дальше от пострадавшего. 

И ты… Разочарован, не так ли? После такого вы все точно поймёте, да… Точно…

Точно поймут. Они точно поймут, что всё это было бесполезно, что их друг совсем сошёл с ума, что он больше не такой, как раньше. 

Должны понять. 

Кавех снова взглянул на дрожащего мужчину перед ним, которому вскоре помогли встать его товарищи, и вместо него на земле он увидел очертания бездыханного тела. Это была последняя капля, когда он понял, что именно за тело вырисовывалось ему в очередном видении. Но что ещё больше ввело его в оцепенение, так это приближающиеся голоса. Один из них был уже ему ведом, а другой… был женский голос. 

- Тигнари, сюда, - успокоившись, Сайно позвал Лесного стража на место происшествия. - Стало только хуже после прогулки. А где «…»? Она на придёт?

Волна мурашек пробежалась по затылку Кавеха. 

- Фух… А? Нет, она со мной, - Тигнари слегка отдышался, прежде чем добавить пару обеспокоенных комментариев. - Я уже понял, что произошло. Вы же не причастны к этому, надеюсь? 

- Мы с аль-Хайтамом не были с ним рядом, когда всё произошло. Но мы и не ожидали, что… 

- Балда! Уже очевидно, что дело не в какой-то амнезии! Всё серьёзнее! - тут же отчитал его Тигнари, сжимая пальцами переносицу. - Арх! Бесполезно это уже говорить, надо замять всё, чтобы у Кавеха не было проблем… Аль-Хайтам, пошли к тебе, там ближе. 

- Тогда я всё объясню людям. Всё-таки это моё допущение, - виновато прищурился Генерал махаматра, морально готовясь к своим обязанностям. - Подойду чуть позже. Если что срочно - зови. 

Пока над его ушами продолжали раздаваться слова, смысл которых он не совсем улавливал, глаза его остекленели после того, как к нему спустилась девушка с зелёными волосами. Всё вокруг смывалось в иллюзию, обволакивая собой пространство около него, а воздух становился горячим - вздохнуть невозможно, было слишком больно. Пока эта девушка пыталась с ним говорить, что-то спрашивала, Кавех не переставал всё четче и чётче видеть истекающий чёрной кровью труп, внешний вид которой, на самом деле,… 

Вживую показался перед ним. 

Девушка с зелёными волосами живая и девушка с зелёными волосами мёртвая - побелевшие зрачки и широко распахнутый взгляд. 

Я, должно быть, схожу с ума.

Как и при прошлом приступе, преступник не мог ни дышать, ни шевелиться, ни ясно слышать окружающие его события. 

- Мастер Тигнари, с Кавехом что-то не так, - в тот момент спросила она, аккуратно хватаясь за плечо мужчины. - Он просто ни на что не реагирует… И он… плачет? Ч-что происходит? 

Уловил он только её слова, к сожалению для Кавеха. 

Да что это… такое? Как это? Как она может быть жива? Почему? За что мне это? Это наказание?.. 

И слёзы полились ручьём, обрушивая на Кавеха шквал эмоций, что всё это время насильно скрывались им в глубине его души. И он больше не мог контролировать ничего, что раньше так легко давалось.

Гул ветра гулял над его головой, каждый раз усиливая свои порывы. Становилось холодно. Его руки дрожали, кончики пальцев немели, а грудь как будто сотню раз пронзили колом, и каждый раз, как аль-Хайтам его тормошил, боль только усиливалась, хриплые попытки вдохнуть хоть немного кислорода никак не выручали. Снова он не знал, как действовать, что говорить, просить ли о помощи - и её он не заслужил, - однако отрывки зажатых годами слов вырывались уже сами по себе: 

- Про… сти… ме… ня… 

- Кавех?! Ты можешь говорить? Скажи, что такое?! Пожалуйста! - девушка чуть ли не плача сразу же кинулась к нему, придерживая преступника за плечи. Эти места горели от её прикосновений. - Дыши, Кавех! 

Голоса остальных даже перестали существовать. 

Его поглотило мучительное чувство, что в этом мире остались только он, эта девушка и та же самая девушка, только с разорванной глоткой, морем крови, пропитавшемся в её одежду. 

«…» 

Ноги начали отниматься после того, что Кавех увидел, что голова трупа медленно поворачивалась к нему. Из раны на шее вытекало ещё больше крови.

Это не прекратится… Я в ловушке… Я…

- Прости меня! Пожалуйста, уйди! - на последних силах из него вырвался истошный рёв. - Я умру, как ты хочешь… Но дай мне умереть спокойно! Уйди! 

Живая «…» перед ним тоже не могла сдерживать слёзы, как услышала, что Кавех кричит, направляя свой взгляд на место, где на самом деле никто не лежал. 

Прости меня.

Прости меня! 

ПРОСТИ МЕНЯ!

Когда рук, пытавшихся его привести в чувства, стало чуть больше, Кавех почувствовал мощный толчок в шею. Затем… пару секунд - и уже знакомая ему темнота вновь затягивала преступника в свои леденящие объятия. 

В последний момент он с ужасом заметил, как мёртвая девушка с зелёными волосами сумела подняться на ноги и обрушила на него взор, полный кровавых слёз. 

***

“Дата.

Имя Фамилия.

Прошу обратиться к начальству о доставке информации об заключённом номер 365. Ответа на мои письма не приходят около года. Что с ним случилось? Я готов сотрудничать со следствием и выдать информацию, которую мне удалось узнать за время его заключения.

Только прошу вас, не молчите. 

Скажите, что с Кавехом всё в порядке.

Подпись”

Ручка глухо рухнула на стол, скатываясь прямиком на пол. Тигнари ухватился за голову в приступе головной боли и тяжело вздохнул, может, в сотый раз перечитывая написанное красивым почерком на бледно-белой бумаге.

Он сбился, какое по счёту было это письмо. 

И единственное желание крутилось в его голове: увидеть своего друга живым и невредимым.