Взгляд зелёных глаз изредка падал на мужчину без сознания, уходя точно в пустоту. Округа заснула и утренняя природа за окном тоже. В комнате - кромешное молчание, пока в голове учёного проносился несвойственный ему шквал мыслей. 

Аль-Хайтам не знает, было ли в этом случае что-то странное. Страннее, чем было доселе. Его порой сумасбродный сожитель мог и не такие вещи вытворять, находясь, как он сам говорит, в творческом кризисе или в процессе работы, у которой дедлайн в кратчайшие сроки. Каждый раз появлялось нечто новое. И большую часть из всего учёному уже приходилось переживать, к сожалению. Со временем аль-Хайтам всё же понял, что искусство - непосильный труд. 

Ну, отчасти его заставили в это поверить. Сам мужчина абсолютно не горел желанием ввязываться в несносный тремор над очередным и не последним разрисованным папирусом. 

Ещё до встречи с Малой властительницей Кусанали аль-Хайтам стал чаще задумываться над многими вещами в своей жизни: надо ли их менять, меняться самому или менять своё окружение. Что могло пойти не так? Всё. В любой момент всё могло пойти по восходящей, перевернув с ног на голову и вновь доставив противную головную боль. А в таких вопросах аль-Хайтам, пассивный в изъявлении стремления решать их, полный минус, что уж говорить про ответы, которые так интересовали окружающих.

Кавех же… 

Надоедает. Вспоминать это - сплошная скука.

Ах, да. Воспоминания. Тем вечером у них были гости. 

Аль-Хайтам откинул голову назад, оставляя книгу прямо у себя на лице. Закрывал его, чтобы не видно его равнодушной физиономии. Да и с виду просто нельзя сказать, что происходящее вокруг пиршество доставляло учёному какое-то особенное удовольствие, пускай он продолжал сидеть помещении, не думая о том, чтобы покидать его.

- Так ты, говоришь, из другого мира? - оживлённый голос архитектора едва не наполнял полную напряжения комнату. Только его и хватало. - Трудно поверить, но я заинтересован. 

- Лучше расскажи то, в чём ты не заинтересован. Достала твоя болтовня, - учёный, как обычно не сдерживаясь в своих высказываниях, не мог и не хотел отрывать глаз от бездны неразличимых букв на страницах книги. 

Темнота изрядно убаюкивала. И даже через неё аль-Хайтам ощутил пронзительный взгляд сами-знаете-кого. 

- Твоего мнения не спрашивали, - отмахнулся Кавех. - Если не хочешь здесь сидеть, просто уйди. Никто тебя не держит.

- Странно, а я думал, что это ты отобрал у меня наушники и притащил за стол под предлогом того, что надо “достойно встретить путешественницу и Малую властительницу Кусанали”. Я и не соглашался вовсе. 

Заметь, даже моя родная мать не позволяла себе такого.

- Вот именно! У тебя к людям вообще есть уважение?! 

- Тот же вопрос. 

Казалось, этот нелепый сюр никогда не заканчивался. Аль-Хайтам мог вечно не уступать, как и Кавех. Оба хороши. И ни один не мог себе сказать, что другой прав в чём-то, просто не хотелось ударить лицом в грязь, особенно перед теми, кто сейчас усидчиво терпел их словесную перепалку. Для посетителей “спектакля” уже, кажется, подобный приём был привычным, поэтому явно реагировала пока только Паймон, нервно летающая из стороны в сторону с заткнутыми ушами. 

На это тоже мало кто обращал внимание. До тех пор, пока совместные ворчания хозяев дома не перебились громким замечанием существа:

- Да прекратите вы уже! Сколько можно?! Из-за вас я весь аппетит растеряла!

Добро пожаловать в клуб. Я растерял его, как только оказался за столом. 

И эта выходка закончилась бессмысленно. Тучи только сгущались, легче дышать точно не становилось. Учёный на мгновение приподнял корешок книги и тут же его опустил. Кавех выглядел достаточно злым, чтобы прекратить прелюдию.

За этой посиделкой аль-Хайтам редко смотрел на чужие лица. В основном это были буквы, что вполне нормально для него. Однако… Да, что-то, наверное, было не так. Путешественница, Люмин, в тот раз довольно много рассказывала, как путешествовала по разным мирам, не впадая в подробности, про хождения по Тейвату и по его самым укромным уголкам, о которых даже такие, как Кавех и аль-Хайтам почти ничего не слышали. Свободный ветер Мондштата, тирания электро архонтки, летающий Нефритовый дворец, подземные и утерянные страны, бесконечные шахты, древние постройки, крупица истории с Каэнри’ахом - обо всём с особым вдохновением выслушивал Кавех, Нахида лишь молча улыбалась, кивая на некоторые факты, как бы подтверждая их, Паймон уплетала одинокую стряпню со стола, а аль-Хайтам, верно, почти всё пропускал мимо ушей. Какое-то чувство гложило его, и на поддержание хладнокровия требовалось немало сил.

Учёный понимал, откуда оно. Причина таилась в глазах Малой властительницы Кусанали. Ведь архонтка видела и знала, всё, о чём думает человек перед ней. Возможно даже о том, что в недрах подсознания, до чего нельзя так просто дотронуться самому.

Пустота взгляда облика, в котором сейчас находилось существо, почти что наводило ужас. По крайней мере, так себя ощущал аль-Хайтам, которому точно было, что скрывать, касаемо его необузданного соседа.

- Хе-хе, - сквозь болтовню Паймон и Кавеха совершенно безмятежно хихикнула Нахида. - Может показаться, что как-то напряжённо, но в этом определённо есть некая химия. В вашей совместной жизни, я имею в виду. 

… 

Она так быстро их раскусила. Аль-Хайтам даже не успел возразить что-то, решив, что после оправданий довольно очевидный намёк поймёт даже местный летающий будильник - с набитым ртом она недоумённо переводила взор с Кусанали на хозяев. Секретарь только нервно сглотнул, снимая с лица залежавшуюся книгу и мельком отводя взгляд в сторону Кавеха. Тот в свою очередь пропустил самодовольную ухмылку, чем только подлил масла в огонь внезапного смятения учёного. 

Нахида вновь улыбнулась в ответ полученной реакции. 

Последующие же события опускались в памяти из-за наименьшей информационной насыщенности.

Как-то так прошла тогдашняя встреча, после которой аль-Хайтам не упустил шанс остаться с богиней наедине. Она словно сама знала, что придётся переговорить о произошедшем, поэтому остановилась на выходе из дома, поднимая голову к бесконечной картине ночного неба, вслушиваясь как бы во все звуки поздних жителей природы и осознавая всё, что чувствовала бренная земля под её ногами.

- Ты… - мужчина одарил коротким взглядом предмет интереса Нахиды. - Как давно всё знаешь? 

- Вам обоим стоит поскорее найти точку опоры. Думаю, в прошлом у вас остались недомолвки, даже если пока кажется, что всё в порядке. Гордость - эта черта не всегда приводит к пониманию, и иногда ей необходимо жертвовать. 

- …

- Ах, прости. Сама не люблю нравоучения, просто когда видишь такую ситуацию прямо перед собой, хочется что-то сказать. Думаю, я научилась этому от Люмин и Паймон…

- Тебе известно будущее? 

- Не совсем. Зато хорошо я понимаю настоящее и прошлое, поэтому могу ясно увидеть, насколько ситуация может ухудшиться, пусть и от незначительного в твоей жизни конфликта. В любом случае, решение этого вопроса стоит лишь за каждым из вас, верно? Но если что-то надо, помни, я всегда здесь и готова помогать жителям Сумеру. 

Этот короткий разговор… Значил и он что-то? Аль-Хайтам усердно -  не усерднее, чем при разборе любимого раздела в истории - просматривал другие воспоминания и давно, и относительно недавно, однако не мог связать их с нынешней дилеммой. Только путаница, ещё больше вопросов, что бесконечно завязывали узелки новых загадок, не оставляя шанса и единому просвету. 

Всё могло быть гораздо проще, но не на этот раз. 

- Ты волновался, аль-Хайтам, - эта фраза Тигнари словно вывела из глубокого транса. - Иначе как ты объяснишь, что такой находчивый учёный, как ты, прибег к моей помощи? 

- …

Отрицать было бесмысленно. Да, он волновался. Скорее всего, не за самого Кавеха, а за всю ситуацию, представшую перед секретарём во всей красе, но и первый случай не мог миновать даже самую его равнодушную сторону. Ведь…

Кавех напал на него. При том, что на прошлых выходных архитектор, с вожделением смотря ему прямо в глаза, не переставал говорить о том, какое же у его соседа “потрясное” тело, “несмотря на ужасный характер”. И тогда аль-Хайтам был слегка смущён, всего немного, в небольшом забвении огрызаясь, мол, что уйдёт, раз Кавеху не нравится нечто настолько весомое для него.

Забыть это? Нет, невозможно.

Ведь пусть это было пару мгновений, их отношения наконец начали налаживаться. Можно сказать, аль-Хайтам впервые всерьёз взялся за исполнение чужого совета, да ещё и от божества. Не то, чтобы с большим желанием, не то, чтобы с полной уверенностью в том, надо ли это ему вовсе, учёному просто стало интересно пойти на поводу у чувств. Да, вслух он бы назвал это обыкновенным “научным интересом”, хотя на самом деле желал изрезать повисшее между ними яблоко раздора. 

- Не вижу здесь ничего, что могло бы зацепить меня, - аль-Хайтам ответил лишь спустя минуту реального времени.

- А я не вижу ничего в том, что вы встречаетесь.  

Значит, и ты туда же, Тигнари. 

- Не уходи от темы. И мы не встречаемся.

- Я не уходил от темы, а указал, откуда стоит начинать. Если уж совсем быть откровенным, то с самого себя. Корень проблемы может лежать в самых неожиданных местах. Представляешь? Да и… Вы злоупотребляете ссорами на публику, чуть не прибегая к поединку. Что я должен подумать: это очередная перепалка или действительно серьёзный случай?

Лесной страж недовольно прижал настороженные уши к волосам и, словно зверь, стал резко размахивать хвостом. Движения заставляли покоящуюся на книжках, что покоились на полу,  пыль взвиться в воздух, и только тогда, когда мелкие частицы достигли его носа, собеседник аль-Хайтама осознал, что внезапно для себя перешёл на грубый тон. Сегодня у него и вправду полная нервотрёпка. 

- Эх, прости, - сразу после вздохнул Тигнари. - Какое-то сложное начало дня. Не сдержался.

Аль-Хайтам же многозначительно промолчал. Потому что сейчас ему было необходимо вновь обратить внимание на соседа и без лишних движений, слов и любых провокаций проанализировать его состояние и способность разумно мыслить. Вдруг Тигнари прав, что это всего лишь эмоциональное истощение? Учёным предстояло разобраться со нелёгкой задачей. 

Однако всё же ничего не предвещало пройти гладко. Внезапный скрип дивана незамедлительно приковал их внимание.

- Кто ты, блять, такой? - тут же послышалось с места, где Кавех уже медленно, но старательно принимал сидячее положение. 

Всё вокруг замерло. Ничего, кроме голоса архитектора больше не отзывалось в душе двух учёных в этом помещении. И то, как что-то будто треснуло прямо сейчас, тоже прошло мимо их фокуса внимания. Тигнари и аль-Хайтам в изумлении уставились на мужчину, который еле-еле держал глаза открытыми, слепясь от самого обычного естественного света Сумеру. 

- Походу, я действительно “того”. Сначала просто с ума сходил, а теперь галлюцинации? Уши, хвосты, что дальше? - слова из уст точно выходили сами по себе, вокруг же снова поднималось горькое напряжение. - Бред. Просто бред.

Кавех угрюмо сжал переносицу пальцами и попытался ещё раз ущипнуть или как-то поранить себя, чтобы испытать боль, но тело не слушалось. Вернее, боль он, без сомнений, ощущал, и всё же повторить недавний подвиг с мастихином у него не было нужного момента, а подсознание отрицало происходящую действительность. Он, вне всякого сомнения, не хотел лицезреть что-то ещё, что выходит за рамки его понимания, поэтому со стороны состояние архитектора выглядело не самым лучшим образом. 

То же творилось и с аль-Хайтамом. С каждой секундой вера в скорейшее избавление от проблемы лишь сильнее угасала, в области живота разгоралось почти незнакомое чувство тревоги, новые мысли раздирали изнутри. И Тигнари рядом едва не взрывался от происходящего нонсенса. Видно, услышать подобное про свои генетические особенности от обычно доброжелательного к нему товарища, как ни погляди, - обидно. 

- Вот, про что я говорил, - как можно хладнокровнее подытожил секретарь. Правда, получалось не очень. - Он… 

“…Я понятия не имею, кто ты и что тебя здесь держит. Можешь уйти, если что-то не нравится, потому что я собираюсь покончить с этим глупым сном и вернуться в свой мир. А ты… какой-то настоящий…” 

- …Как будто совсем другой человек.

Нельзя было не услышать, как Лесной страж нервно сглотнул, поднеся ладонь к подбородку. На несколько минут он задумался, пока аль-Хайтам, определённо, с усилием подбирал нужную эмоцию для дальнейшего разговора с Кавехом в столь необъяснимом состоянии. Обоим было впервой наблюдать за другом, который едва их узнавал, а, возможно, и вовсе не знал, не помнил. 

Как бы то ни было, архитектор теперь в сознании. Нет больше времени на пустую болтовню о прошлом.

- Хочешь сказать, что у него амнезия? - осторожно проанализировал Тигнари. - Надо это проверить. 

Догадка и вправду неплохая. Но всё ли так просто? 

Аль-Хайтам придерживал жуткие мысли, стараясь сильно не распалять и так встревоженное воображение учёного рядом. Единственное, что здесь оставалось непоколебимым, - лицо аль-Хайтама, да и это обнаружение одно не из приятных, ведь внутри так или иначе всё было вверх дном. Он больше и больше уходил в себя, наблюдая, как быстро меняется восприятие окружения у Кавеха: зрение мужчины не воспринимало уже дневной свет, оттого глаза щурились; взгляд с недоверием, почти враждебностью перекидывался с Тигнари на него; более того, за всё время прошедшего дня он ни разу не вспомнил о своей работе и новых проектах, не отчитал своего неряшливого соседа за бардак в его же комнате, с ужасом не вспомнил, что сегодня у кого-то из знакомых день рождения и унёсся наспех мастерить какой-нибудь незамысловатый подарок. Столь неординарное поведение утром гложило учёного, что уж говорить про слова, которые довелось услышать тогда, - секретарь ни на секунду не забывал про них.

“Заключённый номер триста шестьдесят пять…”

О каком заключённом шла речь? Что всё это значит? Шутка или…

- Пускай я тоже его друг, но я не могу сказать, что конкретно странное в нём, аль-Хайтам. В этом именно ты должен мне помочь. Понимаешь? - Тигнари сурово посмотрел на него, как бы отвлекая от странных мыслей. - Знаю, ты беспокоишься, но давай работать вместе. Мне нужны твои соображения. 

- Я не беспокоюсь.

- А?

- Я просто думаю, - упрямо подытожил исследователь и, как сделал бы в обычной ситуации, показательно сложил руки на груди. - Не искажай действительность.

Тигнари в ответ на такое мог лишь промолчать по привычке. 

В свою очередь Кавех…

- Кто вы такие? - по отдельности произнося каждое слово, чётко и лаконично бросил архитектор. - Не думайте, что я не слышу вас: этот невыносимый диалог может продолжаться вечно, но это ничего не поменяет. Выкладывайте всё и побыстрее. 

Тон его голоса нетерпеливее и требовательнее обычного. Не похоже на то, чтобы мужчина блефовал, однако предмет, который тот достал в качестве своего орудия для запугивания… Был авторучкой. Да, первой попавшейся в карманах авторучкой. 

Аль-Хайтам почти поверил, что всё произошедшее - лишь представление.

Если бы.

- Не будете отвечать на мои вопросы - пеняйте на себя, -  в конце концов добавил сосед, направляя на учёных острый конец - перо - своего весьма “устрашающего” вооружения. 

Хотя… сейчас в его состоянии оно могло стать и смертельным.

- Ты серьёзно, Кавех? - сглотнул Лесной страж. - Убери это, оно тебе не нужно.

Тигнари ещё с надеждой смотрел в глаза товарищу, пытаясь отыскать хотя бы что-то похожее на того человека, что он знал. 

Однако Кавеха словно действительно подменили. Следующие слова он произносил с большей угрозой и отторжением, серьёзнее, чем когда-либо он был таковым, когда не говорил про запланированные проекты или новые воодушевляющие идеи. И звучало это поистине жутко.

- Тогда мне ничего не стоит избавиться от вас обоих здесь и сейчас, верно? 

- …

Хватит.

Терпения не осталось: аль-Хайтам почти перестал понимать, что сделал, когда с силой схватил соседа за кисть - ей Кавех очень дорожил, когда был нормальным - и заставил отбросить авторучку далеко на исстрадавшийся пол. Дышать стало тяжело, но учёный постарался держать себя в руках, пока действовал совсем не так, как обычно, как бы ему хотелось. Применение насилия - самое последнее, что бы он сделал в такой ситуации, и всё же сейчас это просто необходимо, даже если глубоко в груди горько забивались осколки отчаяния, а рука не слушалась, как бы ослабевая с каждой секундой взгляда Кавеха на него. Вроде родного, а вроде напрочь чужого.

Эти тёмно-красные, отливающие бронзовым блеском глаза были такие же, какие аль-Хайтам видел вчерашним вечером. Спутать невозможно. Только если над этим поработал довольно умелый и знающий своё дело мастер.

К сожалению, в данный момент архитектор казался слишком живым, чтобы его спутали с куклой.

- Аль-Хайтам, Тигнари, Сайно,  - неестественно громко стал перечислять секретарь. - Тебе знакомы эти имена?

И тогда архитектор совершенно равнодушно, всё также пристально смотря в глаза соседу, ответил: 

- Впервые слышу, и вряд ли бы хотел слышать. 

Что?

- Походу, действительно амнезия… - уши Тигнари навострились, хвост чуть обеспокоенно стал мотаться из стороны в сторону. Всем внешним видом он показывал, что дело пахнет неладно, и что с этого момента стоило быть внимательным к деталям. - Аль-Хайтам, давай только спокойнее.

- Я спокоен как удав. Это он…

- Да, по тебе видно. Отпусти его руку. 

Но аль-Хайтам не хотел отпускать, догадываясь, что может произойти после. Возможно, всё могло быть не настолько ужасно, возможно, весь этот нонсенс временно - секретарь надеялся на это. Надеялся на то, что всё вскоре вернётся в привычное ему русло совместной жизни. Подобные ситуации не для него, не в его власти, особенно, когда это касается Кавеха. Человека, которого он сам пытался долго понять, с трудом выходя из до сих пор существующего конфликта, и к которому он уже давно испытывает смешанные чувства, не в силах выразить их должным образом. 

Человеческие отношения и так давались аль-Хайтаму тяжело. Что же будет сейчас? Что же будет, если он прямо сейчас отпустит эту руку и даст сделать архитектору то, что тот не закончил в утреннем инциденте?

Учёный был достаточно мудр, чтобы ежедневно анализировать тонны информации, полученную из множества источников. Ему было нетрудно преобразовать это в общую картину, почти создавая идеальную комбинацию из научных открытий при составлении всего воедино. Нетрудно было и вести себя, как последний лентяй, выходящий из дому лишь по праздникам, тем самым доставляя достаточно хлопот своему социальному соседу. И всё это было верхушкой айсберга из того, что аль-Хайтам мог делать одновременно и при этом не испытывать дискомфорта: всего лишь рутина. 

Однако теперь что-то внутри его гордого эго дало трещину. 

Неужели он забыл и про…?

- Ты бы его послушал, ушастик, - снова высокомерный тон, режущий слух. Кавех, не стесняясь столь циничной улыбки, перевёл взор на Тигнари. - Мало, конечно, чем поможет, но мне-то что? Как вы уже могли понять, никакая это не амнезия. И, признаться, правда бы вас расстроила ещё больше.

Он даже понимает наши догадки. Всё понимал с самого начала… Притворство? Нет. Помутнение рассудка? Скорее всего. И всё же это всё не то. Не то.

- Ушастик? - скорчив надменное выражение лица с явной долей недовольства, Лесной страж определённо не смог пропустить мимо себя и это своё новое, так сказать, прозвище. Секретарь даже мысленно отметил: по отношению к Кавеху Тигнари впервые вёл себя так отчуждённо. - Ладно, аль-Хайтам, пока держи его. Можешь даже крепче.

- …Вот как, значит? - Кавеху стало только смешнее. Уже очевидно, что никакого эффекта подобное отношение не могло возыметь на него. - Что-то мне это напоминает.

Аль-Хайтам глубоко вздохнул. Взгляд учёного всё не отрывался от руки, которую приходилось держать, чтобы не случилось ничего, что представить раньше было высшей мерой абсурда.

Никаких слов не требовалось: самый обыкновенный день, обещающий ранее таковым и оставаться, за считанные часы вылился в пока неразрешимую ситуацию, ответственность за которую легла на плечи, конечно же, аль-Хайтаму.

По итогу спустя несколько минут тщетных попыток разговорить Кавеха - честно, секретарь в это время задумывался о многом, включая ситуацию, в которой его и так непостоянный сосед полностью потерял свою личность и воспоминания вместе с ней, - как можно оперативнее было принято решение связаться со всеми знакомыми, а также свободным в это время врачом. Все они могли бы помочь в возвращении Кавеха в привычное всем состояние - состояние несущегося по дедлайнам творческого человека, что мог оживить любую компанию своим непосредственным и совсем лёгким юмором. “Не то, что у того зануды…” - часто приходилось такое слышать. В любом случае, аль-Хайтам уже жалел, что не ценил свою до боли в голове эфемерную будничность с тем Кавехом, к коему он духовно и телесно привязался ещё со времён студенчества и, к счастью или сожалению, не до конца осознавал, когда периодически жестокие слова вырывались из его уст.

Человек не совершенен и он понимал это лучше любого другого исследователя, слепо утверждающего о несуществующих идеалах. 

Быть может, слова Богини Мудрости оказались серьёзным пророчеством, предупреждением, а аль-Хайтам размышлял в этом ключе не в первый раз за день. В мыслях это всё ещё достаточно ужасало, чтобы мужчина ощутил себя неуютно от непривычных эмоций.

Настало затишье перед бурей.

Тогда Тигнари ушёл. Его можно понять. Продержаться столько в нынешнем положении казалось нереально для человека и без того плотным графиком с обходами лесов, проверками препаратов, помощи населению Сумеру. Как уже говорилось ранее, у Лесного стража было донельзя тяжёлое утро. Аль-Хайтам не любил доставлять ещё больше проблем точно так же, как не хотел ввязываться в эти самые проблемы.

Что, к слову, про последнее… Продолжение спектакля не заставило себя ждать.

- Знаешь, что мне интересно? -  словно говоря с самим собой, Кавех одновременно рассматривал на руке имитированную дендро-частицами верёвку. - Что многие вещи повторяются, ха-ха. Разумно, конечно, заковать меня этим нечто. Аплодирую стоя.

- …

- Молчишь? Ничего, я привык. Даже скажу, что ты мне действительно кое-кого напоминаешь. Хм… Да, мёртвого. Напоминаешь, как они уже не могли ничего сказать или сделать, только лежать и пялить на меня своими выпученными дохлыми глазницами. Забавное совпадение, не правда ли?

Чёрт бы побрал это всё.