Я тихо выдохнула и постучалась. Выдержав секундную паузу, голос изнутри отозвался мягким «войдите», и сердце в ушах гулко заколотилось. Я толкнула дверь, с легким скрипом она отворилась; Лини поднял глаза на меня — приветливые и отчего-то по-лисьи хитрые. 

— Я давно тебя жду, — пропел он. Я сглотнула.

— Прости, я… проспала, — буркнула я, заливаясь жаром от произнесенной лжи: я не спала всю ночь и до последнего собирала в себе крохи смелости, чтобы прийти.

Лини кивнул, пряча улыбку под узкими полями шляпы.

— Не будем терять времени. Подойди сюда.

Негнущиеся ноги понесли меня вперед, я остановилась перед парнем как вкопанная, а он, оглядев меня снизу вверх, звонко рассмеялся и встал. Мы поравнялись.

— Нервничаешь? — шепнул он. Метр в его руке растянулся и заизвивался, подобно змее.

— Немного, — кивнула я, и тут же откашлялась, смущенная предательски хриплым звучанием своего голоса.

Он усмехнулся и протянул ко мне руку. Неожиданно прохладные пальцы обладателя пиро-глаза потеребили воротник моей блузки.

— Я вижу. Одежду нужно снять.

Я вспыхнула и машинально прикрылась, будто Лини был способен раздеть меня одной лишь силой мысли.

— Нет.

Парень покачал головой.

— Милая, я правда не хочу тебя смущать, но я никак не могу снять мерки поверх твоей одежды.

Мы долго молчали, глядя друг на друга, и в конце концов я поняла: придется покориться. Как только мои дрожащие пальцы коснулись верхней пуговицы, Лини тактично отвернулся.

Мне понадобилось гораздо больше времени, чем обычно, чтобы избавиться от немногочисленных слоев ткани. Когда с этим было покончено и я осталась в одном лишь белье, я покашляла, чтобы привлечь к себе внимание, и отвернулась в сторону. Если я сейчас встречусь глазами с фокусником, мое эго окончательно треснет и я позорно сбегу, сверкая пятками.

— Мне нужно будет встать очень близко, — предупредил он. Пришлось приложить усилие, чтобы не зажмуриться от переполняющего стыда; вместо этого я лишь пискнула:

— Хорошо. 

Ему стоило отдать должное: он все делал исключительно аккуратно, прикасаясь ко мне лишь разлинованной портновской тканью. Вот обхват плеча и ширина спины, вот длина от основания шеи до линии талии… Когда я уже было расслабилась, кончики его пальцев — теперь уже теплые — мазнули по обнаженной коже. По телу пробежали мурашки.

— Мне придется приблизиться… еще, — спокойно проговорил он.

— Угу, — пролепетала я, чувствуя его дыхание на своей ключице.

Его пальцы проскользили по позвонкам, закрепляя метр, затем — по талии, растягивая тонкую полоску, и, наконец, задержались прямо под пупком. Я непроизвольно дернулась и прикусила губу, силясь сдержать нарастающую в коленях дрожь. Лини отвлекся на мгновение, чтобы поставить пометку в своем блокноте и, вновь ощутив прохладу на коже, я вдруг осмелилась спросить:

— Почему Линетт не может этим заняться?

Лини ласково улыбнулся.

— Потому что у моей сестры слишком много работы.

Я хотела заговорить вновь, однако новое прикосновение сбило дыхание и лишило дара речи.

Лини опустился передо мной на корточки и, поразительно сосредоточенный, провел пальцами по моим ягодицам и тазовым косточкам, замеряя. Я с трудом подавила отчаянный стон, изо всех сил вдавливая ногти в собственные ладони. Парень притворился, что не замечает происходящего буквально у него на уровне глаз.

Он поднялся на ноги, внося новые заметки; отчего-то помедлил с полминуты, прежде чем подойти ко мне вновь, и вынужденная передышка вернула мне способность говорить:

— А у тебя нет?

Лини недоуменно вскинул брови.

— Чего нет?.. Ах, да, работы, — тут же спохватился он и мотнул головой: — нет.

Тон не терпел дальнейших расспросов, да и расспрашивать больше не хотелось и не моглось: Лини снова приблизился, стаскивая метр со своей шеи.  

— Это последнее, — приободрил он. Лиловый взгляд сфокусировался на мне. Я лихорадочно вдохнула, осознав, что именно он еще не измерил, и, не разрывая зрительного контакта, Лини повел по лопаткам — настолько медленно, что мне показалось даже, будто он ласково перебирает по ним пальцами, невесомо массируя. 

— Ты дрожишь, — констатировал он, проскользив по ребрам. — Я не кусаюсь.

От одной мысли низ живота свело судорогой, и я почти всхлипнула.

— Ты была такой смелой, когда занимала места в первом ряду и бросала мне цветы на сцену. Когда изъявила желание выступать вместе с нами. Что произошло?

Он ловко поймал мои глаза, которые я так старательно отводила; в них отразилось все от неуклюжих взглядов в сторону Лини до нашей первой неуклюжей встречи наедине. Он видел меня насквозь, будто истинный маг, а не иллюзионист.

Чужие пальцы ненароком тронули набухшие под тонким бельем соски и прижали к ним метр. Я охнула и вжалась ногтями в свою кожу с новой силой.

— Я правда не кусаюсь, — прошептал Лини, наклонившись ко мне так, что его теплое дыхание грело мои губы. Когда терпеть его близость стало совсем невмоготу, он отстранился, чтобы внести последнюю метку; я, покачнувшись, все же совладала со своим телом и сохранила равновесие.

— Твой костюм будет готов через пару недель. Нужно только исправно ходить на примерку.

Я развернулась, решительно настроенная как можно скорее покинуть комнату, однако Лини удержал меня за запястье:

— Тебе придется ко мне привыкнуть, потому что теперь мы будем работать вместе очень тесно.

Он убедился, что мои щеки достигли глубокого пунцового оттенка, прежде чем с улыбкой позволил мне уйти.