Костя перехватил поудобнее лопату, повел плечами. Он набрал ягод, реквизировал сгущёнку, добавил к этому еще банку малинового варенья, но у Прасковьи были только сумки и один-единственный розовый рюкзачок. Именно его и взял Соломин, решив, что цвет рюкзака не так уж и важен. Он был не уверен, что увидит и в этот раз медведя, и думал, что, возможно, поносит свои дары по лесу и вернет их домой, поэтому не хотел тягаться с сумкой.

– Добрый день, копатель, – хмыкнул старый Игнат, поднимаясь со старой скамейки. – В поисках золота?

– Добрый день. Нет, просто хочу посмотреть на кровавую землю, – рассмеялся Костя. – Мне её так прорекламировали, что уже любопытство мучает.

– Ничего хорошего ты не увидишь, – покачал головой мужчина.

Они неспешно направились к лесу; Игнат глянул на небо и задумчиво сказал:

– К вечеру будет гроза.

Соломин тоже посмотрел на голубое, безоблачное небо и спорить не стал, хотя не понимал, с чего самый древний из жителей Яблоновки сделал такой вывод. Игнат первым ступил на землю между деревьями, и Костя на мгновение замешкался, а потом шагнул, спросив:

– А мы не будем ждать появления медведя?

– Я уже давно захожу в лес, надеясь, что хозяин леса в этот раз не придет, – ровно сообщил Игнат. – Я хочу уйти отсюда. Пусть в ад, в то пекло, про которое говорил священник.

– Значит, Прасковью ты не любишь. К любимой бежишь, любимую бережёшь, – кивнул своим мыслям Соломин.

– Поживёшь с мое – и поймешь… – покачал головой мужчина. – Я не могу уже никому принести счастья: во мне давно нет жизни. Прасковье нужен тот, кто жаждет жить, тот, кто сможет поддержать в ней жизнелюбие. Ты ей нужнее, чем я. Она не сможет вытащить меня, а я её затащить на то дно, на котором существую – легко.

Костя не стол спорить: он не представлял, что будет твориться в его душе через сотни лет заточения в этой деревне. Соломин не хотел представлять это – он все еще верил, пусть без оснований, что ему удастся вырваться. Что на нем, на Косте, все закончится и лес исчезнет, а его пленники получат свободу и смогут прожить свои жизни где захотят и как захотят. Что Миха и Лешик смогут вырасти, превратиться в взрослых и будут дружить всю свою жизнь. Что Софья выйдет замуж, а старый Игнат покажет Прасковье море.

Хозяин леса выплыл сбоку, бесшумно ступая по влажному мху. Медведь был в паре метров от них, и Костя остановился, рассматривая зверя. Хозяин леса был крупнее обычных медведей – так, по крайней мере, показалось Соломину. Даже стоя на четырех лапах, медведь был на голову выше Кости.

– Я тут тебе в благодарность принес, – сообщил Соломин, остановившись и открыв рюкзак.

Первым делом Костя достал трёхлитровое ведерко с садовыми ягодами, поставил его на траву и отошел на три шага, чтобы достать банки и открыть их открывашкой. Хозяин леса смешно хрюкнул и сел, подтянул к себе ведерко, длинным языком принявшись доставать оттуда ягоды. Соломин довольно заулыбался и достал две пластиковые миски, вылил в одну густое засахаренное варенье и положил туда блинов. Их Костя с утра нажарил сам, понимая, что хочет отблагодарить медведя лично, а не просить Прасковью приготовить блинчиков для хозяина леса. Поставив одну миску, Соломин достал вторую, открыл сгущёнку и, перелив её туда, накидал сверху вторую часть блинчиков.

– Дурак я старый, – выдохнул Игнат. – Я ведь ему никогда и спасибо не говорил.

Костя улыбнулся, отступая:

– Я еще в детстве хотел этому медведю сладостей в благодарность дать. Даже лет до десяти каждую третью конфетку в парке оставлял, думал, он найдет. Потом повзрослел… Поверил, что это просто сон.

Хозяин леса фыркнул, доедая ягоды. Соломин думал, что медведь откинет пустое ведро, но тот осторожно поставил его на мох и пошел к мискам. Костя улыбался, наблюдая за тем, как неспешно, с наслаждением медведь принялся есть блинчики вначале с вареньем, затем и со сгущёнкой.

– А можно я тебя поглажу? – спросил Соломин, подходя к хозяину леса вплотную.

Медведь фыркнул и ткнулся липкой от сладкого мордой руку парня. Костя рассмеялся, вытер руку о спортивные штаны, чтобы не испачкать мех, и принялся гладить по огромной голове.

– А ушки у тебя маленькие, – сообщил Соломин.

Медведь как-то странно, не зло рыкнул и поднялся на задние лапы, показывая, какой он огромный страшный хищник. Но Костя вдруг понял, что больше не боится хозяина леса – уважает, но не боится.

– Ладно, ладно, ты огромный, уши у тебя огромные, как у зайца, а хвост, как у лиса, – заверил Соломин.

Медведь фыркнул и опустился на четвереньки, довольно жмурясь.

– Ты блинчики ешь, я их сам пек, для тебя лично, – попросил Костя.

– Ты его совсем не боишься? – спросил старый Игнат с уважением.

– Совсем, – кивнул Соломин, любуясь тем, как довольно ест хозяин леса его подношения.

– Ты силен… Я к нему только через двадцать лет рискнул прикоснуться, и то не так свободно, – кивнул мужчина.

Костя собрал пустые, вылизанные до чистоты миски, забрал пустое ведро и обратился вновь к хозяину леса:

– Я хочу немного копнуть тут землю, но просто глянуть, какая она тут. Я не буду уносить проклятую землю с собой. Не стоит тебе волноваться. Ты ведь не против?

Медведь не ответил, но когда Соломин воткнул в землю лопату, вмешиваться не стал. Костя вывернул землю и скривился. Софья не лгала: земля не была похожа на обычный чернозем или торф. Густая, влажная, багряная – она действительно казалась напоенной кровью.

– Это из-за неё все это творится? – спросил Костя, так и не заставив себя прикоснуться к земле.

Хозяин леса тихо рыкнул, словно бы подтверждая слова Соломина.

– Ты знаешь, как снять проклятье? – спросил Костя, смотря в глаза зверю.

Медведь не ответил, но в глазах хищника Соломину привиделось странное грустное понимание. Словно бы хозяин леса все знал, но не мог ответить, и не потому, что не владел человеческой речью, а потому, что, сказав, отобрал бы последний шанс у людей снять проклятие.

Костя не стал мучать зверя расспросами, вместо этого предложил старому Игнату:

– Прогуляемся? Покажешь мне ту поляну, что считается сердцем этого леса?

– Покажу, – кивнул мужчина. – Только не копай там. Он не любит этого.

– Не буду, – пообещал Соломин, глядя в глаза медведю и адресуя свои слова именно ему.

Хозяин леса зевнул и лениво пошел следом за людьми. Костя невольно отметил, что ступает медведь беззвучно, в отличии от них. Игнат шел уверенно, ориентируясь в лесу без компаса. Соломин думал, что идти придется недолго, ведь на карте лесок был совсем маленьким, почти незаметным, но шли они несколько часов, Костя даже пару раз спросил, не заблудились ли они, прежде чем деревья расступились, образуя круглую поляну. Соломин осмотрелся и спросил:

– Её люди вырубили? Она слишком правильной формы…

– Может, и так… Кто теперь скажет? – пожал плечами старый Игнат.

Выходить на поляну мужчина не стал, а вот Костя вышел прямо в центр и осмотрелся. Хозяин леса вышел следом, встав совсем рядом – так близко, что Соломин слышал ровное дыхание медведя.

– Мы не успеем выйти из леса до темна, – сказал Костя, глянув на часы.

– Успеем, – заверил старый Игнат и закурил. – Дорога из леса займе минут двадцать, не больше.

– Ого, – выдохнул Соломин, понимая, что загадок становится только больше.

Костя осмотрелся, отметив семь ровных старых берез, что белыми пятнами выделялись на фоне елового леса. Березки росли на самой кромке, на равном расстоянии. Соломин потер руки, понимая, что его тянет к этим берёзам, словно магнитом. Костя не стал сопротивляться своим желаниям, решив, что раз бесполезно тут опираться на разум, то стоит довериться чувствам. Ствол дерева был теплым, словно бы нагретым солнцем, хотя поляна была тенистой. Соломин прикоснулся лбом к березе, вдруг вспомнив слова Софьи, что за той тьмой, что накрыла лес, тот все еще жив. По крайней мере то дерево, к которому он прикасался, казалось живым.

Костя отстранился, погладив березу, словно бездомного пса, и словил слишком умный, заинтересованный взгляд хозяина леса. Медведь не мешал, и Соломин сделал вывод, что пока ничего опасного не делает. Костя подошел к ели рядом, прикоснулся к стволу и тут же одернул руку от легкой и резкой боли. На ладони была царапина, и кровь каплями стекала вниз. Соломин достал из кармана платок и перевязал ладонь, понимая, что поить своей кровью проклятую землю не стоит. Медведь тихо фыркнул, наблюдая.

Костя кивнул зверю и пошел к следующей березе, осторожно прикоснулся к стволу, но дерево не стало ему вредить, оно тоже было теплым. Соломин обошел все березы, прикасаясь к ним, а затем попросил:

– Игнат, дай мне лопату.

– Хозяин леса не даст копать тут, – покачал головой мужчина, но лопату подал.

– Я только проверю свою догадку, – пообещал Костя медведю и копнул возле самого ствола березы осторожно, чтобы не задеть корни.

Земля тут была легкой, лишь слегка влажной и совсем другой.

– Ого, – выдохнул Игнат, смотря на землю.

– Я не знаю, что это нам дает, – признал Соломин.

– Любое знание что-то дает… – покачал головой мужчина, потерев переносицу.

– Может, дело в березах? – спросил Костя, смотря на медведя.

– Может, – кивнул серьезно старый Игнат. – Мы завтра вернемся сюда с самого утра. А я пока выкопаю пару березок в другом лесу, попробуем тут посадить.

– Я помогу тебе, – кивнул Соломин. – Пошли домой. Завтра придем сюда, подготовившись лучше: с саженцами, с бинтами и угощением для мишки.

– Пойдем на рассвете, чтобы было больше времени, – кивнул мужчина.

– Может, если всю эту поляну засадить, все и закончится? – с надеждой спросил Костя.

– Если медведь позволит её засаживать березами, то мы быстро управимся: все помогут, – кивнул Игнат. – Но пока молчи… Не нужно другим знать: умирающие надежды отзываются такой болью, что потом жить сил просто нет.

Соломин кивнул, понимая, что и сам уже начал надеяться, а когда все рухнет – долго еще будет собираться с силами.

Медведь проводил их до опушки леса. Старый Игнат был прав – вышли они из леса гораздо быстрее, чем дошли до поляны.

– Завтра, на рассвете, – напомнил Игнат строго. – Не опаздывай.

– Не опоздаю, – кивнул Соломин.

Прасковьи дома не было. Костя вымыл руки, обработал глубокую царапину, отметив, что та уже не кровоточит. Соломин сделал в уме пометку, что стоит понаблюдать за раной, не столько боясь того, что будет заражение, сколько опасаясь подцепить проклятие, что легло на лес. Костя нашел обед в печи еще теплым и, наложив себе каши, принялся быстро есть. Закончив с едой, он вышел во двор. Работы в деревне было много всегда, и Соломин пошел на огород пропалывать, сняв с себя майку, чтобы немного загореть.

Костя не заметил момента, когда бабушка вернулась. Лишь когда женщина заговорила, он обернулся на голос.

– Я успела начать волноваться. Уже скоро должно было начать темнеть, – сообщила Прасковья.

– Не стоит. Хозяин леса любит блинчики, – сообщил Соломин, разгибаясь. – Как твой день прошел?

– Как обычно, – отмахнулась бабушка. – О тебе все расспрашивают. Рано или поздно тебе придется со всеми познакомиться. Им интересно, что за новый человек появился в Яблоновке.

– Я понимаю, – кивнул Костя. – Давай ты завтра вечером на ужин пригласишь своих подруг. Я обещаю ответить на все вопросы.

– Вопросов будет много, – предупредила Прасковья. – А днем что ты делать будешь?

– В лес пойду, – ровно сказал Соломин, зная, что бабушке не понравится этот ответ.

– Рано тебе в лес ходить, – покачала головой бабушка. – Ты ведь понимаешь, что это опасно?

– Понимаю, – не стал спорить Костя. – Но я не один туда пойду.

– Игнат пытается в лес уйти навсегда, – покачала головой Прасковья. – Он там смерть свою там ищет. А ты? Неужели тебе уже жизнь не мила?

– А я ищу там ответы, – обтряхнул руки Соломин. – Тут, в деревне, нет ответов. А там…

– А там еще больше вопросов, – обречённо вздохнула бабушка. – Что с рукой?

– Оцарапался, – отмахнулся Костя и глянул на руку.

Царапина у него была глубокой, такая должна была заживать долго, пару дней, но на руке осталось лишь светлая полоса зажившей кожи. Соломин растерянно посмотрел на Прасковью.

– Мы даже не простываем, – сообщила бабушка, кивнув. – Все заживает быстрее. А у женщин нет женских дней. Мы не можем найти смерть вне леса.

– Я хочу жить, бабушка, клянусь, – заверил Костя. – Просто я пока не готов сдаться. Вспомни себя… Разве ты не пыталась выбраться?

– У меня не было такой возможности… Тая на руках была, – сообщила женщина, а затем кивнула: – Но я понимаю. Ты хочешь жить по-прежнему. Только обещай, что будешь осторожен.

– Я буду, – заверил Соломин и заставил себя обнять Прасковью. – Я не хочу умирать и не хочу причинять такую боль тебе и твой дочери.

– Тогда договорились. Что хочешь на ужин? – спросила бабушка.

– Давай я почищу картошку и мы её сварим, – предложил Костя, поняв, что успел очень проголодаться.

– Ты бы присмотрелся… Тут много симпатичных девушек, – сообщила Прасковья, первой заходя в дом. – Та же Софья чего стоит!

– Я не люблю женщин, – сказал правду Соломин и тут же добавил изрядную порцию лжи: – Что старше меня на пару столетий. Мне нужны ровесницы. Я буду себя чувствовать глупо рядом с Софьей. Она явно жизнь знает лучше меня.

Бабушка рассмеялась весело и открыто, заверив:

– Тут разница в возрасте роли не играет.

– Дай мне убедится, что я не вырвусь, а потом я уже подумаю, – попросил Костя, понимая, что никуда ему даже тут не деться от назойливой заботы о его личной жизни.

Ему вновь снился тот же сон, но в этот раз Соломин уже не испугался, когда машина съехала в лес. Вновь тот же мужчина открыл заднюю дверь, а потом исчез, а мимо Кости прошел медведь, огромный, сильный. Только Соломин сел на заднем сидении, выжидая, пока хозяин леса разберётся с обидчиком. Костя глянул на свои ноги и осознал, что он теперь взрослым перенёсся в свой сон.

Раздался полный боли и страха крик водителя, а затем все стихло. Замолкли птицы, стих ветер, настала полная тишина. Соломин рассматривал деревья, ища в лесу глазами березки, словно пытаясь понять, сколько жизни осталось в этом странном и страшном месте. Костя увидел пару странных берез, что росли рядом. Что его насторожило – Соломин не мог понять и, встав, направился к деревьям. Кора. Она была темной – темнее, чем должна была, не белой, а какой-то бурой. Костя протянул ладонь и прикоснулся к коре, тут же одернув руку. На ладони появилась глубока царапина.

Соломин глубоко и как-то нервно вздохнул, пытаясь понять, почему эти березы мертвы, пропитаны проклятием. Шагов Костя не услышал: хозяин леса двигался бесшумно. Он лишь почувствовал дыхание на своем затылке, теплое, ровное. Костя не стал оборачиваться, лишь прижал к груди руку, чтобы не окроплять кровью проклятую землю, внезапно осознав: новые березы не помогут… Лес сдается, окончательно подчиняясь проклятью.

Соломин резко сел в постели, пытаясь вспомнить конец сна, понимая, что там было что-то важное, но что – он не мог уловить. Костя знал лишь то, что новые березы не помогут. Это не выход, и лес почти мертв, если только семь деревьев в самом центре еще живы. Резкий звон будильника прогнал остатки сна, и Соломин поднялся, чтобы собраться, взять угощение для хозяина леса и вовремя встретиться с Игнатом.