Девушка лежала на изуродованном матрасе, укрывшись разодранным пуховым одеялом, и разглядывала белый потолок. Острое впечатление, что за те сутки произошло больше, чем за всю жизнь, не проходило.

Ночью Мелинда не могла сомкнуть глаз, стараясь продумать план действий, и теперь страдала от головной боли. Но все равно заставила себя причесаться и, кое-как пригладив платье, подхватила чемодан, посмотрев в последний раз на свой дом, в который, возможно, 

больше никогда не вернется, а затем уверенно направилась к Ауксилиуму, зданию министерства, самому большому и роскошному в городе, надеясь, что хотя бы там, наконец, будет в безопасности.

      <center>***</center>

Аделайн встала в тот день непозволительно поздно, но, не изменяя привычке, вышла покурить на балкон своей комнаты, выходящий прямо в сад Центрального Атриума. Удивительно, что в такое время он до сих пор пустовал, хотя…

Эта весьма пагубная привычка стала последней отдушиной в том болоте, которое необратимо засасывало ее уже очень давно.

Для Мессаже сигарета - возможность вместе с дымом выдохнуть горечь, полностью окутавшую сознание, и по-настоящему насладиться, может быть, последними днями бессмысленной жизни. Только вот Батиста оставлять не хотелось, пожалуй, даже чересчур сильно.

Положив потушенный окурок в пепельницу, итак заполненную до краев, она начала следить за девочкой, которая, волоча за собой огромный чемодан, уже несколько минут беспокойно расхаживала у мраморного фонтана.

Увидев огромную фарфоровую статую зовущей кошки, подаренную когда-то, как символ дружбы от правителя Инсулы, та в изумлении застыла, вероятно, пытаясь понять, сколько же тон золота ушло на то, чтобы отлить гигантский колокольчик, прикрепленный к ошейнику.

Но, решив дотронуться до него, неожиданно упала.

«Сама неуклюжесть!» - подумала Аделайн, казалось, совершенно не замечая, что начала выкуривать еще одну сигару.

Но как только незнакомка начала биться в судорогах, царапая ногтями то плитку, то собственное лицо, Мессаже стало не до смеха. Она незамедлительно спустилась в сад, но пострадавшая уже сама начала подниматься на ноги, недовольно потирая ушибленный локоть.

– Кто Вы? – ее голос, казалось, разнесся эхом по всему Ауксилиуму.

– Дорогая, ты проклята? – хоть и ответ вопросом на вопрос считался моветоном, Аделайн, упорно пытавшуюся выудить из сознания ускользающие воспоминания, это уже не волновало, – Пойдем со мной.

Несмотря на голос разума, настойчиво убеждавший отказаться от предложения, девушка, понимая, что без 

знающего человека просто заблудится, покорно последовала за незнакомкой.

Петляя по длинным коридорам с безвкусными цветочными обоями, Латур старалась не наступить на подол длинного платья своей проводницы, чьи каштановые вьющиеся волосы колыхались при каждом шаге.

Неожиданно Мессаже замерла около двери с металлической табличкой и странной надписью «интендант» на ней, что настежь распахнулась, словно ожидая, вынудив Мелинду отступить назад.

– Входи, – раздался не самый дружелюбный голос, – я так и знал, что это ты. Сегодня опаздываешь.

Аделайн, бросив предостерегающий взгляд, вошла в комнату первой, но дверь сразу же захлопнулась, сопровождаемая поворотом ключа в замке, отрезая всякие шансы на проникновение.

 Латур недолго томилась в ожидании, пытаясь отойти от недавнего приступа, но вскоре Мессаже вышла и, молча поманив за собой, сразу развеяла всю нашедшую скуку.

– Познакомься, Батист, это Мелинда Латур, – проворковала она уж слишком неестественным тоном, до боли вцепляясь в ее плечо.

Напряжение вперемешку с волнением, исходившие от Аделайн, девушка ощущала буквально каждой клеточкой тела, настолько явственны те были.

– Латур? – молодой мужчина, сцепил руки, лежащие на лакированной поверхности стола, с наигранным удивлением вскинув брови, – Зачем же она пожаловала к нам?

– Я… – почувствовать его эмоции не получалось, и из-за невозможности прибегнуть к собственному свойству, мысли в голове путались еще больше.

«Неужели он владеет ментальной блокировкой?»

Как в доказательство этому пришло ощущение боли, словно от сильного ожога.

 – Мои родители бесследно пропали и я… - пальцы девушки до побеления костяшек сжались на ручке чемодана, который она не решилась опустить на дорогой паркет.

Внезапно Батист поднялся со своего кресла и подошел к ней вплотную:

– Он не твой отец, – оказалось, что голос его еще приятен по сравнению с холодным взглядом, буквально пробирающим до костей.

Девушка стушевалась сильнее, удивленная тем, как интедант умел хорошо управлять эмоциями людей в отличие от нее самой.

– Но мистер Латур был со мной всегда, сколько я себя помню, – губы предательски задрожали.

– Лэгранд, не надо так давить на нашу дорогую гостью, – неожиданно вмешалась Аделайн, – Видишь, как Милли плохо. Мы должны ей помогать, а не вредить, ты же знаешь.

Латур от упоминания своего имени в такой форме сразу смутилась, но Батист, машинально поправив галстук, протянул руку в знак примирения:

– У тебя поразительно хорошая регенерация.

– Но как вы… Ты узнал об этом? – удивилась девушка, сжимая его ледяные пальцы.

– Я владею абсорбцией памяти и тебе бы стоило научиться от нее защищаться, – нарочито спокойно он стал разминать руки, окончательно выбивая Мелинду этими трелями суставов из колеи, – никого до этого я не просматривал так легко.

Теперь уже втроем они долго ходили по странным стеклянным мостам с этажа на этаж, пока не добрались до еще одной двери, гораздо более неприметной, чем первая.

– Ты что, и правда хочешь пойти прямиком к нему? – удивленно прошептала Мессаже, всем своим видом протестуя этой идее.

– Да. Только господин Сенекс способен посоветовать нам, что делать с мисс Латур, – пояснил тот, нарочно выделяя учтивое обращение.

– Но он же сам правитель Кордиса! – не сдавалась Аделайн, – Мы не можем просто так прийти к нему и попросить о помощи, – Ты безумец!

– Можем, – бесстрастно парировал Лэгранд, – заботиться о жителях страны - его прямая обязанность. Так гласят кондиции, которые он подписал, когда вступал в должность, значит, сомнению не подлежит.

Его помощница лишь скептически фыркнула, не понимая, как можно настолько слепо доверять документам, ведь, изучив за всю свою жизнь их внушительное количество, убедилась, что большинство совсем не соответствуют действительности. 

Мелинда хотела вмешаться, чтобы прекратить этот бессмысленный спор, но чье-то тактичное покашливание заставило их всех резко обернуться.

– Господа, что за распри около моего кабинета, идите в другое место! – тут же воскликнул старик в твидовом костюме, – А, мальчик мой, это ты… – и, пригладив густые бакенбарды, посмотрел на Батиста, – Мистер Маестус был опечален тем, что ты не смог уговорить своего друга помочь…

 Поникнув буквально на мгновение, Сенекс вновь заговорил столь же бодро:

– Но это не страшно! Мы вновь пригласим его и проведем уже более обширную беседу. В таком деле, как война, важны силы каждого!

Затем Верус посмотрел на Мессаже, поправляющую черный корсет с элегантной шнуровкой, и расплылся в жеманной улыбке. Но, заметив рядом Латур, переключил все внимание на нее:

 – О, скажи-ка, а что за очаровательная особа с тобой?

– Господин Сенекс, можем ли мы попросить у Вас аудиенции сегодня же? – тоном, не терпящим отлагательств, поинтересовалась та.