В знак боевой готовности самураи взяли катаны в левые руки. С громким криком стоящие в первых рядах бросились навстречу противнику, а за ними пришлось последовать и остальным.

Климент крепко сжал пальцы Мелинды, разрываемой между чужими страхами и яростью, а Мессаже нервно вздохнула, почувствовав, что от Батиста повеяло запахом разложений. Их напускная спокойность тут же испарилась, ведь никому не хотелось убивать, а уж тем более - умирать самому.

Серый туман заполонил собой абсолютно все, и лишь яркие искры пролетали над головами, озаряя путь. Но Готье был рядом, и это придавало сил, ведь его теплая ладонь грела не только руку, но еще и сердце.

Они бежали вперед, не останавливаясь ни на миг, а несколько мужчин, выпрыгнувших прямо перед Латур, тут же свалились навзничь, стоило только юноше взмахнуть рукой.

– Как? – пораженный шепот слетел с губ.

Тот лишь сдавленно пожал плечами, боясь дать волю эмоциям в неподходящее время.

Неподалеку что-то взорвалось, и ударная волна отбросила их в разные стороны.

Казалось, разом все померкло. Не было слышно ничего: ни криков, ни стонов умирающих, ни порывистого промозглого ветра.

Очнувшись, Мелинда сразу попыталась встать, но из глаз посыпались искры, а в ушах зазвенело, давая понять, что торопиться явно не стоить. С трудом все-таки добравшись до Климента, без чувств лежавшего на подтаявшем грязном снегу, она склонилась над ним, прислушиваясь к дыханию, отчего тот вздрогнул, открыв глаза:

– Линда… Ты как? – Готье нахмурился, безуспешно попробовав подняться.

Латур с удивлением поняла, что больше не ощущала никакого дискомфорта и наконец, осознала, насколько полезна регенерация, о которой говорил Батист.

– Со мной все хорошо, – Мелинда осторожно помогла ему, – А вот тебе необходим лекарь.

– Не сейчас, – презрев боль, юноша начал идти, – Если Лэгранд использует…

Но подбежавшая Мессаже совершенно бесцеремонно его прервала:

– Скорее! – пытаясь отдышаться, вымолвила она, – Все пошло не по плану.

В долине за холмом уже разворачивалась кровопролитная бойня, в самом центре которой, раскинув руки и истерически хохоча, стоял Батист.

Выжившие в страхе бежали, но все равно не могли спастись от безжалостных инферналов с торчащими костями и обнаженными органами, пожираемыми червями, одетых в окровавленные лохмотья.

– Не думаю, что суггестия подействует, но попробовать нужно, – процедил сквозь зубы заметно побледневший Климент.

– Тебе лучше экономить силы, – для убедительности Мелинда даже подбоченилась, – я не позволю.

– Тогда что же… – договорить Аделайн не успела, заметив Барбару, активно размахивающую руками.

– Без паники, ragazzi, помощь пришла!

За ней следовал отряд лекарей и самураев, яростно протыкавших воскресших катанами.

Вимала перевоплотилась в птицу, а ее подруги обступили Готье со всех сторон, начав о чем-то наперебой говорить, вопреки отсутствию отклика. Но внимание Латур привлек тот таинственный человек в красной мантии, заставивший юношу выпить содержимое непонятного флакона.

– Что там было? – кое-как протиснувшись ближе, уточнила она.

– Крововосполняющее, – басовито ответил лекарь, отходя назад.

О лечебных слезах феникса неспроста слагали легенды: повреждение исцелялось быстро, но весьма ощутимо. Климент до скрипа сжал челюсти, чтобы не застонать, и судорожно обнял девушку, сосредоточившую свое сознание только на одном желании - лишить дорогого человека боли.

Батист, наконец, придя в себя, добрел до какого-то дерева, устало прислонившись к его стволу, а Мессаже опрометью бросилась к нему, сорвав с шеи порванный платок, стеснявший горло хуже, чем засевший внутри ком.

Самураи в это время очищали свое оружие, стоя посреди усыпанного телами поля.

По возвращению в лагерь, Аделайн сразу куда-то ушла, сославшись на неотложные дела, а Мелинда проводила Климента до палатки вопреки всем возражениям, после чего направилась к Лэгранду по его же просьбе.

Но не успела она войти, как тут же услышала неожиданное заявление:

– Лучше бы я вообще не был Некромантом.

– Почему это? – Латур растерянно застыла, – Твоя сила просто поразительна…

– Поразительно ужасна! – перебил на полуслове тот, – Эта жажда крови увлекает… – беспокойно расхаживая туда-сюда, – Я не всегда могу контролировать себя, – и взъерошил свои волосы, – за что еще больше ненавижу, заставляя страдать всех вокруг.

– Но ведь мы здесь именно для этого, – голос звучал предательски неуверенно.

– Я знаю, но… Мои родители погибли из-за этого свойства во время последней войны, не справившись с призванными инферналами. – Батист тяжело вздохнул. – Возможно, я повторю их судьбу, поэтому, малышка Милли, позаботься о Мессаже. Будет жалко, если моя смерть окончательно ее добьет.

– Прошу, не зови меня так, – прошептала девушка, смаргивая подступившие слезы, – ты же знаешь...

– Знаю, – коротко кивнул тот, – это позволено лишь одному человеку.

В расстроенных чувствах покинув Лэгранда, она решила навестить Готье, чтобы выговориться, но вместо этого не смогла связать и двух слов, лишь сильнее расстроившись:

– Почему…Ты ведь не хотел… Тебя ранили из-за меня…

– Людям и их мнению свойственно меняться в зависимости от ситуаций, – юноша откинул ватное одеяло, притянув Мелинду к себе, – Эту войну нужно закончить, как можно скорее, чтобы люди больше не умирали, – и с самым серьезным видом произнес, – Я не могу дать погибнуть единственному дорогому для меня человеку.