Латур плохо помнила, как вернулась обратно из соснового леса в разрушенный город, вновь встретившись с местными жителями, что, обрадованные хорошим вестями, наконец, решились покинуть темное подземелье. Но среди спасенных аргентумовцев она так и не заметила Винсента.

От плохого предчувствия, в очередной раз кольнувшего сердце, отвлекла мать, которая, еле сдерживая слезы, бросилась на шею дочери и забормотала что-то совершенно невразумительное.

Зато Мелинда запомнила, как, идя вновь по пустынному полю, где буквально недавно проходила смертоносная битва, случайно споткнулась об одно из множества тел, лежащих под ногами, узнав в нем Макэрга, и мысленно зареклась сообщать об этом Клименту.

Слишком хорошо девушке врезалось в память, как Норайо вместе с самураями бережно очищал катаны от чужой крови, а Курода с хладнокровием наблюдала за каждым действием своих поданных.

Но почему-то это зрелище больше не превращало все нутро Латур в противный студень.

Неужели, она привыкла к постоянным смертям?

Времени, чтобы обдумать все тщательнее, не было. Несколько дней девушке пришлось крутиться, словно белке в колесе, не имея ни минуты на отдых. Город, хоть и не родной, необходимо было восстанавливать, как и сотни других по всему миру, а отказать в помощи она не смогла, желая отблагодарить таким образом Миримиэль и всю ее семью за оказанную поддержку.

Хорошо, что силы довольно скоро вернулись, а с помощью свойств все давалось гораздо проще, пусть и окончательного возрождения столицы увидеть не получилось, ведь Лэгранд, на правах представителя Кордиса, пока Маестус был временно отстранен, а Верус бесследно пропал, решил отбыть, как можно скорее, чтобы позаботиться и о собственном государстве.

Все это время Мелинду на подсознании терзали мрачные мысли, и усугубляло их то, что подловить Юджинию для откровенного разговора никак не выходило.

Даже прощаясь с Леру и Зои в последний раз, она все равно не переставала думать об отце, тщетно надеясь заглушить одну душевную боль другой. Да и тоскливая кладбищенская атмосфера: проливной дождь, голые потемневшие деревья, плотный туман, тянущий сыростью, надрывно кричащие вороны и чересчур официальная черная одежда, сделанная кланом Шелкопрядов на скорую руку, точно никого не приободряли.

Брюнхильда жалостливо скулила, тыкаясь в ногу Мелинды, пробиваемой мелкой дрожью, которая судорожно обнимала Климента, из последних сил старавшегося сохранить невозмутимое выражение лица. Рядом стояла Аделайн, не проронившая больше ни слова о родителях с того самого дня, около нее – прямой, как натянутая струна, Батист. Норайо, Донна и остальные правители тоже стояли в первом ряду, склонив головы и сняв шляпы в знак уважения.

Чуть позади нашлись места для Марсель и Джулио, заботливо поддерживающего еще не до конца оправившуюся жену. За ними пристроились Бьянка вместе с сестрами-вилгусиянками и Пайда со своим кланом. После – эльфы во главе с Миримиэль, а оставшиеся орки под командованием Гровера взяли на себя роль гробовщиков.

***

Мелинда шла по мостовой, выложенной таким же булыжником, как и в Итере, покачиваясь под весом тяжелых чемоданов, и лелеяла мысли о скором возвращении, а за ней неловко семенила мать, умоляя дочь замедлить шаг.

И зачем же воительница позвала их? Неужто она подметила, что Латур никак не отважится самостоятельно узнать страшную правду?

Признание Юджинии, прозвучавшее в недавнем разговоре, уже отдавалось в голове лишь слабыми отголосками:

– Винсента больше нет, - она неловко теребила ткань платья в руках, потупив взгляд, - он погиб, чтобы спасти меня.

- Как давно? - на удивление спокойно поинтересовалась Мелинда, - Его смерть как-то связана с тем, что ко мне перестали приходить видения?

Может, она так отреагировала на услышанное из-за того, что подсознательно успела смириться с утратой ещё в тот день, когда встретила мать.

– Думаю, да, ведь у тебя с твоим отцом была настолько крепкая ментальная связь, что вы могли чувствовать эмоции друг друга даже на очень больших расстояниях, – вкрадчиво согласилась Донна.

Синьора явно сожалела. Пожалуй, даже искренне, но от ее совершенно бесполезного сочувствия на душе становилось только хуже. Никого ведь уже не вернешь. Оставалось только радоваться, что подобная участь не коснулась и саму Латур, хотя без своего ангела-хранителя, она могла бы уже умереть и переродиться вновь, как минимум, несколько раз, если верить теории о квантовом бессмертии, о которой поведала Хольст.

– Винсент даже мог оберегать тебя. Его с трудом выученная способность к регенерации передавалась даже после того, как… – мать болезненно всхлипнула, от души высморкнувшись в заботливо предложенный синьорой носовой платок, – Зато не зря же к Фортуне… Предостерегла хоть…

Из гнусавого блеяния разобрать что-либо членораздельное было тяжело, но и того хватило для Мелинды, чтобы всполошиться:

– Это ты о чем сейчас? – желая предать себе суровости, она скрестила руки на груди, вскинув бровь.

– Понимаешь ли, милочка… – теперь уже замялась Донна, – Родственница твоя успела пробудить в тебе частичку заложенного дара, когда ты гостила у нее, да вскоре, бедовая, и почила, зато тебя провидение еще не раз выручило.

Осознание, что слова Батиста были не так уж и далеки от правды, неприятно ударило по самолюбию девушки.

Поначалу она чувствовала лишь жалость к этим несчастным, сломанным женщинам, но постепенно это чувство сменялось обидой и непониманием, от которых хотелось зареветь белугой.

За размышлениями Мелинда и не заметила, как дошла до цеппелина, у которого уже собирались пассажиры со своим багажом и десятки провожающих.

Гвалт стоял такой, что невольно хотелось заткнуть уши и не открывать их до самого приземления в родных краях. Хорошо, что Латур стойко переборола в себе это желание, сфокусировавшись на ноющих от усталости руках, а поспешивший навстречу Климент, словно прочитав ее мысли, тут же взял тяжелые чемоданы и помог подняться на борт.

Все это время юноша занимался различными организационными вопросами вместе с Лэграндом и сейчас сильно корил себя за то, что не успел освободиться раньше и донести вещи прямо от замка. Но, похоже, что девушка была на него не в обиде, так как сразу позволила взять свой багаж.

Пристроившись около Аделайн, Мелинда протерла запотевшее стекло иллюминатора и увидела, как Миримиэль, встав на широкие плечи Гровера, прощаясь, махала руками так, словно хотела создать поток ветра, направивший бы цеппелин на верный курс.

– Они точно собираются обвенчаться, дорогая? – прижав свой саквояж к себе, тут же взволнованно прошептала подруга.

– Ну, да, а что такого? – Латур только пожала плечами.

– Как это? – сев напротив, Юджиния недоуменно всплеснула руками, – Они же разных рас, а такие союзы совершенно не...

Но остаток ее фразы был заглушен возгласами пассажиров, что накренились вместе с дирижаблем, когда тот начал взлетать.

Не успела девушка забеспокоиться о том, успели ли все занять свои места, как Лэгранд и Готье отыскали их среди пассажиров, а вместе с ними - и марэнцы с вилгусиянками.

Бросив последний взгляд на северную столицу, Мелинда с умилением заметила, что эльфийка продолжала махать даже после того, как их цеппелин отбыл, предвещая начало новой жизни.

Теперь уже мирной.