Аполло перед дверью офиса Клавьера Гэвина. Почему он вообще просто стоит? К его удивлению, Труси не ухватилась за возможность прийти — разве не она хотела участвовать в… Ну, во всём этом? Как бы то ни было, она всё ещё горела этой идеей и крикнула «Удачи, Аполло». Когда он спросил, почему она не пойдёт с ним, она ответила «Не хочу надоедать ему». Ну да, конечно. Как будто бы она «надоедала» ему когда-нибудь.

Тем не менее, он пришёл сегодня поговорить о… О чём-нибудь. Аполло не был из тех, кто утешает кого-то. Это было не в его стиле. Люди просто не ожидали, что он будет жилеткой для слёз, когда дела пойдут плохо. Конечно, импровизированная семья, навязанная агентством Райта, заставила его расширить свой набор навыков, тем более что Феникс Райт отправлял его в однодневные поездки для помощи в «работе» его дочери. Клавьер Гэвин — спокойный, претенциозный, таинственный. Как бы он выглядел расстроенным? Тихим и напряжённым, предположил он, неспособный вымолвить и слова как тогда, когда его унижал собственный брат в зале суда. Отлично, хоть кто будет тихим, когда расстроен. Это означало, что Аполло должен был начать разговор, не так ли? С тяжёлым сердцем, он поднял руку, чтобы постучаться. Но затем он застыл.

Словно желая остановить руку, из офиса начали доноситься ложные звуки музыки. Это были клавиши, но не их обычные ноющие, резкие звуки, присущие року, а почти классика. Аккорды были медленными и извилистыми. В них не было ничего мрачного, бунтарского, не было рок-н-ролла. Не было никаких наворотов и свистов, только мягкая трагичная баллада, что может пережить века. Из-за аккордов клавиатуры донёсся приглушённый голос. Аполло почти не узнавал его, в конце-концов, он не кричал и не брал те высокие ноты, которые так впечатляли массу девочек-подростков. Он был почти неслышимым. Мягкий тенор пел сладкие, простые ноты с долей вибрато, и ничего больше. Он не мог услышать слова отсюда, но всё равно, это была самая грустная песня, которую Аполло когда-либо слышал.

Он стоял у двери с поднятой рукой, пока пение не прекратилось, и слёзы не выступили у него на глазах. Всё закончилось с дрожанием, со вздохом и с кислой нотой пианино, а затем всё затихло. Песня закончилась слишком рано, о чём бы она ни была, он не сумел дойти до конца. Услышав тишину, Аполло начал сомневаться в себе. Он решил, что мог бы сейчас повернуть назад. Он мог бы оставить его в покое. Но вместе с волной уверенности пришли холодные, тёмные глаза Феникса Райта и голос эхом пронёсся в его голове: "Возможно, в начале слов не будет, но ты всегда найдёшь их, когда они понадобятся." Итак, смахнув слёзы с глаз, он постучал в дверь.

К своему удивлению, обычно отстранённый Клавьер Гэвин спросил:

— Кто там?

— Это, эм… — начал Аполло, и его голос дрогнул. Он прокашлялся и заговорил, возможно, слишком громко. — Это Аполло, Аполло Джастис!

— Ах, — послышался голос Клавьера. — Тогда проходи!

Аполло открыл дверь, шагнул внутрь и осторожно закрыл её за собой. Он оглядел офис, а затем посмотрел на Клавьера. Они оба, по их же мнению, выглядели чуть хуже обычного, но всё ещё неплохо, учитывая обстоятельства. В кабинете был некоторый беспорядок: несколько скомканных бумаг на полу, но это было просто стерильной операционной, по сравнению с офисом мистера Райта. Он заметил, как много инструментов были вынуты из футляров, готовые к тому, что их возьмут в любой момент. Гитара и бас-гитара прижались к окну, клавиатура прислонена к его креслу, ударная установка под столом, на столе скрипка с поставленным поперек неё смычком. Касаемо самого Клавьера… Он выглядел уставшим. Его одежда была прежней, не считая, что сегодня он отказался от своего пурпурного пиджака и блестящего серебряного ожерелья «Gavinners», так что он выглядел почти невзрачно в своей чёрной рубашке на пуговицах и чёрных брюках. С другой стороны, он и не мог выглядеть по-другому, нося только пирсинг в ухе и ремень, сделанный из достаточно большой цепи, чтобы тащить грузовик. Как и на фотографии, у него всё ещё была более короткая стрижка, его блондинистые волосы теперь были коротко подстрижены у шеи и небрежно взъерошены на макушке. На самом деле, он выглядел почти хорошо. Однако что-то в нём было не так. Его плечи были слишком опущены, а улыбка слишком рассеянной. Под глазами были тёмные-тёмные круги.

— Герр Лоб, — поздоровался он и сверкнул этой мягкой, хотя несколько снисходительной улыбкой. Он развернулся в своём офисном кресле спиной к клавиатуре, чтобы встретиться лицом к лицу, сложив руки на коленях. — Чем могу быть вам полезен?

— Эм… — сказал Аполло, неуверенно посмотрев вниз. — Я думаю ничем.

— Ничем…? — переспросил Клавьер, нахмурив брови.

— Эм, нет. Так, ээ, я думаю, я просто… Зашёл посмотреть… Всё ли в порядке.

Клавьер изменил свой взгляд, на его лице отразилась неуверенность. Он медленно перевёл свой взгляд с Аполло обратно к пианино, извлёк пару нот, а после сделал паузу, чтобы нацарапать что-то на листе бумаги, лежавшей на клавиатуре.

— Что ж, довольно мило с вашей стороны, Герр Лоб. Не думал, что вы решитесь на это. Всегда хорошо иметь таких коллег, которые преодолевают эту социальную пропасть, не так ли?

— Ээ… Наверное, — Аполло больше не знал, что сказать. — Просто ты… Понимаешь, вроде… Застрял здесь. Я слышал. Н-не то чтобы это что-то странное! Знаешь, учитывая…? — он неловко потёр свой затылок. Сделав это, он почувствовал неприятный край металла, когда его браслет начал туже стягивать его запястье. Аполло посмотрел на Клавьера, который теперь был больше сосредоточен на игре пианино, чем на том, чтобы хотя бы взглянуть на собеседника.

— Спасибо, Герр Лоб, но я думаю, что это просто маленькое недоразумение, Ja?

— Недоразумение?

Клавьер кивнул, нацарапав ещё несколько слов на мятой бумаге. Он ярко улыбнулся.

— Это правда, что я изолировался, но это далеко от депрессии. На самом деле, мне лучше, чем когда-либо было! Причина, по которой я остаюсь внутри, это вдохновение, пронзившее моё сердце. Я пишу новый альбом. Я едва ли успеваю изложить мысли на бумаге.

Должно быть это то, что он играл недавно, решил Аполло. Это было противоположностью его обычного стиля.

— Ты собираешься стать сольным артистом, да?

Улыбка Клавьера дрогнула, и браслет Аполло снова сжался. Он поморщился — отлично, просто гений.

— Ээ, извини, не хотел… Напоминать о… Твоей группе, я просто.....

— Нет, всё в порядке, — слабо рассмеялся Клавьер. — Я ещё не решил, как выпускать этот альбом. Но я буду держать тебя в курсе. А теперь, можешь помочь мне с кое-чем?

— Эм… Конечно?

Клавьер подозвал его к себе. Когда он подошёл достаточно близко к клавиатуре, его руку грубо схватили и поставили на нижние клавиши. Затем он положил свою руку поверх руки Аполло и нажал пальцами двухклавишный аккорд, установив пальцы на До и Ми.

— Играй этот аккорд в начале каждого такта, — проинструктировал он. Затем щёлкнул метроном сбоку от клавиатуры, и тот забил медленный ритм. Такт. Четыре, он полагал? Аполло сыграл аккорд, подождал четыре клика и повторил действие. — Хорошо, но должен быть вальс, если ты не возражаешь.

Аполло глянул на него с непониманием.

— Каждые три клика, не четыре, — пояснил Клавьер.

— Ох, — Аполло кивнул и сменил ритм. Когда он начал, Клавьер подключился играть богатую, классическую пьесу на всём протяжении пианино. Аполло быстро узнал эту песню, игравшаяся несколько моментов ранее. Он напевал про себя трагичную мелодию, но не произнёс ни слова. Взгляд Аполло скользнул по бумаге на крышке пианино и мельком взглянул на текст. Он попытался сопоставить это с тем, что напевал Клавьер.

Я знаю, вы получили свой вердикт, хоть никогда и не были виновны.

Не волновало всё это вас.

Вина, что вы создали, всегда была со мной.

Не волновало всё это вас.

И, может, подделал я воспоминанья, но мог поклясться я, что было время,

Когда всё,

Клавьер прекратил играть. Это был тот же момент, где его голос сорвался ранее. Только теперь он не плакал, вместо этого он беспокойно повернулся лицом к Аполло. С вымученной улыбкой он забрал бумагу с пианино и сунул её в карман. Однако он сделал это только тогда, когда Аполло закончил такт. Всё говорило о том, что всё было по-другому.

— Danke, мой друг, — сказал Клавьер. — У меня были потаённые подозрения, что это может звучать лучше с некоторой базой, но, к сожалению, у меня не так много рук.

— Эм, верно… — ему неловко ответили. — Мистер Гэвин…

— Пожалуйста, зови меня Клавьер! — перебил он. Несмотря на дружелюбный тон, Аполло не мог не почувствовать, что это была скорее просьба, чем поправка. Верно. Наверное, он не хотел бы, чтобы его звали Гэвином, не так ли?

— Эм, Клавьер, — он исправился. — Как давно ты…

Не услышав продолжение, Клавьер развернулся к нему.

— Что?

— Спал?

Его улыбка погасла, и он убрал руки с пианино, чтобы потереть глаза.

— Ну, Герр Джастис, — сказал он со смущённой улыбкой. — Вы сегодня определённо беспокойны, Ja? Что я сделал, чтобы заслужить такое отношение? Не уж то та милая, маленькая Фройляйн, с которой ты везде ходишь, подтолкнула тебя на это?

— Ну, эм… — начал Аполло. Чёрт. Мистер Райт вообще-то говорил, что слова придут. — Я думаю, она… Могла сказать, что это хорошая идея, — признался он. — Но это не… Особое отношение! Это просто штуки коллег. Я хотел убедиться, что ты не… Ээ… Ну, это просто… Дело в том, что, эм… — давай же, ради Бога, придумай что-нибудь. — Ты и я, мы всегда работали вместе довольно хорошо, и я имею в виду, ты мой прокурор…

Клавьер криво усмехнулся.

— Твой, Герр Джастис?

— В смысле прокурор! — отчаянно сказал он. — Я имел в виду просто прокурор, извини, просто… Просто оговорился, — он неловко потёр затылок. Потом ему придётся отчитать Райта за то, что это тупое высказывание застряло в его голове. — Послушай, я… Всё дело в том дурацком таблоиде и… Я думаю, эта драматизация могла… Могла повлиять на меня немного.

Улыбка исчезла, и Клавьер закатил глаза.

— Фе, — простонал он. — Терпеть не могу эти таблоиды. Ну что, они написали, что я умер в одиночестве в своём доме или что-то подобное?

— Вообще-то да. Как ты узнал?

— Они все одинаковы, — признался он. — Вы уделяете себе некоторое время на личные хотелки, делаете пару дел в толстовке с капюшоном и внезапно становитесь позорным отшельником. Ладно, они могут думать, что хотят, мне всё равно, — тяжесть этого заявления неприятно повисла в комнате, так что Клавьер снова повернулся к пианино. Казалось, он совсем не сосредотачивался на том, что делает, проигрывая одну и ту же мелодию, которую играл до этого, но уже без особых чувств, повторяя её снова и снова. Аполло смотрел на этот танец пальцев на клавишах. Когда они не играли, даже на короткое мгновение между нотами, они дрожали. Он старался придумать, что сказать, но ничего не приходило в голову. К его удивлению, Клавьер не стал чего-то дожидаться. На самом деле через какое-то время тишины, он снова достал бумажку из кармана и положил её на пианино, полностью сосредоточившись на музыке, будто забыв, что кто-то всё ещё был в комнате.

Аполло неловко потупил свой взгляд в пол. Его браслет стал причинять боль запястью, он туго стянулся с момента входа в помещение, отпуская лишь иногда. Мистер Райт был прав в одном: несмотря на то, что они поговорили лишь немного, он уже хорошо уяснил, что Клавьер не в порядке. Что делать с этим, как бы то ни было, он не знал. Может, это уже не его дело. Он навестил, он поговорил, может, сейчас ему стоит просто пойти домой. Это будет разумным поступком. Разве он не выполнил свою работу здесь?

— Эм… Клавьер?

— Хм? — Мужчина резко развернулся к нему, выглядя как олень в свете фар. Неужели он действительно забыл, что он тут? — О, да?

Слова придут когда надо. Ну и фигня же это. Придите, слова, придите, слова.

— Я… Просто хотел спросить, прежде чем уйду… Это… Это песня довольно красивая, как будет называться альбом?

Клавьер стиснул зубы, и браслет Аполло снова сжался. Его руки остались лежать на пианино. Плечи поникли, и он сильно заморгал. Он выглядел абсолютно измучено.

— Я всё ещё мечусь между названиями в данный момент, — признался он, потирая глаза. Аполло заметил, что он делает так всегда, когда не хочет о чём-то говорить. — Понимаешь.

Аполло остановился. Он был напряжён больше, чем когда-либо до этого, если бы это был свидетель, всё давно было бы уже раскрыто. Но это был не свидетель. Это был Клавьер. Он не знал, что делать в таком случае.

— Конечно, — сказал он. — Ну… Рад видеть, что у тебя всё хорошо.

— Да, Герр Лоб. Спасибо, что навестили.

— В любое время, — ответил Аполло. Не попрощавшись, Клавьер развернулся к клавиатуре, начиная играть снова. Аполло потупился в пол и, развернувшись, оказался снаружи.