Квартира Аполло была маленькой и по-спартански обставленной. Декораций было немного, но те, что были, довольно мотивирующие: либо его собственные похвальные листы, либо постеры случайных телевизионных персонажей и настоящих юристов, которыми он явно восхищался. Она была рассчитана только на одного человека и в ней было достаточно места для него: спальня, кухня-столовая, ванна и небольшой кабинет. В гостиной стоял диван и небольшой телевизор, дверь на кухню была открыта, в спальню же, примыкающая к ванной, была закрыта. Он включил свет. Цвета были холодными и приглушёнными. Внезапно он почувствовал, что это совершенно не впечатляюще, особенно в глазах богатой рок-звезды. Опять же, напомнил он себе, Клавьер не в том состоянии, чтобы критиковать его выбор дизайна интерьера.

— Ну… эм… вот! — сказал Аполло, и Клавьер поморщился. Точно. Громкость. Он продолжил более тихо. — это не так много, но… соответствует моим потребностям. Ванная рядом со спальней. Спальня… эм… вон там. Это немного странно, извини, я не… знаю, как сделать это менее неловким.

Клавьер улыбнулся.

— Здесь нет ничего неловкого, Герр Лоб, — заверил он, потирая глаза. — Ты оказываешь мне большую любезность. И подумать только, Кристоф часто говорил мне, что адвокаты защиты сделают всё, что в их силах, чтобы… погубить меня или что-то в этом роде. Полагаю, это неправда.

Аполло резко поднял голову при упоминании брата — это первый раз, когда он услышал, как тот произносит его имя. Забавно, пронеслось в мыслях. Он вспомнил, как Кристоф говорил что-то подобное о прокурорах.

— Да, ну…. Закон — это о балансе с обеих сторон, чтобы у обеих позиций были шансы на победу. Было бы халатностью со стороны правосудия позволить тебе так страдать! Это всё только для того, чтобы лучше сражаться в суде! — Клавьер ничего не ответил, тупо уставившись в пол. Он ничего из этого не услышал.

— Д… да… — тем не менее, он согласился и постарался улыбнуться. — Сражение, шанс сражения, да! Да, я согласен. Ахтунг, Герр Джастис. Я восхищён твоей преданности своему делу.

— Что ж, взаимно, — ответил Аполло. — Ты можешь… мм, — его руки сжались в кулаки по бокам. — Знаешь, если… Мы уже обращаемся друг к другу по именам, тогда какого чёрта. Ты можешь просто… Называть меня Аполло.

— Аполло… Греческий Бог солнца. Фантастическое имя тебе дали, Аполло Джастис. Знаешь, что значит Клавьер?

— Нет, я… на самом деле, я не знаю.

— Пианино, — признался он, а затем рассмеялся. — Разве не нечто?

Аполло нахмурил брови. Серьёзно? Это определённо звучало более изощрённо.

— Ну, я… уверен, что это имеет… тоже какие-то метафоры, да?

— Не-а, — ответил Клавьер, выделив «а» в конце. — Похоже, как младший брат, в моём имени заложено меньше смысла. Я думаю, за этим стоит какая-то история…. Что-то с моей матерью и музыкантом. Прямо сейчас не смогу вспомнить. В любом случае, обрати внимание, как редко я гастролирую по Германии. — он снова посмеялся над собой, ухмыляясь в землю, и Аполло позволил себе тоже посмеяться. Всё это время он предполагал, что это какое-то крутое, модное немецкое имя, которого он никогда раньше не слышал. Через время Клавьер продолжал улыбаться, но что-то в нём изменилось. Он не пошевелил ни единым мускулом, но внезапно его улыбка стала ненастоящей. — Знаешь, что значит Кристоф?

Аполло напрягся. То, как мистер Райт говорил об этом, заставило его думать, что ему придётся выдавливать из него правду, — он не ожидал, что она обрушится на него, как товарный поезд. Что ему делать теперь? Он опустил взгляд на землю, а затем внимательно осмотрел Клавьера. Браслет туго обхватывал его запястье, и он потер место соприкосновения с кожей.

— Нет, я… на самом деле, я не знаю, — признался он.

— Это немецкое произношение и написание имени «Христофор». Буквально носитель Христа. В отличие от моего прозвища, в этом имени заключено немало метафор. Видите ли, я не фанатик, Герр Аполло, но предположительно, поскольку люди с этим именем всегда носят с собой Христа, то они неизменно и надежно чисты сердцем. Как святой Христофор, который перенёс Христа через реку… — теперь он смотрел в землю, глаза ничего не выражали, но каким-то образом продолжали улыбаться. — Неплохое имя, а, Герр Аполло? Не сравнится с твоим, но… хорошее….

Внимательно посмотрев на него, Аполло промолчал. Он понял, что всё ещё стоит прямо перед дверью, даже не сняв ботинки. Это было так странно — в последний раз, когда он видел Клавьера, тот был замкнутым, опасался вообще что-либо ему рассказывать. Должно быть, он просто слишком устал, чтобы сдерживаться сейчас. Аполло сочувственно вздохнул.

— Мне… потребуется несколько минут, чтобы сделать… Эм, я думаю, это будет ужином. Если ты хочешь принять душ или что-то ещё, я могу попробовать найти тебе какую-нибудь одежду, если ты хочешь. Я… не знаю, подойдёт ли тебе что-то из того, что у меня есть, думая сейчас об этом. Ты довольно высокий. Я найду что-нибудь.

Клавьер тепло улыбнулся, поворачиваясь к нему лицом.

— Спасибо. Это очень любезно.

— Круто, — прошептал он. Хорошо, теперь ему есть чем заняться, кроме как стоять здесь. — Садись, если хочешь, хоть где, — добавил он, а затем умчался в свою спальню.

Он огляделся вокруг, чтобы найти что-то достаточно постыдное, что можно было бы сорвать со стен и, после некоторых колебаний, решил оставить всё, как есть, после чего направился к своему шкафу. Аполло понятия не имел, как это должно было выглядеть. Он был чуть выше ста шестидесяти сантиметров, в то время как Клавьер, должно быть, был не менее ста восьмидесяти. Аполло перебирал свою одежду, отодвигая вешалки в сторону и ища что-нибудь подходящее — но он гордился тем, что носил только ту одежду, которая хорошо сидела на нём и придавала ему привлекательный вид. Не говоря уже о том, что многие его вещи были очень похожи. Рубашки на пуговицах, жилеты, парадные брюки — ничего, что можно было бы растянуть. У него было несколько сезонных нарядов, свитеров и толстовок для осени и зимы, а также несколько футболок и пар джинсов, которые он очень редко надевал. В конце концов, он добрался до своей пижамы. Он ведь всё равно собирался попытаться заснуть, верно? В этом не было ничего странного. Аполлон вытащил самую старую (и, следовательно, как он понадеялся, самую свободную) пару фланелевых пижамных штанов и самую большую футболку, какую смог найти, и рассчитывая на лучшее.

Аполло вышел из комнаты и передал одежду Клавьеру.

— Вот, — сказал он. — надеюсь, это подойдёт.

Клавьер кивнул и забрал вещи.

— Герр Джастис, эм… Аполло, да…. Ахтунг, я забывчивый в последнее время, — он пробормотал что-то себе под нос, а затем продолжил. — Представляю, насколько это для тебя, должно быть, некомфортно, приютить меня так. Это странно, я знаю. Я могу показаться эксцентричным, но у меня так же есть привычка вести себя профессионально. В мои намерения не входило, чтобы кто-нибудь видел меня таким… не в духе. Я надеюсь, что, когда мы снова окажемся в суде, ты не будешь думать обо мне хуже. Я, безусловно, буду гораздо больше думать о тебе.

Аполло стиснул зубы. Что он должен ответить на это?!

— Я не буду… думать о тебе хуже! — сказал он и, судя по тому, как Клавьер отшатнулся назад, он снова был слишком громким. — Прости, — быстро извинился он. — Послушай, что да как. Душ за спальней, — затем, резко кивнув, он повернулся и направился на кухню. Позади себя он услышал легкие шаги Клавьера, направлявшегося в спальню.

Это было грубо, подумал он, направляясь к шкафчику и доставая две упаковки рамена быстрого приготовления. До сих пор казалось, что он был полным дерьмом в нежности, о которой говорил мистер Райт. Продолжай до тех пор, пока это не станет для него «невыносимым». Вот и всё. Теперь, когда он подумал об этом, эта фраза не имела особого смысла, не так ли? До сих пор Клавьер, казалось, был только благодарен и испытывал облегчение от того, что ему оказывали эти услуги и его слушал кто-то, кому было небезразлично. И до сих пор единственным, кто, казалось, находил это «невыносимым», был сам Аполло. Он бездумно достал немного овощей, куриную грудку и ещё кое-что, чтобы сделать рамен немного вкуснее, чем что-то из долларового магазина. Успокаивающие ароматы куриного бульона, кунжутного масла и соевого соуса вскоре начали наполнять комнату, когда он приготовил бульон и дал ему закипеть.

Клавьер принимал долгий душ — к тому времени, когда он вышел, суп был давно готов и стоял на медленном огне, а лапша размягчилась почти настолько, что с шипением растворилась в бульоне. Когда он зашёл на кухню, его волосы всё ещё были влажными и не уложенными вокруг его лица. Одежда, как и предполагалось, была слишком мала ему, манжеты брюк плотно облегали икры, а рубашка, как точно заметил Аполлон, почти полностью облегала его мокрую грудь. «Он довольно подтянут», — подумал про себя Аполло, и ему пришло в голову, что он никогда не видел его ни в чём, кроме парадной рубашки. Заняло пару мгновений, когда он осознал, что на самом деле это не то, на что ему следовало бы обращать внимание, но к тому времени было уже слишком поздно.

— Мои глаза выше, Аполло, — сказал Клавьер с ухмылкой.

— Чт, я-я не смотрел! — громко заявил он.

— Как скажешь, Лоб, — ответил он, и Аполло нахмурился. Если бы он сейчас не выглядел настолько не в своей тарелке, то получил бы по заслугам за подобные комментарии… — Здесь пахнет просто wunderbarЗамечательно, что ты приготовил?

— Ох, это обычный рамен. Я просто немного помешался на кунжутном масле, — сказал Аполло, возвращаясь к супу и выключая огонь. — Но, если… если ты хочешь прямо сейчас пойти спать, то всё в порядке.

Клавьер развёл руками, пожимая плечи.

— Вовсе нет, — сказал он. — Я не могу отказаться от чего-то подобного, Герр Аполло.

Душ, похоже, действительно оживил его, подумал Аполло, наблюдая за искренней улыбкой и менее тяжелыми движениями мышц. Аполло кивнул и наполнил две миски. Он положил первую на стол и подвинул её к другой стороне, где сел Клавьер, а вторую оставил себе. Тишина продолжалась. Боже, как это было неловко. Скажи что-нибудь, пожалуйста.

— Я…. Надеюсь, это неплохо, — сказал он. — Обычно я не прикладываю много усилий к приготовлению пищи.

Это была ложь, на самом деле он очень заботится о хорошем питании. Но, что ж, может быть, если бы это было плохо, у него будет причина.

— Прошу, Герр Аполло. Если вы когда-нибудь попробуете еду, которую дают в туре, вы съедите всё, что угодно, — заверил он его. — Кроме того. В моем офисе было не так уж много способов приготовить еду.

— Да. Полагаю, это правда, — сказал Аполло и сел напротив него. Они оба попробовали суп. «Это хорошо», — подумал Аполло. Не помешало бы немного соли, у него была дурная привычка недосаливать. Однако, когда он поднял голову, Клавьер сидел с закрытыми глазами, как мурлыкающий кот. Можно подумать, рок-звезде труднее угодить. Вот тебе и «невыносимый».

Он посмотрел на Клавьера, спокойно приступившего к еде. Тёмные круги всё ещё были заметны, и футболка не совсем соответствовала его стилю, но каким-то образом то, как он держался, вернуло ему некоторую силу. Теперь в его глазах мелькнуло мгновенное счастье — в темноте было труднее что-либо разглядеть.

— Ты выглядишь… лучше, — осторожно сказал он.

— Да, — посмеялся Клавьер. — Полагаю, мне просто нужен был душ.

На этом комментарии, он сонно провел рукой по глазу, и браслет Аполлона затянулся. Он в замешательстве посмотрел на него. Зачем ему лгать об этом? Что ещё это могло бы быть?

Тем не менее, он продолжал.

— Вы настоящий шеф-повар, Герр Аполло. Я бы никогда не узнал.

— Ох, эм, спасибо. Я просто решил, что это хороший навык для приобретения, — сказал он, пялясь в пол. Он доел быстро, не желая, чтобы это продолжалось дольше, чем было необходимо. К чёрту советы мистера Райта, подумал он. Ему больше не нужно было говорить.

— Думаю, так оно и есть. Сам я этого так и не понял. По общему признанию, жизнь в шоу-бизнесе обрушилась на меня немного раньше, чем я ожидал, ja? Думаю, большинство назвали бы меня избалованным, — признался он.

— Ох, ну… — Аполло решил не делать замечаний по этому поводу, в его глазах он определённо был возмутительно избалован. Он неуклюже продолжил двигаться вперёд. — Так, эм, я бы предложил тебе диван, но, учитывая, что ты провёл на диване последние несколько дней, я подумал, что ты мог бы занять спальню, если хочешь. Просто, знаешь, не заглядывай в мои ящики, в мой шкаф. Э-э, не то чтобы ты этого хотел, знаешь ли. Обычные вещи. Всё в порядке. Я в порядке, — пробормотал он, запинаясь.

Клавьер посмотрел на него, задетый словами. Аполло поёжился. «Не смотри на меня так, » — многозначительно подумал он.

— Аполло… Я не мог бы поступить так с тобой. На самом деле, сейчас, должно быть, наступает момент, когда я начинаю мешаться, ja? Ты начинаешь заставлять меня чувствовать себя героем слишком нереалистичного дешёвого любовного романа.

Аполло покраснел и быстро ответил.

— Ну, не понимаю, почему это так, учитывая, что я просто… поступаю достойно и помогаю нуждающемуся человеку и в этом нет ничего личного, и я бы сделал это для кого угодно, не только для тебя, так что… Ложись на кровать. Если… ты этого хочешь.

Клавьер склонил голову на бок, внимательно оглядывая его. «Что это было?» — подумал Аполло. Почему ему так поплохело, когда он посмотрел на него так?

— Ну, если ты правда настаиваешь, Герр Аполло… Мне нечего предложить, кроме как ещё одну благодарность от меня. Однажды, я надеюсь, верну тебе долг. Я дам тебе бесплатные билеты, но, эм… билеты куда? — он тихо рассмеялся, хотя, казалось, он не находил это особенно забавным.

— Тебе… Тебе не нужно заглаживать вину, всё в порядке, это… всё в порядке, — сказал Аполло, резко взмахнув рукой. Он доел остатки супа и вскочил со своего места, поставив миску в раковину.

Он бросил быстрый взгляд на Клавьера и заметил, что его улыбка пропала, прежде чем снова посмотрел в сторону. Он потер свой браслет — он снова туго затянулся вокруг его руки. В подобных ситуациях возникало искушение снять эту чертову штуку…. Чувство вины захлестнуло его. Ну вот, он снова нагрубил. Он отвернулся от раковины и, вцепившись в столешницу, резко выпалил.

— Извини. Я, ээ… Я не, эм… не часто приглашаю людей к себе домой. Я правда не привык к этому. Что насчёт этого? Хочешь посмотреть что-нибудь? Или, нет, извини, тебе стоит поспать…

— Нет, это-! — Клавьер запротестовал сквозь зубы, и Аполло почувствовал, как браслет снова сжался. — Всё хорошо, я в порядке, Герр Аполло. Ты недооцениваешься меня, ja? Я бы с удовольствием посмотрел фильм. Возможно, что-нибудь немного… музыкальное, хм?

Аполло поморщился. Наконец-то, напряжение, которое он мог понять.

— Клавьер… — сказал он мягко. — Тебе правда стоит попробовать поспать… это действительно оказывает большое влияние на тебя…

Улыбка Клавьера погасла. В его глазах читался страх, всего на мгновение, прежде чем он посмотрел вниз, потирая глаза и постаравшись снова изобразить улыбку.

— Да ладно, Герр Аполло. Может, ты накормил меня и приютил у себя, но ты ещё не совсем моя мама, — упрекнул он.

Вот оно, понял Аполло. В кои-то веки Райт действительно предупредил его о чём-то грядущем. Ему нужно было поспать. Казалось, ему не хотелось спать, и он, похоже, не хотел объяснять ему, почему это так. Теперь они играли в эту игру, предположил он. Но какой в этом был смысл? Что, причинять ему боль, выжимать из него правду, когда ему было явно не по себе? «Невыносимо», — сказал он. Почему он хотел заставить его чувствовать себя так? Это была единственная вещь, о которой мистер Райт никогда не упоминал — «причина». Что хорошего может быть в том, чтобы ставить их в такое затруднительное положение?

Затем Аполло посмотрел на Клавьера и почувствовал эту грусть в его сердце снова. О, действительно. Он был причиной, не так ли? В большинстве случаев позволить людям рассказать о том, что их беспокоит, в свободное от работы время было наилучшим возможным ходом, по мнению Аполло. Это ставило людей в ужасное положение, когда требовали больше информации, а никто вам ничего не был должен. Так было до тех пор, пока они не проводили без сна пять дней и не приближались к шестому. Это была причина. В этот момент, возможно, если бы он не играл, Клавьер к утру сошёл бы с ума.

Аполло мимоходом подумал, через что пришлось пройти мистеру Эджворту, пока Феникс играл в эту игру, не дрогнув, в течение двадцати пяти лет.

От осознания того, что это началось, глубокий страх пронзил внутренности Аполло. Он размышлял уже несколько секунд, а Клавьер смотрел на него, нахмурив брови.

— Аполло…? — спросил он.

— Извини! — сказал он, неловко ёрзая по краю стойки. — Эм, извини, да, я просто… это просто кажется не лучшей идеей для тебя… Я имею в виду, ты, эм… — «ты знаешь его, » — напомнил он себе. Он постарался поверить в это. — Послушай, я знаю что… наверное, тебе трудно заснуть сейчас. Для тебя, я имею в виду, учитывая… И я знаю, что это будет довольно тяжело поверить, когда я скажу это, но… Никто не причинит тебе зла, — сразу почувствовав себя неуютно от такой нежности, Аполло закрыл глаза и уточнил. — Атаковать тебя, знаешь, или-или что-то ещё, пока ты беззащитен. Ты можешь лечь спать здесь, я… я буду просто в соседней комнате и не планирую ложиться спать какое-то время, так…

Клавьер одарил его долгим взглядом, наклонив голову. Вездесущий страх вернулся в его взгляд, а пальцы вцепились в край стола. Аполлон изо всех сил старался не извиниться — ну же, мистер Райт, пожалуйста, не подводите меня сейчас своими загадочными советами…

— Герр Аполло… — наконец, он неловко рассмеялся. — Я ни в чём… не обвиняю тебя. Ты просто проявляешь ко мне всю свою доброту, почему бы ты вредил мне?

— Н-ну, я бы нет! Это просто… понимаешь…

Клавьер уставился на него, ожидая, затем покачал головой. Он сильно потер глаза указательным и большим пальцами и сказал.

— Эм, я… не понимаю.

Аполло вздохнул. Значит, всё было так, да?

— Послушай, Клавьер… знаешь, у меня есть странная способность определять, когда люди нервничают или напряжены. Обычно я использую это на суде, и я не хочу нарушать твою частную жизнь, но я не могу это отключить. И каждый раз, когда я говорю о том, чтобы лечь спать, ты начинаешь по-настоящему нервничать. Ты трёшь глаза — это твоя привычка. Это значит, что ты не хочешь говорить об этом, что бы я ни затронул, и ты всегда сразу меняешь тему после этого.

Выражение шока промелькнуло на лице Клавьера. Пока Аполло говорил, он посмотрел на свою руку, когда была упомянута его привычка, по-видимому, пытаясь вспомнить, правда это или нет. Он ничего не сказал. Аполло испытал свою удачу.

— Клавьер. Ты бодрствовал пять дней. Я не доктор, но ещё немного и ты нанесёшь серьёзный урон своему разуму. Ты знаешь это. Так, почему ты не спишь?

Клавьер смущённо отвёл взгляд. Он поднял руку, чтобы протереть глаза, а потом заметил это и остановил себя.

— Что ж, Герр Аполло. Ты определённо провёл своё расследование, — сказал он устало, его голос был мягким. — Ахтунг… ну, я полагаю, мне… приснился не самый приятный сон, вот и всё. Я не параноик. Я просто предпочёл бы не… подвергать себя такой… неприятности. Но этого следовало ожидать, не так ли? Стандарт испытания.

Аполло поморщился.

— Я полагаю… — признался он. Кошмары, да? Тупик. Никакой возможности помочь ему. — Но… «Неприятные сны» не стоят того, не так ли? Разве ты не устал?

Впервые в улыбке Клавьера появились нотки раздражения.

— Я не уверен, какой смысл задавать такие очевидные вопросы, герр Аполло, — сказал он и встал из-за стола, покачиваясь мгновение, опершись рукой о стол. — Почему бы не спросить выздоравливающего наркомана, не хочет ли он принять следующую дозу?

— Ну, потому что, в отличие от наркотиков, тебе нужен сон, чтобы жить. Ты-ты хочешь сказать, что собираешься резко и полностью перестать спать?

— Послушай, я… — он стал суровым, только на мгновение успокоившись. — Я надеюсь, что твоя доброта не была средством, чтобы заставить меня делать то, что ты хочешь, Аполло, но мне позволено держать свои мотивы при себе, ja? Уверяю тебя, когда я буду на пороге смерти, я позову тебя, но до тех пор я в состоянии сам о себе позаботиться. Возможно, мне следует вернуться домой…

— Куда, в свой офис? — быстро спросил Аполло. Его лицо стало холодным, он снова вёл себя подло, он знал это. Но не было никакой фальшивой сладости или нежной романтике, которые мистер Райт и его дочь пытались привить ему. Либо он собирался играть в эту игру, как он всегда делал, и выиграть, либо он собирался вернуться домой, сказав, что пытался.

Улыбка Клавьера исчезла, и он с горечью посмотрел на Аполло.

— Я не обязан отвечать тебе. В любом случае, разве тебя это заботит?

— Конечно заботит! Я позволил тебе остаться в моей квартире! Я единственный, кто пытается убедить тебя не убивать себя, думая, что ты можешь обмануть свой сон с помощью гитары!

— Я не просил тебя ни о чём из этого! — Клавьер ответил, повысив свой голос. — Я пришёл, потому что мне нужен был душ, а не приём у терапевта! Я старался сказать тебе, Аполло, как ты любишь повторять, что я в порядке!

Аполло закрыл свои глаза, а затем продолжил.

— Послушай, Клавьер, я знаю, мы не близки. И если бы я был парнем, который мог бы… сказать что-то приятное и красивое и исправить всё, я бы сделал это уже сейчас! На самом деле… состояние в которым ты сейчас… плохое. Я знаю, я могу это видеть, когда смотрю на тебя. И это будет становиться хуже, я знаю, что так и будет! — Разочарование наполнило его голос, когда он заговорил. Гнев волной, казалось, захлестнул Клавьера и распространился на него.

— Хорошо, тогда, Герр Джастис. Я хочу спросить тебя ещё раз: Почему тебя это заботит? — сказал он, сменив свою горькую, снисходительную улыбку. — Почему, ни с того ни с сего, я стал иметь для тебя значение, а? Ты же знаешь, я не так наивен.Ты беспокоишься, что прокурор, который время от времени предоставляет тебе доказательства, собирается уступить место кому-то, кто на самом деле будет работать над тем, чтобы уничтожить тебя?

— Нет! — скомандовал Аполло, и его волос был гораздо выше и громче, чем он намеревался. Внезапно его лицо стало горячим, а руки не могли оставаться неподвижными, как бы он ни старался. — Это не имеет никакого… никакого отношения к делу! Ты человек, и я человек, и у меня… у меня есть долг перед моими ближними! Я бы сделал то же самое для любого, я же тебе говорил! Не думай, что ты какой-то особенный только потому, что ты какая-то большая рок-звезда, мне все равно. Мне… мне даже всё равно!

Услышав это, Клавьер застыл на месте, и Аполло немедленно охватило сожаление. Он уставился на него, поникнув плечами, и в его глазах было удивительно много боли. Гораздо больше, чем имело смысла — почему для него должно было иметь значение, что думает о нём его оппонент, адвокат защиты? Он выглядел так, словно вот-вот заплачет.

— Понятно, — прошептал он. — Хорошо, тогда мне не стоит тебе мешать, да?

Он быстро повернулся, и время, казалось, замедлилось. Чёрт возьми. Как это произошло? Он пришёл сюда, чтобы помочь ему, вложил столько времени и усилий, а в итоге сделал только хуже. Почему он должен был быть таким глупым?! Это не могло так закончиться. В отчаянии Аполло порылся в своей памяти в поисках чего-нибудь, что сказал Райт о том, что происходит, когда ты всё испортил безвозвратно. Там ничего не было. В конце концов, мистер Райт никогда не сказал бы ничего настолько обидного. Может быть, он просто не был создан для всего этого… Но потом, когда Клавьер был уже почти за дверью, что-то произошло.

Знай, когда ты доверяешь ему, а когда заставляешь его доверять тебе.

Когда доверяешь ему… Верно. Он просил слишком многого от Клавьера, и ему даже не пришло в голову довериться ему. Аполло начало подташнивать. Нет, он никак не мог… но это было всё, что осталось. После всего этого мистер Райт был прав в одном. Всё это было похоже на одно большое судебное дело, и, в конце концов, раскопки привели к одному и тому же: к истине. Правда должна была просочиться наружу.

Прежде чем дверь закрылась, он выпалил.

— Я ещё не знаю!

Клавьер застыл на месте, его рука ещё была на дверной ручке. Он даже едва повернулся к нему лицом, глаза все еще были скрыты волосами.

— Что? — спросил он.

Аполло сглотнул. Его сердце бешено колотилось, его голова была пуста. Ох, зачем он на это подписался? Почему он вообще должен был его подводить?

— Ты… спросил меня… почему меня это заботит. Правда в том, что… я ещё не знаю, — он посмотрел в сторону, и теперь заинтересованный Клавьер повернул своё лицо к нему, внимательно слушая. У Аполло снова загорелись глаза, и он вцепился в край стойки позади себя так, что побелели костяшки пальцев. — Я на самом деле навестил тебя просто потому что я думал, что это было бы верным решением. Я бы посетил хоть кого. Сразу же. Но ты… — он вздохнул, на его лице отразилось замешательство. — Может, это потому, что мы работали вместе. Но… Я не хочу видеть, как плохие вещи случаются с тобой! Если бы я мог объяснить, я бы это сделал. Но правда в том, что я не спал всю прошлую ночь, наблюдая за судебными разбирательствами между двумя людьми, которые, ну… которые были в состоянии помочь друг другу. Потому что, наверное, я просто… хотел помочь… — Он смущённо улыбнулся и принялся теребить выступы на своем браслете. — Я имею в виду, я занялся этой работой, чтобы помогать людям, но… я думаю, что-то в тебе просто усиливает это желание. И я не знаю почему. Но я… — он мягко пнул землю, как ребенок, вынужденный извиняться. — Я не думаю, что ты глупая рок-звезда… Я просто дал тебе место для ночлега, потому что я… я… ну, потому что я этого хотел.

Теперь Клавьер пристально смотрел на него, и в его совершенно усталых глазах блеснули слёзы. Он открыл рот, чтобы заговорить, глядя вниз и осторожно держа себя в руках. Боль всё ещё была, печаль, подобной которой Аполло никогда не знал. Тем не менее, он позволил своим словам ужасно повиснуть в воздухе, более уверенный, чем обычно, в том, что это было правильным. Когда Клавьер всё-таки заставил себя заговорить, это был едва слышный шепот.

— Я бы правда хотел в это поверить, Аполло, — сказал он.

— Так почему бы тебе это не сделать?

Он сглотнул и нервно улыбнулся.

— Потому что Кристоф и Дариан тоже говорили, что я особенный? — признался он. Он невесело рассмеялся, и от этого смеха по его щекам покатились слезы. Он поспешно поднял руку, чтобы вытереть их, и отвернулся. — Извини…

Аполло вздохнул. Ему стоит сейчас дотронуться до него, подумал Аполло. Положить руку ему на плечо или похлопать по спине. Он хотел, чтобы к нему прикоснулись, подумал он, судя по тому, как он продолжал потирать свою руку. Но это было слишком чуждо, так что пока он только кивнул.

— Ладно, хорошо, тогда не верь. Я никогда не просил тебя об этом, — сказал он, и слова прозвучали резко, но, казалось, он говорил искренне. — Я только хотел донести… Ты спросил меня, почему я забочусь, и мой ответ таков: я не знаю. Но я забочусь и… — он сделал глубокий вдох и с тревогой произнёс. — Боже, помоги мне, я бы… на самом деле сидел бы здесь и беспокоился, если бы ты ушел сейчас, так что, пожалуйста, ты можешь просто, чёрт возьми, поспать?

Клавьер улыбнулся в пол и посмеялся сквозь слёзы. Он кивнул.

— Ja… — он мягко согласился, и напряжение покинуло плечи Аполлона в порыве облегчения. Он сделал это.

— Хорошо, — он вздохнул. — Хочешь включить скучный фильм и валяться на диване, пока не вырубишься через пять минут?

Клавьер кивнул снова.

— Прошло некоторое время с тех пор, как я в последний раз был на пижамной вечеринке, Герр Лоб. Должен сказать, это довольно неожиданное удовольствие.

— Да, ну, я бы начал драку подушками, но я думаю, это может убить тебя сейчас, так что… — сказал Аполло с улыбкой.

Клавьер снова тихо рассмеялся, и печаль начала уходить из его глаз.

— Я думаю, это правда… — признал он.

Фильм назывался «Эра каучука» и представлял собой историю, основанную на реальных событиях, о людях, которые основали первую фабрику по производству шин в штате Индиана. Аполло выбрал её, потому что это была самая скучная по звучанию вещь, которую он смог найти, и она определенно соответствовала своему названию. Примерно через восемь минут наблюдения за тем, как мужчины в костюмах приглушенно обсуждают документы, голова Клавьера откинулась на подлокотник дивана, а дыхание замедлилось. Аполло посмотрел на него со своего места, свернувшись калачиком на противоположном конце дивана, и молча ударил кулаком по воздуху. Он потянулся к пульту, чтобы выключить фильм, затем сделал паузу и задумался о том, как страх появлялся в его глазах каждый раз, когда он прекращал играть на любом инструменте, который был у него в руках, о том, как опускались его плечи при звуке гитары. Клавьер не любит тишину, вспомнил он и оставил фильм включенным.