– В каком смысле? – Барбара недоумевающе посмотрела на него, – я - обычная девушка.

– Вовсе нет, – с теплотой улыбнувшись, незнакомец покачал головой, – ты необычная. Ты - мученица и невинная жертва.

– Что? Почему? – она лишь больше запуталась, – А кто тогда Вы?

– Это не имеет никакого значения, – постарался уклониться от вопроса тот, но под ее настойчивым взглядом все же сдался, – я не человек, я - ангел.

– Как… Ангел? – глаза Барбары в удивлении распахнулись, – Где мы вообще находимся?

– Мы в старом кабинете твоего отца, – снисходительно ответил ангел, – неужели не узнала?

В растерянности оглядевшись, она поняла, что смутно припоминает тяжелые гобеленовые шторы на окне, за которыми так любила прятаться в детстве, пока папа безуспешно ее искал, изредка поддаваясь игре. Вздохнув, посмотрела на ломберный стол, по-прежнему заваленный кипами важных документов, затем – на парчовое кресло, сидя в котором она часто рассказывала сказки, придуманные на ходу, чтобы привлечь внимание вечно занятого родителя.

У Адама из-за работы был очень нестабильный график. Порой, мужчину могли вызвать посреди ночи, после чего он часами отсыпался, поэтому проводить свободное время с дочерью, так нуждавшейся в этом, у медика получалось весьма редко. Барбара, в свою очередь, став старше, отплатила ему той же монетой, увлеченная своими юношескими проблемами.

– Почему именно здесь? – настороженно спросила она, – Почему не в другом месте?

– Потому, что сюда стремилась твоя душа, – ангел с огромной бережностью заправил ей прядь волос за ухо, – чувствуя необходимость закрыть гештальт.

– Закрыть гештальт… – как заговоренная, повторила девушка, подсознательно понимая, о чем тот говорит, – Я хочу знать, почему все это произошло?

– Тогда смотри, – тот резко взмахнул белыми крыльями, взлетая к сводчатому потолку, и потянул за собой Барбару, а пол под их ногами испарился, превратившись в подобие киноэкрана, на котором в ускоренном темпе проматывались все ее воспоминания, вызывая ностальгию.

Со светлой грустью глядя на давно забытые моменты из жизни, девушке оставалось только жалеть, что по мере взросления она все реже появлялась в кабинете отца, повторяя его ошибки, все меньше беседовала с матерью по душам, полностью закрывшись от самых родных людей.

Казалось, бесконечный поток, наконец, остановился на одном из не самых приятных событий. Барбара помнила тот день так хорошо, как будто он был вчера. Однажды в один и тот же день, но в разное время, ее пригласили на свидание сразу два парня.

Патрик Фостер пользовался в старшей школе большой популярностью благодаря богатым родителям. По этой же причине Ивонна Хилер считала его подходящим претендентом на руку и сердце своей дочери, придерживаясь мнения, что девочке из приличной семьи не стоит связываться с кем-то, кто будет тянуть ее вниз своими нищенскими замашками.

Но самовлюбленность Фостера совершенно не нравилась Барбаре, лишенной гордыни своей матери, да к тому же так истосковавшейся по нормальным взаимоотношениям. Поэтому девушка решила для себя практически сразу, что откажет Патрику при встрече, в чем была поддержана отцом, посоветовавшим довериться зову сердца.

Второй, Артур Баррет, был из неполной и далеко не богатой семьи, но при этом всегда находил подход к людям за счет своего природного обаяния и простого отношения ко всему, чем и смог подкупить девушку.

В тот вечер она долго крутилась у зеркала, сначала тщательно подбирая наряд, затем – укладывая гелем волосы и нанося броский макияж. Ей хотелось выглядеть безупречно в канун Рождества. День, когда все решится.

Фостер обещал, что заедет за ней на своей собственной машине, которую родители подарили ему на прошлый день рождения, поэтому заставлять его ждать не хотелось. Завершив сборы ровно к 7 часам, Барбара вышла из дома.

Патрик уже ждал у ворот, с демонстративно небрежным видом прислонившись к капоту недавно отполированной Субару Импрезы, а в руках у него был пышный букет алых роз, завернутых в дорогую оберточную бумагу.

Девушка с трудом удержалась от того, чтобы закатить глаза, при виде такой банальности. Но, когда парень с натянутой широкой улыбкой направился в ее сторону, все же приняла цветы, желая потянуть время, чтобы придумать, как деликатнее ему отказать.

– Розы! – наигранно восхитилась она, – Как ты узнал, что я их люблю?

– У меня свои связи, – Фостер же, словно не почувствовав этого, деловито поправил меховой воротник черной дубленки и вдруг по-свойски притянул Барбару к себе, опаляя горячим дыханием, – крошка.

Невольно девушка скривилась от ударившего в нос запаха сигарет, настолько приторного, что перебить его не могла даже мятная жвачка, которую Патрик так активно жевал. Зачем он вообще решил покурить прямо перед свиданием, оставалось загадкой. Неужели ради того, чтобы показаться еще круче?

Словно специально из его кармана торчал красный уголок пачки «Мальборо», привлекая к себе внимание. Проследив за взглядом Барбары, Фостер нехотя отстранился и достал сигарету, протянув ее девушке:

– Будешь?

– Нет. – Без раздумий отказалась та, одергивая короткую юбку, – за кого ты меня принимаешь?

– А, совсем забыл… – нарочно закурив, усмехнулся Патрик. – Ты же строишь из себя правильную. Наверняка боишься, что родители увидят?

– Не бери меня на слабо, – процедила Барбара, оскорбленная таким наглым поведением по отношению к себе, – Не получится.

– Неужели? – снисходительно переспросил тот, вскидывая брови в притворном удивлении, – А по-моему, уже вышло.

– Знаешь что… – не подобрав нужные слова, девушка на эмоциях ударила парня цветами по лицу, – Иди-ка ты к черту!

Но она не учла, что на розах не были срезаны шипы, и ахнула при виде пореза на щеке Фостера. А Патрик, молча стерев кровь, прожег Барбару разгневанным взглядом и резко развернулся, направившись к машине. Но перед тем, как сесть за руль, он пренебрежительно ее обозвал:

– Чокнутая истеричка!

В следующий миг дверь громко захлопнулась, и автомобиль, пробуксовав, тронулся, а Барбара кинула ему вслед истрепавшийся букет. Одна часть асть алых лепестков упала на сверкающий снег, а другая - закружилась в воздухе, подхваченная порывом ветра.

Некоторое время она смотрела, как стремительно уменьшаются огни фар, глотая слезы обиды, но, окончательно продрогнув, вернулась домой. Не удосужившись объяснить что-либо родителям, взволнованным столь внезапным появлением дочери, девушка сразу прошла в комнату и, обмякая, прямо в верхней одежде рухнула на кровать, утыкаясь лицом в подушку.

Вскоре раздался осторожный стук в дверь, после чего в дверном проеме показались отец с матерью. Пробурчав что-то нечленораздельное, Барбара продолжила плакать, поэтому им ничего не оставалось, кроме как оставить ее наедине со своими мыслями.

Не успели супруги решить, что делать дальше, как по дому разнеслась трель дверного звонка. Открыв входную дверь, мужчина увидел на пороге взволнованного юношу, держащего перед собой оранжевый тюльпан, завернутый в целлофан:

– Добрый вечер, – тот протянул ему подрагивающую руку, – Меня зовут Артур.

– Адам, – Хилер уверенно пожал его ладонь, – рад встрече.

– И я, – парень неловко топтался на пороге, – а Барбара скоро подойдет?

– Должна, – тут же перехватила инициативу Ивонна, – Сейчас позову ее.

– Ты проходи, – мужчина указал рукой в сторону кухни, – что предпочитаешь, чай или кофе?

– Можно и просто воды, – севшим голосом ответил Баррет, чувствуя, как во рту пересохло настолько, что казалось, будто там образовалась целая пустыня.

– Тогда заварю зеленый чай? – уловив это, предложил Адам, – С апельсином.

Не став противиться, юноша покорно сел за стол, стараясь не смотреть на окружающую обстановку, как на что-то диковинное, но старая и тесная квартира, в которой он жил вместе с матерью, не шла ни в какое сравнение с этой обставленной по последнему писку моды комнатой.

Стоило Хилеру поставить перед гостем заполненную до краев керамическую кружку, как в комнату, нервно заламывая руки, вошла Ивонна:

– Артур, милый, может быть, ты поговоришь с Барбарой?

– Конечно, – Баррет без колебаний поднялся, – А что случилось?

– Думаю, она скажет тебе сама, – неуверенно ответила женщина, отводя взгляд, – верно, Адам?

Она испытывала невообразимое чувство стыда за то, что раньше считала парня недостойным своей дочери, а теперь сама просит его о помощи. Благо, супруг с готовностью ее поддержал, вызвавшись проводить гостя до нужной комнаты.

Дойдя до спальни девушки, юноша замер, засомневавшись, и бросил обеспокоенный взгляд на Адама, а тот подбадривающе похлопал его по спине.

Сделав глубокий вдох, Артур негромко постучался, но ответа не получил. Тогда мужчина, решительно толкнув дверь рукой, произнес:

– Дорогая, к тебе гости, – затем приглашающим жестом дал понять, что Баррет может войти, а сам в это время тактично удалился.

– Привет, – повиновавшись, юноша зашел в спальню и помахал ладонью.

Но, увидев, что Барбара, вся заплаканная, забилась в угол кровати, натянув одеяло до самого носа, совершенно растерялся, хоть и не показал этого.

– Эй, ты чего? – Артур постарался говорить, как можно бодрее, – На улице погода хорошая. Может, выйдем, погуляем? Чего дома сидеть и…

Не успев докончить фразу, он едва уклонился от летящей в его сторону подушки.

– Уходи! – в сердцах выкрикнула девушка, – Зачем тебе общаться с чокнутой истеричкой?

– Что? – пораженно выпалил юноша, подходя ближе, – Кто тебе такое сказал?

– Не важно, – насупившись, процедила та и полностью спряталась под одеялом, – просто оставь меня одну.

– Не дождешься, – парировал Артур, только сильнее захотев добиться ее расположения,– я не считаю тебя, ни чокнутой, ни истеричкой.

– Правда? – гнусавя из-за заложенного носа, недоверчиво переспросила девушка, – Ты не врешь?

– Клянусь, – парень будто бы невзначай присел на край кровати, сложив руки на коленях, чтобы унять волнение, – не стоит слушать каких-то идиотов, разбрасывающихся оскорблениями направо и налево.

Из-под пухового одеяла сначала показалась взлохмаченная макушка, затем слезящиеся глаза, отекший нос и, наконец, покрасневшие обкусанные губы.

– Вот куда я такая пойду? – рвано вдохнув, раздосадовано прошептала девушка, – у меня и макияж, и прическа испортились.

– Вовсе нет, – с уверенностью парировал парень, очарованный хрупкостью, которую придали ее лицу следы потекшей туши и размазанной по лицу перламутровой помады, – ты и без них хорошо выглядишь.

– Ну, раз ты так считаешь, – явно приободренная его словами, Барбара окончательно сбросила с себя одеяло и поднялась, – то давай, сходим.

Дожидаясь, пока она приведет себя в порядок и выйдет из ванной, Артур, сидя на кухне, смущенно выслушивал благодарности со стороны ее родителей. А когда переодевшаяся Барбара, наконец, присоединилась к ним, то он за один глоток допил остатки чая и, схватив тюльпан, заботливо поставленный в вазу Ивонной, торжественно вручил его девушке.

Вдохнув его свежий аромат, Барбара благодарно улыбнулась и, пообещав отцу с матерью, что вернется не позже двенадцати, вместе с Барретом отправилась в город, планируя заодно еще и купить подарки родным.

К несчастью, перед Рождеством народу в автобусах было много, поэтому всю дорогу им пришлось ехать стоя, плотно прижавшись к двери. Но Барбара с удивлением подметила, что парень старался по возможности оградить её от грубых толчков, прикрывая собой.

Выйдя, наконец, на одной из остановок, они направились в сторону торговых улиц. Барбара, хоть и утверждала, что совершенно не мерзнет, заметно дрожала. Поэтому, когда она в очередной раз поправила короткий воротник дутой куртки, стараясь спрятаться от пронизывающего ветра, Баррет не выдержал и, стянув с себя шапку с пушистым помпоном, под протестующий возглас надел её девушке на голову:

– У меня же укладка пропадет! – словно в противовес из ее рта вырвался клубок пара.

– Зато не заболеешь, – беззлобно рассмеялся юноша, по-свойски закинув руку ей на плечо, – пойдем, подарки сами себя не купят.

Когда они, обойдя несколько магазинов, приобрели все, что планировали, Барбара предложила зайти куда-нибудь перекусить, а Артур, изрядно уставший носить в руках целую кучу пакетов, охотно согласился, не желая упускать возможность отдохнуть.

Выбор их пал на кафе, привлекающее своим нестандартным дизайном в стиле пятидесятых годов. И, заказав два молочных коктейля, один шоколадный, а другой – карамельный, они сели за свободный столик в форме виниловой пластинки. Увлекшись рассказами о курьезных ситуациях из жизни, ни Баррет, ни Хилер даже не заметили, как выпили оба коктейля, периодически меняясь трубочками.

Совершенно случайно взгляд Артура упал на настенные часы, пробившие полночь. Спохватившись, он поднялся и как можно спокойнее произнес:

– Мы опаздываем, – а потом схватил девушку за руку и, потянув ее за собой, опрометью выбежал из кафе, боясь опоздать на последний автобус.

Вопреки тому, что дыхание быстро сбилось, ноги скользили по льду, а большая шапка то и дело сползала на лоб, закрывая весь обзор, Барбара старалась не отставать от темпа парня. Хотя тот и сам успел взмокнуть, как мышь, чувствуя, как противно прилипает сырая кофта к телу, он все же крепко держал спутницу, чтобы не дать ей упасть.

Запрыгнув в уже отъезжающий транспорт, они опустились на свободные сидения, и, переглянувшись, с облегчением рассмеялись. Девушка еще некоторое время продолжала судорожно глотать ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба, а Баррет, заботливо поправив ей шапку, наконец, снял свою теплую куртку и вздохнул свободно.

Барбара понимала, что по возвращении должна будет выслушать череду нотаций от отца с матерью, и потому была мрачнее тучи, а Артур, заметив это, стал рисовать на запотевшем стекле забавные рожицы, чтобы её развеселить.

По мере приближения к дому, девушка все больше замедляла шаг, придумывая разные отговорки, что не могло не озадачить парня. Узнав истинную причину такого странного поведения, он проводил ее до самого крыльца и взял всю вину на себя, защитив перед родителями, чем поразил тогда Барбару до глубины души.

– Я не понимаю, – девушка покачала головой, словно желая отогнать от себя назойливых мух, – к чему ты мне все это показал?

– Дабы дать понять, что первое впечатление бывает обманчиво, – доходчиво, словно для маленького ребенка, пояснил ангел, – Если бы ты тогда выбрала Патрика, то жила бы совершенно по-другому.

– С чего ты это взял? – скептично уточнила та, нахмурившись.

– Тем же вечером родители провели с ним воспитательную беседу, – в очередной раз взмахнув крыльями, невозмутимо ответил ангел, – благодаря которой он впоследствии пересмотрел свое мировоззрение.

В доказательство тому на «киноэкране» появилась сцена бурного разговора младшего Фостера со старшим, по завершению которого юноша был вынужден добровольно отдать отцу ключи от машины.

– Но ты, разумеется, об этом не знала, – добавил ангел, в точности озвучивая мысли девушки, завороженно наблюдавшей за происходящим.

Затем изображение сменилось на то, где уже взрослый Патрик возвращался домой после тяжелого рабочего дня, сначала горячо обняв жену-домохозяйку, встретившую его с половником в руках, а затем - и двоих детей, с радостным возгласом бросившихся навстречу отцу.

– Ну и что? – с вызовом спросила Барбара, понимая, что определенно не хотела бы себе такой же судьбы, – Я с Артуром жила не хуже.

– Ты так в этом уверена? – вскидывая брови, уточнил ангел, на самом деле зная, что девушка до сих пор пыталась упорно обмануть саму себя, – А что скажешь, узнав, что именно он виновен в смерти твоих родителей и тебя самой?

– Вздор! – уверенно парировала та, хотя сама уже невольно задумывалась о такой вероятности, – Он бы никогда так со мной не поступил!

– Тогда смотри! – голос ангела громоподобным эхом разнесся по всему «кабинету», – Взгляни, наконец, правде в глаза!