От любой привычки, в чистой теории, можно избавиться где-то за двадцать один день, плюс-минус.

От любой привычки, будь то курение, любовь сутулиться, что-то сладкое в определённый час и так далее, и тому подобное.

От привычки избавиться можно - это главное.

Хакуджи зачёркивает в календаре прошедший день, надеясь, что его сила воли выдержит.

Вредной привычкой Хакуджи называет драки со всякими охреневшими.

Вредной привычкой Хакуджи называет энергетики, совмещаемые со спортивной диетой.

Вредной привычкой Хакуджи - только мысленно - именует парня с подготовительных курсов.

Парень явно очень сильно в кавычках хочет на химбио, не забивает на подготовку только чудом, но всегда неизменно обнаруживает себя в списках тех, кто хорошо справился с очередной ерундой - рожа его в такие моменты бесит особо сильно, и Хакуджи цыкает языком, или закатывает глаза, или себе под нос "блядкает", или ещё чего.

Но Хакуджи тоже - неизменно обнаруживает себя рядом с этим парнем, что младше его самого как минимум года на два, наглее раза в два точно и слабее в - Хакуджи не знает, насколько.

Идиоты с его дорогого и любимого педа называют их с парнем разлучёнными при рождении братьями - Хакуджи на это цыкает и разминает кулаки, как бы говоря "вам как обычно по ебалу?"

Они с парнем этим не похожи ни капли - у того волосы соженны другой краской, хотя тоже розовой, у того уважения нет ни к кому абсолютно, и к девушкам тот лезет, игнорируя все их "нет", "отвали" и "пошёл нахуй, малявка" - Хакуджи таких ошибок не прощает.

Когда Хакуджи замахивается, парень даже не жмурится - сглатывает шумно, но - стоит на месте, не закрывая рожу руками и смотря прямо Хакуджи в глаза - в чужом взгляде Хакуджи видит замкнувшуюся восьмёрку.

Хакуджи насквозь прошибает - он щёлкает парня по лбу, чтобы не терять в авторитете.

Они с этим парнем не похожи совершенно - Хакуджи самому себе не врёт, не спотыкается, от себя же убегая, и проблемы встречает с оскалом и рявканием, тот же - с расслабленной улыбкой.

Парень говорит, что живёт эту жизнь, как ему лично завещала Алёночка Швец:

- Пусть парятся по жизни только лохи.

Хакуджи не знает ни Алёночку, ни Швец, но - кивает, отвечая на это:

- Ты просто слабая, вёрткая амёба.

Парень одними губами отвечает ему что-то, эквивалентное "похуй", и - Хакуджи ловит секунды своего же подвисания - кусает нижнюю губу, пытаясь в такой глупый, дешёвый пафос.

Подростки, в целом, такое любят.

Хакуджи, в целом, за такое бьёт рожу.

Хакуджи зачёркивает очередной прошедший день.

Парень говорит, что таскается с ним только по причине "ты уже совершеннолетний, сояма-сан".

Хакуджи кивает и решает забить болт.

Парень рядом с ним давится дымом от его же сигареты и кашляет, как туберкулёзник в припадке.

Конечно же, Хакуджи всё равно - Хакуджи защищает слабых только если испытывает к ним сочувствие, а к парню у него только одно чувство - Хакуджи зовёт его отвращением.

Почти иссохшая ручка перечёркивает плешивым чернильным слоем очередной день его жизни.

Парень включает ему музыку, пока Хакуджи, вообще-то, пытается сделать свою ебучую домашку, и это что-то такое подростково-девчачье, это, говорит парень, Алёночка, и дальше, наверное, думает Хакуджи, будет Швец.

Дальше Хакуджи просит выключить это дерьмо - и парень включает пошлую молли.

Парень явно любит получать по роже - [но как жаль, что у Хакуджи просто не поднимается на него рука].

Парень всё своё свободное время до или после курсов таскается по их почти задрипанскому унику - Хакуджи надеется, что тот просто заблудится или найдёт клад и поделится.

Находит тот только проблемы - Хакуджи даже не удивлён.

Когда парень появляется где угодно, но только не на своих курсах, у него спрашивают с нахальной улыбкой "сколько за отсос?"

Хакуджи честно в него вглядывается просто из своего по-уебански сильно загоревшегося интереса - и ничего хоть сколько-нибудь шлюшьего не видит даже при всём желании.

Когда парень появляется где угодно, на нём можно поймать сальные взгляды от тех, кого сюда пропихнули "лишь бы было".

На очередной не очень закономерный вопрос парень отвечает:

- Денег не хватит.

И Хакуджи - думает чуточку гордо: хотя бы что-то ты можешь.

Хакуджи перечёркивает этот день дакиной цветастой ручкой, которую забывает вернуть.

Ручки у Даки больше нет.

Когда Хакуджи мучается с философией, парень - сидит рядом с ним и болтает ногами, явно пытаясь найти в гдз ответы по чему-то, на что не хватает мозгов.

- Чего ты хочешь?

- Чтобы в этой дыре интернет был лучше.

- Я про другое.

На самом деле, Хакуджи просто хочет понять, чего вот это вообще может добиться.

Ну, проняло Хакуджи, когда он во время своего окна забрёл к Даки на менеджмент и наслушался про мотивацию - такое бывает с ним, просьба понять и простить.

Парень же - крутит вертолётиком ручку и пожимает плечами.

- Да ничего, на самом деле. Я просто хочу, чтобы мне всегда было весело.

Первое, что Хакуджи хочет сказать в качестве ответа - "даже антидепрессанты ты легально не достанешь".

Второе - "долбоёб".

И третье, помня всё те же слова про мотивацию - "первая ступень пирамиды Маслоу".

- Ты явно фанат Ницше.

- Не знаю такого.

Парень смеётся заливисто, почти до всхлипов, едва не теряя равновесие, и Хакуджи сталкивает его с края парты.

На выпавшей из чужого кармана и быстро подобранной социалке Хакуджи успевает увидеть только иероглиф "остров".

Хакуджи ведь даже не знает, как зовут его персональную головную боль.

Дакиной ручкой Хакуджи прямо поверх сегодняшнего числа пишет "ебёна мать!" - капсом.

Когда Хакуджи сидит в библиотеке и готовится к сессии - понимает, что что-то в его жизни точно идёт не так.

Когда Хакуджи раскачивается на стуле и ищет в плейлисте что-то нормальное, со спины подкрадывается причина беспокойства, и парадоксально становится легче.

Хакуджи решает думать, что это действительно вредная привычка - ну, общение с долбоёбами, конечно, тот ещё мазохизм, но другие же спокойно ширяются всякой дрянью, хотя это куда вреднее, и успокоение приходит.

хакуджи очень плох в самообмане.

Парень почти канючит "сояма-сан, пожалуйста", растягивая гласные, и Хакуджи покупает ему чёрного монстра в розовой баночке, потому что у подростков не отнять этого тупого желания быть "круче", ну, к тому же, Хакуджи не сложно.

хакуджи сложно смотреть, не моргая, на чужую задравшуюся ветровку, видеть на её месте уже налитый лиловый след и думать, сколько, блять, он может не дышать.

От любой вредной привычки, невредной привычки, просто привычки можно избавиться за двадцать один день - Хакуджи лезет в интернет за тупыми советами, которые хотя бы в теории должны ему помочь.

Когда парень не появляется около кабинета, в котором школьников мучают этими подготовительными, Хакуджи даже выдыхает, думая, что сегодняшний день можно будет не вычёркивать.

Когда парень пропускает несколько тем со своих тупых курсов, Хакуджи вычёркивает в календаре целую неделю.

Хакуджи бьёт себя по щекам, мотает головой, встаёт в душевую кабину прям в одежде и врубает ледяную воду - помогает на две секунды.

Хакуджи бьёт подушку, Хакуджи пытается успокоить себя уборкой хаты, Хакуджи не помогает ничего из того, что могло бы, Хакуджи просто смотрит на календарь и думает, что начать курить в начале года было бы лучше - бросать, наверное, было бы легче и не запарнее.

Хакуджи крутится около кабинета для малолетних страдальцев, думая высмотреть кого-то из окружения своей головной боли.

Не знать имени кого-то, кого нужно найти - три палки в одно колесо.

Когда Хакуджи видит того, кто мог бы ему помочь, в голове всплывает тот несчастный иероглиф "остров".

Спасибо тебе, его дорогая память.

- Шима? - на его слова высветленный почти под седой мальчишка хлопает глазами и трёт затылок. - Не знаю, в школе он появляется с не особо успешной периодичностью. Такое бывает.

Такое бывает - Хакуджи не успокаивается.

Такое бывает - Хакуджи думает, почему его это вообще заботит.

Ему похуй, похуй, похуй, как и пела обожаемая тем чёртовым парнем то ли Алёночка, то ли Швец.

Хакуджи думает, что сходит с ума.

За спиной слышится:

- Сколько за отсос?

Хакуджи будто дёргает током, он разворачивается на пятках резко, он видит чужие сальные взгляды, он видит над другими неоновые надписи "я здесь, лишь бы было", и Хакуджи должно быть, по идее, всё равно.

Сбитые костяшки Хакуджи кровят и ноют.

- Денег не хватит!

От Хакуджи все бегут, словно от чумы - Хакуджи хуже чумы.

Хакуджи смотрит на парня, разворачиваясь, тот снова улыбается, и Хакуджи почему-то чувствует приступ злости.

В чужом лице он всё ещё не видит ничего шлюшьего, но пытается понять, почему видят другие.

Когда Хакуджи замахивается, парень даже не дёргается; когда Хакуджи умеренно-сильно ударяет по плечу, парень только выдыхает наигранное "ай"; и, когда Хакуджи хватает за воротник, притягивая к себе, чтобы заглянуть в глаза, парень даже не рыпается.

Хакуджи точно должен что-то сказать - в теории.

- Для шлюхи больно страшный.

Не это.

Когда парень уходит от их глупых гляделок, Хакуджи стоит в пустом коридоре, Хакуджи сглатывает, будто нервно, и думает: пошло бы оно нахуй.

Надо просто забить, и тогда привычка сама от него отлипнет.

Конечно, всё гениальное - просто.

Дакина ручка летит в мусор вместе с собственной, ведь ему теперь не нужно выкидывать неудачные дни.

***

Мейд-кафе и вся прочая производная от этого параша Хакуджи бесит до одури, но он слушает рассказы дакиной подружки с графдизайнерского обо всём об этом.

Та рассказывает, как в прошлом году к какому-то тусичу не то в унике, не то ещё где-то были приплетены какие-то школьники, и Хакуджи почти серьёзно думает "бедные дети", когда ему показывают фотки, потому что несовершеннолетние идиоты в кучу раз обдроченном фансервисном лоликон-шмотье - пиздец тот ещё.

- Была фотосессия, ещё что-то, кажется, и им за это платили.

Деньги ломают людей - проносится в голове у Хакуджи философское, а потом он видит тех, кому досталась участь похуже девочек-волшебниц и горничных.

Кого-то на полном серьёзе приплели изображать ойран и прочих - press f to pay respect.

Хакуджи на одной фотке в намакияженной бляди еле узнает свою головную боль - и вопросы про стоимость отсоса у него в голове тут же обретают хотя бы натянутый смысл.

Весь якобы хорошо пронесённый период Хакуджи вычёркивает крест-накрест - случайно рвёт календарную бумагу.

Хакуджи не понимает ничего, с такими проблемами, наверное, надо идти к психологу, но Хакуджи в этой мемной иерархии - тот, кто доведёт психолога, поэтому sorry but not really sorry.

Хакуджи вертит в руках умыкнутую фотографию, он действительно видит в намакияженной бляди парня, у которого в фамилии есть иероглиф "остров", и, коль уж быть честным, Хакуджи сейчас хочет закрыть рожу ладонями и протяжно завыть.

"Сколько за отсос?"

Какими пачками вы подходили к парню с этим вопросом, какими пачками вы подходили к нему без Хакуджи с этим вопросом, почему этот парень вообще пошёл на это, а сейчас - терпит этот вопрос?

Хакуджи зарывается пальцами в волосы и раскачивается на стуле так сильно, словно хочет упасть, пробить собою пол и сдохнуть.

- Сколько за отсос?

Когда Хакуджи это слышит, на уник и всё близлежащее уже опускается тёмный вечер.

Хакуджи видит того чёртова парня, он легко одет, на него снова сально смотрят, на него снова прут толпой, и Хакуджи - не думает ни секунды.

Парень его руки обрабатывает не то чтобы небрежно, не то чтобы хоть сколько-нибудь осторожно, парень его руки просто обрабатывает, не говоря ни-че-го.

- Для бляди больно угловатый.

Не это, Хакуджи.

- Деньги не пахнут.

- Реально встанешь на колени, если пообещают заплатить?

Хакуджи заводится, парень же - поднимает голову резко, и в его взгляде Хакуджи видит злость.

- Тебе лично, Сояма-сан, просто не хватит денег.

Хакуджи дёргает уголком рта скорее от неожиданности, чем от желания так невербально сказать "ты оцениваешь себя слишком уж высоко".

Хакуджи мог бы сказать "кому-то, значит, денег хватит?", Хакуджи может ударить, говоря "кому-то, значит, уже хватило денег?", но Хакуджи ничего из этого не делает.

Хакуджи вырывает руку и бросает сухую благодарность.

От привычки можно избавиться за двадцать один день - Хакуджи перечёркивает который месяц и действительно воет.

- Уныло.

- Всяко веселее твоей рожи.

- Сояма-сан, ты уверен?

Для справки: все нормальные люди сейчас празднуют новый год, все нормальные люди сейчас пойдут гулять, все нормальные люди сейчас со своими близкими.

Нормальные - они с парнем под эту категорию не попадают.

Они с парнем столкнулись в супермаркете, и Хакуджи подсказало седьмое чувство, что надо сделать хоть что-то.

У всех нормальных людей чувство шестое - Хакуджи, как обычно, даже тут смог выебнуться.

Парень проходит в его съёмную квартирку, парень готовит из продуктов, которые находит, и Хакуджи спрашивает больше для галочки, чтобы было не так тихо:

- Чего к семье не идёшь?

У парня несколько старших братьев, сестра старшая, сестра младшая, дохуя ещё каких-то родственников, которых он почти никогда не видел, а у тех - дети.

Хакуджи кивает, будто ему эта информация хоть что-то даёт, и цыкает.

- Братишка Кин просто невыносим, когда выпьет.

Хакуджи пожимает плечами, слабо подпихивает парня в бок с локтя, и пытается делать вид, что не заметил чужое сдавленное шипение.

Они едят острую лапшу, пока по телевизору показывают всякую наивную муть, и Хакуджи запрокидывает голову.

Хакуджи мешает шампанское с соком для успокоения своей же совести, парень как-то вяло веселится, или очень хуёво делает вид, что ему весело, и Хакуджи - снова - не понимает ничего.

И Хакуджи - даже заботливо думает, где этому безобразию постелить.

Они не дерутся подушками, хотя это именно то, чего ожидаешь от захмелевших малолеток, они даже не веселятся.

Просто парень падает спиной на футон и Хакуджи присаживается рядом.

Нависает сверху, опираясь о локти.

- Чем ещё я не похож на шлюху?

- Тощий больно.

Это снова не то, что Хакуджи хочет сказать.

Но да - Хакуджи действительно трогает чужие чуть выступающие рёбра, не задирая футболку.

Смещает ладонь на бок, видя в чужом _пустом_ лице наигранную усмешку.

- Ну, допустим, ай.

Чужой старший брат, понимает Хакуджи, невыносим и без алкоголя тоже.

- Деньги не пахнут, - говорит зачем-то парень, - а общага - стоит денег.

Хакуджи складывает в голове все полученные факты и кивает - теперь понимая.

Хакуджи не убирает руки, он снова смотрит в чужие глаза, он снова пытается найти в этом парне хоть что-то.

- Не жалей меня, Сояма-сан, я терпеть не могу жалость.

Хакуджи кивает, Хакуджи сглатывает, будто нервно, и спрашивает - просто потому что ему запретили жалеть и помогать:

- И сколько ты хочешь?

- Тебе не хватит денег, Сояма-сан.

Хакуджи утыкается лбом в чужой лоб, Хакуджи смотрит в чужие глаза и - сердце бьётся о грудак слишком сильно - повторяет:

- Сколько ты хочешь?

Парень усмехается, вздыхая как будто устало.

- Много всё равно не попрошу - не заслужил.

У парня в имени есть иероглиф "дёшевка", и Хакуджи думает, что это до противного иронично.

Парень показывает ему паспорт, шутя "тебя посадят, Сояма-сан", и Хакуджи закатывает глаза, утыкаясь лбом в ключицы.

Его головную боль зовут Шима Рензо, его головная боль любит Алёночку Швец, деньги, и ненавидит жалость.

Его головная боль не похож на шлюху ни капли.

Хакуджи легко и щекочуще проходится пальцами по чужим бокам, выдыхая, потому что ему наконец-то дышится легче.

От привычки можно избавиться за двадцать один день - было бы желание.

Хакуджи швыряет календарь в мусор, потому что все его попытки были, есть и будут бесполезными.

От привычки избавиться можно, но парня, которого он сейчас щекочет и чей искренний смех сейчас слышит, даже смерть не отвадит.

От привычки избавиться можно - было бы желание да хоть какая-то сила воли.

Как жаль, что сейчас сила воли Хакуджи окончательно и бесповоротно капитулирует.