Тундре знакомо это чувство, и он вполне может понять действия Смоука, но то, что криомант увидел в том доме, напугало даже его. Он словно в другом мире побывал. Ему обещали, что кошмаров не будет, но почему тогда он не может уснуть? Только закрывает лицо руками и ворочается с боку на бок. Со Смоуком повезло, хоть он после всего учиненного может спать, как мертвый.

Если так подумать, то Тундра и Смоук по рукам и ногам связаны узами мести, которые роднят их, но будет ли им обоим потом гарантирован покой? Покажет лишь время. И если они пожалеют о своём выборе, значит, так надо. Все к лучшему, все, что ни делается, все к лучшей жизни. Но что-то метается в груди криоманта и, протестуя, говорит, что это неправильно. И голос этот тихий, но назойливый, как мошкара. Но ладно, завтра все закончится, и они отправятся обратно в Китай, однако эта ночь надолго застрянет в памяти криоманта.

Когда он вернулся в номер, тот уже пустовал, но отыскать Смоука было просто. Сложнее было держать себя в руках, видя, как твой друг, весь заляпанный чужой кровью, забирает последнюю ненавистную ему душу. Люди злопамятные создания, жестокость заложена в их природе, но все, что сделал Томаш, не походило на дело рук человека. Одержимый утрачивал нить, связывающую его с людьми, и этой ночью он окончательно выпустил своего демона из клетки, обезумев.

Ступая по коридору и перешагивая через мертвые тела, Лиенг замечал, как приоткрывались двери, а испуганные глаза в ужасе цеплялись за его фигуру, гадая, для чего сюда пришел второй непрошеный гость. Кто-то даже попытался сбежать из своей комнаты, но, наткнувшись на глыбу льда, буквально пышущую холодными искрами, моментально вернулся обратно, баррикадируя дверь. Куай нашел друга, но сразу подходить не стал. Медленные, но громкие шаги, чтобы Смоук его услышал, а после имя, произнесенное твердым голосом.

— Смоук?

Тот вздрогнул, но понимал ли, кто с ним говорит, было неясно. Тундра осмелился подойти ближе и протянуть руку к плечу одержимого, пока чуть обернувшееся лицо глядело на криоманта. Все бы хорошо, но Смоук внезапно напал, почуяв в чем-то угрозу, и, оттолкнул от себя Лиенга, когтями рассекая тому лицо. Криомант, подавив вскрик, закрыл ладонью правый глаз, чувствуя, как со щеки на руку стекает кровь, и снова поднял взгляд на друга.

— Смоук, остановись! Томаш, это я, Куай Лиенг.

Две фигуры замерли, не отрывая друг от друга взглядов, но вскоре напряжение в комнате начало сходить на нет. В лице уже труднее было узнать демона, о превращении напоминали лишь зубы и стеклянные глаза, постепенно узнающие человека напротив. Знакомые черты и голос смогли вернуть Смоуку сознание, но стоило ему оглянуть комнату, как он тут же осел на колени, задыхаясь кашлем и прикрывая рукой рот.

— Тундра… выведи меня…

— Сейчас. Давай, поднимайся.

Лиенг подскочил к Томашу и потянул того вверх, перекидывая его руку через плечо. Комнату они преодолели быстро, но по коридору идти было сложнее, Тундра почти на себе перетаскивал Томаша через преграды, однако новый приступ кашля вынудил остановиться. Тело Смоука била сильная дрожь, ноги почти не держали хозяина, пальцы, со все еще отросшими когтями, цеплялись за куртку, а пространство вокруг и вовсе не позволяло сфокусироваться на чем-то одном. Он был дезориентирован, но холодная ладонь великодушно закрыла серые глаза, чтобы скрыть от них столь ненужную сейчас реальность и не спровоцировать новую вспышку агрессии. Хватает и мерзкого металлического запаха в воздухе, который даже Тундра отчетливо ощущает, что уж говорить о Смоуке. Вялые ноги снова подкосились, и Томаш, остановившись, попытался убрать чужую руку с глаз.

— Не падай, держись за меня. Идем, тебе не на что тут смотреть.

— Здесь кровь повсюду, я слышу запах… мне плохо.

— Мы идем на улицу, там тебе должно полегчать.

Миновав несколько лестничных пролетов, Куай вывел, наконец, Томаша на воздух и отвел в сторону от злополучного дома. Кашель, как и предполагалось, перестал душить горло, но ноги все еще не слушались. Сейчас им не стоит светиться на улице, пусть и в такое позднее время, и если внешний вид криоманта еще соответствовал статусу «нарвался — расплатился», то его друг в эту историю никаким боком не вклинивался. В таком виде и на окраине захолустья могут появиться нежелательные подозрения.

Тундра опустил Смоука на асфальт, живо снял с него пропитавшуюся кровью толстовку и отошел к примеченным неподалеку ржавым бакам. Проверив по сторонам, что рядом нет любопытных глаз, Лиенг ненавистно швырнул в бак одежду, накидал туда еще несколько обрывков газет, валяющихся рядом, и поджег зажигалкой, которую нашарил в кармане джинс Смоука, пока стягивал с того кофту.

Уже возвращаясь, Куай заметил, как Томаш скрючился, опираясь руками в землю, и буквально давился непонятными звуками. Его рвало кровью и тем, что он поглотил, вырвав у того человека из-под ребер. Вскоре парень притих и попытался самостоятельно подняться, однако снова покачнулся и подпер плечом бетонную стену. Тундра хотел заглянуть ему в глаза, но ничего не увидел в ответ. Он лишь снял свою куртку и отдал Томашу.

— Все. Надевай, и давай возвращаться.

— Мерзость…

— Что? — Тундра не понял, о чем говорил одержимый, но тот быстро и бесстрастно пояснил несложную суть, утробно прорычав ее.

— Сердце — мерзость. Полная дрянь.

Этот ответ насторожил Лиенга еще больше, но он решил оставить все вопросы до следующего дня. На удивление до своего временного жилья они добрались быстро, более того им удалось незаметно пробраться в свой номер через черный ход. Только в комнате при нормальном освещении Лиенг вспомнил и о своем ранении. Рядом с дверью висело небольшое зеркало и отражало в себе молодое бледное лицо, ныне обезображенное глубокой раной. Кровь, пускай и несильно, но продолжала сочиться, а сам глаз болел так, что было непонятно: то ли его открыть нельзя, то ли там уже нечего открывать, но в любом случае его требовалось промыть и наложить повязку.

Первым ванную занял Смоук, холодная вода в душе смыла кровавые следы и помогла немного прийти в себя. Уже на выходе Томаш замер, оглянувшись на свое отражение, и приблизился к зеркалу. Странно, он смотрел на себя, но видел кого-то другого. Надменно фыркнув, парень вышел из ванной и, не сказав ни слова, упал в постель, перебираясь из одних кошмаров в другие.

Спустя некоторое время под шумный рой мыслей Куай смог-таки забыться беспокойным сном. Слишком много проблем навалилось на него, отчего голова не унималась ни на минуту, а взбалмошный разум подливал масла в огонь, возвращая криоманта в старые места. За многие годы и долгие ночи он привык видеть пустоту вокруг себя и слышать вой дикого ветра, но его по-прежнему продолжал сковывать холод. Буран настойчиво нашептывал Лиенгу на ухо о том, что эта снежная камера пыток его дом, и выхода из него не будет, но парень продолжал идти вперед с маленькой искрой надежды. Надежды, что однажды он все же не останется тут один.

Снег налипает ему на брови и ресницы, запечатывая обзор, руки, сдирающие эту преграду, царапают лицо, которое вскоре начинает неприятно гореть. Лиенгу хочется спать. Очередной шаг и нога подкашивается, роняя хозяина в белоснежный и колючий сугроб. Неужели опять не получилось? Столько попыток, и ни одна не увенчалась успехом. Несколько секунд, проведенных на коленях, и его уже замело по пояс. Стихия беспощадна здесь, она то заметает, то обнажает свои жертвы, и очертания одной из них мелькают совсем рядом. Опять замерзшее тело брата, возле ног которого на коленях замер Тундра. Би-Хан протягивает руку помощи, но кому-то другому, тому, кто за спиной. Обернувшись назад, криомант замечает вторую руку, облаченную в знакомые латы, и с сожалением узнает Смоука. Би-Хан хотел вытащить Томаша, но в итоге они оба умерли, заледенев.

— Хватит. Ну же, сколько можно?!

Крик тонет в буране, мгновение — и все опять исчезают, а чуть поодаль виднеется одна единственная фигура. Куай от неимения другой цели пробирается к силуэту и, поднявшись на ноги, узнает собственное лицо напротив. Он каждый раз останавливается на стадии отрицания, не продвигаясь дальше, потому что в этом месте больше нет пути. Дорога заканчивается здесь. Лиенг рассматривает свою копию, в ней нет жизни, она даже не тело, просто высеченная изо льда статуя, которая смотрит в ответ пронзительным взглядом. А после гул ветра внезапно складывается в отчетливые слова, громыхающие, словно повсюду и в то же время нигде:

— ТЫ ТАК СЛЕП. ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ВИДИШЬ ИСТИНЫ? КТО ТЫ ТАКОЙ?!

Резкое касание сперва за ногу, а затем и за руку сбивают с толку. Обмерзшие руки Томаша и Би-Хана мертвой хваткой держат новую жертву, и Тундра не понимает, что вырваться не получится. Он отводит взгляд от Смоука, что тянет его будто на дно снежного бассейна, но впереди ждет лишь собственная рука своей же копии, которая хватает Лиенга за горло и облачает его в такие же ледяные доспехи.

Пробуждение было не из приятных, саднящий глаз и пропитавшаяся насквозь повязка на лице напомнили о плачевных событиях минувшей ночи, тело затекло и болело после сна в кресле, а мельтешащая рядом фигура друга, вытирающего полотенцем лицо, заставила ощутить присутствие кого-то чужого. Смоук был занят своими мыслями, или скорее беспечно прохлаждался после своей вендетты, нагло игнорируя хмурый взгляд Тундры исподлобья. Какая все-таки сильная и резкая трансформация, агрессивное поведение, которое уже не раз наблюдалось за ним, но сейчас он ведет себя так, будто ничего и не случилось, будто не он несколько часов назад голыми руками в беспамятстве разорвал несколько человек в клочья.

Они не говорили друг с другом: Смоуку незачем, Тундра не знал, с чего начать, и в давящей тишине прошло несколько минут. Вскоре одержимому надоело излишнее внимание к себе, и он с раздражением бросил через плечо:

— Смени повязку и не сверли мне спину взглядом.

— Что с тобой происходит? — Лиенг поднялся с места и, остановившись в нескольких шагах от Томаша, последовал его словам. Бинты были сорваны, открывая вид на обледеневшее по краям рассечение плоти, лед окрасился кровью, а бледное лицо казалось еще белее, чем обычно. Знакомое зрелище. — Какого черта ты там устроил?

— А что не так? Я нашел тех, кто издевался надо мной, и отплатил им тем же. Только и всего.

— Смоук, ты из ума выжил. Одно дело убивать, но другое — наслаждаться кровью!

Томаш уловил ход мысли криоманта, и его разозлило то, как друг старается казаться правильным. Врбада тут же почуял неладное, пепельные брови сдвинулись к переносице, и все тело напряглось, как струна. Ему уже не нравился разговор, но раз Куай не хочет отступать, то пусть знает всю правду. Может и о себе, что-то новое узнает. Томаш точно знал, что он прав, поэтому твердо решил стоять на своем, что бы сейчас не сказал Тундра, его слова не возымеют никакого веса.

В серых глазах мелькнула знакомая дымка, руки в замке сложились на груди. Это напускное спокойствие от стихии воздуха только сильнее убеждало криоманта в возможной опасности. Расстояние между ними сократилось до двух шагов.

— Я рассказывал тебе, что со мной было в детстве? Кто это со мной делал? — Смоук начал издалека, дразнящим тоном, будто готовился выжидать, насколько хватит выдержки друга. — Я рассказывал тебе все, и помнится, раньше ты меня поддерживал, а сейчас спрашиваешь, в чем дело? Да ни в чем, просто я, наконец-то, стал свободным.

— И в чем же заключается твоя свобода?

Тундра всегда был поблизости. Видел, слушал, примечал, но, увы, оказался слепым.

— Знаешь что, в отличие от тебя я никогда ничего не скрывал, все загоны, все проблемы… я доверял буквально все о себе, был у тебя как на ладони! И ты ничего не видел. Что взамен? Ты, мой лучший друг, любишь многое недоговаривать. Сколько в твоем шкафу скелетов, может это тебя нужно обходить стороной?

— Может и нужно, да только проблема сейчас в тебе.

— Да кто ты такой, чтобы учить меня, что хорошо, а что плохо?! — Врбада со злобой развел руками, и его широко распахнутые глаза впились в лицо криоманта. — Будто бы сам жил какой-то другой жизнью и никогда не хотел отыграться. Зачем мне мешать? Зачем читать нотации о мести и морали? Все и так уже сделано!

— Да кто тебе мешает?! Мсти, сколько хочешь, но смотри, в кого превращаешься…

— В тебя? — такого выпада Тундра никак не ожидал, потому и замолк на полуслове, сбитый с толку. — О, что, я задел твои чувства, которых нет? Думаешь, я не знаю, что случилось во Внешнем мире? Новый Саб-Зиро появился просто так? Вы оба ничем не отличаетесь от меня. Вот и спрашиваю: зачем лезешь не в свое дело? Ты понимаешь меня, потому что знаешь: ты такое же чудище, тоже хочешь отведать чужой крови, так что перестань строить из себя святого!

Смоук с каждым своим словом подходил ближе, пока не оказался лицом к лицу. Он, словно змея, шипел в лицо все, о чем думал, не страшась последствий, а Тундра сдерживал в себе накатывающие эмоции. Досада и разочарование снедали криоманта в этот момент. Смоук подло подслушал его разговор с братом, а сам Лиенг трусливо промолчал, доказывая, что он на самом деле кое-что прячет за душой. И все же речь не об этом. Томаш почти перешел границу, но лучше обоим не знать, что ждет их за ней, поэтому Куай сквозь зубы рычит на друга в ответ, пока лишь предупреждая:

— Закрой свой рот.

— Правда глаза колит? Может, и меня убьешь? Мне кажется, смерть — это не самое страшное, что может произойти.

Руки моментально покрылись льдом и, впившись в чужую футболку, оттолкнули тело к стене. Смоук не остался в долгу и рукой с отросшими когтями вцепился Тундре в горло. Они оба были на взводе, это можно было понять по ползающему вокруг дыму и распространяющемуся морозу, сбитое дыхание, искры из глаз и пара мгновений тишины.

— Заткнись…

Что на них вдруг нашло, что они готовы чуть ли не на месте убить друг друга? С этой проблемой стоит разобраться в клане, а пока им хватило разума остановиться и успокоиться. И Томаш, и Лиенг медленно отошли друг от друга на несколько шагов, осмысливая всю ситуацию. Одержимый вдруг оглянулся по сторонам, очнувшись от наваждения, и обратился к напарнику.

— Тундра, прости меня, я не хотел этого говорить.

— Нам лучше сегодня уехать. Собирайся.

Перелет кажется не таким долгим, когда спишь, и, наверное, это первый раз, когда оба воина рады вернуться на свою территорию, в знакомые стены, к знакомым высокомерным взглядам. Первым делом им надо было явиться к Мастеру с отчетом, и все шло достаточно сносно до последовавшего затем приказа. Только на входе в тронный зал Тундра чувствовал, что что-то не так, и им уже приготовили стоящий прием.

— До меня дошли сведения, что один из вас проявил своеволие и поставил под угрозу задание.

Подняв голову из поклона, Тундра покосился на Главу клана, но потом столь же покорно вернул взгляд в пол, чтобы ничего не выдать своими глазами. Хотя Мастер и без того уже все знает, раз доносчики постарались. Смоук, согнувшийся в поклоне рядом, не отреагировал вовсе, так и стоял, не шевелясь и морща нос. За спинами воинов послышался лязг цепей, все-таки напарники знатно облажались. Кандалы со звоном упали возле пят Томаша, а вскоре стража скрутила ему руки, заставляя встать на колени.

— Из-за тебя, подлец, миссия могла провалиться, более того, несмотря на все твои заслуги, ты слишком много наследил! — стражник еще сильнее заломал руку, после чего Смоук издал еле слышный стон, стиснув зубы. — Тебя готовили не для того, чтобы ты срывал все планы, и раз для заносчивого мальчишки простая истина не доходит на словах, то нужно перейти к действиям.

— Стойте!

Лиенг выпрямился и нагло вмешался в тираду Мастера, который наградил подчиненного яростным взглядом.

— Ты смеешь идти против приказа? Тебе ли не знать, что бывает за проявление хотя бы капли снисхождения?

— Это не снисхождение, — Смоук в удивлении посмотрел на друга, который вопреки всем словам заступался за напарника. Шепотом парень просил криоманта замолчать, но тот игнорировал все попытки достучаться к нему. — Уходя на задание, главным был я. И я же не доглядел за Смоуком, ответственность за то, что произошло, лежит на мне.

— Верно. Главным был ты, тебе и отвечать за его выходки. В камеру его на пять дней, ни еды, ни воды, но прежде пусть лекари осмотрят его рану. А второму, — надменный взгляд коснулся грозного лица демона. — Пять плетей. Увести.

Смоука подняли на ноги и толчками повели к выходу в тот момент, пока на шее и запястьях Тундры смыкались створки оков. Выбоины в глубоких узорах засветились, и тело криоманта ссутулилось под натиском заклинаний.

Когда заключенных вывели из зала, к Грандмастеру подошел его сын, до сих пор наблюдавший за происходящим со стороны. Сектор всю жизнь обучался отдельно от других учеников, и редко когда с ними контактировал, но не знать о нашумевшем союзе криоманта и непокорного демона не мог. А в ходе последних событий последний стал еще больше интересовать верхушку Лин Куэй, в связи с чем и удостоился более пристального внимания.

— Глаз не спускай с этого выродка. На него у меня точно есть грандиозные планы.

Самопожертвование Тундры было излишним, но свой толк от этого недогероизма был. Возможно, пребывание в одиночестве в четырех каменных стенах только больше подвигло Томаша к безрассудности, поэтому ему нужно вернуться в прежнее русло и усмирить ту тварь внутри, которую он когда-то так радушно приютил. Врбада ощутил последствия, не просто так ведь он бился по ночам в лихорадке и выворачивал наружу свой желудок. Выходит зря он перегнул палку, Тундра хотел помочь, но не знал, как это сделать, а как итог Смоук на него напал и упрятал раненного за решетку. Однако… разговор Би-Хана и Лиенга в ту ночь никак не дает покоя.

Он проходил мимо покоев криомантов, но суета в их комнате заставила Смоука остановиться. Подслушивать семейные разборки не входило в список хобби одержимого, но уж больно завлекателен был их разговор.

— Не начинай. Мы долго ждали такого подходящего момента, и что с тобой теперь? Посмотри на свои руки и скажи, что он этого не заслуживал. Ну же, давай, не смей мне врать, братец, скажи правду. Ты рад, что мы, наконец, его убили?

После упоминания об убийстве Томаш резко отпрянул от двери, но почему-то уходить не торопился. И правильно, когда бы он еще узнал, что Куай Лиенг ответит на подобный вопрос так.

— Да.

— Вот видишь. И никаких «но». Не бойся, это не совесть тебя мучает. Иногда нам нужно поступать совсем иначе. Таким, как он, не место среди нас, он нам никто. Я тебя вырастил, я защищал, и я же учил.

— Я помню! Спасибо тебе за все, но дальше-то что?

— Ничего. Просто теперь я смогу дышать полной грудью, как и ты. Все, наконец-то, будет нормально.

Полная тишина в ответ говорила, что Тундра полностью согласен с братом, и тогда впервые у Смоука в груди зародилось чувство животного страха перед братьями-криомантами. А потом страх начал превращаться в злобу, ведь Лиенг так ничего и не рассказал.

Как это понимать? Он зол, обижен, и даже в каком-то роде отвергнут. И он запутался, ему нужно время, чтобы разобраться. Или тот, кто кое-что знает и приближается с намерением убить. Если дело дойдет до драки, то вряд ли Смоук сейчас выстоит против Хана. Его спина снова в ранах, пусть и неглубоких, а сил сопротивляться совсем не осталось.

— Пойдем, поговорим. Ты у нас, значит, на свободе прохлаждаешься, а мой брат коротает досуг в карцере? Как так вышло? — криомант перекинул руку через плечо Томаша и сжал его шею, притягивая ближе, чтобы парень лучше слышал слова.

— Не запугивай. У меня к тебе тоже есть несколько вопросов, Саб-Зиро.

— Помалкивай.

— Уж определись, говорить или молчать.

Самоуверенность Смоука заставила Хана немного охладить пыл и ослабить захват, голубые глаза мигом пробежались по округе, после чего криомант нехотя пригласил Томаша в свою комнату. Закрыв дверь, Би-Хан расположился на стуле, скрестив на груди руки, Врбада же предпочел стоя отчитаться.

— Массовое убийство… ты совсем сдурел? Можешь не отвечать, и так вижу.

— Что на счет вас? Вы уходили на миссию втроем, но вернулись только двое, и всем в глаза наврали, что Саб-Зиро погиб во Внешнем мире из-за его же обитателей.

На лице Би-Хана расплылась победная улыбка, и теперь уже Смоук растерялся, видя, что на Хана его доводы не возымели никакого эффекта. Тот лишь закинул ногу на ногу и вздохнул, выпуская изо рта сгусток холодного пара.

— Знай свое место, мальчик. Ты там не был, не знаешь, как все устроено, и какие твари там обитают. Во Внешнем мире может сгинуть даже самый лучший воин, а прошлый Саб-Зиро был далеко не таким. А теперь сам посуди: ты убил своего, мы — своего. Что думаешь?

И ведь он прав. Но Томаш не может выкинуть из головы те радость и облегчение от смерти в голосе Тундры, однако, вспомнив себя, все становится на свои места. Все трое просто стали чуточку свободнее, только и всего.

Криомант уличил на губах Смоука грустную усмешку и решил, что хватит с того. Все же как сложно следить и разжевывать простую истину для двух сопляков, расставлять все по полочкам, когда у самого черти что в душе. Ему жаль и Лиенга, и Томаша, ведь если бы не клан, если бы не их силы, они были бы хорошими людьми, в прочем какими и являются сейчас. Еще один вздох и Би-Хан поднялся с места, измученно провел ладонью по лицу и зарылся ею в волосах. Он подошел к Томашу и положил свою руку ему на плечо.

— Я прекрасно понимаю тебя, Томаш, ситуации-то у нас одинаковые. Разница лишь в том, что ты не подумал. А вот нашей правды никто не узнает, и ты промолчишь, потому что не подлец, к тому же в долгу у моего брата.

Серые глаза покраснели от подступивших слез. Смоук кивнул, шмыгнул носом и, усмехнувшись такой огромной иронии, удалился из покоев криоманта, оставляя нового Саб-Зиро в гордом одиночестве. Тот лишь цокнул языком и свалился на свою кровать, лениво рассматривая деревянный потолок.

— Что за мазохисты повырастали?