– Неужели… – Фёдор смотрел пристально, не убирая руки с плеча Ивана. Не верил в действительность происходящего. Мог прикоснуться к кому-то, не чувствовать боль. Он мог чувствовать что-то хорошее от пускай и такой незначительной, но невероятно важной и необычной для него близости с другим.

На удивление Фёдора последовало не меньшее удивление Ивана и его молчание. Какое счастье, что горячо любимый им мужчина никак не пострадал! Нежная улыбка появилась на лице, а от радости происходящего стало тепло на душе. Иван осторожно протянул руку и провёл пальцами по ноге Фёдора, что пробудило последнего от шока.

– Ты… мой соулмейт, – выдавил из себя Фёдор, словно не верил, что произнёс сейчас эту фразу. Только было он собрался продолжить, как в помещение ворвался незваный гость. Мужчины не успели среагировать и так и сидели, трогая друг друга.

– Федь, а… ой… – Коля остановился в проходе, сначала опешил, когда заметил, как те сидели, понял, насколько неподходящий момент выбрал и продолжил, наигранно улыбаясь. – Ха, ну, что ж. Как освободишься, тут… дело есть. – Парень тут же исчез и затворил дверь.

Повисло неловкое молчание. Первым его прервал Фёдор.

– Я сейчас, – произнёс он, поднялся и вышел. Больше всего на свете мужчина не любил оказываться в глупых и неловких ситуациях, а сейчас был как раз в таком положении.

Когда мужчина оказался в помещении, в котором спрятался виновник прошлой сцены, он грозно посмотрел на парня, чуть ли не прожигая насквозь.

– Федя… я же не знал… – Его тут же прервали.

– Стучаться надо! – Сдерживая эмоции, попытался сказать максимально спокойно Фёдор, однако, это получалось не так хорошо, как обычно.

– Ой, а вы там что-то делали? А чем занимались? – Коля тут же включил образ дурачка-клоуна. Совершенно зря.

Они были молчаливы. Желание разорвать тишину было сильным, однако, у Коли не хватало храбрости для этого, чего не скажешь о злобе Фёдора, который, пребывая в таком состоянии, мог часами мучить оппонента сверлящими глазами в полной тишине. Это не продолжалось вечно; парнишка примерил очередную маску и заговорил.

– Ну, зато соулмейта нашёл. Это же хорошо!

– Хорошо?..

Фёдор никогда не думал о чувствах, не рассматривал их в своей жизни, а сейчас они появились словно летящее на скорости из-за поворота авто.

– Конечно! Это превосходно! Я так рад за тебя. Знаю, соулмейта тяжело найти, но это будто открытая дверца в клетке для птицы, – выпалил на эмоциях он. Сейчас Коля был искренним. Его слова не получили ответа.

Мужчина немного подумал, потом сказал.

– В следующий раз стучись. – После этих слов он вышел из помещения.

***

Оставшись наедине, после такого неожиданного представления, Иван почувствовал себя максимально неловко. Он и не знал, что делать. Господин сказал, что скоро вернётся, понятно, зачем вышел, но… что же сейчас происходило за дверью? Не сделал ли он ошибку, что коснулся Фёдора?

“Ох. Да как я только посмел! нарушить неприкосновенность Фёдора Михайловича!” – созрело в его голове. “Я не имею никакого права даже думать о чём-то близком с Ним, а тут это! Не может быть никаких сомнений, что Фёдор Михайлович и я не определены Судьбой как соулмейты. Что вообще такое эта Судьба? Она ничтожна перед Его волей, волей Господина. А соулмейт? Это значит равный кому-то, достойный быть рядом. Как же я могу быть равен Ему?..”

Погружённый в тяжкие раздумья Иван не сразу услышал, как открылась дверь, однако, стоило появиться в дверях Фёдору, он поднял взгляд.

– Иван, ты мне нужен будешь через час. Зайди, – он затворил дверь, до того как получил ответ.

– Как скажете, – пробубнил себе под нос мужчина.

Он не знал, что будет дальше, но в одном был точно уверен – что бы ни произошло, на то воля его Господина. Никто другой не сможет сказать, что будет… между ними.

– Ах, да разве может что-то между нами быть? Это в любом случае неприемлемо! – Мужчина ходил по комнате, отвлекая себя мелкими делами.

В это время Фёдор закрылся у себя. Его также постигли размышления о произошедшем. О чувствах.

– Не думал, что из этих, – ехидно произнесла способность.

– Не думаю, что стоит вообще слушать то, чего нет в материальном плане. Тебе-то судить о чувствах? – отмахнувшись, выпалил он. – Всякое живое имеет право на что-то светлое в этом грязном, грешном мире. Разве я могу быть исключением? Живой? Живой. Дышу, существую, испытываю эмоции. Почему же тогда за все мои страдания, за все те годы, что ты мне испортила, дрянь, я не могу получить вознаграждение? И вот оно. Хах, соулмейт. – На лице мужчины появилась лёгкая улыбка.

– Грешник…

– Равно как и все на этой земле. Не найдёшь человека без греха, все тонем. Но во тьме есть свет, за которым следуют люди в надежде на спасение. Любовь к сущему, великому…

– Мужеложство!

– Любовь не является таковой. Иван полон чувств ко мне, в этом даже не стоит сомневаться. Тем более, к своему Богу. Любые твои аргументы бессмысленны, ведь ты – лишь часть меня, не способная самостоятельно мыслить. Поэтому, я больше не позволю тебе путать меня и сводить с тропы! Всё кончено, я нашёл свой путь в жизни и никакие преграды не остановят мой порыв. Цель. Идея! Вот, что движет мной! А прибавлять силы будет любовь. Нет, я не погрязну в чувствах, словно в зыбучих песках. – Мужчина остановился, на лице появилась ухмылка. – Подле меня тот, кто будет контролировать эти пески.

Фёдор подошёл к окну, тучи затягивали небо.

– Всё идёт согласно высшему замыслу. Только отныне я буду сам решать, какой пункт плана будет следующим!

Стук в дверь. В проходе стоял Иван. Оказывается, час прошёл, хотя, казалось, истекло не больше десяти минут.

– Фёдор Михайлович… – Его перебили.

– Входи. Закрой дверь, – выпалил Фёдор и отошёл от окна, после подошёл к Ивану, когда тот выполнил, что было велено. – Ты будешь верен мне до конца?

– Да. До последнего вздоха. – На него пристально смотрели, на что мужчина тепло и нежно улыбался. Фёдор осторожно протянул руку и провёл пальцами по телу Ивана.

– Обними меня. Пожалуйста, – произнёс он. Конечно же Иван выполнил просьбу. Разве мог иначе?

Тепло другого тела, возможность безболезненно прикасаться к нему, ощущать касания на себе – новые ощущения переполняли Фёдора, будто он раскрыл сейчас тайну человечества, над которой билось не одно поколение великих умов. Невольно мужчину повело от загорающихся в груди чувств, совершенно не поддающиеся логическому объяснению. Казалось, жизнь разделилась на две части: худшую и лучшую, светлую части. Проводя рукой по спине Гончарова, Достоевский старался запомнить каждый сантиметр, очертание позвонков, мышц. Близко, будто нечто родное, что было сокрыто долгие годы, а теперь возвратилось на своё место.

Фёдор не мог объяснить своих эмоций, но точно знал, что не хочет отпускать этого человека. Каким бы ни был план, Иван останется в его жизни, будет рядом, подарит всю свою любовь, окутает заботой, будет сражаться во имя Фёдора во что бы то ни стало.

Слишком долго страдал. Пора сполна восполнить упущенные года.