— Как назывался первый цветной фильм, который сняли в Голливуде, и кто был режиссёром?

      Песочные часы резко переворачиваются с негромким стуком, когда Альбедо ставит их на стол. Отмеренное в них время — лишь пять коротких секунд, которые пролетают за одно мгновение.

      Для всех, кроме них — Азалия успевает лукаво улыбнуться, хитро прищурившись — этот раунд она снова не отдаст так просто. Ответ даётся ей легко и непринужденно, словно она специально заучивала его, зная, что об этом точно спросят:

      — В тысяча девятьсот девяносто втором году Честер Мортимер Франклин снял первый цветной фильм в Голливуде, который назывался «Жертвы моря».

      Альбедо подозрительно щурится, ища изъян в, как всегда, выверенным и идеальном ответе, что полностью совпадает с тем, что написан на игровой карточке — если не считать того, что он оказался ещё и дополнен точным годом. Азалия самодовольно улыбается, и это ощущается как объявление войны.

      Никто из них никогда не был конфликтным человеком — в обычной жизни они крайне приветливые, спокойные люди, с которыми приятно общаться, несмотря на маленькие странности гениев, и это истина, с которой нельзя поспорить.

      Но всё меняется, как только они оба дорываются до викторин или игр, в которых побеждает умнейший.

      Все их общие друзья дают себе слово — это был первый и последний вечер, когда этих двоих позвали играть в настольные игры. Стоило заранее догадаться, что их, познакомившихся подобным образом, нельзя допускать до чего-то подобного. Вся компания прекрасно помнила о викторине, которую проводили в институте, чтобы растрясти заскучавших студентов и заодно и выбрать главного эрудита, а после закончили, так и не выбрав победителя — вопросы закончились быстрее, чем эти интеллектуальные монстры решили, что пора сдаться одному из них.

      Было ли наивно считать, что они будут чуть менее упрямыми в обычной настольной игре, в которую их компания решила поиграть, просто чтобы скрасить вечер?

      Видимо, очень, очень наивно.

      — В каком городе и году был открыт первый кинотеатр? — читает вопрос Азалия, прежде чем перевернуть часы вновь, дав ненужные пять секунд на размышления Альбедо.

      Он отвечает без запинок и не менее уверенно, чем она:

      — Первый кинотеатр был открыт в Париже, на бульваре Капуцинов, в тысяча восемьсот девяносто пятом году братьями Люмьер.

      Азалия щурится уже хищно, но кивает — ответ правильный. Альбедо самодовольно улыбается, подперев подбородок скрещенными в замок руками.

      Это война.

      — Просто поцелуйтесь уже, а не стрёмно переглядывайтесь, — хмыкает с дивана Кавех, наслаждаясь тем, что, раз всем надоела эта битва титанов, Шер позволяет ему лежать у неё на коленях, пока она, согласно фыркнув, скроллит ленту в телефоне.

      Ни Азалия, ни Альбедо, начавшие новый раунд, не обращают на него внимание; Кавех закатывает глаза, но больше не пытается исправить ситуацию. Они остались последними наблюдать за этим сражением — Санера, хозяйка квартиры, вместе с Сайно ушла в круглосуточный магазин и, судя по тому, что их нет уже добрых минут двадцать, закончившаяся минералка была лишь предлогом. Тигнари ответственно ушёл спать, как единственный адекватный человек среди них всех.

      — На каких зданиях в Древней Греции было написано «Здесь живут мертвые и говорят живые»?

      Азалия перекидывает одну руку через спинку стула, спокойно выдавая:

      — На библиотеках.

      Кавех вздыхает. Если поначалу ему было обидно, что он проиграл и выбыл одним из первых, — ну не знает он химию! Кто составлял эти глупые вопросы! Он архитектор, черт вас побери! — то сейчас он рад, что не пришлось соревноваться с этими монстрами.

      Хорошо, что он не предложил сыграть в монополию. Это затянулось бы до следующих выходных явно.

      Так продолжается ещё несколько мучительных минут — история сменилась физикой, а она — литературой, и между этими переходами вера в то, что они когда-нибудь угомонятся и действительно закончат игру, была заживо захоронена. Пока не случилось чудо:

      — Как называется день влюблённых в Испании? — привычно-спокойно произносит Альбедо, прежде чем вновь начать отсчитывать пять секунд.

      — Праздник Сан-Жорди или же День святого Георгия, — не долго думая, ответила Азалия, ухмыльнувшись.

      А после задумалась о чём-то своём. Заставляя Альбедо на мгновение растерять до этого приобретённое самодовольство — он наклоняет голову, без слов спрашивая, всё ли в порядке. Азалия в ответ лишь задумчиво хмыкает, прикладывая ладонь к губам и рассматривая карточку в своих руках. Кавех, пока Шер уже начинает зевать, поглядывает на них, неожиданно притихших, и надеется, что это признак того, что они скоро закругляться, осознав, что обычная игра слишком затянулась. Он уже готов драматично вздыхать, когда Азалия, постучав карточкой по столу, всё же ухмыляется, прежде чем задать вопрос:

      — Итак. Как думаешь, куда я приглашу тебя на свидание?

      Кавех всё же вздыхает. Шер наконец-то отвлекается от телефона и оглядывается в их сторону. Альбедо вопросительно выгибает бровь. Азалия переворачивает часы.

      — Я почти на девяносто девять процентов уверен, что в игре не предусмотрены подобные вопросы, — Альбедо возвращает себе невозмутимую улыбку, — но, если честно, не могу представить вопрос, который пришёлся бы мне по душе больше, чем этот.

      Азалия довольно хихикает, закидывая ногу на ногу и наклоняясь ближе, подперев голову ладонью. На истекший таймер никто не обращает внимание.

      — Сдаёшься? Неужели не можешь ответить на такой простой вопрос?

      — Учитывая тот факт, что ты спросила об этом после упоминания дня влюблённых, на который мы впервые сходили на свидание в исторический музей пыток… — Альбедо на мгновение замолкает в своих рассуждениях, откинувшись на спинку стула и перебирая одной рукой все карточки, которые были сложены с его стороны, — подозреваю, что у тебя появилось желание повторить?

      — Мне нравится ход твоих мыслей, — Азалия широко улыбается, — что скажешь на это предложение?

      — Это звучит достаточно заманчиво, чтобы я охотно согласился, — Альбедо легко кивает, — насколько я помню, в пятницу у тебя всего одна пара? У меня будет свободный день, так что можем сходить. У меня остались крайне приятные воспоминания об этом месте.

      — Я слышала, что в музее появилось несколько новых экспонатов в отделе времён инквизиции, — Азалия довольно прикрывает глаза, явно уже представляя их приятное времяпровождение вместе, — на мой взгляд звучит достаточно интересно.

      Альбедо кивает — разговор плавно перетекает в совершенно другое русло, далеко-далеко от так и не оконченной игры, которую они, параллельно разговору, собирают и убирают обратно в коробку. Вражда удачно разрешается — они вновь те два самых странных влюблённых голубка с очень извращённым понятием о романтике.

      Кавех в очередной раз страдальчески вздыхает — порой складывается ощущение, что во всей компании он один единственный нормальный. Другие с ним явно не согласились бы, но их мнение он всё равно не станет спрашивать.

      — Господи, какие же они всё-таки странные.

      — Скажи спасибо, что они хотя бы закончили.