На голову обрушился потолок.

Вместе со всеми этажами здания, вместе с крышей и шумными голубями на чердаке. А затем обрушился снова. И снова, и снова, и снова — от грохота можно было оглохнуть, а боль молотила по затылку частыми мерными ударами; не в тон пульсу, нет, иначе: реже, — но всё так же ритмично и как будто бы злонамеренно. Чтобы окончательно добить.

Кстати о добивании.

Неро завозился на полу, попытался отскрести себя от холодного линолеума в попытках понять, жив он или нет, — и не смог. Ни того, ни другого не смог. Во рту песок, сухой и колючий; омерзительный на вкус песок, в который словно бы демоны помочились все разом — все те, кого Неро убил когда-то; по ощущениям в глазах — он же. Боль ворочала хитиновым хвостом в висках, в темени и затылке — такая же, крепко стянутая в кольца и трущаяся о черепную коробку изнутри; та самая боль, которая ритмичная и издевательская. Сволочь. Мышцы шеи заломило, ударило прострелами — и Неро со стоном уронил голову обратно на пол, крепко припечатался лбом; да будь оно всё проклято, сил никаких нет терпеть! Но руки и ноги шевелились, а потолка на затылке в самом деле не было — вот и всё, что смог он понять.

Принюхался и закашлялся пылью; на его кашель откликнулся падающий-не падающий потолок — и загрохотал снова.

— Да блядь, — только и смог прокряхтеть Неро и повторил героическую попытку подняться.

С тем, чтобы увидеть под собой сухое ржавое пятно запёкшейся крови и испачканные ею же, кровью, отстрелянные гильзы. Машинально потёр затылок, ожидаемо нащупал шершавое и скривился: толстый слой коросты, грубый и жёсткий, явно давний.

И выводы напрашивались сами собой. Первый, самый простой и очевидный: выстрел прошёл. Осечки не было.

Второй: вот какая он живучая скотина, оказывается; зря Нико беспокоилась — к слову, позвонить ей было бы неплохо, дать о себе знак.

Третий… на третьем что-то не заладилось, видимо, размозжённый сдвоенным выстрелом мозг обработать такой поток мыслей был не в состоянии, и Неро отдёрнул руку, пьяно подался в сторону и подобрал револьвер. Покрутил, придирчиво осмотрел на предмет царапин и неловко сунул в карман. Кое-как поднялся на ноги. На руки смотреть не хотелось, но нужно было: пережила Тень его попытку… чем бы это ни было, или не пережила — узнать полагалось. Наверное. Неро не был уверен, ни в чём не был уверен; встряхнул руками, словно бы заранее сгоняя с кожи узор, как в самый первый раз, когда пытался призвать фамильяра перед полчищем адских насекомых. Забавно. Тень тогда появилась лишь по собственному желанию, а он злился и ощущал себя круглым идиотом.

Как же давно это было.

Закатал рукава быстро, как пластырь сорвал с подсохшей раны: а на предплечьях — татуировки с ровным цельным контуром; без шелушения, без трещин и кровавых разломов; у Ви и в лучшие его дни никогда таких не было.

Но.

Татуировки, выцветшие полностью.

Ни капли чернил, ни частицы магических отметин контракта — сплошь серые линии контура и чистая кожа. Вот так.

Нахмурившись, Неро нервно дёрнул плечом и опустил руки. Выжила Тень или нет — вопрос по-прежнему открытый, но искать ответа на него готовности не было никакой.

Безумно хотелось пить. И умыться. И почистить зубы.

И всадить в череп ещё пару пуль, проверить: вдруг получится на этот раз? Чтобы не гадать, как оно там с Тенью, и не думать, что делать с этим всем дальше. Не думать, как жить.

Грохот возобновился, и Неро шатнулся назад, наконец сообразив, что эта адская канонада — всего-навсего стук в дверь. Он-то и оказался «падающим потолком», он-то и привёл его в чувства.

Потенциальный заказчик или просто соседям заняться нечем? Интересно, сколько вообще времени прошло?

Часы вместе с телефоном в комнате — и Неро не нашёл в себе сил преодолеть столь невообразимое расстояние, да и не собирался. Вынул револьвер, сощурил глаз и прицелился в дверь. Так решать вопросы с некоторых пор вошло у него в привычку.

— Пау! — Хмыкнув самому себе под нос, убрал оружие и просто щёлкнул замком, толкнул ручку. Шутка. Смешно же, ну.

Его наверняка дикий и безумный вид не его проблема — проблема того, кто решил его побеспокоить. Вот пусть и разбирается с этим, а Неро посмотрит, полюбуется, повеселится.

Дьявол, как же раскалывается голова.

Дверь распахнулась — и Неро едва удержался от того, чтобы не расхохотаться в голос: от резких движений останавливала пульсация в голове, отрезвляла немного, а ещё — неуверенность в силе собственных ног.

А падать на пол перед Ви — ну привет, сука, давно не виделись, — он намерен не был.

Выжила-таки, тварь.

На этот раз Тень постаралась, вернула своему облику былую доскональность: и белые волосы крупными волнами над скулами, и глаза красные, в неверном освещении подъезда кажущиеся уставшими, а не просто стеклянными, и кожа чистая, без отметин, и… да, где-то на моменте с одеждой она явно запуталась, так что сымитировала топорщащийся в плечах грязный серый плащ, уродливый, на три размера больше, ветхие джинсы и кеды с дурацкими красными шнурками, с размашистым «гондон» на правом носке: первые две буквы нечёткие, размытые, как если бы непотребную надпись счистить спиртом попытались, но в итоге сдались, плюнули — и оставили как есть. Очаровательно.

Такой вот дивный образ Ви ждал Неро на пороге. Но в целом — в целом вполне себе!

Неро даже восхищённо присвистнул бы, если бы ломота в висках не сделалась совсем невозможной.

Пахло от Ви, к слову, тоже невозможно: плесенью и едой, долгое время пролежавшей в закрытом контейнере, и почему-то немного — ментолом. Прелесть.

А Ви смотрел на него со сложным лицом. Не мигая, сосредоточенно, как кошка перед броском, и дрогнул вдруг крыльями носа, сощурился: будто бы начал понемногу сердиться — так сделал бы настоящий Ви, а этот… какие замечательные кеды, Спарда милостивый! Умереть — не встать! Неро машинально нащупал револьвер в кармане, криво ухмыльнулся.

Полюбовавшись на это безобразие ещё с секунду, он сменил ухмылку на задорный оскал — и захлопнул перед фамильяром дверь.

— Опять ты за своё… Никого нет дома, блядь!

А теперь самое трудное: доковылять до ванной комнаты. Наполнить ванную холодной водой, ледяной, убийственно ледяной, так чтобы дыхание Цербера в сравнении с ней ощущалось приятным тёплым бризом; так чтобы околеть от одного прикосновения к ней и инеем покрыться. И выпить всю нахрен! Лучший план, прекрасный, простой и исполнимый; Неро уже и забыл, что можно жить так: с прекрасными исполнимыми планами, а не демоны знают как; не так, как он жил месяцами с того самого дня.

Он сделал всего шаг в верном направлении, прежде чем стук в дверь повторился. Тень, пакостница, явно нарывалась на второй раунд. Нужно только револьвер перезарядить.

— Ещё раз так сделаешь, родная, — пристрелю и не пожалею, — мило улыбнулся Неро фамильяру уже в подъезде. Эффектно наставил ствол на бледный лоб. — А теперь будь умницей и исчезни. Бесишь.

А Ви… Ви на демонстрацию Синей Розы никак не среагировал: не отскочил, не пригнулся, не попытался уйти с линии потенциального огня. Но аккуратно тронул дуло кончиками пальцев и отвёл от лица в сторону.

— Гм… — Глубокомысленно вздохнул. Как будто мысли у примитивной формы жизни и впрямь могли быть глубокими, смешно, право. — Что ж, сказать по правде, я надеялся на более тёплый приём. — Укутался в свой нелепый плащ и сверкнул неясной красной искрой в глазах. — Отыскать тебя было довольно проблематично. Я могу войти?

— Что, уже болтать научилась? — скривился Неро. — Ну тогда ответь мне, птичка, какого хуя?!

— Я не вовремя, полагаю? — невозмутимо продолжила Тень. Раскаяния или вины в её голосе, впрочем, совсем не ощущалось. — Не ждал меня?

Неро нахмурился, лязгнул зубами и снова ткнул револьвером фамильяру в лицо.

— А ты, блядь, догадливая.

И разговор зашёл в тупик.

Ви испытующе буравил Неро взглядом, больше не пытаясь прикоснуться к оружию, а Неро этот взгляд стойко выдерживал: что ему, в самом-то деле, он сдвоенный выстрел в голову пережил, и какие-то глаза для него ничто, так, пыль, красная стеклянная пыль. Ложь, конечно: глаза не какие-то, а будто бы те самые, и поверить страшно, и разочароваться страшнее в разы — такого вынести он точно не смог бы; сколько можно уже, в самом-то деле! Но сзади вдруг толкнуло в колени, и Тень — Тень, мать её, крупная чёрная кошка! — протиснулась у Неро между ног. Громко радостно заурчала, на задние лапы встала и всем весом обрушилась на… кто ты, чёрт бы тебя побрал?!

А он обхватил её руками и, сдавленно охнув, покачнулся под тяжестью могучей груди. Бешено и счастливо заметался кончик чёрного хвоста, зазмеился атласной лентой перед глазами — и Неро смотрел на него, на изящные тонкие руки, мнущие кошачий загривок и ласково треплющие спину.

И, кажется, умирал снова.

Медленным тягучим осознанием, как горючей смолой пиромантов по затылку или застывающей кровью: стук в дверь раздался до того, как Неро пришёл в себя; стук — снаружи, а Тень всё это время находилась внутри, в квартире, и очнулась очевидно вместе с Неро, а то и позже. И волосы у нежданного гостя белые, правда, грязные, как черти после случки в канализации, но белые — не смоляные, какими обычно изображал их фамильяр; татуировок нет, ни линии, ни шрама от них нет, а одежда — явное наследие одной из многочисленных помоек.

Красные шнурки — Тень никогда не додумалась бы соорудить нечто подобное. И «гондон». Вот это выделялось в особенности, доказательства лучше не придумать.

Цвет глаз — от усталости и паутины лопнувших капилляров.

Без тупого бисерного блеска.

Без раздражающего кошачьего непонимания.

Глаза, человеческие глаза, которым Неро готов был признаваться в любви тысячи и тысячи раз.

Обессиленно прислонившись к дверному косяку, Неро ладонью потёр лицо. Крепко зажмурился, вслушиваясь в боль в висках, в неприятную ритмичную пульсацию: на удивление успокаивало, помогало собраться с мыслями. Жаль, ноги ослабли в коленях и держали уже едва-едва, но у плеча — твёрдая древесина, и с этим можно было как-то работать. А сердце в груди — выстрелами Синей Розы, грохотом рухнувшего потолка и ударами в дверь той самой руки; всем разом. И откуда же в нём, обезвоженном и проспиртованном сердце, столько всего взялось?

Но верить в происходящее напрочь не хотелось. Страшно. Невероятно. Это-не-могло-быть-правдой, это слишком, это уже чересчур, его кошмары зашли слишком далеко, и… это всё Тень. Разумеется, это всё проделки Тени! Шельма заскучала, заигралась и научилась делать двойников — других объяснений Неро принимать отказывался.

А в горле, и без того сухом, словно бы шипы раскрылись — и драли, драли, драли, так что слёзы на глаза наворачивались от боли; от боли, разумеется, от чего же ещё? И песок в глазах плавился от соли, смазывал обнимающиеся силуэты напротив в чёрно-серое пятно туши. Тень же уже принялась лизать руки Ви, замельтешила розовым языком, и Неро как-то вдруг опомнился. Быстро сморгнул непрошеное, сунул револьвер в карман не глядя и поджал губы, едва удерживаясь от того, чтобы по-ребячески демонстративно не закатить глаза; Ви раньше всегда смеялся над этим.

И Неро не мог: если бы Ви засмеялся сейчас, он бы не… он бы точно не…

Лобастая голова ткнулась в колени Ви, и тот пошатнулся, неуклюже схватился за дверной косяк чуть выше чужого плеча. Встрепенувшись, Неро протянул руку, чтобы подхватить. И тут же отдёрнул её. Спрятал за спину, точно обжёгся или скрыть орудие страшного преступления попытался; преступление, ещё какое преступление: дьявол, как же он скучал.

— Вообще-то ты всё ещё мой фамильяр, — уставившись в пол, обронил сухо и скупо, нервозно потёр запястье другой рукой. Нужно было что-то сказать.

А Тень широко зевнула в ответ, игриво стукнула его по ногам кончиком хвоста; громоздкой задницей поверх не уселась — ну, уже хорошо.

— Спасибо, что сохранил его для меня, — мягко улыбнулся Ви и опустился на корточки к фамильяру, потрепал круглые кошачьи уши. И обращался он вроде бы к Неро, а взгляд — на Тень, в выпуклые багряные глаза; как же Неро ненавидел их, всем сердцем ненавидел. И саму Тень ненавидел, и…

— Позволишь?.. — А Ви уже встал и потянул Неро за руку, вытащил из-за спины и перехватил за ладонь. И прежде, чем тот успел дёрнуться и постыдно сбежать, крепко сжал.

Что он хотел, понятно стало не сразу. Неро успел проглотить пару сотен шипов вместе с запоздалым вдохом, подавиться ими, порезаться и расслоить слизистую — и никак надышаться не получалось, уже никак не получалось. Потому что у Ви руки прохладные, сухие, обветренные — руки человека, о котором некому заботиться и который сам о себе беспокоиться также не станет. И сжалось что-то в груди вместе с проглоченными шипами, заныло болезненно и надрывно.

Где-то в ванной должна быть банка с кремом, оставшаяся от прошлых жильцов; Неро поленился выбросить — и вот пригодилось, как знал.

Нет. Не знал.

Не мог и представить.

И поверить до сих пор не получалось, что Ви, настоящий Ви, его Ви — здесь. С ним. Стоит на площадке в размытом треугольнике света, держит его за руку и смотрит просто до того, что сразу понятно становится: нет, не просто, нисколько не просто; смотрит так, словно чего-то ждёт, но показать этого хочет ровно настолько, чтобы Неро ускользающую догадку за кончик хвоста поймать сумел — или не сумел. Поди разбери теперь.

Так похоже на него, так привычно.

И по сравнению с ненастоящим Ви, образом Тени, — непривычно и мучительно болезненно; как если бы обломанные иглы вонзились под кожу, заворочались острым и вскрыли вдруг фиброзную капсулу, дали отток страшному горячему гною, терзавшему долгое время.

Стиснув зубы и сглотнув тугой ком в горле, Неро нервно, крепко сжал ладонь Ви; практически вцепился в неё. Вероятно, с отчаянием и безнадёжностью, прозрачной уязвимостью, очевидными настолько, что Ви коротко удивлённо вскинул брови — и тут же понимающе сощурился, спрятал улыбку в уголках губ; подушечкой большого пальца погладил выступающую косточку чужого запястья.

И всё как будто бы вернулось в удушливый июнь, в лето, в жизнь, которой Неро когда-то жил; они оба.

Мигрень отступила и померкла, сделалась едва ощутимой.

А рисунок на коже неожиданно пошёл рябью, рассыпался серыми отрезками и собрался вновь в контурный узор, но так и остался на запястье Неро. Не перетёк на руку Ви, не стал с ним единым целым, как было когда-то; как должно было стать.

Кверху брюхом развалилась между ними на полу Тень, заурчала глубоко и весело и, втянув когти, лапой ткнула Ви в лодыжку. Разыгралась, шальная.

А Ви сдавленно кашлянул, удивлённо вскинул брови; и Неро перед ним весь — истеричный смех, рвущийся на короткий нервный лай, и децибелы фальши. Тень — та ещё дрянь, но как же он рад, что она не оставила его и не променяла на того, на кого должна была. Сам бы он так не смог. Достаточно было вспомнить, с какой лёгкостью он позволил Ви затащить себя в постель, толком не оправившись от разрыва с Кирие. Да и сам Ви… явно не мог похвастаться псовой преданностью: вон как проворно сбежал при первой же подвернувшейся возможности, и не куда-нибудь, откуда Неро мог выцарапать его, а в чёртов недосягаемый Нижний мир! В ад, бляха! Ну не мудак ли?

Кажется, проёбы по отношению к близким — это у них общее.

Семейное.

— Ладно… — Ви отпустил. Отступил. И Неро цапнул воздух пальцами там, где мгновение назад была его ладонь; не успел — хмуро прицыкнул себе под нос. — Разберёмся с этим позже, полагаю. Так я могу войти?

И он попытался протиснуться мимо Неро в квартиру, но тот не пропустил. Расставил руки, упёрся ладонями в дверной косяк.

Мудаком быть он тоже умел.

— Где Данте? — Следовало во всём разобраться прежде… прежде, чем что-либо решать. — И… Вергилий?

— Прямо перед тобой. Частично, — фыркнул Ви и скрестил руки на груди, очевидно всё ещё недовольный нежеланием Тени вернуться к нему. Или резким перепадом настроения Неро. Так-то, красавчик, вспоминай, как оно бывало раньше! — К слову, ты не очень-то спешил открывать. Был занят? Или… — Его взгляд потяжелел, ударил кристаллическим холодом. — Ты не один?

— Спал как убитый, — не улыбнулся Неро. — Так что произошло? Почему ты здесь… Ну типа, м-м, такой?

— Рассказ займёт много времени, так что я бы предпочёл…

— Ничего, я подожду.

— Как скажешь, — вымученно улыбнулся Ви. — Кстати, мне нравится твой новый образ. — И растаял вдруг взглядом; потянулся к Неро, мягко коснулся отросших волос кончиками пальцев и попытался протянуть прикосновение дальше — к затылку. — Тебе идёт.

Неро скривился и мотнул головой, выскальзывая из-под чужой ладони. Только прикосновений к простреленному затылку и объяснений, которых после этого Ви наверняка затребует, ему недоставало. Как-нибудь потом. Ви, может быть, даже не заметит; нужно лишь голову помыть и оттереть ссохшиеся от крови пряди как следует.

Вот ведь идиот — теперь мысль накормить себя свинцом казалась до абсурда глупой и жалкой. Хорошо, что ничего не вышло. Наверное.

Ох, Ви был бы в ярости.

— Данте сейчас в агентстве, наверняка отсыпается. — А Ви, если и заметил его манёвр, виду не подал. Вновь скрестил руки на груди, пнул носком разрисованной кеды воздух; «гондон» плавно качнулось вперёд-назад, и Неро шмыгнул носом, за шумом пряча короткий нервный смешок. — А я… нас крепко прижало в Нижнем мире. Пришлось пойти на крайние меры: пока Уризен сдерживал их, мы выбрались.

— И ты пошёл на это ради Данте?

— Не только ради Данте, — уклончиво хмыкнул Ви. — Но, признаюсь, теперь я уже не уверен, что поступил правильно. Ты… как будто не ждал меня.

Неро изменился в лице. Вот оно. Опасное, болезненное, как кромка льда, на которую неосторожно наступишь босой ногой — и пропорешь глубоко и страшно. Неро не ногой — сердцем наступал.

— И что, ты снова начнёшь рассыпаться? — Всем сердцем и наступал. Идиот. Наверное, стоило поговорить об этом позже, не раньше, чем Ви примет ванную и отдохнёт, но Неро не мог. Не мог держать в себе незнание этого. Не мог жизнь свою жить, не зная наверняка, что на этот раз Ви не оставит его.

В прошлый раз незнание обошлось ему слишком дорого. Да и затылок всё ещё неприятно ныл.

— На этот раз нет. Тогда я умирал, Неро, — терпеливо пояснил Ви. Прошёлся по площадке; тусклые блики обливали его плечи, мерцали бензиновой плёнкой на дрянной искусственной коже, шишковато выступающей в плечах. — Когда я делил себя во второй раз, моё человеческое тело было в расцвете сил. Вот Уризену повезло меньше. — И метнул быстрый тёмный взгляд из-под ресниц, как иглой аккуратно уколол. — Хотя моё человеческое тело явно почувствовало бы себя лучше, если бы его… скажем, обняли?

— Только если у тебя есть библиотека.

— Что, прости?

— Классные кеды, говорю, — оскалился Неро, опустив враз ослабшие и одеревеневшие руки. — На стиле. Тебе отлично подходят. Где достал?

Ви брезгливо наморщил переносицу, скривился.

— Ты не хочешь знать.

— По запаху догадался. Данте постарался?

— Он ещё поплатится за это! — уязвлённо зашипел Ви и запахнул плащ сильнее, на миг показавшись смертельно оскорблённым и невероятно похожим на Тень, когда Неро впервые и не без боя вырвал у неё из пасти пожёванное жало эмпузы.

— Уверен, он трепещет от ужаса, — криво усмехнулся Неро и взглядом съехал наискось. Потому что нервная дрожь наконец пробрала до позвоночника, поселилась в пояснице и коленях щекочущими уколами слабости. Его затрясло. Его видимо затрясло, и от близости Ви, звуков его голоса, его реальности; наспех выстроенные кордоны рушились и собственное напускное отчуждение ломалось хрупкой птичьей костью — Неро распахнул непослушные руки. Вымучил несчастную улыбку. И ничто уже не могло удержать его на ногах, в себе, в этом мире, кроме ощущения Ви в его объятиях; ничто другое не могло заземлить его, не дать ему сорваться.

Потому что ничего другого, кроме Ви, и не существовало. Никогда.

А Ви, точно только этого и ждал, неуклюже переступил через Тень и влетел Неро в грудь, крепко обнял сам. Широко зевнув, пантера лениво перевела взгляд с одного на другого и рассеялась чернильными хлопьями; осела под кожей носителя цветом. Заскучала. А Неро не скучал, уже нисколько не скучал: зубами Ви аккуратно прикусил его подбородок, ладонью зарылся в волосы… О нет. Неро мотнул головой и шатнулся назад, уже понимая, что опоздал.

— Объяснись. — И на затылке словно не чужие пальцы, а крупнозернистая наждачная бумага скребётся — Неро передёрнуло, и он вжал голову в плечи, спрятал взгляд где-то на груди Ви. — Ты что с собой сделал?!

И Ви словно бы впервые осмотрелся по-настоящему. Придирчиво изучил взглядом Неро, коридор его убогой квартиры, пятно грязи на полу — пожалуйста, пусть он решит, что это грязь! И сузил глаза по-настоящему опасно.

— Что захотел, то и сделал! — панически огрызнулся Неро и разорвал объятия. Отступил к стене, от Ви подальше, и обхватил себя руками. — Давай, почитай мне нотации, папочка!

— Ах, так вот в чём дело… — Одним слитным и неуловимым движением выхватив Ямато из-под плаща, Ви ударил Неро под дых рукоятью, подступил ближе и упёрся касирой, головкой рукояти, в шею. — Тогда решай, здесь и сейчас, чего ты хочешь, — и зашептал быстро, горячо, так что Неро ловил его слова ртом, глотал их и ранил себя жаром, и едва различал черты лица Ви сквозь плавкое марево перед глазами, — чтобы я был тебе отцом, читал сказки на ночь и целомудренно целовал в лоб перед сном или… — Рукоять двинулась вниз, аккуратно обогнула кадык и прижалась к выемке между ключиц, прочертила невидимую, но ощутимую полосу на груди, с нажимом прошлась по животу и упёрлась в пах.

Остановилась. Придавила сильно, жёстко и неожиданно приятно; ударом болезненного удовольствия врезалась в твердеющую головку.

Не будь Неро измучен и выжат происходящим досуха, у него наверняка встал бы мгновенно.

— Или, — хрипло выдохнул он. Перехватил Ви за запястье, убрал Ямато от своего паха.

— Тогда выброси остальное из головы, — легко позволил увести свою руку Ви. Но не отступил, не оставил Неро и сантиметра личного пространства. — Считай, Вергилий погиб в аду. И есть только я. Как раньше.

— Ну да… — закатил глаза Неро, неуверенно хохотнул.

А Ви вдруг тихо засмеялся. С мягкой укоризной, с беззлобной издёвкой, как будто Неро сморозил величайшую в мире глупость; так, как посмеивался над ним ещё в Редгрейве целую жизнь назад и даже до того внезапного поцелуя в парке аттракционов.

И всё сломалось.

Покатилось по наклонной в одночасье, расколотилось вдребезги, и Неро не сумел — видит Спарда, он пытался, честно пытался, но это выше его сил, больше него самого, — не сумел удержать лица.

— Я думал, больше никогда тебя не увижу, — выпалил он быстрее, чем успел остановить себя. Неуклюже шатнулся к Ви, не решаясь прикоснуться; словно тот рассеется, если тронуть его; словно Неро проснётся сам и очутится в своей прежней жизни — и тогда уже решительно разрядит весь барабан в себя, не пожалеет.

Во взгляде Ви бледным огнём затеплилась нежность.

— То-то ты смотришь на меня как на призрака. — И добавил тише, сочувственно: — Похоже, в аду всё это время был не я, верно?

А Неро качнулся к нему. И остановился. Качнулся снова, потерянный, расшатанный и разболтанный в каждом внутреннем креплении, — и сгрёб Ви в сокрушительные объятия. Собственные плечи предательски дрогнули, и пришлось стиснуть зубы и зажмуриться. Носом уткнуться в чужой воротник и вдохнуть глубоко-глубоко, сквозь смрад помоев улавливая запахи кожи Ви и его волос, родные запахи, которые он искал в бездарной имитации Тени — и не находил никогда.

Чтобы не взвыть в голос от боли, от счастья, от сумасшедшей радости и бесконечного неверия, переполнивших его сердце до краёв. Чтобы не взвыть от осознания, что так, с Ви в объятиях, может быть всегда.

— Ш-ш, — ласково погладил его по волосам Ви. Заёрзал в тесной хватке, но не попытался высвободиться. — Я тоже скучал, ты даже не представляешь как. Но ведь я обещал вернуться за книгой, помнишь?

А ведь и верно… ослеплённый яростью и обидой, тогда на этот нюанс Неро не обратил внимания. Счёл насмешкой. Издёвкой. Личным оскорблением — но никак не намёком на возвращение и не тайным посылом, не предназначенным для ушей Данте, но предназначенным для самого Неро.

Ох, нет.

Вот же блядство.

Какой же он идиот!

Он скорее Тени загрызть себя позволит, чем признается Ви, чем он тут занимался, что успел надумать себе и как с этим не-боролся. Гений мысли, профессионал саморазрушения, мастер на все четыре руки Неро — нет, Нико также знать об этом не следует. Такого удара его репутация точно не выдержит!

— Только за книгой? — тонко просипел Неро в шею Ви. Губами прижался к бьющейся жилке и замер так, ожидая, вслушиваясь, наслаждаясь каждым прикосновением.

А Ви вновь тихо, с укоризной, рассмеялся и наконец обнял его ответно:

— Если ты не предложишь мне что-нибудь поинтереснее.