На лице Айвы одна маленькая ранка. Разбитая губа. Но она все равно расплывается в ядовитой, кривой и злой улыбке, наблюдая, как брат хватает за волосы мальчишку и поднимает его лицо над землей. Это лидер другой банды. Лидер, перешедший им дорогу. За спиной шайка аккуратно расступается, даже не совсем уж и потрепанная.

– Ну че, утырок, – Айва присаживается на корточки перед жертвой их потасовки, – так понятнее? Или тебе еще раз врезать, чтобы ты окончательно понял? – из носа парня струёй течет кровь, а его «друзья» мирно пинают камни в метрах пяти от сюда.

– Ах ты сука ебанная, – хрипит, тяжело дышит, боится потерять свою честь и достоинство. Акира, брат, держащий его за волосы, вдруг бьет чужое лицо об асфальт. С силой, не стесняясь.

– Тебе что, блять, не понятно? Каким языком с тобой еще разговаривать? – Айва спокойна, она уже спустила пар на этого мальца, – еще раз вы, шпана безмозглая, тут до наших людей доебываться будете, поверь мне, Джек, горло лично тебе перережу. Отпускай, пусть до своих доковыляет, – она вдруг усмехается и встает с корточек.

– Вы закончили? – почти из ниоткуда появляется невысокая рыжая девочка в черном пальто в пол, – Мне нужна Айва, – девушка поднимает голову от экрана телефона. Шайка вдруг двинулась на девочку, но тут же была остановлена одним лишь жестом их лидерши. О, они прекрасно знают, что эта рыжая – отличница и по совместительству одноклассница Айвы, и она, в отличии от других, никогда не пыталась лезть в ту чащобу, на которую прямо сейчас смотрит.

– Зачем? – утирает кровь с губы и чуть приподнимает брови.

– Ты помнишь, что вообще то, нам задали проектную работу? Я не горю желанием делать его с,– невольно делает паузу, подбирая слова, – с тем, кто очень плохо разбирается в теме, данной нам учителем и, тебе не составит труда поменять меня на кого-нибудь другого,  – Мари протягивает листок с именами и их парами, распределенными учителем.

– А сама че? У тебя с учителями более «уравновешенные» – выделяет голосом последнее слово, расплываясь в нахальной и надменной улыбке, – отношения.

– С твоей стороны это будет более логичным решением. Ты у нас вечно чем-то недовольная, кулаки распускаешь, – Мари достает из кармана влажную салфетку и поднимает взор на Айву.

– Что? Не слышу, что ты там с земли несешь, – Айва вдруг чуть нагибается и рыжая кладет ей руку на щеку, чуть придерживая рану на губе и мягко проведя по ней спиртовой салфеткой, стирая лишнюю кровь.

– Так лучше? – Айва резко отпрянула, нахмурилась, стиснув зубы, но ничего не ответила, – завтра среди уроков жду известий от тебя, увидимся, – Мари вложила в чужую руку салфетку и направилась к выходу с территории школы, поправив рюкзак на плече.

– Устроим нашей отличнице нервную взбучку? – Акира ехидно улыбается и облокачивается о сестру, сжав руку в кулак и протянув его, – ради веселья, а то, что-то она слишком уж много о себе думает.

– Устроим, – Айва усмехается, даже не зло, а как-то по-детски, ударив брата ответно кулачком, – нужно какое-то развлечение себе устроить между мордобоями. – Акира цокнул и кивнул. Зря ты, Мари, решила поменять свою соседку по парте на кого-то другого, зря.

На следующий день старшая из Гайос не пошла к учителю, чтобы поменять соседа по докладу, нет. Незачем. Да и, когда еще ей представиться возможность так близко работать с Мари? Наверное, никогда. Они слишком разные, чтобы как-то притягиваться друг к другу.

– В библиотеке после уроков, будем делать проект вместе – Айва бросает это небрежно, между делом, пока обе раскладывают вещи на парте. Мари лишь кивает в ответ.

Пришла. Как и говорила.

– Проект, да? – Айва отрывается от телефона и поднимает взор на Мари, стоящую в проходе. На ее лице нет ни восторга, ни отвращения, – не кисни, сделаем и пойдешь домой, – девушка потягивается, наблюдая, как Мари достает из рюкзака амбарную тетрадь листов на семьдесят и садиться рядом с ней, открывая ее на чистой странице.

– Тема у нас какая?

– Политические движения в *** и как они повлияли на историю

– И как?

– Вот достань книгу с верхней полки, в самом конце третий ряд четвертый стеллаж, и узнаешь. –Айва усмехается, но просьбу выполняет. Ради приличия.

Толстая книженция в крепком переплете и черной обложке с грохотом оказалась на столе. Мари открыла первые страницы и пробежалась глазами по содержанию, выцепив нужные главы.

– Открой пятнадцатую главу, отметишь нужную информацию, а я все запишу. Делай пока без меня, я сейчас приду, – Мари скрылась в коридоре.

Айва просьбу, конечно, выполнила, но довольно налепестно и грязно, а затем вновь уткнулась в телефон.

– Ты сделала то, о чем я тебя попросила? – Мари вернулась через пару минут.

– Конечно

– Ну и, где? – указывает на закрытую книжку.

– Как где? В голове у меня все. Садись давай, писать будем, – Айва усмехается и наблюдает за одноклассницей, севшей с ней рядом, – почему мы не могли просто через соц. сети перекинуть информацию и соединить потом это все?

– Потому что ты ни черта делать не будешь, да и ты сама предложила, вообще то, – Мари открывает черновик и берет в руки ручку, – диктуй.

– Политическое движение – это солидарная политическая активность большой группы граждан, направленная на достижение какой-либо значительной цели, – Айва диктовала все без запинок, спокойно, но слишком быстро.

– Направленная на что?

– Достижение какой-либо значительной цели. Кто из нас вообще отличница, я или ты? На уроке же успеваешь.

– Не хочешь делать со мной – выход там, – Мари куда-то вслепую указала себе за спину, – но я скажу, что ты ничего не делала.

– О, да? – Айва вдруг наклоняется к чужому уху, почти обжигая мочку дыханием, пальцами шагая по спинке старого стула к позвоночнику одноклассницы, а голос превращается в сладостный шепот, – там, вообще-то, стеллажи, – на лице появляется нахальная улыбка, оголяющая передние клыки. От Мари пахнет чем-то сладким. Похоже на шоколадные конфеты с примесью коньяка. Совсем чуть-чуть.

Лицо одноклассницы вдруг покрывается румянцем, а она, застыв на пару секунд, слушает, как сердце ускоряет свой ритм. Мари даже не может осознать следствие ее состояния, только лишь причину. И это – Айва.

– Какого черта ты делаешь? – она не оборачивается, не смотрит на собеседницу и не хочет даже думать о том, что она всего в паре сантиметров от ее шеи.

– Поправляю тебя, – пальцы аккуратно взбираются по позвоночнику под черным пиджаком и шагают к шее, – ты показала мне на стеллажи, разве нет? – Айва усмехается, вдруг аккуратно проведя по шее и зарываясь пальцами в чужие волосы, – ты очень-очень красная знаешь, – Мари резко оборачивается и выждав пару секунд, пока Айва сядет ровно, дает ей пощечину. Удар небольшим эхом отдается по библиотеке. И лишь потом девочка осознает, что ее одноклассница, вообще то, может за это не то, что просто на пол уложить, а нос сломать. Кто знает, насколько она не уравновешенная.

– Прости я не хотела… – Мари приходит в себя, чуть тянет ладони к чужому лицу, пытаясь рассмотреть красное пятно, – сильно больно?

– Рыжая бестия умеет злиться? – Айва вновь расплывается в хамской улыбке, поднимает тонкие брови и переводит взор на опешившую девочку. Гайос игнорирует румянец на чужих щеках, вновь наклоняется к уху одноклассницы, уложив одну руку на спинку ее стула, а второй убирая пару прядей волос с лица, – ты слишком слабо бьешь для того, кто носит такой яркий цвет волос, бестия. Или мне лучше звать тебя «Огонек»?

– Тебе сейчас вторая пощечина прилетит, – Мари хмурится, стискивая зубы. Лицо ее донельзя красное, а сама она, кажется, шагает по лезвию между гневом и смущением, таким сильным и явным, что оно превращается в стыд. За что? Лишь за действия, которые совершала даже не она? Нет, скорее, за чувства и реакцию, которой ее не учили. Это неправильно.

– Ой да ладно, – Айва по-дружески грубо ударяет Мари в плечо, а после улыбается во все тридцать два, – давай продолжим, у нас не так много времени.

Огонек, пересилив ураган эмоций внутри, вновь принялась писать под диктовку монолог Айвы.

Домой они вернулись позже, чем планировали.

– Я дома! – голос Гайос эхом отдается по коридору.

– Почему так долго? – мать выходит с кухни и вытирает руки полотенцем, – проект делала?

– Ага, с Мари. Поем, домашку мы там сделали, и спать, – Айва разувается и потягивается.

– А на губе что?

– Да так, потасовка небольшая. Нечего было лезть в наши дела, вот и получил. Я что, не права была? Акира подтвердит, – где-то с другого конца коридора послышалось глухое «да».

– Пойдем, ужин как раз горячий, – мама лишь вздохнула, по-доброму взглянув на дочь. Да, она не поддерживает принципы своего мужа, но, как никак, другому она их уже не научит.

Мари молча прошла в коридор, не включая свет разулась и спряталась у себя в комнате. Сейчас не было желания видеть ни отца с матерью, ни сестру. Ее никто не дергал – она никого, вот и славно.

В семье ее нет и как бы она не старалась, признания от родителей никогда не получит.

Что-то набрала на кухне, с осторожностью переставляя тарелки и вновь возвращаясь к себе. Не ест со всеми – уже как привычка. Там без нее будет и разговор, и смех, а с ней один лишь грех.

Вдруг на телефон пришло сообщение от Айвы: «Ну так, мы так и не определились, тебя звать Огонек или бестия?» и смайлик с глупым улыбающимся лицом. Сердце забилось чаще, а слова комом застряли в горле. Мари прокрутила в голове все, что произошло в библиотеке. От начала до конца – и это вновь вызвало бурю эмоций внутри. Что-то грузом осело на дне живота, а щеки вновь покрылись румянцем, вспоминая, как пальцы Айвы нежно и еле ощутимо убирали ее волосы за ухо, как горячее дыханье аккурат обжигало мочку уха и шею за ней. По спине пробежались мурашки, отрезвляющие разум.

«Как тебе удобно»

«Значит Огонек?»

«Значит Огонек»

«Завтра снова встретимся для проекта?»

«Давай я просто скину тебе в личные файл, а ты его дополнишь. У меня завтра просто волейбол»

«Оке. Завтра просто тренировка?»

«Нет, у нас соревнования с другой школой»

«Прийти поддержать тебя?»

«Если вдруг изъявишь желание, конечно»

«Жди»

«Почему тебя вдруг начала интересовать моя жизнь?»

«А почему нет? Мы знакомы всю жизнь, но даже друзьями не являемся. Надо это исправить»

«Хах, хорошо, шпала»

В ответ пришли лишь две скобочки. Шпала и Огонек, а еще проектная работа.