В доме, на столике, их ждал поднос с лекарствами и чаша с водой. Лань Сичэнь усадил Вэй Усяня и опустился напротив.

— Займёмся делом.

— Я могу сам умыться, если что… — смущённо пробормотал Вэй Усянь.

— Значит, умойся сам, а я наложу лекарство. — Лань Сичэнь указал на столик и просто остался сидеть поблизости.

Неловко двигаясь, Вэй Усянь долго и тщательно умывался, заворожённо наблюдая, как вода в чаше окрашивается тёмно-алыми и бурыми разводами. Сознание, подобно разводам, снова плыло.

— Вэй Усянь? Не замирай так, — послышался обеспокоенный голос Лань Сичэня.

— М? — Вэй Усянь поднял на него взгляд и сморгнул воду с ресниц. — А… прости… Я всё.

Лань Сичэнь взял ткань и аккуратно промокнул воду с его лица. Очень внимательно и осторожно обработал раны. Да как близко он был, ох… Так близко, что кровь прилила к щекам, бередя свежие раны. Неловко хихикнув, Вэй Усянь прикрыл глаза, но не то чтобы это помогло — Лань Сичэнь волей-неволей касался его нежными тёплыми пальцами. А ещё Вэй Усянь чувствовал уже привычный и родной аромат сандала и цитруса.

— Теперь выпей это. — Лань Сичэнь вложил в его руку один из бутыльков. Пришлось открыть глаза, чтобы не промахнуться мимо рта. Лекарство неожиданно оказалось очень приятным на вкус, и Вэй Усянь довольно причмокнул.

— Спасибо.

— Специально просил сделать вкуснее. Очень рад, что ты оценил. — Лань Сичэнь улыбался, глядя на него.

— Ох, Лань Сичэнь, балуешь ты меня… — Вэй Усянь тоже улыбнулся. — Спасибо тебе за всё.

— Балую. Потому что хочу этого и потому что тебя надо много баловать, чтобы не тосковал. — Слова такие ребяческие, но заметно — честные до скрипа зубов.

— А тебя?

— Не знаю, не думал об этом. Только о тебе думал.

— Правильно ли то, что мы думаем не о себе, а о друг друге? — задумчиво спросил Вэй Усянь. Он любовался Лань Сичэнем, будто заворожённый.

— Мне кажется, что нет. Но… не так давно, кроме друг друга, у нас никого не было, кто мог бы помочь, так что… Я разрешаю себе пока не думать о себе, потому что обо мне подумаешь ты и позаботишься. — Поначалу Лань Сичэнь был задумчив и даже хмур, но в конце радостно улыбнулся.

— Обязательно, — выдохнул Вэй Усянь и, не выдержав, обнял его.

День полнился объятиями, впрочем, Лань Сичэнь против не был. С Вэй Усянем приятно обниматься, но кое-что покоя не давало.

— И всё-таки, что ты имел в виду, когда сказал, что тебе недостаточно? — Лань Сичэнь оплёл его руками и довольно устроил голову на плече. — Если не хочешь, можешь не говорить, это всего лишь любопытство.

Вэй Усянь немного помолчал, смущаясь и колеблясь. Но всё же решился тихонечко сказать:

— Лань Сичэня недостаточно.

— Мне казалось, наоборот, думал уже смущённо отступать, чтобы не наседать на тебя. — Лань Сичэнь говорил так же тихо. Громче и не нужно было при такой близости.

— Не отступай. Мне нравится быть с тобой близко.

— Как и мне с тобой, Вэй Усянь. После твоих слов я никуда не денусь. Но… Если что, осмелься сказать правду, хорошо? — Лань Сичэнь отпустил его, чтобы чуть отстраниться и взглянуть в глаза.

— М. — Вэй Усянь с улыбкой кивнул. — И ты.

— Как ты себя чувствуешь?

— Благодаря тебе неплохо. — Вспомнив, из-за чего всё началось, Вэй Усянь насупился. Вина вновь сдавила грудь.

— Охотно верю. Я так надеюсь, что ты сможешь преодолеть разногласия с телом. Наверное даже больше, чем надеюсь побороть свою скорбь.

— Лань Сичэнь…

Вэй Усяню казалось, что он скатывается из одного безумия в другое, когда поддался порыву и прижался губами к губам Лань Сичэня. Тёплым, таким податливым мягким губам, что голова пошла кругом. От этого безумия точно нет спасения, Вэй Усянь обречён.

Лань Сичэнь застыл как вкопанный, а после отпрянул и тряхнул головой. Рассудок подвёл его, предательски подменяя образы, туманя взор. Ему потребовалось время, чтобы восстановить порядок в мыслях, под аккомпанемент бешено бьющегося в грудной клетке сердца. Оплеуха самому себе помогла, но огорчённого стона Лань Сичэнь не сдержал.

— Прости!

— Это я должен просить прощения, — прошептал Вэй Усянь смущённо и стыдливо.

— За такое не должен. Я… не против.

Вэй Усянь недоверчиво на него посмотрел.

— Правда?

— Я не могу тебе врать.

Тогда он потянулся к Лань Сичэню и снова поцеловал осторожно. Тот был напряжён и сосредоточен, но на поцелуй ответил, прижал Вэй Усяня к себе порывисто, собственнически, отчего дух захватило и Вэй Усянь прерывисто вздохнул с тихим «ах~». Поцелуй был неловким, смущающим до алеющих щёк, очень чувственным. Самое то для того, чтобы заново познакомиться, но уже в другом ключе.

Ещё на шаг ближе.