В доме, на столике, их ждал поднос с лекарствами и чаша с водой. Лань Сичэнь усадил Вэй Усяня и опустился напротив.
— Займёмся делом.
— Я могу сам умыться, если что… — смущённо пробормотал Вэй Усянь.
— Значит, умойся сам, а я наложу лекарство. — Лань Сичэнь указал на столик и просто остался сидеть поблизости.
Неловко двигаясь, Вэй Усянь долго и тщательно умывался, заворожённо наблюдая, как вода в чаше окрашивается тёмно-алыми и бурыми разводами. Сознание, подобно разводам, снова плыло.
— Вэй Усянь? Не замирай так, — послышался обеспокоенный голос Лань Сичэня.
— М? — Вэй Усянь поднял на него взгляд и сморгнул воду с ресниц. — А… прости… Я всё.
Лань Сичэнь взял ткань и аккуратно промокнул воду с его лица. Очень внимательно и осторожно обработал раны. Да как близко он был, ох… Так близко, что кровь прилила к щекам, бередя свежие раны. Неловко хихикнув, Вэй Усянь прикрыл глаза, но не то чтобы это помогло — Лань Сичэнь волей-неволей касался его нежными тёплыми пальцами. А ещё Вэй Усянь чувствовал уже привычный и родной аромат сандала и цитруса.
— Теперь выпей это. — Лань Сичэнь вложил в его руку один из бутыльков. Пришлось открыть глаза, чтобы не промахнуться мимо рта. Лекарство неожиданно оказалось очень приятным на вкус, и Вэй Усянь довольно причмокнул.
— Спасибо.
— Специально просил сделать вкуснее. Очень рад, что ты оценил. — Лань Сичэнь улыбался, глядя на него.
— Ох, Лань Сичэнь, балуешь ты меня… — Вэй Усянь тоже улыбнулся. — Спасибо тебе за всё.
— Балую. Потому что хочу этого и потому что тебя надо много баловать, чтобы не тосковал. — Слова такие ребяческие, но заметно — честные до скрипа зубов.
— А тебя?
— Не знаю, не думал об этом. Только о тебе думал.
— Правильно ли то, что мы думаем не о себе, а о друг друге? — задумчиво спросил Вэй Усянь. Он любовался Лань Сичэнем, будто заворожённый.
— Мне кажется, что нет. Но… не так давно, кроме друг друга, у нас никого не было, кто мог бы помочь, так что… Я разрешаю себе пока не думать о себе, потому что обо мне подумаешь ты и позаботишься. — Поначалу Лань Сичэнь был задумчив и даже хмур, но в конце радостно улыбнулся.
— Обязательно, — выдохнул Вэй Усянь и, не выдержав, обнял его.
День полнился объятиями, впрочем, Лань Сичэнь против не был. С Вэй Усянем приятно обниматься, но кое-что покоя не давало.
— И всё-таки, что ты имел в виду, когда сказал, что тебе недостаточно? — Лань Сичэнь оплёл его руками и довольно устроил голову на плече. — Если не хочешь, можешь не говорить, это всего лишь любопытство.
Вэй Усянь немного помолчал, смущаясь и колеблясь. Но всё же решился тихонечко сказать:
— Лань Сичэня недостаточно.
— Мне казалось, наоборот, думал уже смущённо отступать, чтобы не наседать на тебя. — Лань Сичэнь говорил так же тихо. Громче и не нужно было при такой близости.
— Не отступай. Мне нравится быть с тобой близко.
— Как и мне с тобой, Вэй Усянь. После твоих слов я никуда не денусь. Но… Если что, осмелься сказать правду, хорошо? — Лань Сичэнь отпустил его, чтобы чуть отстраниться и взглянуть в глаза.
— М. — Вэй Усянь с улыбкой кивнул. — И ты.
— Как ты себя чувствуешь?
— Благодаря тебе неплохо. — Вспомнив, из-за чего всё началось, Вэй Усянь насупился. Вина вновь сдавила грудь.
— Охотно верю. Я так надеюсь, что ты сможешь преодолеть разногласия с телом. Наверное даже больше, чем надеюсь побороть свою скорбь.
— Лань Сичэнь…
Вэй Усяню казалось, что он скатывается из одного безумия в другое, когда поддался порыву и прижался губами к губам Лань Сичэня. Тёплым, таким податливым мягким губам, что голова пошла кругом. От этого безумия точно нет спасения, Вэй Усянь обречён.
Лань Сичэнь застыл как вкопанный, а после отпрянул и тряхнул головой. Рассудок подвёл его, предательски подменяя образы, туманя взор. Ему потребовалось время, чтобы восстановить порядок в мыслях, под аккомпанемент бешено бьющегося в грудной клетке сердца. Оплеуха самому себе помогла, но огорчённого стона Лань Сичэнь не сдержал.
— Прости!
— Это я должен просить прощения, — прошептал Вэй Усянь смущённо и стыдливо.
— За такое не должен. Я… не против.
Вэй Усянь недоверчиво на него посмотрел.
— Правда?
— Я не могу тебе врать.
Тогда он потянулся к Лань Сичэню и снова поцеловал осторожно. Тот был напряжён и сосредоточен, но на поцелуй ответил, прижал Вэй Усяня к себе порывисто, собственнически, отчего дух захватило и Вэй Усянь прерывисто вздохнул с тихим «ах~». Поцелуй был неловким, смущающим до алеющих щёк, очень чувственным. Самое то для того, чтобы заново познакомиться, но уже в другом ключе.
Ещё на шаг ближе.