Солнце ярко освещало Долину Гуйли. Люди торопливо передвигались по узким каменным улочкам, в спешке решали свои дела и проблемы. Дети заливались радостным смехом, бегали по дорожкам, чуть не сбивая с ног прохожих. За пределами стен работали в поле, вспахивали землю, расширяя довольно скудные посевы. Высокие светлогривые кони без особого труда тянули вгрызающийся в землю металлический плуг, пока громогласный мужчина их подгонял, точно те понимали человеческую речь: «Ну же, ну! Нужно управиться хотя бы с половиной до полудня! Перегреемся!»

«Уже две недели стоит жара», — промелькнула простая мысль в голове Моракса, прежде чем он поднял взгляд в ясное небо, где лёгкое летнее солнце неторопливо ползло, приближаясь к центру. Уже совсем скоро находиться на улице будет совсем невыносимо, он понимал, почему люди так торопились.

Лето в тот год било все рекорды по жаре. Гуй Джун уже в конце непривычно тёплой весны выражала опасения насчёт возможной засухи и искала пути решения проблемы вместе с Хранителем Облаков. Моракс слушах их, пытался вникнуть в обсуждаемые вопросы, но после признавал отсутствие у себя необходимых знаний, а потому всецело доверял им поиск решения.

— МО-ОРА-АКС! — нараспев позвал его низкий мужской голос, сопровождаемый шумными взмахами огромных крыльев.

Властелин Камня задрал голову и чуть прикрыл глаза рукой, защищая их от света солнца, хотя, по большей части, именно оно его и позвало. Моракс поднялся на ноги с камня на огромной высокой скале с крутым склоном, откуда спуститься живым можно разве что чудом, где он сидел, осматривая Долину и ближайшие окрестности, в поиске опасности. К нему, прикрывая огромными крыльями небесное светило, спускался Бог Дня с какой-то задорно поблёскивающей от световых лучей коробкой в руках.

Моракс спешно отошёл в сторону, чтобы не мешать ему приземляться, с чем тот до сих пор, спустя столько столетий, справлялся не особо удачно: с непривычки ноги его подкашивались, крылья не успевали складываться, а иногда он и вовсе прокатывался по земле, не рассчитав. Однако на этот раз он вполне неплохо опустился, всего лишь пару раз неуклюже проскочив несколько лишних шагов.

— Эй, видел? Уже неплохо, да? Аха-ха, — весело засмеялся Уту, взволнованно хлопая крыльями и крепко прижимая к себе коробку, боясь её выронить.

— Верно, — Моракс слегка кивнул и скрестил руки на груди. — Но приземляешься ты всё ещё не так ловко, как птица.

— Я ведь и не пытаюсь быть птицей! — радостно улыбнулся Уту, наконец сложил крылья и повернулся к нему. — Я же обещал, что приду через три луны, и вот я здесь.

— Я не сомневался в твоих словах, — Моракс покачал головой. — Твой камень как раз готов. К слову, где ты его достал? Он безумно редко встречается. Не могу даже точно вспомнить, когда видел его последний раз.

— Правда? Он настолько редкий? — удивлённо уточнил Уту и поудобнее перехватил металлическую коробку. — Что за камень такой?

— Переменчивый кварц, — пояснил Моракс. — Он постоянно меняет цвет. Когда ты дал мне его, он был красным, но спустя несколько мгновений уже был дымчатым. Хотя цвет его и меняется, структура остаётся той же. Он всё такой же прочный и практически не поддаётся обработке.

— А почему он меняет цвет? — не совсем понял Бог Дня.

— Не могу точно сказать, — адепт задумался, прикрыв рот рукой. — Даже я не могу толком ничего рассказать об этом камне, поскольку держу его в руках лишь третий раз за всю жизнь, и даже уже сомневаюсь, что это действительно какой-то минерал. Где ты его взял?

— Нашёл в песке на пляже, когда мы все вместе выбрались на прогулку. Нюкта так много ворчала. Она ведь не очень хорошо себя чувствует днём, тем более на улице под светом. Могу её понять, никому не нравится быть уязвимым, — Уту слегка пожал плечами и, перехватив коробку подмышку, взял из протянутой руки кулон с крупным камнем овальной огранки в металлическом ободке, поблёскивающим серебром. С первого взгляда излишне длинная цепочка свисла с ладони. — Он был таким неказистым, но идеально прозрачным. Я посмотрел на Нюкту сквозь него, и тот вдруг окрасился в красный.

Уту с огромнейшим интересом осмотрел камень, поднял его и взглянул на него сквозь жаркие лучи, наблюдая, как серый туман внутри кристалла вновь наполнился мягким красным цветом, точно закатное солнце, знаменующее скорый приход ночи. Бог Дня, точно заколдованный, глядел прямо сквозь кристалл и отвлёкся лишь когда камень полностью окрасился обратно в красный.

Его золотые глаза засияли от счастья, губы растянулись в широкой улыбке:

— Моракс, это потрясающе.

— Был рад помочь, — мужчина сдержанно улыбнулся. — Для чего он тебе в таком виде? Хочешь подарить Нюкте?

— Конечно же. Она была так прекрасна, когда я посмотрел на неё через этот камень, — Уту поскорее убрал кулон в огромные широкие рукава короткого халата и присел на колени на каменную землю, нагревшуюся под солнечными лучами. — Не знаю почему, но в тот момент я подумал, что в такой яркий солнечный день, когда лучи отражаются от кристальной водной глади, когда всё вокруг переливается и сверкает, Нюкта сияла ярче всего на свете.

Похлопыванием по земле, он предложил другу сесть рядом. Моракс не стал отказывать или перебивать его словами — слишком сильно заслушался речью непривычно поэтичного сегодня Бога Дня.

— И тогда я понял, что должен подарить ей этот камень, но никак не мог его обработать, — он широко улыбнулся, аж прищурившись. — Нужно было что-то идеальное, что-то красивое, чтобы в точности ей подходило, поэтому я принёс его тебе.

— Это очень трогательно, хотя и слышать это от тебя непривычно, — слегка усмехнулся Моракс, уперевшись локтями в колени и подперев голову рукой. — Слишком человечно.

— Мы многому научились у малышей Линоса и Кербера, — простодушно засмеялся Уту и перевёл взгляд на окружающий пейзаж.

Бог Дня обводил взглядом Долину и территории за ней, тихое мурлыканье незнакомой мелодии скрашивало повисшую тишину и разбавляло тоскливый вой ветра. Моракс слегка наклонил голову набок, отмечая вдруг наплывшую задумчивость на лице Уту, сменившую радость и счастье практически в одно мгновение: он вроде как и осматривал окрестности, но тёплое золото в глазах отливало леденящим душу холодом, а взгляд и вовсе рассеивался куда-то в пустоту.

— Что-то случилось? — заботливо уточнил Властелин Камня и осторожно прикоснулся к плечу друга.

— Нет. И да. И да, и нет, — неоднозначно ответил Уту, потерявшись где-то в мыслях. — Просто что-то происходит.

— В каком смысле? — не совсем понял Моракс.

— Ты не заметил? Мир звучит иначе. Ветер свистит как-то не так, птицы по утрам не поют, у реки лягушки странно себя ведут — прячутся, — Уту покачал головой. — Рыбы тоже странные. Они начали к дну прибиваться, звери в лесах стали тише, все попрятались. А до зимы ещё полно времени.

— Возможно, их что-то напугало, — предположил Моракс. — Хотя я не обратил внимания, что что-то изменилось. Мне кажется, всё по-прежнему.

— Нет-нет, точно говорю что-то не так. Скоро что-то случится, я это чувствую, — Уту похлопал себя по груди, расправляя складки тоненькой белой накидки. — И Нюкта тоже. Такая колючая последние дни, как кактус. Линоса гоняет, как лисы кроликов. Если раньше она просто учила его пользоваться своими силами, то теперь она так сильно на него давит. И день и ночь, и день и ночь, — Бог вздохнул. — Заставляет его повторять одно и то же до тех пор, пока идеально не получится. Мне кажется, это слишком. Он же ещё ребёнок. Надеюсь, красивый подарок немного смягчит её.

— С каждым годом вы двое всё чуднее и чуднее, — Моракс слегка улыбнулся, но после наконец обратил внимание на неизвестный ящичек. — А что в нём?

— М-м? — отвлёкся от раздумий Уту. — Ой, а это я хотел у тебя оставить на сохранение. Сейчас открою.

Моракс слегка наклонил голову набок, с интересом наблюдая, как Уту расположил простую металлическую коробку, украшенную узорами и символами солнца, звёзд, облаков, неба, земли, мира, света и многих других вещей, на небольшой валун, где ранее адепт дожидался гостя. Осматривая этот простой ящик, не имевший каких-либо особенных форм, он даже на секунду усомнился, что это действительно дело рук Уту — могущественного «Солнечного Титана». Почему-то представлялось, что его творение должно быть более изящным или необычным. Впрочем, вряд ли у пытающегося познать человечность элементаля уже появилось чувство вкуса.

Широкая крышка, инкрустированная необработанными блестящими кристаллами разных цветов и форм, плотно прилегала к остальной части и закрывалась странного вида замком. В нем не было отверстия для ключа, он не был нависным. Моракс слегка наклонил голову набок, думая, как его можно было бы открыть, но идей на этот счёт не нашлось, потому он дождался Уту.

— Даже в самый светлый день всегда ложится чёрная тень, — Бог Дня медленно провёл кончиками длинных пальцев по боковым символам — солнце, тень. — А в самую тёмную ночь мир озаряет холодный свет звёзд, — Уту огладил знаки — звёзды, тьма — после чего потянул крышку вверх.

Невидимый замочек едва слышно щёлкнул. Моракс с интересом заглянул в несуразный ящичек и слегка наклонил голову набок. На мягкой подушке из самой обычной высушенной травы лежал небольшой шар из странного, не поддающегося точному описанию материала. Он отдалённо напоминал камень или стекло, но всё равно отличался. После согласного кивка от Бога адепт прикоснулся к шару, провёл вдоль по его идеально гладкой поверхности, ощущая тепло на кончиках пальцев. От прикосновения переливающийся жёлтыми и оранжевыми цветами шар чуть засветился, испуская пучки мягкого света в разные стороны. На лицевой стороне образовался схематичный, округлый символ солнца с точкой в центре круга.

— Что это? — спросил Моракс, наблюдая, как символ и свет исчезают.

— Артефакт, наверное, — он слегка пожал плечами с растерянным видом.

— Артефакт? Вроде тех, что мы создаём для людей? — уточнил Моракс, взглянув на свои пальцы, точно думая, что от «артефакта» мог остаться след, как от мела.

— Вроде того. Мне так хотелось сделать что-нибудь, хотя я толком не знал, что именно, — Уту радостно улыбнулся, взял маленький шарик, ярко засиявший в его руках.

— Но ведь артефакты мы создаём для людей. А у вас… — адепт сделал маленьку паузу, будто не веря, что говорит что-то настолько очевидное. — У вас ведь нет людей.

— Это, конечно, так. Это очевидно. Просто я… Я хотел, чтобы от меня в мире осталось что-нибудь, хоть что-то, когда я исчезну, — печально выдохнул Уту, проведя большим пальцем по шарику, после чего вернул его обратно в ящичек.

— Исчезнешь? Что за вздор? Ты есть солнце, ты есть свет. Мир не может существовать без солнца. Это попросту невозможно, — Моракс посмотрел на друга и нахмурился. — Ты очень странно себя ведёшь.

— Моракс, мой дорогой друг, мы все исчезнем. Рано или поздно, сейчас или через тысячи лет, — Уту слегка покачал головой, закрывая ящичек. — Раньше я не задумывался над этим. Просто знал, что это случится, и не придавал тому значения. Как однажды могучая гора рассыплется в песок для пустыни, как однажды широкое море станет лужей, так и мы однажды бесследно пропадём, став энергией для чего-то иного. Ничто не может длиться вечность в одном виде.

— Ты несёшь какую-то нелепицу, — адепт покачал головой и чуть потряс друга за плечо. — Как ты себе представляешь мир без солнца? Или без луны?

— Ты всё ещё меня не слышишь. Солнце и Луна будут сиять так же ярко даже без нас, — чуть покачал головой Уту, посмотрев на друга. — У меня есть двое детей. Я не родил их, не создал, но я попытался дать им всё, что в моих силах, чтобы они выросли прекрасными людьми. Однажды они станут взрослыми, и, если меня к тому моменту уже не будет, я хочу оставить для них память о себе, — Бог Дня передал Властелину Камня ящичек. — Я точно не знаю, как он должен работать, но уверен, что однажды он поможет вам всем в трудную минуту. Отдай его моим сыновьям, если они забудут, кто они такие.

— Уту, я не могу, — Моракс взял ящичек, но после поднял растерянный взгляд на Бога.

— Можешь. Камень — одна из самых прочных вещей в мире. Уверен, ты сможешь пронести мой дар через века, — он мягко улыбнулся и сложил ладони на коленях. — Обычно вы даёте названия артефактам, да? Я долго над этим думал. Может, «Глаз Бога»? В том смысле, что я за всеми вами присмотрю. Не слишком вычурно? — очаровательно засмеялся Уту и так же весело перевёл тему. — Может, вам дождь призвать? Я могу попросить Нюкту.

Совершенно растерянный таким тяжёлым разговором адепт чуть сжимал в руках врученный ящичек, не в силах мгновенно переварить всё, что он только что услышал. Настолько он был растерян странным разговором, что даже не подумал в тот момент о заключении «сделки», а потому ответил самое простое:

— Было бы хорошо.

В этот яркий, жаркий день тысячи лет назад, Моракс ещё не знал, что видел Уту в последний раз.

***

Шум листвы и лёгкий вечерок трепали его тёмно-каштановые волосы. Властелин Камня ленно рассиживался на старой, покрытой мхом, корнями растений и лозами каменной скамейке. Углы её покрошились, тут и там по поверхности рассыпались трещины, предвещая её скорую кончину. Вокруг не было никого и ничего, что могло бы отвлечь от погружения в старые, глубокие воспоминания о друзьях, которых он больше никогда не увидит.

В этой суматохе и окружающей панике он хотел найти тихое и спокойное место, чтобы немного обо всём подумать, однако вместо мудрых мыслей в голову лезли лишь воспоминания. Эта заросшая высокой травой и кустами дорога многими жителями была уже забыта, каменные ступеньки к ней были уже сколоты и практически стёрты, оставляя на своём месте лишь полуразбитые камни. Однако когда-то это была одна из самых часто проходимых дорог, ведь именно по ней Моракс когда-то очень давно привёл своих людей к огромной скале, сказав, что здесь будет основан город Ли Юэ. Ныне люди уже построили более удобные пути, а этот остался всеми забыт. Им пользовались разве что детишки или влюблённые парочки, желающие незамеченными сбежать из города.

«Дороги переполнены чудовищами. Они гораздо активнее обычного и нападают на всех, кого видят, — всплыли в памяти слова Хранителя Лун, полчаса назад принёсшего побитый временем ящичек. — На одну из деревень на севере напала группа разъярённых монстров. Без жертв не обошлось, но они пока незначительны. Охотник на демонов пытается контролировать ситуацию, но он не может находиться одновременно в нескольких местах».

Моракс тяжело выдохнул, невольно нахмурившись, скрестил руки на груди и скосил взгляд на потемневшую от времени коробочку, на месте некоторых красивых гранёных камней остались пустые впадины, символы на стенках потускнели и уже едва различались. Тихие-тихие шаги босых ног и едва слышное пение, напоминающее, скорее, не песню, а мелодию ветра, разносящуюся по горным расщелинам, отвлекли его от раздумий.

— А люди всё такие же шумные. Тяжело находиться среди них долгое время, — негромко начала разговор Нюкта, неторопливо поднимающаяся по ступенькам.

— Со временем к этому привыкаешь, — слегка покачнул головой Моракс, открыв глаза и посмотрев на неё.

Изменения тела пока что казались незначительными: янтарные глаза почернели и больше не сияли жизнью, черты лица казались иными, более острыми, впали пухлые щёчки, выделились скулы, пушистые волосы казались влажными и в разные стороны больше не топорщились.

— Сомнительная привычка, — весело усмехнулась Нюкта, прикрыв рот рукой, и неторопливо прошла к скамейке, присела рядом с Мораксом. — Всё настолько плохо, как сказал олень?

— Очевидно, — Властелин Камня слегка кивнул. — Это только первый день.

— Дальше будет хуже, — хором произнесли Боги.

— В прошлый раз было так же, — добавил Чжун Ли, покачав головой.

— Приношу свои извинения, — она печально выдохнула, приложив ладонь к щеке. — Если бы я могла на это повлиять.

— Не извиняйся. Это не твоя вина, — Моракс слегка покачал головой. — Вы уже уходите?

— Да, пойдём в Мондштадт, — Нюкта слегка кивнула и потёрла лоб, будто что-то пытаясь там нащупать. — Итэр говорит, что странная летающая малышка остаётся в Ли Юэ. Возможно, он и прав, она может пострадать в путешествии, а в безопасности города у меня нет сомнений. Ты ведь остаёшься здесь.

— Благодарю за комплимент, — Властелин Камня слегка улыбнулся. — Однако я надеюсь, что люди так же найдут способ справиться с опасностью. Мы придём на помощь лишь в том случае, если ситуация станет слишком опасной.

— Твоя вера в людей меня поражает, однако, возможно, ты и прав. Мои дети ведь тоже люди, — она слегка кивнула и закрыла глаза. — И мир так изменился, люди так изменились. Всё такое другое. Мне настолько же всё интересно, насколько и неуютно.

— Неуютно? — уточнил Моракс, посмотрев на неё.

— Именно. Я инородна этому новому миру. Практически никто уже обо мне не помнит. Дети и ты. Об Уту тоже… никто не помнит, — она тяжело вздохнула, вспомнив о своём близком друге. — Но, думаю, он бы не слишком сильно расстроился.

— Должно быть, тебе сильно его не хватает, — понимающе кивнул Чжун Ли.

— Да. Очень сильно. Точно я не целая, а лишь часть от чего-то большего, — она вздохнула, но наконец заставила себя улыбнуться. — Я пришла попрощаться. Как и Итэр, — Нюкта открыла глаза и встала.

Чжун Ли не сдержал тяжёлого вздоха и встал следом.

— Я плохо помню, — вдруг раздался совершенно обычный голос Итэра, без каких-либо изменений. — Но мне кажется, что мы хорошие друзья и ты о чём-то меня просил. Мне жаль, что я, скорее всего, не смогу помочь, — Нюкта подняла на собеседника взгляд янтарных глаз, заблестевших жизнью.

— Не говори так. Если ты не будешь верить в благополучный исход, то шансы лишь сильнее снизятся, — Чжун Ли покачал головой.

— Знаю, но рассматривать нужно все варианты, верно? — Итэр очаровательно улыбнулся и протянул руки, заключая Моракса в некрепкие объятия. — Прости меня, что не смог стать подходящим кандидатом для твоей просьбы.

— У вас всё получится и скоро мы увидимся вновь, Итэр, — он приобнял друга в ответ и погладил его по голове.

Однако юноша ничего не ответил, прижимаясь лишь сильнее, точно это были их последние объятия. Чжун Ли слегка прикрыл глаза и малость попытался растрепать бледно-жёлтые волосы, чтобы привести их в привычный вид, однако ничего не вышло.

— И я тоже хочу попрощаться, — подала голос Нюкта, вновь поглотив настоящий голос тела и задрав голову. Янтарные глаза вновь медленно затянул чёрный дым без бликов. — Но моё прощание будет иным. Надеюсь, мы больше не увидимся, Моракс. В ином случае это будет означать…

Она потеряла слова где-то в мыслях и лишь выдохнула:

— Ты знаешь, что тогда случится. Надеюсь, ты меня остановишь. В любом случае…

Она отпустила его и отступила на несколько шагов назад, качая головой.

— Прощай, «Властелин Камня» Моракс, — Нюкта слегка улыбнулась и развернулась, потихоньку отправляясь обратно в город.

Чжун Ли с тихой печалью наблюдал за тем, как его старая подруга скрывалась из виду. Выстроенное сотнями лет каменное спокойствие расшатывалось с каждым мгновением всё сильнее, и привыкшее к покою сердце отбивало заполненные грустью, тоской и тревогой удары всё сильнее и быстрее. Оно на секунду замерло, когда Нюкта вдруг остановилась, вновь потирая лоб.

— У меня есть ощущение, что я что-то забыла. Однако я никак не могу вспомнить, что именно, — вдруг поделилась она, чуть обернувшись и взглянув на смутно знакомую коробочку, но после лишь качнула головой и пошла дальше. — Нет, ничего, забудь.

Он с тяжёлым вздохом покачал головой и проводил её взглядом до конца каменной разбитой лестницы, где к ней подбежали встревоженные её внезапным исчезновением Кербер и Тарталья, но совершенно спокойный и даже равнодушный Линос, явно привыкший к подобному поведению.

— Прощай, «Повелевающая Тьмой» Нюкта. Селестия осветит ваш путь, — попрощался с ней Властелин Камня. — Надеюсь, встретимся мы лишь в иной форме.

***

Путешествие в Мондштадт проходило с такой же стремительной скоростью, что и до склона Уван, однако теперь оно было серьёзно усложнено толпами монстров, встречающихся прямо на дороге, хотя раньше они предпочитали уходить от мест, где часто ходят люди.

Пускай Чайльд и был рад первые несколько часов поводу размяться и лишний раз отточить свои боевые навыки, он очень ярко чувствовал наваливающуюся усталость. Мышцы сводило судорогой до боли, дыхание сбивалось, а сердце заходилось, выдавая ритмичные удары, как по барабану в марше. Кербер от него несильно отличался: лапы разнообразных зверей, в которых он превращался, подкашивались, всё чаще он выдавал жалобное мяуканье и скулёж, в человеческом же виде он уже практически не появлялся, ибо в животном выдержать такие нагрузки казалось гораздо проще.

Даже Линос, сохраняющий недюжинное спокойствие, потихоньку начинал сдавать позиции: он шёл медленнее, хмурился, потирая глаза и виски, иногда упирался в стволы ближайших деревьев, чтобы немного отдохнуть. Одна только Нюкта совершенно легко и непринуждённо ступала по дороге. Богиня даже что-то напевала, но то и дело с растерянным видом потирала лоб. Впрочем, она даже и не принимала участия в отражении нападений монстров, позволяя спутникам со всем разобраться.

Её негромкая поступь почему-то сильно отвлекала Чайльда. Он слышал, как она шлёпала босыми ногами по лужам, как шла по траве и камням, и все эти звуки здорово его раздражали. Он постоянно думал, что она поранится, что порежет ступни Итэра об осколки ракушек или стеклянных бутылок из-под какого-нибудь гадкого пойла, брошенных здесь бандитами или нерадивыми путешественниками, что она сотрёт кожу до мозолей, ведь Итэр явно не привык ходить босиком. Все попытки убедить её обуться заканчивались простым: «Обувь — это совершенно неудобно. Я не чувству землю, по которой ступаю». Предвестник даже предпринял попытку натянуть на её ноги обувь силой, однако она без особого сопротивления просто растворилась непроглядным чёрным дымом прямо у него в руках, тем самым подтверждая слова об изменениях тела.

Разговаривать с ней вообще было довольно-таки тяжко. Ещё в городе, когда Линос вернулся в комнату за кое-какими вещами, они с Кербером вместе пытались донести до Нюкты одну простую мысль — то, что она вытворила с Тартальей в ресторане, не укладывается в рамки нормального человеческого поведения. Конечно, у неё было два очень весомых аргумента: «Я не человек» и «Итэр ведь попросил. Что если это была его последняя возможность пообщаться телами с водяным?». Хотя аргументы и были весьма убедительны, Кербер попросил её больше не поддаваться на такого рода интимные просьбы юноши и оставить ему возможность воплотить их в жизнь, когда всё вернётся в норму. Богиня с обыкновенной ей непосредственностью пожала плечами и кивнула. Чайльд на минуту задумался, прокрутив в мыслях несколько раз идею о «последней воли друга», но после невольно зарядился от оборотня оптимизмом и подтвердил его слова.

— Нет. Всё. Остановка, — вдруг сказал Кербер из небольшого сверкающего пушистого облака, возвращаясь в человеческий вид. — Я больше не могу. Мне нужна передышка.

— Может, ещё поляну накроем? Поставим палатку, споём песни у костра и пожарим хлеб на огне? — хмыкнул Чайльд. — Никаких остановок. В Мондштадте отдохнём.

— До него ещё дня два пути, совсем сбрендил? — возразил Кербер, глянув на него и плюхнувшись на какое-то поваленное дерево. — Без сна и отдыха собрался идти?

— Чем быстрее, тем лучше, — Предвестник скрестил руки на груди. — Если бы вы не заварили эту кашу, то сейчас всё было бы нормально.

— Уж кто бы говорил-то? — зарычал Кербер, скаля клыки. — Мы хотя бы свою заваренную кашу сами расхлёбываем, а не Цисин, Миллелиты и Итэр.

— Ой, а вы уже наслышаны о моих подвигах, как неловко, — неприятно усмехнулся Чайльд, посмотрев на него.

— Аха-ха, — послышался смех Нюкты, прервавший метающиеся между ними молнии. — А люди всё такие же вздорные. Так бы наблюдала и наблюдала, да только ваша ругань не помогает нам ни отдыхать, ни двигаться дальше.

— Да не нужен нам отдых! — возразил Чайльд и резко развернулся к ней, но увидел лишь то, что она отошла к небольшому пустырю, где не росла трава.

Нюкта глубоко вдохнула и хлопнула в ладоши, после чего на выдохе резко развела руки. Прямо из её ладоней растянулся огромный кусок чёрной непрозрачной ткани, сияющей крохотными маленькими огонёчками. Она растянула ткань во все стороны и бросила в воздух, где от плавного и лёгкого движения ладони ветер подхватил лёгкое полотно и приподнял его повыше. Богиня открыла глаза и несильно топнула ногой о землю, которая тут же начала принимать непривычные формы: ромбовидные плитки, больше напоминающие камни для дороги. Когда ткань начала медленно опускаться вниз, Нюкта плавно подняла руки вверх, сложив пальцы так, будто она что-то тянула. Полотно опустилось и зацепилось за поднявшиеся из земли тоненькие каменные столбики.

Ткань всё растягивалась и растягивалась, хотя ни капли не менялась внешне, обворачивалась вокруг столбиков, перекручивалась, после чего наконец сомкнулась концами, прекратив шевеление.

— Это… шатёр? — уточнил наблюдавший за всем Чайльд.

— Именно. Насколько я знаю, люди ведь предпочитают отдыхать в зданиях, — Нюкта очаровательно улыбнулась и отряхнула ладони. — Получилось даже лучше, чем я думала. Тем более просто на улице нас бы доставали монстры.

— Наконец-то отдых, — удовлетворённо замурчал Кербер, растворился белым дымом, обращаясь котом, и шустро прошмыгнул в шатёр меж складок ткани.

— Кошку первой пустили в дом. Хороший знак, — слегка усмехнулся Тарталья и прошёл следом за ним, наконец согласившись. — Только если недолго.

Нюкта и Линос ничего не сказали и вошли последними. Внутри всё оказалось гораздо больше, чем снаружи. Пускай своды и были невысокими, их вполне хватало, чтобы даже Кербер не тёрся о ткань волосами, будь он в человеческом облике. Ткань была совершенно непрозрачная, лишь крошечные огонёчки сверкали и мелькали, подобно звёздам на небе. Пощупав боковую стенку, Чайльд отметил, что она была прохладной и совершенно гладкой, напоминающей холодный шёлк, но более тяжёлой, как если бы намокла.

— Что это? — он потёр ткань меж пальцев, сняв перчатку. — Шёлк?

Нюкта явно его не слушала. Она медленно прошла к огромному лоскуту ткани, который разделял шатёр на две части, своеобразные комнаты, где Богиня и скрылась.

— Место сменилось, а реакция всё та же, — выдохнул Чайльд. — Могла бы хоть посмотреть.

— Это кусок ночного неба, — наконец отозвался Линос, потрогав «дверь».

— Ух ты, в конце дня ядовитая гадюка показалась из-под юбки, — усмехнулся Тарталья, глянув на Линоса, у которого нервно дёрнулся глаз.

— А пиявка всё никак не отцепится, хотя крови напилась уже вдоволь. Оторвать бы её, — хмыкнул чародей, откинув волосы назад, после чего скрылся следом за Нюктой.

— А Итэр ещё меня гадом зовёт, — презрительно поморщился Чайльд, после чего осмотрелся и присел на странную травяную постель, будто какую-то подстилку бросили на пол вместе с набитой сухой травой подушкой.

Что странно, было даже немного удобно, хотя Тарталья не то чтобы жаловался на условия жизни в путешествиях. В критической ситуации заснуть можно и на голой земле, камнях, поэтому данный шатёр был сравнительно комфортным местом. Предвестник тяжело вздохнул и медленно лёг, наконец позволив себе отдохнуть хотя бы пару часов.

— А он всегда был таким? — спустя несколько минут тишины и попыток отключиться спросил Чайльд, глянув на свернувшегося клубочком рыжего кота.

Зверь открыл глаза, приподнял голову и спустя минуту обратился обратно человеком. Кербер зевнул и перевернулся на живот, подпёр голову руками, отвечая:

— Нет, конечно. Когда долго живёшь, в жизни происходит много всякой херни. Больше, чем следует. И иногда она перевешивает.

— Это же сколько всего должно произойти, чтобы такое случилось, — присвистнул Чайльд. — Хотя я не желаю знать.

— Знаешь, а вы бы с ним были хорошими друзьями, если бы не ситуация, — слегка улыбнулся Кер и перевернулся обратно на спину, подложив руки под голову.

— Ещё чего не хватало, — отмахнулся Чайльд и устроился поудобнее.

Кербер усмехнулся:

— Вы его просто не знаете.

Чайльд на это ничего не ответил и закрыл глаза, устроившись немного поудобнее и приложив руку к груди, где во внутреннем кармане приятно теплела большая душа в маленькой бутылочке.

«Ничего, скоро мы вернём всё в норму, я обещаю», — думал про себя Тарталья и наконец провалился в крепкий сон после тяжёлого дня.

Сквозь дымку сна он слышал, как тихо сопит Кербер, вырубившийся буквально за пару минут, и как негромко беседуют о чём-то Нюкта и Линос, скрывшиеся в соседней комнате.

Чародей удобно устроился в вытащенном из тьмы кресле-мешке, пока Богиня ленно разлёживалась на огромном камне, идеально повторяющем формы её нового тела как бы она ни легла или повернулась. В небольших юношеских ладонях она вертела и с интересом рассматривала прозрачную вазу с проросшим внутри растением, которую она утащила из беседки на склоне. Ей всё было очень интересно, каким же чудом маленький росточек ещё не погиб, не сгнил, не засох, ведь условия для него совсем неподходящие. Судя по корням, это не воздушные лилии, которые могли брать все необходимые для жизни компоненты прямо из воздуха, значит, росточку определённо была нужна земля.

— Почему тебе так интересно это растение? — наконец спросил у неё Линос.

— Не знаю. Оно такое живучее, меня это привлекает. Пытается выжить, несмотря ни на что, — задумчиво протянула Нюкта, после чего поставила вазу на вытянувшийся из земли плоский высокий камень. — А почему тебе нет? Ты же обожаешь растения.

— Не знаю, — Линос слегка пожал плечами. — Растение как растение.

Богиня слегка наклонила голову набок, после чего в очередной раз растерянно потёрла лоб. Учёный взглянул на неё и быстро сообразил, что именно она искала на лбу, но никак не могла найти в своих воспоминаниях ответ, что именно.

Он прекрасно помнил этот день.

Затянувшаяся жара больно ударила не только по людям и их сельскому хозяйству, но и по маленькому саду на горе совсем юного полубога. Его кустики земляники и клубники засыхали, разнообразные цветы загибались под натиском сухого воздуха и высоких температур, даже высоченный подсолнух — самый большой любитель солнца и тепла — потихоньку склонялся к земле. Раньше Линос мог спуститься с металлическим ведром без ручек к реке у подножия, однако от неё остались лишь высохшие русла, косточки погибших рыб и пустые раковины речных моллюсков. Впрочем, ребёнок не унывал и просил воды у матери из пещерного озера. Нюкта никогда не отказывала, но не была уверена, сможет ли её вода помочь. Как оказалось, растениям она даже больше пришлась по душе.

В тот жаркий день Уту улетел к своему другу Мораксу, а вернулся в самый разгар очередной тренировки для Линоса, которые Нюкта для него устраивала. Привыкший к спокойной и размеренной жизни полубог с трудом выдерживал многочасовые занятия по контролю неудержимой силы, что била из него ключом. Богиня заставляла его повторять одно и то же до тех пор, пока у него не получится идеально.

И вся проблема была именно в том, что у него не получалось вообще.

Его колени и руки уже были все в ссадинах, на спине и рёбрах красовались темнеющие синяки, глаза вот-вот были готовы разразиться рыданиями, однако Нюкта была непреклонна.

— Ещё раз!

Линос с трудом поднялся на ноги, отряхивая свой длинный персиковый халат и, хлопнув в ладони, принял боевую стойку. Он шмыгнул носом, посмотрел на уже ненавистный многолетний клён, на котором оставались едва заметные насечки, хотя мать требовала разломить его надвое, воспользовавшись силой теней. Ребёнок сделал глубокий вдох, сконцентрировался, собирая всю энергию в ладонях, и тихо выдохнул:

— Исполни мою волю. Подчинись.

Резко выпрямив руки, он направил поток скачущих теней в дерево, однако те на этот раз не оставили даже насечки — сработали в обратном направлении и импульсом отбросили юного чародея назад. Линос испуганно вскрикнул, но после затих, с силой приложившись спиной к сравнительно молодой лиственнице, которая тут же пороняла ему на голову старые шишки. Мальчишка даже не успел закрыть лицо и лишь после получения царапин потёр места ударов.

— Ещё раз! — вновь повторила Нюкта, постучав пальцами по скрещенным рукам. — Поднимайся!

— Я не могу! Я больше не могу! — наконец воспротивился Линос и зажал кулачками глаза, не желая расплакаться.

— Можешь, — возразила Богиня, нахмурившись, но после наконец смягчилась. — Почему у тебя не получается? Что ты делаешь не так? — выдохнула Нюкта, задумавшись.

С трудом, но юноша подавил в себе желание разрыдаться и наконец поднялся, болезненно замычав. Линос шмыгнул носом и посмотрел на окружающие его тени деревьев, кустов. Он внимательно наблюдал сверкающими золотом глазами за тем, как более тёмные сгустки перетекали с места на место, как скакали бестелесные демоны. Однако стоило им только на него взглянуть, как Линос тут же испуганно вздрогнул и зажмурился, будто так они не могли его достать. Он будто слышал, как они смеялись над его слабостью и немощностью.

— Чего ты так боишься? — наконец спросила Нюкта, наблюдая за ним.

— Они не слушают меня, не подчиняются, — шмыгнул носом ребёнок, боясь сделать шаг. — А вдруг они навредят мне?

— Кто? — совершенно не поняла Богиня Ночи и неторопливо прошла к нему.

— Тени. В них что-то есть. Там кто-то есть, — наконец расплакался мальчишка и тут же бросился к матери в объятия, крепко вцепившись в её одежду и ткнувшись лицом в живот, прячась в складках её холодной шелковистой одежды.

— Кто-то есть? В тенях? — негодующе уточнила Нюкта и приобняла сына за плечи одной рукой, а второй бережно погладила по голове, перебирая прядки длинных волос.

— И они смеются надо мной, — он закивал и задрал голову.

— Ох, Линос, глупенький. Вроде растили и воспитывали тебя как Бога, но ты всё равно человеческое дитя, — она печально вздохнула, продолжая гладить ребёнка по голове. — Тени не живые. В них никого нет и быть не может. Как я и говорила — лишь твоё сознание может дать им лицо, — мягко улыбнулась ему, пояснив.

— То есть…? — задумался Линос, сморгнув слёзы. — Они такие страшные, меня не слушают и издеваются, потому что я их боюсь?

— Именно так, — Нюкта стёрла с лица сына слёзы и тихонько ткнула в кончик носа. — Тень может принять любую форму, какую ты только захочешь. Но ты их боялся, поэтому они стали чудить.

Линос шмыгнул носом и покосился на землю, где ещё минуту назад плясали страшные непонятные существа. Они всё ещё были там. Пришлось зажмуриться и серьёзным усилием воли заставить себя успокоиться, но сразу это не удалось.

— Тебе понадобится время, чтобы в это поверить, — выдохнула Нюкта и отвлеклась на хлопки огромных крыльев.

На тот самый огромный клён медленно опустился Уту, присев на одну из самых больших веток:

— Эй, ты снова гоняешь Линоса? Я уходил — ты его мучила, я возвращаюсь — ты всё ещё его мучаешь.

Нюкта хмыкнула, отпустив сына:

— Иди отдохни. Мы продолжим чуть позже.

Линос слегка кивнул и отошёл к ближайшему дереву, чтобы сесть у его корней, упереться в него спиной и отдохнуть. У него даже не было толком сил, чтобы дойти до пещеры, усесться в своём углу с книгой и расслабленно выдохнуть. Наблюдая издалека, как Нюкта ворчит на Уту, что он слишком долго был в гостях и отлынивал от своих обязанностей, Линос наконец немного успокоился. Его маленький замкнутый и ограниченный горой мир постепенно восстанавливался и приходил в состояние равновесия.

— Это специально для тебя. Второго такого не существует во всём мире, — с нежной улыбкой рассказывал Уту, вешая на шею Богини Ночи кулон с огромным камнем в металлическом ободке. Однако цепочка оказалась настолько длинной, что камень висел аж на животе. Уту почти на минуту завис, думая, что так быть не должно, после чего сильно расстроился, судя по опущенным бровям, поникнувшим крыльям, плечам и совершенно убитом выражении лица.

— Так должно бы…? — уточнила Нюкта, осматривая украшение, но тут же осеклась, заметив расстроенный вид Бога Дня.

— Все старания оказались напрасными… — выдохнул Уту и собирался снять украшение. — Я попрошу Моракса сделать цепь покороче…

— Не стоит, — Нюкта слегка покачала головой и нарисовала в воздухе указательным пальцем круг, поднимая кулон, сворачивая его цепь несколько раз, да поплотнее, и опуская себе на голову. Ещё немного поправила его, закрепив на волосах плетением и окончательно отпустила. Крупный камень оказался точно на лбу и прохладно к нему прилегал.

— Ой, а так даже лучше! Будто звезда горит, только красная! — мгновенно обрадовался Уту, поправляя немного цепочку в её волосах. — Тебе нравится?

— Ну, оно неплохое. Прохладное, — слегка кивнула Нюкта, вновь вызывая то ли тоскливое, то ли расстроенное выражение лица своего спутника. Однако Богине от его реакции было только весело.

Линос с легкой улыбкой наблюдал за ними, а после перевёл взгляд на прискакавшего к нему малыша Кербера, который принёс ему ярко-красные ягодки клубники в своих маленьких ладошках. На месте обыкновенных человеческих ушей у него торчали огромные кроличьи. Это было настолько же очаровательно, насколько и смешно. Линос тогда потискал младшего брата за эти уши, а после вместе с ним съел ягоды, наблюдая, как Уту воркует с всё такой же непреступной Нюктой.

Невольная улыбка украсила лицо чародея, когда приятные воспоминания заполнили его сознание. Однако неожиданный вопрос от матери застал врасплох так же сильно, как и тысячи лет назад.

— Чего ты так боишься?

— Я ничего не боюсь, — Линос покачал головой, скрестив руки на груди.

— Вот оно взросление. Раньше ты мне не врал, — Нюкта печально выдохнула и перевернулась на спину. — Кажется, ты говорил, что у тебя есть ко мне какая-то просьба. О чём ты хочешь попросить, мой сын?

— Я… — на секунду Линос застопорился, но после собрал мысли в кучу и наконец выдохнул. — Я очень давно живу и… — он сглотнул и потёр глаза, наконец решаясь позвать её более привычно. — Мама, я очень… очень устал.

— Ты устал? — уточнила Богиня, слегка наклонив голову набок.

— Да, — Линос слегка кивнул. — Я много думал, почему же чувствую такую усталость и решил, что я устал от этого мира, устал от всего. Устал от людей, устал от их поведения, от их разговоров, от всего. Просто устал.

— Иди ко мне, — подозвала его Нюкта, наконец поняв, что именно хотел попросить сын. Она села ровно, спустив ноги вниз и похлопала по своим коленям.

— Я ведь уже не ребёнок, — грустно улыбнулся Линос, но тем не менее встал и подошёл к ней, после чего опустился на колени и приобнял Нюкту за живот, устроив голову на её коленях.

— Для меня ты всегда будешь моим маленьким божком, — она мягко улыбнулась, прикрыла глаза, и погладила сына по голове. — Не знаю, что случилось с вами за время моего отсутствия, но ты уверен, что хочешь этого?

— Да, — он едва заметно кивнул, расслабляясь от её рук и вслушиваясь в родной голос. — Я очень устал. Прошу тебя, забери свою силу, чтобы я наконец смог отдохнуть.

Нюкта не дала ответа, ласково поглаживая сына по странно потускневшим за годы волосам, после чего перевела взгляд на маленькое растение в вазе, что так отчаянно цеплялось за жизнь любым способом.

— Хорошо, я сделаю то, о чём ты просишь, — наконец согласилась Богиня, вернув взгляд на сына. — Но у меня есть условие.

— Какое? — Линос совсем закрыл глаза.

— Если к концу нашего путешествия ты всё ещё будешь при этом желании, то я сделаю то, о чём ты просишь. Тем более нам ведь нужно сделать всё, чтобы вернуть ребёнка в тело.

— Хорошо. Я согласен.

***

Тихое едва слышное пение нарушало окружающую тишину подпространства. Итэр уже полностью расслабился, даже закрыл глаза, ведь выбора у него всё равно не было, кроме как проводить время с Богиней. Нюкта спокойно сидела на своём камне, напевала неизвестную песню, бережно расчёсывая длинные волосы юноши уже не первый десяток раз.

Итэр приоткрыл глаза и чуть оглянулся, чтобы посмотреть на неё.

— Что такое? — мягко улыбнулась она, заметив его взгляд.

— Так я правда могу исчезнуть? — спросил юноша, поправляя на себе полупрозрачную накидку.

— К сожалению, — Нюкта слегка кивнула. — Но мы постараемся сделать всё, что в наших силах.

— Я плохо помню. Точнее вообще не помню, — слегка покачал головой Итэр. — Но я вспоминаю людей, когда их вижу, — сбивчиво попытался объяснить юноша. — Я хочу с ними попрощаться. Со всеми, кого я вспомню. На всякий случай. Если вижусь с ними последний раз.

— Хорошо. Звучит просто, я помогу тебе, — Нюкта улыбнулась и продолжила расчёсывать его волосы, напевая песню.

Итэр слегка кивнул вместо ответа и повернул голову обратно, тяжело вздыхая и вновь закрывая глаза. Однако долго он так не просидел. Спустя пару минут тишины и покоя, он вдруг ощутил, как что-то капнуло ему на голову, хотя ранее воды здесь не было. Итэр удивлённо распахнул глаза и потрогал макушку, где обнаружил мокрое пятнышко, а на пальцах остались тёмные разводы. В растерянности осмотрев свою руку и растерев жидкость меж пальцев, он задрал голову и осмотрел потолок, где над ними нависала огромная толща чёрной воды. Присмотревшись к нему, он едва слышно выдохнул:

— Это трещина?