Ветер неприятно свистел в ушах, рассказывая какую-то старую заунывную историю. Однако Линос никак не хотел её слушать и зажимал уши, спасаясь от этого свиста. Одной ещё совсем маленькой ладошкой он закрывал ухо, другой вцепился в лёгкую, полупрозрачную накидку отца, чтобы точно не свалиться на землю. А лететь было уж очень долго — минуту так точно. Уту крепко прижимал сына к своей груди, осматривая простирающуюся под ними землю. Они пролетали над огромными густыми лесами, сейчас больше похожими на спины ёжиков, к которым пристали листья; над широкими полями, где копошились крошечные точечки — люди и вьючные животные; над глубокими реками и озёрами, больше напоминающими ручейки или лужи.

Линос временами поглядывал вниз, любовался красотами мира, но как только его посещала мысль, что он мог камнем упасть вниз, его тело тут же содрогалось, кожа покрывалась мурашками, а лицо хотелось испуганно спрятать в сильном плече отца. Уту, казалось, всего этого совсем не замечал, только изредка он отвлекался от земель и глядел на сына, целовал его в одну из двух макушек с завитками в совершенно разные стороны, что-то негромко нашёптывал, пытаясь успокоить ребёнка, хотя его слова и сливались со звенящим свистом ветра. Линос глядел на него, впитывал своими большими золотыми глазами тёплую и нежную улыбку, согревающую от этого промозглого воздуха.

Когда же среди земель и скал показался очаровывающий своей причудливостью замок с огромным куполом и длиннющим шпилем, Уту буквально загорелся: волосы его ярко засветились, кончики покрылись крохотными, едва заметными язычками пламени:

— Вон! Вон там! Смотри-смотри! Вот туда мы летим!

Ребёнок, до этого испуганно вжимавшийся в отца, вновь рискнул выглянуть и восторженно втянул холодный воздух в маленькие лёгкие. Он буквально обомлел, забывая зажимать ухо и держаться за Бога, наблюдая, как притягивающее своей красотой человеческое поселение всё приближается, приближается. Внутри расщелины скал спрятался огромный город, однако вовсе не похожий на те, что он временами видел во снах. Здесь были огромные поля, в которых медленно, неторопливо проходили люди. Ветер чуть приподнимал пышные юбки с большими карманами, трепал длинные рукава, присборенные на запястьях, смешно надувал широкие брюки, пытался утащить соломенные шляпы.

Линос не сдержал улыбки и теперь во все глаза всё рассматривал, когда они приближались к городу. Малыша поражали своими размерами колонны, поддерживающие дороги, ведущие из поселения во все направления, замок даже отсюда выглядел громадным, буквально размером с целую гору. Внизу, где меж скал протекали ручейки и в спокойных полях красовались своими яркими оттенками цветы, расположились небольшие деревянные домики и разнообразные каменным строения, где так же было множество людей. И все такие разные: бледные и смуглые, светловолосые, рыжие и брюнеты, плотного телосложения и тонкого.

Пока Линос всё любовался и любовался высокими колоннами, людьми и узорами на крышах домов и стен, Бог Дня пролетел практически к самой высокой точке дворца, где располагался длинный балкон с высокими перилами. Места для мягкой посадки было достаточно, и Уту привычно сделал несколько длинных, скачущих шагов, после чего пару раз шумно хлопнул крыльями, потеряв в процессе немного пёрышек цвета молотой корицы, и наконец сложил их.

— Как же вы долго, — лениво отозвалась из арки разлёгшаяся на своём камне Нюкта, после чего потянулась и спустила ноги на каменный пол.

— Уж простите. Я по теням не прыгаю, а Линоса ты тогда напугала, — качнул головой Уту и посмотрел на с интересом выглядывающего сына. — Уже сунул любопытный нос наружу? И совсем не страшно, да?

— Только чуть-чуть, — тихонько прошептал ему прямо на ухо Линос, но всё ещё испуганно схватился за его одежду.

— Поверь, моя звёздочка, тут совсем нечего бояться, — Уту улыбнулся и ласково чмокнул сына в пухлую детскую щёчку, после чего вошёл во дворец, где не было ни окон, ни дверей. — А Декки где?

— Облетает территорию. Проверяет, всё ли в порядке. Снова же облака и тучи пригонит, — Нюкта потянулась, вытягивая руки наверх, отчего повязанные на серебряных браслетах кусочки ткани неба натянулись на точно таких же браслетах у босых лодыжек и спокойно увеличились, вслед за руками. — Впрочем, вы тоже наверняка притащили за собой что-нибудь.

— Не наговаривай на нас! Мы принесли с собой только свет и радость! Верно же, малыш? — улыбнулся Уту, убрав с Линоса кусок нежной ткани от тёплого дневного неба.

— Свет и радость! — улыбнулся Линос, посмотрев на мать.

— Ну-ну, — прищурилась в ответ Нюкта и глянула им за спину, почувствовав сильный прохладный ветер, гуляющий в стенах каменного дворца и вскинувшийся на самый верх, подняв её тяжёлые мокрые волосы.

Линос испуганно сжался и уткнулся в грудь отца лицом, пытаясь спрятаться от сильного порыва воздуха, растрепавшего его длинные тёмно-каштановые волосы со светлыми кончиками, от волнения чуть засветившимися. Казалось, что холод пронзил аж до костей. Однако Уту лишь захихикал, когда взволнованные потоки подняли и распушили прямые рыжие волосы. Он тут же оглянулся, услышав тихий стук низеньких каблучков о камень.

— Декки! Как же мы рады тебя видеть! — тут же восторженно улыбнулся Уту другу, пока Линос продолжал прятаться от ветра.

— Взаимно. Что-то долго вы не заглядывали в гости, — с явной улыбкой ответил незнакомец низким мужским голосом со странной, непривычной слуху Линоса естественной хрипотцой. — А вот и причина вашего столь долгого отсутствия.

— Мы бы хотели вас познакомить, — слегка кивнула Нюкта, проплыв по воздуху туманом к Уту и бережно взяв сына на руки. Ребёнок без особого сопротивления разжал ладони, но всё ещё не оглянулся, сдерживая своё любопытство совершенно непонятным и необоснованным страхом и смущением. Впрочем, ничего удивительного. Он ещё никогда не покидал лес в окрестностях горной пещеры и не видел никого, кроме матери и отца.

— Декки, познакомься с нашим мальчиком, — попытался представить сына Уту, но после взгляда от подруги промолчал, оставляя малышу возможность сделать это самому.

— Не бойся, он совсем не страшный, — тихонько подбодрила малыша Нюкта и поставила его на пол, развернув к незнакомцу.

Линос от совершенно необъяснимого страха инстинктивно отшатнулся назад, хватаясь ладошками за тоненькую ткань брюк Богини Ночи, и опустил голову, с огромным интересом осматривая идеально ровную каменную кладку и случайно попавшие в поле зрения тёмно-коричневые туфли с узким носком, небольшим каблучком и ремешком, крепко держащим обувь на её обладателе. Линос тут же невольно сравнил ноги незнакомца со своими и понял, что у второго они были гораздо больше, а значит, он должен быть очень высоким.

Когда же он предпринял попытку развернуться и спрятаться за матерью, та только чуть подтолкнула его навстречу неизвестности с простым напутствием: «Будь смелее».

— Что же ты, малыш? — с неожиданной нежностью начал тот, присев перед ним на одно колено. Линос всё ещё никак не мог заставить себя поднять голову, но из детского любопытства скользнул взглядом по его ногам, скрытым за узкими брюками тёмно-тёмно-синего цвета, какими бывали облака во время страшных гроз.

— Линни, ну ты чего? — попытался подбодрить его немного Уту, но Нюкта его прервала, цыкнув.

Прождав какого-либо ответа ещё несколько секунд, мужчина не дождался решимости и осторожно приподнял голову ребёнка за подбородок, подталкивая его к знакомству:

— Ты сын Богов и не должен склонять голову ни перед кем. Даже перед другими Богами.

Линос вынужденно поднял на него взгляд, и тут же кончики волос взволнованно вспыхнули. На него смотрел совершенно растрёпанный мужчина с облачно-бледной кожей, будто даже слегка мерцающей и переливающейся, как нечто драгоценное. Он мягко улыбнулся и слегка прищурил глаза, в которых Линос будто и не отражался, лишь огромное бескрайнее небо, вот-вот готовое разразиться молнией.

— Привет. Меня зовут Декарабиан. Я Бог Бури, — наконец представился тот, пытаясь пригладить непослушные волосы цвета неба, что отражалось в бушующей реке.

— Здравствуйте, красивый дядя Декарабиан, Бог Бури, — стеснительно попытался отвести взгляд мальчишка, но всё равно возвращал его на нового знакомого. — Меня зовут Линос… Просто Линос.

— Красивый… дядя? — малость растерялся Декарабиан, удивлённо распахнув глаза, но после дружелюбно засмеялся. — Так ко мне ещё не обращались!

Нюкта сдержанно хохотнула в кулак, пока мужчины заливались смехом, смущая и так уже красного аж до ушей маленького полубога. Ребёнок взволнованно переводил взгляд с одного взрослого на другого, прижимал ручки к груди и перебирал в маленькой голове варианты, что же он сделал не так, раз вызвал такую неожиданную реакцию.

— Линос… — послышался откуда-то из подсознания грубый голос.

Малыш осмотрелся, пытаясь найти источник зова.

— Линос! — уже громче позвали его, и мир вокруг начал меркнуть и растворяться. Ребёнок изо всех сил рванул к Декарабиану, стоявшему ближе всех, однако тот растворился с очередным возгласом. — Линос! Не спать!

Чародей резко распахнул глаза и встрепенулся, осматриваясь. Небольшой лагерь у старого, заброшенного кем-то костра, заново разведённого Чайльдом, притащенные мужчинами брёвна, где можно было недолго посидеть, погреться у огня и отдохнуть от долгого пути. Сам Предвестник устроился как раз на одном из них и с задумчивым видом глядел на встревоженно скачущее пламя, точно искал в нём ответы, объяснения или хоть что-то, что могло бы помочь. Линос обвёл взглядом скалистые окрестности и остановился на больно уж печальном Кербере, что так настойчиво, но бережно тряс старшего брата за хрупкое плечо, чтобы привести его в чувства.

— Я… заснул? — осторожно уточнил чародей, приложив холодную ладонь ко лбу.

— Почти, уже тени начали сгущаться, — Кер слегка кивнул, а после вымученно выдохнул. — Не думаю, что справлюсь с тобой при нынешних обстоятельствах.

— Точно, — Линос слегка кинул и потёр уставшие глаза.

— А что случится? — лениво поинтересовался Чайльд, подняв на них взгляд с костра. — Ты у нас болтаешь во сне? Или лунатишь?

— У меня нет сил с тобой пререкаться, — хмыкнул Линос и поморщился, чуть задрав голову и демонстративно отвернувшись.

— Я и не собирался. Уж не знаю, насколько этот праздник звёздных огней затянется, поэтому хотелось бы знать, что ты во сне можешь учудить, — Чайльд дружелюбно улыбнулся, однако едва заметно дёрнувшийся глаз выдавал явное раздражение.

— Вот когда начну чудить — тогда и узнаешь, — отфыркнулся от него вместо ответа чародей и встал с бревна, где до этого удобно рассиживался и практически заснул. — А где Нюкта?

— Пошла прогуляться. Она выглядела задумчивой, — пояснил Кербер.

— Уж она-то точно не пропадёт в темноте. Это её территория, — слегка кивнул Тарталья.

Мужчина ничего не ответил и лишь слегка кивнул, отправившись искать мать среди огромной расщелины между скал — Каменных врат. Тут мало куда можно было уйти: либо назад, либо вперёд, однако её что-то было не видно. Линос поднялся вверх по каменной лестнице, чтобы осмотреть всё сверху вниз, и нашёл мать на самом верху на площадке, откуда можно было осмотреть почти весь проход из Мондштадта в Ли Юэ и обратно.

Она со странной, необъяснимой тоской глядела на, казалось бы, совершенно обычные скалы, протоки соединяющихся вод, двух регионов, на старые криво построенные и так же криво починенные мосты, по которым сейчас никто не ходил. В связи с необычной ситуацией люди мало выходили на улицу, о торговле и перевозке товаров речи даже быть не могло.

— Ты в порядке? — осторожно спросил Линос, подойдя к матери.

— Да, просто… Просто я не помню этого места. Не помню, чтобы здесь был такой проход, — Нюкта слегка покачала головой, чуть сжав руками перила. — Раньше выход из тех земель в эти был только по верху через столицу. Разве нет?

— Да, так и было. Не могу точно сказать, когда именно появилась эта расщелина, но тут точно постарался Моракс, — Линос слегка пожал плечами.

— Но зачем? В таком узком пространстве не очень-то удобно. Ещё и вода повсюду, — слегка наклонила голову набок Нюкта. — Мне казалось, что людям через столицу по верху было удобнее попасть из одного места в другое.

— Я не совсем согласен. Этот путь упростил переход. Теперь дорога занимает меньше времени, — Линос вновь слегка качнул головой и посмотрел на мать. — Почему тебя это так заинтересовало?

— Не знаю, — Богиня растерянно пожала плечами. — Просто так занятно, что всё постепенно меняется. Раньше разные изменения были совсем незаметные, такие, что можно упустить, если не наблюдать постоянно. А сейчас, спустя столько времени многое кажется уже совершенно другим. Я узнаю вещи только по каким-то отдельным частям. Музыку по звукам, места по деревьям и растениям, но даже так очень тяжело.

— Многое очень изменилось, — тяжело вздохнул Линос и потёр глаза, борясь со сном.

— Интересно, насколько сильно поменялся Декки. Надеюсь, не настолько сильно, как всё вокруг, — слегка улыбнулась Нюкта и оттолкнулась от перил, чтобы посмотреть на сына. — Но больше всего изменились вы. Уже такие взрослые мальчики. Я так много хочу узнать у вас. Пойдём обратно, Кербера это тоже касается.

— Хорошо, — Линос слегка улыбнулся и подставил матери руку, чтобы она могла за неё взяться.

Нюкта очаровательно улыбнулась и приобняла сына за руку. Молча они неторопливо спустились вниз, где Кербер и Чайльд всё так же сидели у костра и болтали о чём-то несущественном, судя по спокойному тону. Возможно, они говорили о ситуации, погоде, боевых техниках или ещё чём-то подобном. Богиня спокойно вернулась к костру и вытащила из земли лёгким взмахом руки свой излюбленный камень, на котором тут же вальяжно разлеглась, помахивая руками с браслетами, где теперь были закреплены те самые кусочки ночного неба, соединённые с браслетами на ногах. В детстве Линос часто удивлялся, как же они не мешались и постоянно то увеличивались, то уменьшались, а сейчас он просто с любовью наблюдал совершенно привычную картину.

— Мальчики, вы же у меня теперь такие взрослые, — спустя несколько минут тихого распития чёрного чая и перекуса фруктами и вяленым кабаньим мясом начала разговор Нюкта. — У людей же принято оставлять потомство. Вы же частично люди, тогда где моё потомство от вас? — шокировала она их неожиданным вопросом и перевернулась на бок, глядя на них.

Кербер, до этого спокойно запивавший вяленое мясо горячей водой, подавился и сильно закашлял, буквально задыхаясь. Линос же застыл в недоумении, прямо с кружкой у рта, после чего медленно перевёл взгляд на мать, даже не зная, как на это ответить. Прокашлявшись с помощью сочувствующих хлопков от Предвестника, оборотень наконец сглотнул.

— П-потомство? От нас? Типа мы с… кем-то и…? — буквально забывая слова, попытался уточнить Кербер.

— Не знаю точно, как именно люди делают детей, но мне кажется, что за столько лет вы должны были наскрести хотя бы на одного от каждого, — слегка пожала плечами Нюкта и с помощью теней притянула к себе одну из кружек с чаем.

— Наскрести? На ребёнка? — едва сдерживая смех, спросил Чайльд, прищурившись и взглянув на бессмертных.

— Именно. Дело-то, я думаю, не сложное. Людей так много, значит, они размножаются как кролики, примерно? — продолжила рассуждать Богиня. — Самцы прыгают на самок и…?

— НЕТ! СТОП! — воскликнул Кербер, прерывая её и прикрывая заалевшие щёки. — Перестань! Это серьёзное дело, к нему нужно подойти очень серьёзно. Тут нужно найти хорошего партнёра, чтобы у вас была любовь, понимание, взаимоуважение и…

— И как тебе та портовая девушка? У вас с ней полное взаимопонимание? — хмыкнул на это Линос.

— Эй! Она не портовая девушка! Её зовут Сы Сы, у неё горе, она недавно узнала об измене возлюбленного! — возразил Кербер и аж сверкнул медно-золотыми глазами.

— И ты как истинный герой сказки пришёл к ней на помощь? Утешил бедняжку как снаружи, так и внутри, — наигранно трагично и томно произнёс Линос, приложив тыльную сторону ладони ко лбу и закрыв глаза.

— А что насчёт тебя, звёздочка? — совершенно невозмутимо продолжила узнавать Нюкта.

— Меня? — чуть растерялся чародей, но после выпрямился, отпив чая. — Я предпочитаю мужчин. Женщины меня не привлекают.

— А мужчины не могут зачать дитя? — недоумённо поинтересовалась Богиня.

— К сожалению или счастью, но нет, — Линос слегка качнул головой. — Если только в другом мире.

— Какая жаль, мне кажется, у тебя с той ходячей плюшкой в броне и с котиками были бы чудные детишки. В первый же вечер прибытия развлекался, — хитро прищурился Кербер, издёвочно усмехнувшись. — То-то ты вернулся под утро весь искусанный.

— Я был с другим, — тут же нахмурился Линос, совершенно ничего не стесняясь. — С молоденьким, чуть ниже меня. Таким… с тёмными волосами.

— Ой, ну простите. Кто ж виноват, что эти Миллелиты все на одно лицо, кто их разберёт, — закатил глаза Кербер. — А как его хоть звали?

— Я что знаю? — удивлённо распахнул глаза Линос.

С трудом сдерживающий хохот Чайльд наконец разразился смехом, практически задыхаясь. Он схватился за живот и попытался не свалиться с бревна, когда оно чуть прокрутилось под ним. Нюкта лишь сдержанно усмехнулась, прикрыв рот ладонью.

— Святые Архонты, вы же почти Боги, что за хрень вы творите? — как следует отсмеявшись, спросил Предвестник, смахнув проступившие слёзы.

— Богам тоже нужно отдыхать, — ответила за смущённо пристыдившихся детей Нюкта и перевернулась обратно на спину. — К слову, когда мы уже будем в Мондштадте? Никак не могу дождаться.

— Странно, — успокоившись, Чайльд посмотрел на неё. — Не думал, что такой крутой Богине будут не свойственны сдержанность и терпеливость.

— Проведи в полумёртвом состоянии несколько тысяч лет, и я посмотрю, сколько у тебя останется терпения, — она прищурилась совершенно чёрными глазами без зрачков, допив чай.

— А почему нельзя перенести нас так же, как от пещеры в Ли Юэ? — поинтересовался Кер, распустив длинные рыжие волосы, чтобы немного их привести в порядок и после собрать обратно. Он попытался расчесать волосы пальцами, но после получил несильный тычок в спину от брата.

— Иди сюда, неумёха, — раздражённо выдохнул Линос и встал, доставая прямо из воздуха плоскую деревянную расчёску с редкими зубчиками. Он расположился позади оборотня и принялся осторожно расчёсывать его волнистые длинные волосы, спутанные постоянными перевоплощениями, ветром и самим Кербером. — Потому что вы двое потом дружно провалялись почти двое суток без сознания. Лично я бы не хотел задерживаться в Старом Мондштадте дольше положенного. Даже если это всего пара дней. Лучше всё сделать за один — пришли, взяли что надо и ушли. Тем более это может плохо сказаться на вашем здоровье и общем самочувствии.

— Старый Мондштадт? — тут же заинтересовалась Нюкта и даже приподнялась на локтях. — Декки основал ещё один город? Впрочем, я не должна удивляться. Сколько времени же прошло, он бы не стал стоять на месте.

Линос прикусил губу и случайно сильно дёрнул Кербера за волосы, вырвав из того удивлённо-болезное «ой». Чародей поймал себя на мысли, что в этой странной компании он вдруг начал расслабляться, забывать, что можно говорить, а что нельзя. Его закалённое годами сердце начало биться слишком спокойно, слишком ровно и размеренно вместо непостоянного торопливого ритма. Так быть не должно. Бессмертный сделал глубокий вдох, бережно приглаживая густые волосы брата и возвращая себе сосредоточенность и внимательность.

— Кто этот «Декки», о котором вы всё время говорите? — наконец спросил Чайльд. — Насколько я знаю, в Монде сейчас главный Магистр Варка, да и тот в походе. Вместо него сейчас, кажется, Временный Магистр Джинн.

— Ты не знаешь о Декки? Ну что за невежество? Люди совершенно не меняются, — аж закатила глаза Нюкта, расслабленно развалившись на своём камне. — Декки — это сокращённое обращение. Мы — я, Уту, Линни и Кер — так ласково обращаемся к Декарабиану, Богу Мондштадта. Заклинатель вихрей, повелитель штормов, царь бурь и любитель очень быстрых полётов, — Богиня засмеялась. — Помню, как они с Уту соревновались в скорости. А ты помнишь, звёздочка?

— Да, я помню, — сдержанно улыбнулся чародей, проводя расчёской по всей длине волос.

— А я — нет. Расскажите, — Кер посмотрел сначала на мать, а после на брата.

— Не верти головой, — слегка дёрнул его за волосы Линос, заставляя вернуть голову в прежнее положение, а после выдохнул. — В этой истории нет ничего особо интересного. Декарабиан и Уту поспорили, кто быстрее доберётся от арки в город до озера на севере, — чародей не сдержал улыбки. — Уту был уверен, что справится лучше, поскольку у него есть крылья и сила ветра, но без истинной формы титана он бы не справился, так что это заявление было очень самоуверенным. Я уже тогда это понимал. Однако наблюдать за этим было весело, поэтому переубеждать его мы не стали, а ждали этих двоих у озера.

— И кто же выиграл? — уточнил Тарталья, слегка улыбнувшись.

— Разумеется Декарабиан. Хотя свет и быстрее ветра, если он ограничен оболочкой, то далеко не уйдёт, — Линос мягко улыбнулся и попытался заплести волосы брата в косу, чтобы они меньше путались.

— Этот павлин так красовался перед нами, так хвалился, быстрее ветра справится, и в итоге так торопился, что приземлился прямо в воду! — засмеялась Нюкта, вспоминая эту сцену. — У него намокли крылья, он запаниковал, нагрел воду почти до кипения, меня обжёг, и Декки пришлось его вытаскивать. Он раздвинул воду порывами ветра и вытянул глупую птицу из ловушки. Его перья люди потом по всему берегу собирали.

— Они думали, что эти перья принесут им удачу, — пояснил Линос, очаровательно засмеявшись. — Из некоторых сделали даже перья для письма.

— Знал бы об этом Уту, — утёрла чёрные слёзы от смеха Нюкта и выдохнула с едва ощутимой тоской. — Знал бы…

— Ох, а я помню, как папа Декарабиан учил меня летать, — радостно припомнил Кербер.

— Почему он? Насколько я понял, у Уту были крылья. Разве он не мог научить тебя летать? — недоумённо вздёрнул бровь Предвестник, будто с искренним любопытством начиная интересоваться прошлым новых знакомых.

— Ну, Уту был никудышной птицей, приземлялся очень плохо. А его объяснения на вопрос «Как полететь?» звучали примерно «Раскрываешь крылья, прыгаешь со скалы и летишь». Я так чуть не разбился, когда впервые попытался полететь. И после этого долго не мог из-за страха попытаться вновь, — засмеялся Кербер. — А папа Декки объяснял очень понятно, хотя и до странности поэтично. Он выводил меня не на высокую скалу, а на равнину, где свободно гуляли ветра. Я как сейчас помню шум ветра в ушах и нежные прикосновения порывов к щекам, помню колыхание волос, как их выбивали из хвостиков и косичек, как пушили пёрышки. Декки рассказывал, что полёт есть самая лучшая возможность ощутить себя свободным. Воздух сам понесёт тебя в нужную сторону нужно лишь распахнуть крылья и позволить потокам подхватить тебя. Ветру просто нужно верить. Как-то так он рассказывал. Тогда я мало что понимал в его речах, но чем старше я становился, тем больше осознавал их важность. Ветер невозможно подчинить или удержать, он всегда свободен. И чтобы научиться парить, чтобы научиться летать, нужно ощутить свободу не только под крыльями, но и внутри себя.

— Расправь свои внутренние крылья, — с улыбкой произнёс Линос. — И тогда ветер услышит тебя.

— Точно-точно! Прямо так он и говорил. Хотя я только потом понял, что это за «внутренние крылья», — закивал Кербер. — В детстве я понимал буквально, но даже так научился летать.

— Да, Декки любит говорить так высокопарно, — мягко беззлобно усмехнулась Нюкта, закрывая глаза. — Правда, я в его речах обычно мало что понимала.

— То есть «Декки» — это Декарабиан, я правильно понял? — последний раз уточнил Тарталья, потихоньку переваривая всю эту информацию и соотнося факты с реальностью, после чего перевёл постепенно тяжелеющий взгляд на бессмертных братьев.

— Правильно, — Кер слегка кивнул, улыбнувшись, но после опустил виноватый взгляд на костёр.

— Правильно, — едва заметно кивнул Линос, однако от взгляда даже не вздрогнул.

Тарталья чуть нахмурился, не находя в этих холодных бледных радужках ни капли стыда, взволнованности или хотя бы крохотной крупицы чувства вины. В максимально холодной и расчётливой голове чародея прокрутилась лишь одна одинокая, тревожащая мысль, будто упавшая в идеально ровную водную гладь первая капля дождя.

«Он знает».

***

Нюкта негромко напевала старую песню, в которой Предвестник не понимал ни единого слова. Сразу ясно — древний язык Тейвата, который для Богини Ночи более привычен и благозвучен. Дети устало волочили за ней ноги — монстры и демоны по-прежнему не давали спокойно отдохнуть и набрасывались, едва завидев путников. Из людей же не встречался никто: ни живой, ни мёртвый. Мир вокруг казался совершенно вымершим: нигде не виднелись рыжие языки пламени от ночного костра, не было огней в окнах редких домов, расположившихся вдоль дороги, по внешнему виду явно жилых, не заброшенных, в ухоженных огородах никто не работал, у будок не отдыхали сторожевые псы, обычно надрывно лающие на любых прохожих.

Мир будто остановился. Будто кто-то забрал всех живых существ прямо там, где они и стояли.

От мыслей, что так теперь могло быть в каждом уголке Тейвата, даже в Снежной у большого фамильного дома у леса, по коже пробегал мороз, заставляя содрогаться от вымышленного холода. Чайльд иногда тёр ладони, растирал плечи, прикладывал руку к груди поверх внутреннего кармана с единственным согревающим крохотным огоньком, что молчаливо грел чуть сильнее вместо ответа.

Иногда Предвестник поглядывал на Кербера, уже практически ведущего Линоса под руку. Мужчина почти буквально тащил его вперёд, приговаривая что-то вроде: «Ещё совсем немного. Вот дойдём до Монда, там и отдохнёшь, я обещаю». Чародей на это ничего не отвечал, лишь усиленно тёр уставшие покрасневшие глаза, изредка похлопывал себя по бледным щекам, когда глаза начинали закрываться и тянуть голову за собой. Линос усиленно боролся со сном. И хотя Чайльд точно не знал, что именно произойдёт, если сумерский преподаватель уснёт, проверять не слишком-то хотелось.

Проходы меж скал становились всё уже и уже. Не до такой степени, что в них приходилось протискиваться, конечно, но вести бой было бы не слишком удобно. Слева и справа высокие скалы, за спинами пройдённый путь, а впереди руины Старого Мондштадта. Идеальное место для засады. Тарталья всё раздумывал, куда придётся отходить, в случае опасности: сзади все встреченные монстры повержены, хотя неизвестно, не набежали ли новые, взбираться по отвесным скалам не самая удачная идея, а вперёд им нужно в любом случае. Значит, даже при самых неблагоприятных условиях идти всё равно нужно будет вперёд.

— Почему мы идём именно в Старый Мондштадт? — уточнил из интереса Чайльд, глянув на бессмертных братьев.

— Потому что там могли остаться нужные нам книги, — устало выдохнул Линос. — Я ведь это уже говорил. Или Кербер. Почему мы должны повторяться, если ты не слушаешь?

— Дело не в том, что я не слушал, — хмыкнул Чайльд, закатив глаза и вернув взгляд вперёд. — Я, конечно, в тех руинах не бывал, но разве книги могли бы там уцелеть? Даже если бы и уцелели, вряд ли они до сих пор там. Скорее уж в Новом Мондштадте где-то спрятаны.

— Мондштадцы не слишком ценят свою историю, — хмыкнул Линос и глянул на мать, чтобы убедиться, что она их не слушала, после чего тяжело выдохнул, продолжив тише. — После… произошедшего тысячи лет назад они сильно изменились. Думаю, они побросали всё, что было там. Картины, витражи, инструменты, книги, свитки, украшения. Всё, что могло представлять историческую ценность.

— После даже в Новом Мондштадте был ужасный период, когда знать уничтожила множество древних рукописей, — слегка кивнул Кербер. — То, что мы ищем, либо в целости во дворце, либо погибло во времени и огне.

— Так если ты, умник, эти книги написал, то в чём проблема просто всё вспомнить? — хмыкнул Тарталья и даже остановился, оглянувшись.

— Может, я и бессмертный, может, я и полубог, но рождён из человеческого чрева, — Линос нахмурился. — Память моя человеческая. Что-то я помню очень хорошо, что-то — плохо. Именно поэтому я стал писать разнообразные тексты, делать зарисовки, собирать это всё в книги. Чтобы даже если я что-то забуду — я мог бы это вспомнить, просто открыв нужную книгу.

— Так, может, тогда не нужно было раскидываться своими воспоминаниями направо и налево? Чтобы они во всех углах Тейвата были разбросаны, — раздражённо выдохнул Чайльд, потерев уставшие глаза.

— Уж не знаю, как ты, но я в детстве не рассчитывал, что мой дом превратится в руины, а все мои воспоминания будут уничтожены, — фыркнул на него Линос и споткнулся о камень. От падения его спас Кербер, подхвативший брата за талию и тут же раздражённо зарычавший:

— Перестаньте уже пререкаться! Бесите. Ты, господин Предвестник, лучше бы не выпендривался лишний раз. Может, мы с Линосом и виноваты, но без нашей помощи хрен ты своему парню тело вернёшь. И останется он болтаться в склянке из-под яда, а ты до конца своей смертной жизни будешь как псих разговаривать с бутылкой. А ты, недобог, лучше бы тоже рот прикрыл. На нашей с тобой совести столько всякого дерьма, что ни одна молитва ни одному из Богов не поможет души из болота вытянуть. Хоть раз поступи как полагает Богу. И вместо того, чтобы начать сотрудничать и помогать друг другу, вы продолжаете усугублять и так хреновую ситуацию.

Чайльд с Линосом дружно переглянулись, после чего синхронно раздражённо выдохнули и отвернулись друг от друга. Что Предвестник, что полубог прекрасно понимали и даже принимали слова оборотня, но то ли из-за гордости, то ли из-за взаимной неприязни никак не могли заставить себя поступить правильно, именно так, как нужно.

— А арка выглядит так плохо, — вдруг послышался негромкий голос Богини Ночи, совершенно не заинтересованной в ссоре своих спутников. — Почему Декки так её запустил? Это же самый вход в город, его лицо.

Линос и Кербер невольно вздрогнули и поспешили к матери. Тарталья тяжело вздохнул, боясь представить, что сейчас могло произойти. Нюкта торопливо проскочила в арку, прищурилась от удовольствия прибытия и взволнованно позвала своего дорогого друга с широкой улыбкой, даже толком не успев осмотреть такой родной и знакомый город:

— ДЕККИ! ДЕККИ, МЫ ВЕРНУЛИСЬ!

Она ждала, что её встретит вольный ветер, что он растреплет волосы, огладит щёки и шею, надует широкую одежду, однако в ответ не последовало даже лёгкого штиля, будто воздушного поцелуя. Наконец распахнув глаза и осмотрев расщелину, Нюкта потеряла всё своё воодушевление, а улыбка медленно сползла с её лица. Вместо шумных от музыки и песен улиц её встретили разваленные мосты, разбитые дороги и руины вместо красивейших и помпезных зданий. От деревянных домиков и цветочных полей не осталось даже крохотного следа.

— Декки…? — едва слышно выдохнула она, прикрыв рот рукой, после чего бегом поспешила вглубь города, напрямую ко дворцу прямо по разрушенному мосту. — Декки, где ты?

Линос застыл на месте, глядя, как мать мчалась ко дворцу, долгое время приходившемся ему родным домом, и с тихой скорбью опустил голову. Кербер приобнял брата за плечи и ободряюще потрепал. Даже Чайльд на секунду почувствовал болезненный укол где-то в груди, а потом приложил ладонь к мягко теплеющему карману и взглянул на братьев:

— Как вы ей скажете?

— Не знаю, — едва слышно выдохнул Линос, не в силах заставить себя сделать даже шага.

— Я тоже, — слегка покачал головой Кербер. — Не знаю.