Пьянящий запах цветов заполнял комнату. Витиеватый кувшин разливал напитки по сосудам, подхватываемый лёгкими воздушными потоками. Светло-жёлтый напиток с крохотными лепестками наполнял высокие бокалы, окрашивая их в мягкий медовый цвет. Яркий голубоватый свет кристаллов, вставленных в светильники на стенах, накладывал на всё окружение лёгкий беловатый отблеск, напоминающий лунный.

Нюкта притянула один из бокалов к себе чёрным щупальцем и сделала небольшой глоток. Приторно-сладкая жидкость медленно растеклась по рту, обжигая язык и горло, после чего быстро пропала внутри, поглощённая титанической энергией. Холодное пламя в её груди понемногу успокаивалось и затухало, подобно забытой свече на подоконнике у открытого окна. Мысли понемногу становились яснее, а разум кристальнее, точно прозрачные льдинки.

— Декки, что будет теперь? — всё никак не унимался Уту. Он освещал всю комнату намного ярче, чем предназначенные для этого кристаллы. Его волосы, глаза и крылья периодически ярко вспыхивали, тут и там из него выскакивали маленькие язычки пламени, мгновенно исчезающие в воздухе.

— Что будет… теперь? — каплю растерялся Декарабиан, сидевший в одном из кресел и смотрящий куда-то в пустоту, после чего всё же глянувший на снующего туда-сюда по комнате титана, будто солнечного зайчика от стекляшки. — Я… Я не… Я не знаю…?

— Не знаешь? — уточнила Нюкта, слегка наклонив голову набок и покачав бокал в разные стороны. — Почему Андриус вообще напал на тебя?

— В нём изменилось нечто важное, — покачал головой Архонт и наконец взял один из бокалов, заглянул внутрь, наблюдая, как лепестки медленно опускаются на дно. — Но не могу точно понять, что именно. Он бросился на меня, когда я проверял одно из поселений на побережье. Выскочил безмолвно из тёмной чащи. Как дикий зверь рычал и скалился. Никогда не видел его таким. Он даже не говорил со мной. Просто… был в ярости.

— Звучит… странно, — нашла подходящее слово Богиня и, сделав очередной глоток, поставила бокал на место.

— Но не могло ведь не быть причины! — вспыхнул Уту, разбрасывая в разные стороны язычки пламени. Чёрные тени повыскакивали из углов и словили их, охраняя дворец от пожара.

— С миром творится нечто неестественное, — тяжело вздохнул Декарабиан и, допив напиток, потёр виски. — Мир сошёл с ума. Ветер приносит крики, взрывы, ужасный шум. Столько боли, страданий и ненависти. Я не в силах больше слышать, — он поморщился, точно его что-то болезненно укололо, и закрыл уши ладонями, мотая головой.

— Я знаю, — Нюкта слегка кивнула и поправила перекрутившийся кулон на лбу. — Всюду происходят битвы и катастрофы. Ночь разрывается от сражений.

— Днём тоже. Всюду драки, — поддакнул титан, пытаясь пригладить пушащиеся и светящиеся от волнения волосы. — На севере земля промёрзла до камней. Растения и животные погибли во льдах.

— Северо-запад полностью покрыт лавой и пламенем, — Нюкта задумалась и потёрла глаза. — Никто и ничто не выжили.

— Запад задыхается в песчаных бурях, — продолжил Уту, закрыв глаза.

— Моря сотрясают штормы и грозы, острова затапливает. Даже под водой волнение, — Богиня перевернулась на спину и вытянула ноги на диване.

— Центр изрыт землетрясениями, — закончил Уту, наконец укротив своё пламя. — Теперь и восток начинает заметать снежными бурями.

— Впервые в мире такой хаос за всё моё существование, — подвёл итог Декарабиан. — В чём же причина?

— Если Андриус продолжит насылать метели, то всё вскоре превратится в такую же мёртвую ледяную пустыню, как и на севере. Что будешь делать? — Нюкта приподнялась и села, чтобы взглянуть на друга. — Сразишься с ним?

— Не знаю. Когда я ухожу из города, метели настигают Мондштадт. Не знаю, сколько у меня есть времени на битву, если я покину город, — честно признался Бог Бури. — Но я не позволю ему уничтожить наши земли. Нельзя дать Андриусу завладеть ими, иначе мои люди встретят здесь конец. Я должен что-то придумать.

В помещении повисло долгое молчание. Декарабиан судорожно соображал, как образумить старого знакомого и понять, в чём же причина его агрессии. Воздух вокруг буквально начал дрожать. Уту пытался придумать, как же ему помочь и вернуть равновесие в пошатнувшийся войнами мир, и даже бушующее пламя внутри него ненадолго притихло. Нюкта же смотрела в потолок и рассматривала картинки счастливых людей, играющих на музыкальных инструментах, танцующих и распивающих пьянящие напитки. Наверняка, люди снаружи даже не подозревали, какой кошмар творилось за этими скалами, за ветрами и штормами, защищающими их от бед.

— Тебе нужно сохранить жизни своих людей, верно? Цена и способ значения не имеют, — уточнила Нюкта. — Тогда ты должен закрыть город, чтобы мороз не уничтожил поля и сады, находящиеся внутри. В изоляции они протянут дольше, чем без еды и воды.

— Закрыть город? — задумчиво повторил за ней Декарабиан, задрав голову и посмотрев на рисунки на потолке.

— Да, — Богиня слегка кивнула. — Поставь барьер, не позволяющий ледяным ветрам проходить внутрь, собери всех своих людей внутри. Если у Андриуса бешенство, помутнение, то вскоре всё придёт в норму, если — нет, мы будем думать, что делать дальше, — рассудила Нюкта, посмотрев на друга.

— Запереть всех внутри… Мои люди не привыкли так жить, — Декарабиан покачал головой. — Должен быть другой способ.

— Это временная мера, — поддержал Нюкту Уту. — Лишь пока мы не придумаем, что можно сделать, чтобы избежать битвы.

Декарабиан вновь тяжело вздохнул, закрывая уши. Он всеми силами пытался спрятаться от доносившихся до него с ветром криков боли и грохота разрушений. Не желая представлять свой край таким, наполненным страданиями и ужасом людей, он буквально заставил себя слегка кивнуть:

— Вы правы. Спасти людские жизни. Любой ценой.

***

Эти огромные лестничные пролёты, дороги и мосты всё никак не заканчивались. Направо и налево, вверх и вниз, вперёд и обратно. Тут и там их встречали тупики из непроходимых «штормовых стен». Вернее, это только Чайльд не мог через них пройти. Кербер и Линос без каких-либо проблем или малейшего сопротивления спокойно проходили прямо насквозь, лишь одежда надувалась, а волосы трепал сильнейший ветер. Тарталья же при приближении начинал чувствовать, как ветер отбрасывает его назад. Пришлось идти в обход. Впрочем, что удивительно, на лице чародея не было того раздражения, что преследовало Предвестника всё это время.

В этой злюке что-то изменилось. Сказывались на нём усталость, недавний кошмар или около душевный разговор, но он перестал смотреть на Чайльда, как на врага. Почему-то, ему это даже льстило, а совсем недавняя, свежая злость и ненависть на него куда-то исчезла. Линос залечил раны брата и Тарталью, превратив их в мерцающую пыль, даже обещал что-то придумать с одеждой, когда они найдут Богиню.

Искать её слишком долго не пришлось. Чародей прекрасно ориентировался во дворце, знал каждый поворот, каждый пролёт, зал, комнату, а потому ничего не помешало ему провести их напрямую к башне. От высоты захватывало дух, со всех сторон неожиданных гостей окутывал прохладный ветер, треплющий их волосы и развивающий остатки одежды, но явно не пытающийся прогнать, даже наоборот — он подгонял их, показывал верный путь. Точно некий дух был всё ещё здесь.

Такая глупая мысль посетила Чайльда, когда он наблюдал, как Нюкта поднимается по лестнице из теней всё выше и выше, на самую вершину башни. Тело больше не напоминало о его истинном владельце. Белая идеально ровная кожа без родинок, шрамов и пятен. Чёрные мокрые прямые волосы свисали с плеч, лишь окружающий сильный ветер чуть трепал локоны. Узкие плечи, талия и широкие бёдра. Но больше всего выдавали постороннего глаза. Эти чёрные глаза без бликов, глядящие куда-то в пустоту.

— Нюкта! — позвал её Чайльд, однако та всё ещё его игнорировала.

— Мама! — попробовал позвать её Кербер, но тоже ничего этим не добился.

— Нужно подниматься, — наконец сказал Линос, наблюдавший за ней несколько минут молча. — Мы её сейчас не дозовёмся.

— Почему? С чего она и вас-то игнорирует? — не понял Предвестник и оглядел сначала одного мужчину, а после второго.

— Она в ступоре. Поверьте, я знаю, о чём говорю, — коротко пояснил Линос и выдохнул.

— В ступоре? — уточнил Чайльд, но вопрос ушёл куда-то в небытие.

Чародей щёлкнул пальцами, и из ближайшей тени от высокой стены выскочили несколько маленьких чёрных теней, тут же построивших из себя лестницу для Чайльда. Сам же Линос с помощью щупалец поднял себя выше, присев на них, как на качели. Кербер весело усмехнулся, мол, не отставай, и обратился в огромного ястреба. Тот громко крикнул на Предвестника, взмахнул золотыми крыльями и взлетел наверх.

— Полубоги, — цокнул Тарталья и с опаской прошёл первые несколько ступенек по полупрозрачной лестнице, оказавшейся неожиданно холодной.

Поднявшись практически на самый верх, Нюкта остановилась и подошла к самому краю кольца. Она медленно подняла голову, приобняла себя за плечи и зябко поёжилась, осматривая город, восстановленный её руками по собственным воспоминаниям.

Наконец поднявшиеся за ней Линос и Кербер встали за ней, но ничего не сказали и подняли взгляд на открывшийся вид. Тарталья поднялся самым последним и, немного отдышавшись, посмотрел на них:

— А чего застыли? Чего молчим?

Переведя взгляд следом за ними, Чайльд тоже замолк. Внизу, прямо под ними, простирался огромнейший город. По мостам лошади тащили телеги, нагружённые большими тяжёлыми мешками. Под управлением кучера красивые статные кони возили небольшие кареты. По краям мостов с высокими ограждениями проходили люди, они поднимались по витиеватым лестницам, останавливались и будто беседовали о чём-то.

В обширных и неестественно ярко-зелёных садах копошились маленькие силуэты с большими корзинами фруктов. У библиотеки сновали чародеи, а у штаба рыцарей вовсю проходили тренировки на площадках. На рыночной площади было особенно людно, кто-то танцевал, кто-то пел, бегали крохотные точки. В жилых деревянных домиках горел свет, из труб шёл светло-серый дым.

Чайльд вдруг поймал себя на мысли, что этот явно мёртвый город, наполненный демонами и чудовищами, сейчас казался как никогда живым, наполненный неидеальными воспоминаниями тысячелетней давности.

Тарталья скрестил руки на груди и скосил взгляд на своих спутников. Линос, нахмурив и приподняв брови, осматривал простирающийся перед ними пейзаж, прижав ладонь к груди. Он обводил взглядом каждое здание, будто вспоминал, как сам там проходил, как встречался там с кем-то, но теперь все эти приятные воспоминания отзывались в сердце болезненными уколами.

Кербер с лёгкой улыбкой, слабо сверкающими золотом глазами смотрел на призрачные миражи, прислушивался к вою ветра, будто мог различить в нём отдельные слова. Мужчина не выглядел опечаленным или тоскующим. В его глазах читались приятные воспоминания о тёплых днях, полных радости и веселья.

Нюкта же выглядела… пустой. Её руки крепко обхватывали опущенные плечи, спина сгорбилась, обессиленно притягивалась к земле. Она вроде и осматривала весь город, но ни на чём не останавливалась. Взгляд явно кого-то искал, высматривал, однако никого не находил. Богиня сделала глубокий судорожный вдох, прислушалась к ветру, но никто не ответил на её безмолвный зов. С её медленным выдохом иллюзия начала медленно исчезать.

Чёрные сгустки наконец отпустили все куски зданий и мостов. Камни с шумом упали на землю, заставляя и без того разрушенный город подвергнуться новым обрушениям. Линос дёрнулся, будто хотел остановить этот хаос и оставить всё таким, каким оно было в мираже. Исчезли деревянные домики, человеческие силуэты. Город медленно вернулся к тому виду, каким он был, когда они только пришли. Из облаков песка, грязи и пыли к башне метнулись огромные чёрные сгустки.

Чайльд хотел было подготовиться к битве, но не стал, увидев, что вся тьма вернулась к Богине Ночи и скрылась в кусках неба, натянутых меж рук и ног.

— Почему? — спустя почти минуту молчания под аккомпанемент шума ветра и едва доходящего до башни грохота тихо спросила Нюкта.

— Почему что? — не совсем понял её Кербер, меланхолично наблюдающий за происходящим.

— Нет, не тот вопрос, — медленно покачала головой Богиня. — Как это произошло? Где Декки? Почему я чувствую его энергию, но его нигде нет?

— Это очень сложно объяснить и долго рассказывать, — Линос потёр глаза и посмотрел на мать. — Прости нас, мы должны были сказать, просто… Просто не знали, как.

— Всё… Всё разрушено, — едва слышно выдохнула Нюкта, будто совершенно не слушающая чародея. Её внимание полностью захватывал пейзаж руин погибшего города. — Нет ни пышных садов, ни извилистых улиц, ни копошащихся людей. Где это всё? Где люди? Декки их так… — растерялась она, не зная, какое слово подобрать, но после всё же нашла его. — Оберегал. Так хотел защитить, сохранить. Что вообще… случилось?

— Мам, папа Декки… Он погиб. Давно. Очень давно, — наконец решился рассказать Кербер, скрестив сильные руки на груди.

— Но как? Как именно это произошло? — не поверила в это Нюкта и приобняла себя за плечи. — Как можно погубить ветер? Навечно успокоить бурю?

— Люди восстали против него, — тяжело выдохнул Линос и покачал головой, отгоняя от себя воспоминания. — Я… Я видел… Я был там.

— Нет же, нет, — замотала головой Нюкта. — Такого просто не может быть. Он ведь так оберегал людей.

Богиня тряхнула руками, уменьшая куски ткани на запястьях, и спешно направилась к огромному балкону, куда раньше приземлялся Уту, Декарабиан, откуда открывался живописный вид, и можно было наблюдать за всем городом. Полубоги синхронно тяжело вздохнули, собираясь с мыслями, и неторопливо направились следом, точно пристыженные дети.

Тарталья ощутил себя совсем лишним во всей этой ситуации, но чувствовал, как всё вокруг, подобно этому городу, начинает разрушаться. Даже небо, ранее ярко сияющее звёздами и Луной начало затягивать чёрными тучами. Где-то совсем близко ударил первый раскат грома, сверкнула молния, расколовшая небо надвое. Надвигалась гроза, тихонько подкравшаяся к ничего не подозревающим путникам.

— А это ещё что такое? — вновь нарушила песню надвигающейся бури Богиня Ночи.

— Это… статуя, — ответил ей вместо молчаливых полубогов Чайльд. — Как она вообще держится на этом хлипком балкончике?

— Но она не похожа на Декки, — Нюкта с недоумением осмотрела статую со всех сторон, обойдя её кругом.

— Статуя новому Анемо Архонту, — уточнил Кербер, поднявший взгляд на нависающую над ними статую юноши в свободной одежде с капюшоном. — Барбатосу. И он не такой уж и плохой парень, если вы меня спросите, — попытался разрядить обстановку оборотень. — Милый, добрый, справедливый, очень любит людей. Разве что, как по мне, он излишне ветреный.

Линос с осуждением зыркнул на брата, не одобрив даже хорошую шутку в такой неподходящий момент.

— Новому Архонту Ветра? Зачем им новый Бог? — искренне недоумевала Нюкта, внимательно осматривая каменное изваяние, переливающееся голубым светом. — Значит, Декарабиан действительно…?

— От него осталось лишь проклятие штормового лабиринта, — слегка кивнул Линос, вновь приложив ладонь к груди.

Кербер осторожно подошёл к брату и бережно потрепал его за плечо, пытаясь хоть каплю приободрить. Стоявший рядом Чайльд тоже несильно пихнул его локтем под рёбра, буквально силой заставляя вернуться в нормальное состояние. Нюкта же всё вглядывалась в лицо незнакомца и никак не могла понять один очень интересующий её момент, никак не складывающийся в логическую цепочку.

— То есть, — наконец начала она ледяным тоном. — Вы хотите сказать, — продолжала практически через силу. Руки её нервно дрогнули, полностью покрываясь чёрной сажей, куски неба без какого-либо дополнительного движения растянулись. — Что люди погубили Декки, а на его могиле установили статую нового Бога?

— Ну… Да? — растерянно подтвердил Кербер и вдруг замолчал, над чем-то задумавшийся. — Похоже на…

— Издевательство, — тихо выдохнул Линос, прикрывший рот ладонью.

— Грубую насмешку над мёртвым, — пришёл к логическому заключению Чайльд, наблюдающий за происходящим.

Нюкта сделала глубокий вдох и выдох, пытаясь контролировать себя, однако не смогла. Резко подняв полностью почерневшие руки, она вырвала из окружающих теней чёрные сгустки, напоминающие водные потоки. Куски неба содрогнулись и выпустили из себя ещё больше чёрных лиан. Тьма за считанные мгновения метнулась к статуе. Что-то проникло внутрь через трещинки в камне, иные части растеклись по изваянию, поглощая его, как если бы она тонула.

Линос едва успел сообразить, что именно она делает. Нюкта медленно опустила руки, закрыв глаза, и даже будто бы вернулась в состояние покоя. Однако уже через секунду небо с неестественной силой загрохотало. Во тьме точно над Башней сверкнула голубая молния. Богиня резко вскинула руки и с силой ударила ногой о пол каменного балкона. Точно от её ноги по всему полу пошли огромные трещины, тени раскололи статую изнутри, с силой сжали её в «объятиях» и поглотили нежно-голубой свет.

Балкон не выдержал и раскололся надвое, роняя каменную скульптуру. С шумом и грохотом она долго падала вниз, ударялась о стены дворца, вызывая новые обрушения. Штормовые стены отталкивали тяжёлый камень от себя, раскалывая его ещё сильнее.

Нюкта наконец посмотрела вниз. Балкон развалился точно перед ней, потому стоило лишь опустить взгляд, как она увидела поднявшееся в воздух облако пыли и грязи. Богиня долго вглядывалась в него, пока оно не рассеялось, являя едва различимые очертания неизвестного Божества.

— Святые Архонты, — выдохнул Тарталья, посмотрев в сторону края балкона, где всего секунду назад стояла статуя. Ныне на её месте ничего не было. Вокруг Нюкты же в воздухе тут и там парили чёрные сгустки, подобно призракам или духам, собирающимся вокруг слабого экзорциста.

— Я думаю, — наконец подала пугающе спокойные голос Богиня Ночи, — что нам стоит нанести ему визит.

Полный искренней ярости взгляд иссиня-чёрных глаз устремился точно в сторону Нового Мондштадта.

***

Город был полон звуков, однако совсем не таких, к которым привык Мондштадт. Вместо песен и звона бокалов плач и звон склянок с лекарствами, вместо музыки и топота танцев треск бинтов и тяжёлая торопливая поступь рыцарей. Все сновали по улицам, кто-то патрулировал окрестности города, кто-то помогал перетаскивать тяжёлые ящики с провизией, кто-то водил или даже носил больных, стариков и раненых. Болезненные стоны, мольбы и молитвы, доносящиеся из переполненного лазарета ветер принёс с особой тщательностью.

Всюду слышались встревоженные разговоры, переходящие на заговорческий шёпот.

«Что происходит?»

«Почему день не наступает?»

«Откуда взялись все эти монстры?»

«Где наш Архонт?»

Архонт едва сдерживался, чтобы не закрыть уши руками. Он с растерянностью проходил по шумным улицам, наблюдал, как жители в суматохе помогали друг другу. Он переводил взгляд с одного места на другое.

В кузнице вовсю шла работа по ремонту, заточке и ковке мечей, копий и щитов. Явно уставший Вагнер, с которого от жара и перенапряжения пот капал ручьём, не позволял себе и минуты передышки. Он подгонял Шульца, самого себя, переругивался с торопящими его рыцарями. Его подмастерье молча пытался ускориться, принявший на себя ответственность за ремонт доспехов.

— А ну отошли и не мешайтесь! — наконец прикрикнул он на болтающих ему прямо под руки рыцарей. — Вы будете как лошади без подков, если продолжите болтать мне под руку!

Флора и её помощница Донна подбирали самые свежие и лучшие лекарственные растения для прибегающих монахинь и врачей. Куинн и Беатрис выдавали людям небольшие корзины с фруктами и овощами. Но ни от кого ни слова об оплате даже не шло.

Марджори заводила в свой магазинчик пожилую леди и резвого мальчишку, тащащего на своей спине большой рюкзак. Владелица размещала в своём магазине практически незнакомых ей людей. В таверне «Кошкин хвост» так же размещали людей, пришедших из дальних уголков Мондштадта. В открытое окно было видно, как Диона сновала меж столиков, отпаивала гостей горячим чаем с лимоном, цветами и мёдом. Кому что доставалось.

Остальные жители так же открывали свои двери и с распростёртыми объятиями принимали замученных дорогой, сражениями и побегами незнакомцев.

Капитан Кавалерии Кэйа раздавал указания и организовывал патрули, участвовал в них сам, наблюдал за ситуацией и следил за поведением пришедших беженцев. Среди них были не только простые люди, но и бандиты.

Хоффман организовывал группы для эвакуации людей из отдалённых частей региона и помогал работе больницы, переносил раненых и тех, кто больше никогда не откроет глаза.

Даже Временный Магистр Джинн и Библиотекарь Лиза вышли на улицы и помогали в этой всеобщей суматохе всеми силами. Лиза успокаивала детей из приюта: тех, кто был там раньше, и новеньких, попавших туда в последние несколько дней. Она читала им сказки и напевала песни, пытаясь отвлечь от всеобщего хаоса, помогла монахиням уложить непосед спать.

— Как продвигается эвакуация? Какие результаты? — спросила Джинн, поймав взглядом Хоффмана, как раз направляющегося к Собору.

— Магистр, — рыцарь остановился и слегка кивнул ей в знак приветствия, переводя дыхание, и на минуту поставил тяжёлый ящик на землю. — В ускоренном режиме эвакуируем Спрингвейл, поселение на западе, по дороге стараемся собрать всех остальных. Однако не все желают покидать свои дома. Люди, живущие у винокурни «Рассвет», отказались покидать Винокурню.

— О них можно постараться не переживать слишком сильно. Мастер Дилюк сможет обеспечить защиту своим людям, — Джинн слегка кивнула и вдруг заметила поднимающегося по лестнице знакомого барда. — Господин Венти!

Он невольно вздрогнул, услышав зов, однако всё же оглянулся и посмотрел на его источник, после чего очаровательно улыбнулся:

— Магистр Джинн! Не хотел отвлекать вас от работы, но, очевидно, моё появление очень отвлекающее.

— Вы не могли бы дать комментарий по ситуации? — тут же в лоб спросила женщина, приложив ладонь к груди, борясь с отдышкой, ибо до барда пришлось бежать, пока он не смылся.

— Какой я мог бы дать комментарий? Что простой бард может знать о вечной ночи? — неловко засмеялся Венти, разведя руки в стороны.

— Вы знаете множество старых песен, — присоединился к Магистру Хоффман, спешно подойдя к ним. — Возможно, в одной из них упоминалось подобное явление? Песни ведь используются не только для веселья.

— Верно. Песни так же являются детьми истории, — он прищурился, переведя взгляд на него. — Лиричными и простыми, романтичными и печальными. Только вот, боюсь, я не знаю ни одной песни, в которой бы даже в переносном смысле говорилось о «вечной ночи».

— Это какое-то бедствие, — предположил рыцарь, потерев уставшие глаза. — Неужели оно произошло впервые? И никто ничего не знает?

Венти неловко усмехнулся, растерянно пожав плечами, однако отвлёкся на детский крик:

— Свет! Свет гаснет!

— Свет? — не поняла Джинн и оглянулась в сторону детского крика.

Маленькая девочка, гулявшая за собором и кладбищем, держалась за каменные перила, обвитые вьюном с нежными белыми цветочками, и показывала пальцем в сторону Древнего Мондштадта, ныне — Логово Ужаса Бури. Венти затаил дыхание на секунду и тут же взмыл в воздух, чтобы взобраться на колокольню и посмотреть, что же там происходит.

В непроглядной ночной мгле вдруг засверкали молнии, небо разразилось грозным рычанием. Точно над древним городом, над гиблым местом, куда рискнёт сунуться не каждый искатель приключений. Голубой свет, как маяк сверкавший в темноте, вдруг начал моргать.

— Это в Древнем Мондштадте, — понял Хоффман, наблюдающий за странным явлением вместе с затихшим в едва заметном страхе Магистром.

— Ох, Барбатос, нет, — наконец выдохнула Джинн, прикрыв рот ладонями.

Столб света стал слабее, после чего медленно потух, как поглощённая водой свеча.

— Ну вот свет и погас, — подвёл итог Венти, прислушавшийся к ветру.

«— …нам стоит нанести ему визит. Слышишь, Барбатос? С нетерпением жду нашей встречи.»

Окативший его ледяной водой женский незнакомый голос заставил барда внутренне содрогнуться и вцепиться в столб, точно боясь потерять равновесие. Он сделал глубокий вдох, выдох и наконец спрыгнул вниз, чтобы вернуться к Магистру и рыцарю.

— Вы что-нибудь увидели? — уточнил Хоффман, наблюдая за встревоженным бардом.

— Нам… — начал Венти, приложив ладони к голове. — Нам стоит ждать гостей.

— Гостей? — не совсем поняла Джинн. — Это связано с ночью?

— Связано, — бард вновь слегка кивнул.

— Что это будут за гости? Как мы их узнаем? — уточнил Хоффман.

— Охо-хо, — нервно засмеялся Венти. — Поверьте, мы их ни с кем не спутаем.