Капающая вода до безумия раздражала. Эта глухая и глубокая тишина была не так невыносима, как появившийся в ней звук падающей воды. Итэра он нервировал до скрипа зубов и лёгкого тремора. У него тряслись руки, мышцы сводило и не получалось долго сидеть на одном месте. Как загнанный в угол зверь, он бродил из одной стороны в другую. И самое во всей этой ситуации обидное то, что он никак не мог исправить ситуацию. У него нет никакой силы, что могла бы заделать эти трещины, расползшиеся уже по всему потолку. Итэр то и дело переходил с одного места на другое, чтобы вода не капала на него, однако голова всё равно оставалась мокрой, волосы окрашивались в грязный тёмный цвет.

Но всё же капли не так страшны, как однажды отколовшийся кусок потолка. Он со звоном упал на каменистое дно, открыв воде дорогу. Поначалу тоненькая струйка быстро переросла в поток, как если бы кран бочки с вином открыли на полный оборот. Сначала Итэр предпринял попытку хоть как-то рукой закрыть прореху, но он с трудом доставал до потолка, да и от его касаний трещины становились только шире, а вода начинала капать на лицо. Вкус у неё отвратительный: приторно-сладкий, резко кислый, оставляющий на языке горький оттенок. Консистенция и вовсе напоминала больше не воду, а растительное масло, которое используют для жарки в лавочках Ли Юэ.

Нюкта же последнее время сохраняла пугающее молчание. Она лежала на своём камне боком, подперев голову рукой, а вторую положив на бёдра. Глаза её закрыты, поза абсолютно неподвижная. Она больше напоминала статую, чем живого человека. Впрочем, человеком она и не была. За множеством долгих весёлых, задумчивых и печальных разговоров о природе и людях, о прошлом и настоящем, Итэр постепенно забывал о её нечеловеческом происхождении. И только теперь вновь об этом вспомнил.

Когда вода затопила дно уже по щиколотку, Богиня начала что-то всё время бубнить себе под нос, игнорируя любые вопросы и попытки узнать, что стряслось.

«Всё погибло, погибло…»

«Это всё не настоящее»

«Глупые люди всё испортили»

Итэр не знал, что случилось, и даже не мог подглядеть из реальности. Он чувствовал с каждым мгновением всё сильнее, как связь с телом становилась слабее. Тоненькая ниточка, соединяющая его с миром, постепенно растворялась. Образы тускнели и расплывались, будто отражение в бушующей реке. Он не мог вспомнить лиц своих знакомых, друзей, не мог вспомнить даже лицо Аякса, хотя его имя настойчиво крутилось на языке. Голоса доходили едва слышным эхом или шёпотом, но он не мог различить в них ни единого слова, даже не понимал тембра, громкости. Итэр переставал что-либо понимать.

Уровень воды постепенно поднимался, и в какой-то момент сидеть на стуле, даже забравшись на него с ногами, стало совершенно невозможно. Жидкость уже доставала до сиденья, голые ноги покрывались тёмными, рыжими разводами и пятнами.

А бубнёж в этом водяном шуме всё продолжался и продолжался.

«Не так. Всё должно быть совсем не так»

«Это всё какая-то глупая ошибка»

«Может, чья-то жестокая шутка?»

Итэру больно и тревожно за ней наблюдать. Поиск ответов внутри совместного сознания только ещё больше загонял её в тупик. Она походила на потерявшегося ребёнка. Испуганного, что в панике оглядывался по сторонам в поиске родителей, но не находил их; растерянного настолько, что мысли попросить о помощи хоть у кого-нибудь у него даже не возникало.

Терпеть странную холодную жидкость на ногах в итоге совсем надоело. Он слез со стула и кое-как, едва удерживая равновесие, добрался до её незатопленного камня. Вода эта жутко скользкая, и передвигаться по колено в ней, мягко говоря, неудобно. Поначалу он хотел аккуратно сесть на него, но поскользнулся и упёрся в камень руками, после чего с трудом выпрямился и взобрался, смывая и стряхивая маслянистую жижу с ног полупрозрачной звёздной накидкой.

Нюкта на присевшего рядом Итэра не обратила и малейшего внимания. Он поджал ноги, сел поудобнее и обнял себя за колени, наблюдая, как всё вокруг медленно затапливало. Как тут и там от потолка откалываются куски. Непонятно откуда взявшиеся маленькие волны уже начинали качать стул туда-сюда, перетаскивать его с места на место. Ножки едва слышно поскрипывали, задевая каменный пол. Покачав головой, Путешественник посмотрел на Богиню, продолжающую что-то невнятно бормотать.

«Это всё из-за них»

«Я должна была быть там»

«Нужно вернуть всё к началу»

— Нюкта! — позвал её в очередной раз Итэр. Ему настолько надоело бездействовать и ничего не делать, что не было в сердце и малейшего волнения её потревожить. Однако ответа не последовало. — Нюкта! — продолжал он звать её и даже попытался потрясти, дотянувшись до плеча. — Эй! Проснись! Нюкта!

— Я должна всё вернуть к началу, — продолжала настойчиво повторять Богиня, совершенно никак не реагируя на чужие касания и голос.

— НЮКТА! — взволнованно и возмущённо прикрикнул Итэр, с силой тряхнув её за плечо.

— Вернуть… — наконец распахнула она глаза и с недоумением взглянула на Итэра, — …к началу. Что тебе нужно, маленький человек?

— Ты посмотри, что тут творится. Так быть не должно, — настаивал на своём Путешественник и задрал голову, когда вода закапала прямо на его макушку.

— Как «так»? — не поняла Нюкта и растерянно осмотрелась, после чего выпрямилась и спустила ноги вниз, где вляпалась в воду прямо по колено. — Что…? Откуда это?

— Потолок. Он рушится, — сообщил юноша, осмотрев новую трещину и вернув взгляд на Богиню.

— Потолок рушится? — как эхо повторила за ним Нюкта и медленно, словно в трансе, встала, и дотянулась до потрескавшейся ровной поверхности потолка. Точно там, где её пальцы коснулись, образовались новые мелкие трещинки, и вскоре осколки посыпались вниз. Просочившаяся вода пролилась прямо на её руки и окрасила их в тёмно-серый. Богиня даже не поморщилась и так же плавно и неторопливо опустила руку, взглянула на неё и вновь осмотрелась.

— Ты не можешь это всё исправить? — осторожно уточнил Итэр, кутаясь в накидку.

— Исправить… — снова повторила за ним Нюкта, сжала руку в кулак, после чего попробовала ещё несколько раз, но ситуация повторилась. Потолок рушился всё сильнее и сильнее.

— Не трогай! Хватит! — попытался остановить её юноша, видя совсем не те последствия, которые он ожидал. — Что вообще происходит?

— Происходит что-то, чего я никогда не видела, — наконец она ответила относительно нормально, вернув взгляд чёрных глаз без бликов на него. — Так быть не должно.

— И что будет, когда тут всё затопит? — с опаской уточнил Итэр, сильнее схватившись за накидку.

Нюкта задумалась, приобняв себя руками и опустила взгляд. Она наблюдала, как медленно её одежда намокала, как жидкость всё больше поглощала ноги, и никак не могла найти ответ, после чего медленно покачала головой.

— Не знаешь, — тихо судорожно выдохнул Итэр и поднял взгляд на потолок, услышав громкий треск.

***

Небо затягивало всё сильнее и сильнее. Чайльд заметил это ещё в Древнем Мондштадте. После инцидента со статуей тучи расползлись до самого горизонта. Он думал, что даже в Снежной наверняка тьма тьмущая, в каждом доме зажжены десятки свечей, фонарные столбы горят без перерыва, лампы с электрическими кристаллами внутри освещают дорогу повозкам и саням.

Здесь же фонари зажигать было некому. Открытые дома, брошенные сады и огороды, второпях собранные вещи. Повсюду встречались разбитые повозки, разбросанные вещи, разорённые палатки для продажи овощей и фруктов, разрушенные беседки, разбитые кувшины. Однако монстры ныне встречались гораздо реже. Вернее, их можно было увидеть где-то вдалеке, объятых чёрным дымом, однако они не подходили. Даже не смотрели в их сторону.

— Как-то странно, — наконец подал голос Чайльд, когда они устроили последний привал, прежде чем дойти до города, уже виднеющегося на горизонте.

— Да, очень тихо. И монстры не достают, — слегка кивнул Кербер, поправивший свои браслеты на руке и взглянувший на Предвестника. — Словно боятся.

— На вашем месте я бы наслаждался минутой покоя, — чуть качнул головой Линос и закончил с восстановлением одежды спутников. — Не то же, что раньше, но лучше, чем ходить босиком и голышом.

— Благодарю, — слегка кивнул Тарталья и потуже завязал высокие сапоги, так любезно воссозданные из тьмы чародеем. Они не были похожи на те, что раньше. Эти кожаные, совсем тёмные с множеством шнурков и несколькими ремешками. Брюки тоже изменились, стали чёрными, практически обтягивающими. Пиджак и вовсе пришлось выкинуть. От прежнего снаряжения остались разве что ремни и рубашка.

Линос на это лишь чуть мотнул головой и сел на колени чуть поодаль от небольшого костра. Тёплый оранжевый свет мягко оглаживал черты его всё такого же бледного лица. Уставшие глаза с тёмными мешками, в которые превратились нижние веки, вглядывались в пламя и медленно моргали. В какой-то момент Чайльда даже посетила мысль, что и двигать веками ему тяжело.

Кербер тоже выглядел уставшим, но каплю лучше. На землю он постелил свой плащ, прожжённый тенями в нескольких местах. Новый он не хотел, поэтому отказался. Он с задумчивым видом перебирал пальцами бусины, кристаллы, камешки, ремешки и узелки браслетов, разглядывая пляшущие языки пламени. Для Предвестника всё ещё было загадкой, как он мог сидеть так близко к огню и не обжигаться.

Нюкта же совсем ушла от них. Она устроилась на сломанной повозке у дороги, закинув ногу на ногу, сложила на коленях ладони и внимательно всматривалась в виднеющийся город. Она следила, как вращались лопасти мельниц, как в окнах гасли и зажигались огни, как торопливо ходили туда-сюда люди. Однако её лицо не выражало совершенно никаких эмоций. Ни один мускул не дрогнул даже ради улыбки, оскала, хмурящихся бровей, щурящихся в отвращении или недоверии глаз. Ничего. Лицо не выражало абсолютно ничего. Только равнодушие. Такое острое и возмущающее.

Лицо Итэра никогда не было таким. Его губы всегда были в движении, даже когда он спал; они растягивались в улыбке, поджимались, выпячивались, прикусывались. Брови поднимались и хмурились. Глаза прищуривались, широко распахивались, и взгляд всегда такой живой: смеющийся, любопытный, удивлённый и игривый. И даже небольшой вздёрнутый нос морщился, самодовольно задирался, ноздри раздувались от злости и возмущения. Всегда такое очаровательное лицо. Тарталья невольно улыбнулся и потёр закреплённую на его запястье склянку, вспоминая, как Итэр закатывал глаза, если слышал очередную ужасную шутку.

— Я больше не могу, — вдруг нарушил идеальную ночную тишину Линос, чем отвлёк Предвестника от приятных воспоминаний. — У меня ужасно горят глаза. Голова совсем не соображает. Мне нужен отдых.

— Вот только не вздумай заснуть. В прошлый раз хватило, — хмыкнул Чайльд, подняв на него взгляд, после чего сел поудобнее, уперев локти в согнутые расставленные ноги.

— Если я не отдохну сейчас, то засну случайно, — медленно ответил чародей и достал из воздуха маленькую бутылочку с весело блеснувшими во тьме гранями. — Кербер, ты…

— Да, я понял, мы тебя посторожим, — оборотень слегка кивнул, поднявшись с поваленного дерева, на котором он сидел. — Что на этот раз? Скорпион, попрыгунья или цветок какой?

— Как обычно, дельфиниум, — коротко ответил Линос, открывая бутылёк.

— Дель…? А, живокость. Но это же ядовитое растение, — недоумённо вздёрнул бровь Тарталья и присмотрелся. Внутри сосуда медленно перетекала с места на место густая маслянистая жидкость голубого цвета, в которой плавали маленькие тёмно-синие цветочки.

— Именно, — Линос слегка кивнул и залпом выпил яд, дождался, пока всё до последней капли попадёт на губы, после чего зажмурился, морщась.

— Эй! Эй-эй-эй! Ты ещё Итэра не вернул, не смей помирать! Плюй! — тут же всполошился Чайльд, поднялся на ноги и хотел, схватить чародея за плечи и потрясти, однако Кербер его остановил.

— Мы же бессмертные. Забыл? — мужчина слегка усмехнулся. — Даже умерев, мы снова проснёмся через какое-то время. Конечно, умирать не очень-то приятно, ведь мы всё чувствуем, но есть масса плюсов.

— Плюсов? Каких ещё плюсов? — искренне негодовал Предвестник, но всё же сел на место.

— Отдых, — наконец сообщил Линос, отпивший пару глотков воды, прополоскавший рот и проглотивший ядовитую жидкость. — Снотворное давным-давно перестало на меня действовать. Я сейчас умру, но через несколько часов проснусь обновлённый и отдохнувший. Будто заново родившийся.

— Удивительная… жуть, — Тарталья нервно усмехнулся. — А точно же проснёшься?

— Точно, — Линос слегка кивнул и лёг на землю, устроив голову на камне, сложив руки на животе и сглотнув слюну. — Со следующей луной.

— А не слишком ли радикальный способ отдыха? — недоумённо дёрнул бровью Чайльд.

— В смерти нет кошмаров. Я просто закрываю глаза и остаюсь во тьме, — Линос слегка покачал головой и закашлял, морщась.

— Слюноотделение и жжение в горле, — необычно спокойно наблюдал за братом Кербер. — Дальше будут судороги, тошнота, полная слабость мышц и остановка дыхания. До рвоты чаще всего не доходит.

— Да почему ты так спокоен? А она? — растерянно переводил Чайльд взгляд с одного божественного создания на другое.

— Линос уже сотни раз так делал, — Кер слегка пожал плечами. — Я привык. Да и он потом реально отдохнувший просыпается, милый такой. Первые пару дней, по крайней мере.

— Бессмертные, — хмыкнул Чайльд и посмотрел на Линоса, когда тот начал непроизвольно дёргаться, пытаться хвататься за траву. — Судороги? Почему так быстро?

— Концентрация офигительная. Яд начинает действовать, едва попадая в рот, — выдохнул Кербер и схватил Линоса за руку и ногу, удерживая его относительно на месте, ибо судороги начали усиливаться. — Обычно я его к кровати привязываю, но тут так не прокатит. Ты не поможешь?

Предвестник потёр сверкнувший во тьме бутылёк на своём запястье, тяжело вздохнул и попытался хоть немного помочь. Он крепко прижал к земле руку и ногу Линоса, навалившись всем весом. Несколько минут тот явно очень сильно мучился. И так бледная кожа побелела окончательно, глаза закатывались, руки и ноги непроизвольно тряслись, дёргались и неестественно выгибались. Чайльд ловил себя на мысли, что всё происходящее попросту дико. Кто в здравом уме добровольно выпьет целый пузырёк яда, чтобы просто… заснуть мертвецким сном? Впрочем, даже добряк Кербер реагировал на это совершенно нормально. Нюкте по-прежнему было абсолютно всё равно.

Однако долго это не продлилось. Вскоре трепыхания под руками Чайльда становились всё слабее и слабее, пока окончательно не прекратились. Он чувствовал, как мышцы чародея перестают сокращаться, слушал, как частое и тяжёлое дыхание сменяется медленным, затухающим. Линос перестал дёргаться и приоткрыл тяжёлые веки, чтобы взглянуть на них. Тарталья встретился с его взглядом и поёжился. Это были глаза человека, который умирал в болезненных муках, они слезились, практически рыдали, однако понимания происходящего в них не меньше, чем боли и отчаяния.

Он перестал дышать. Слёзы медленно покатились из приоткрытых остекленевших глаз.

— Всё?.. — осторожно уточнил Чайльд, убирая от него руки. Кербер прикоснулся к шее брата пальцами и слегка надавил, после чего кивнул:

— Да, умер. Проснётся через несколько часов.

— Ха, проснётся, — повторил за ним Чайльд, невесело усмехнувшись.

Поднялся, всё ещё глядя на бездыханное тело Линоса. Он будто до сих пор смотрел на него. Глаза мертвецов совершенно не похожи на живых, любой это знает, но эти… Эти будто ещё блестели, будто что-то понимали и чувствовали. Чайльд отмахнулся от этой мысли, стоило только Керберу закрыть брату глаза. Он сложил его руки на животе, выпрямил его, устроил голову поудобнее и полностью накрыл мантией, раскрыв капюшон для головы.

Тарталья понаблюдал за этим и сел на место, всё ещё думая, что так делать не стоило. Хотя альтернатив у него тоже не было. Если бы Линос заснул, то нагнал бы тех неубиваемых демонов, а если бы не поспал, то мог бы устроить это соревнование на скорость в самый неожиданный момент. Ещё и сидеть ждать его пробуждения теперь несколько часов, если верить Керберу.

— Так… — начал разговор Предвестник, чтобы скрасить время. — Какой теперь план?

— План? — эхом повторил за ним Кербер и попытался пригладить распушившиеся волосы.

— Да, план. В Древнем Мондштадте ни одной живой души, книг Линос там тоже необходимых не нашёл, — Чайльд слегка кивнул тяжёлой головой с ещё влажными рыжими волосами после попытки промыть волосы от грязи тюрьмы.

— Надеемся теперь только на Новый Мондштадт, — он тяжело вздохнул и потёр глаза. — Может, Барбатос поможет. Хотя, последний раз мы с ним виделись очень давно.

— Ты лично знаком с Барбатосом? — уточнил из интереса Чайльд.

— Да, знаком, — Кербер слегка кивнул. — Ещё ребёнком был. Я не говорил, но мы с Линосом растём то очень быстро, то очень медленно. Не знаю, от чего это зависит.

— Чжун Ли рассказывал, — Чайльд слегка кивнул и наконец посмотрел на него уставшими голубыми глазами.

— Интересно, чего он ещё про нас наговорил? — весело усмехнулся Кербер, глянув на него, но после продолжил. — Это было незадолго после восстания. Помню я всё не слишком хорошо, но… Я точно помню испуганное лицо Линоса, когда он уносил меня из города. Он был ещё подростком. У него было округлое лицо, мягкие щёчки, большие ярко сияющие золотые глаза. И не было этих дурацких шрамов прямо на нижних веках.

— Это шрамы? — недоумённо вскинул брови Чайльд и невольно глянул на накрытое мантией тело. — Я думал, что это косметика. В Ли Юэ многие дамы и юноши подкрашивают чем-то красным глаза. Думал, это модно.

— Не, эти пятна под глазами у него появились после восстания в Мондштадте, — Кер слегка покачал головой и сел поудобнее, скрестив ноги и уперевшись в них локтями. — Хотя, наверное, я зря назвал их шрамами. Линос никогда не говорил, откуда они у него. Да и вообще, если честно, я не знаю, что там случилось. Он унёс меня за барьер и сказал бежать так далеко, как смогу.

«Кер, всё будет хорошо, я обещаю, — успокаивал чародей маленького оборотня дрожащим голосом. — Я скоро выйду сразу за тобой. Ты только убеги как можно дальше. И не оглядывайся. Помнишь, как мы с тобой наблюдали за медведями?»

— Так что я превратился в маленького медвежонка и умчался вглубь снежной бури, — припомнил Кербер. — Бродил там, бродил, пока не упал под деревом и не замёрз насмерть.

— Насмерть? — уточнил сначала Чайльд, а после слегка кивнул. — Ну да. И как проснулся? Если там мороз, то ты, наверное, был кем-то вроде мумии?

— Почти. Я действительно не мог проснуться из-за мороза. Однако потом Барбатос стал новым архонтом после дяди Декки, каким-то чудесным образом договорился с Андриусом, и холода отступили, — Кербер слегка кивнул и задрал голову. — Тогда-то я и очнулся. Разморозился и ожил, когда солнце взошло над горизонтом. Я был всё ещё потерян и ничего не понимал. Первое время даже не мог вспомнить, что случилось. Тогда меня и нашёл Барбатос.

«Ты потерялся? — донёсся до оборотня негромкий голос морского бриза. — Или тебя бросили?»

— Он сам был маленьким и казался мне ужасно знакомым. Будто раньше я его где-то видел, — Кербер с задумчивым видом обнял собственные колени и положил на них голову. — Но я до сих пор не смог вспомнить. Хотя столько лет прошло.

— Если не можешь вспомнить, то так оно и лучше. Наверное, — слегка пожал плечами Чайльд.

— Может и так. В общем, я тогда последовал за ним, но быстро сменил облик на жеребёнка. Так было удобнее, не жарко. При мне строился Новый Мондштадт, я много чего видел, помогал людям вместе с Барбатосом и его стражами. Или, вернее, как они их называли «Ветрами». Меня даже прозвали «Солнечным Бризом», — Кербер очаровательно усмехнулся, вдруг показавшись смущённым. — Было очень приятно. Мы вместе отстроили Мондштадт. Я учил людей возделывать поля, обрабатывать металлы, ковать оружие и доспехи. Не зря же проводил много времени с папой Уту, дядей Мораксом и Линосом.

— И много Линос понимает в ковке оружия и доспехов? — хмыкнул Предвестник, устроившись поудобнее.

— Нет, не особо много. Он очень много знает о растениях. Как их вырастить, у каких растений какие свойства, чем они могут болеть, когда собирать плоды, когда высаживать и всякое такое остальное, — качнул головой Кер и посмотрел на брата. — Но потом я ушёл. Линос за мной вернулся. Барбатос отпустил меня.

— Невероятно. Сложно представить тебя в роли мудрого и ответственного стража, — засмеялся Чайльд.

— Эй! — шуточно возмутился Кербер и посмотрел на собеседника. — Кто-то же должен был разбавлять их занудную божественную компашку!

Они синхронно рассмеялись после того, как оборотень пихнул мужчину в плечо рукой. От такого шума даже Нюкта потревожилась и медленно повернулась к ним, после чего наконец заметила старшего сына, лежащего на земле. Она неторопливо поднялась с повозки и прошла к костру, но поморщилась от слишком яркого света. Чайльд первым заметил её и притих, несильно ткнул в Кера, привлекая его внимание. Тот сначала недовольно на него глянул, а после всё же обратил внимание на чем-то явно заинтересованную и очень уж недовольную богиню. Она демонстративно посмотрела на Линоса, будто без слов задавая вопрос.

— Почему вы так шумите? — вдруг раздался из-под мантии хриплый болезненный голос.

Кербер медленно перевёл взгляд на брата, явно не веря в то, что он так быстро проснулся. Однако Линос уже приподнялся на локтях и сбросил с лица ткань, начиная заходиться в сильном кашле. Выглядел он ещё хуже, чем когда не «отдыхал». Кожа оставалась мертвецки бледной, мешки под глазами потемнели, став странного серого цвета, пустые остекленевшие глаза мертвеца же практически не изменились. Разве что в них на мгновение сверкнула сомнительная вспышка жизни.

— Линос, ты…? Ты уже отдохнул? — недоумённо уточнил Кербер.

— Ваш гогот мёртвого поднимет, — ворчливо отозвался на это чародей и с трудом сел. Кости его жутковато заскрипели и захрустели, будто сухие ветки. — Я вообще не отдохнул.

— Отдохнул? — наконец спросила Нюкта. — А в чём заключался твой отдых?

— Я хотел умереть и возродиться. Всегда так делаю и просыпаюсь посвежевшим и отдохнувшим следующей луной, — тяжело выдохнул Линос, усиленно потирая глаза, будто жутко уставший человек, поспавший только два часа. Чародей приобнял себя за плечи, едва справляясь с дрожью, медленно охватывающей тело. — Но что-то не получилось. Возможно, яд мне больше не подходит.

— Следующей луной? — не поняла Нюкта. — То есть следующей ночью?

— Да, — вновь судорожно выдохнул учёный.

— Но ночь же сейчас типа всегда, нет? — сообразил наконец Чайльд.

Кербер в тот же самый миг всё осознал и понял, после чего хлопнул себя по лбу с явным осуждением себя же. Линос медленно перевёл уставшие глаза на Чайлда, а после на мать.

— То есть, сколько бы яда я ни выпил, сколько бы крови себе ни выпустил, — медленно и размеренно проговорил Линос. — Я очень быстро восстановлюсь, потому что ночь меня разбудит. И не отдохну таким образом.

— Ну мы и тупицы, — раздражённо заурчал Кербер.

— Ночь питает тебя. Она делает тебя сильнее. Ты должен спать днём, — Нюкта хмыкнула. — Не думала, что вы можете сделать что-то настолько неразумное. Линос, ты ведь дитя ночи. Ночь воскресит тебя, даже если ты погибнешь.

— Я уже это понял, — тяжело вздохнул Линос, морщась и сгибаясь пополам.

— Ну, зато ты никогда не умрёшь. Сейчас так вообще. Через полчаса встанешь, — попытался приободрить брата Кер, но тут же притих.

— Тебя это тоже касается. Солнца нет. Некому поднимать тебя из мёртвых, — Богиня перевела взгляд на младшего сына. — У тебя есть всего одна попытка.

— Одна… попытка? — с опаской и искренним негодованием уточнил Кербер и прикрыл рот ладонью. — Всего одна.

***

Цокот копыт о каменный мост озарял окружающую ночную тишину, как звон бокалов украшает королевский бальный вечер в высоких каменных залах, где в мягком свете огоньков с подсвечников и стеклянных люстр люди в расшитых одеждах кружились в изящном вальсе. В Мондштадте давно не танцуют вальс, а хрупкие стеклянные бокалы чаще сменялись надёжными деревянными кружками с потемневшими от времени заклёпками. Балы тоже никто больше не устраивал. Их место занимали народные праздники с шумными танцами, цветастыми торговыми палатками, громкой музыкой. Красота и изящество ушла в лету вместе с Древним Мондштадтом и аристократией.

Он стоял на самой вершине мельницы и сквозь медленно вращающиеся крылья наблюдал за неторопливо движущимися к городу гостями. Их было четверо. Впереди широко и торопливо вышагивал высокий рыжий мужчина в красной рубашке с косым запахом, тёмных брюках и высоких сапогах. На его запястье несильно светился и мигал в ночном полумраке какой-то огонёк. Следом за ним неторопливо вышагивал огромный рыжий конь с огненной гривой и золотистыми прядками. Барбатос чувствовал, что видел его раньше, но так сразу не мог сказать, где именно. На спине этого гиганта буквально лежал боком, приобняв за сильную шею, стройный темноволосый мужчина в полупрозрачных тёмно-фиолетовых, практически чёрных, одеждах. Венти с трудом представлял, как он мог удерживать равновесие, лёжа на спине коня.

И самой последней шла она. Женский силуэт в таких же полупрозрачных чёрных мешковатых одеждах с открытым плоским животом и странными кусками ткани меж запястьями и лодыжками тонул в ночном мраке, будто был с ним единой частью. Чёрные длинные волосы, поблёскивающие в свете луны, едва-едва выглядывающей из-за грязных туч, падали на плечи тяжёлым грузом, прилипали ко лбу и пересекали его. Множественные серебряные цепочки на брюках, браслеты на лодыжках и колечки на пальцах едва слышно побрякивали от каждого шага. Хотя сами шаги босых ног были совершенно неслышные. Ненастоящие. Венти сделал глубокий вдох, точно пробуя странно горчащий воздух на вкус, после чего встретился с её чёрными бездонными глазами, что не блестели даже от лунного света. Она видела его.

Барбатос долго вглядывался в неё в ответ, пока после очередного круга крыла мельницы она не скрылась из виду вместе со всеми остальными. Они подходили к воротам. Архонт хмыкнул и спрыгнул с мельницы, после чего оттолкнулся ветряным потоком и подлетел к окну кабинета магистра Джинн. Глухо цокнули каблучки его туфель о каменный подоконник, после чего в окно раздался торопливый стук. Ждать долго не пришлось. Уже через минуту окно распахнулось и из него выглянула Джинн, моргнула уставшими красными глазами с тёмными мешками и посмотрела на Венти. Тот лишь слегка кивнул в сторону ворот в город:

— Они уже здесь. Не слишком вежливо будет заставлять наших гостей ждать.

— Поняла вас, — она слегка кивнула, собрав все свои силы в кулак, после чего прикрыла окно и вернулась в кабинет. Венти успел заметить, как в мягком кресле тихо дремала мадам Библиотекарь. Шляпа её слегка ползла набок, на коленях осталась толстая открытая книга детских сказок. Он слышал, как Лиза читала подруге сказки, пока не заснула на особенно скучной — про воина и ведьму с тремя овцами.

Барбатос не сдержал улыбки, наблюдая, как Магистр укрывает подругу тёплым, явно колючим, пледом, снимает с неё шляпу и оставляет мягкий поцелуй на лбу. Лиза едва заметно поморщила вздёрнутый нос, но не проснулась. Джинн мягко улыбнулась, после чего вышла из своего кабинета, погасив свечи.

«Они готовы. Они справятся», — слегка кивнул себе Архонт и спешно направился с помощью ветряных потоков ко входу в город.

***

— Наконец-то мы здесь! — удовлетворённо заурчал оборотень, глубоко вдыхая воздух необычно пустого города. — Обожаю Мондштадт. Вы чувствуете? Это запах свободы!

— Это перегар, — раздражённо фыркнул в ответ Линос, с трудом плетущийся самостоятельно. Всё же на спине брата было намного лучше.

— Так вот какой этот «Новый Мондштадт», — задумчиво протянула Нюкта, осматривая пустые улицы и непривычного ей вида домики, нагромождённые друг на друга. Даже хуже, чем в городе Моракса. — Разочарование.

— Ты преувеличиваешь. Здесь всё не так плохо, — попытался перечить ей Кербер, но тут же притих, встретившись с её тяжёлым взглядом.

— Насколько мне известно, дипломатическая делегация Фатуи отсюда ещё не уехала, — прервал их Чайльд, взглянув на возвышающуюся над городом статую. — Навещу их и узнаю, какая здесь обстановка.

— Согласен. Информация о местной ситуации будет полезна, — согласился с ним Линос и слегка кивнул. Тарталья лишь кивнул в ответ и почти бегом направился к отелю.

— Мы должны добраться до библиотеки, верно? — уточнил у брата Кер, но мгновенно отвлёкся, почувствовав рядом очень уж знакомую энергию.

— Добро пожаловать в Мондштадт, — встретил их с очаровательной улыбкой появившийся буквально из воздуха юноша в зелёном наряде и берете с листочками и цветами. — Вы ведь здесь не впервые?

— Нет-нет, мы тут не первый раз, — широко улыбнулся ему Кербер. — Можно сказать даже, что я здесь вырос.

— Вырос? Оттого мне и кажется, что мы знакомы, — мягко улыбнулся ему Венти и перевёл взгляд на совершенно тёмную парочку, буквально за мгновение с его появления приобрётшие тёмную ауру, окружающую их мрачными тенями. — Возможно, вы тоже бард? Мы наверняка виделись где-то на празднике.

— Ха, я совершенно не умею петь. Даже если стану соловьём, то буду скрипеть, как гнилая половица, — весело засмеялся Кербер. — Я оскорблён, что вы меня не узнали.

Архонт слегка наклонил голову набок, но даже вспомнив в высоком, сильном мужчине и том огромном рыжем коне маленького жеребёнка, что когда-то давным-давно тащил тяжёлый плуг и вспахивал вместе с Барбатосом самые первые поля Нового Мондштадта, не успел ничего сказать и поприветствовать должным образом старого друга. Жутковатая незнакомка вклинилась в их разговор практически буквально. Она плавно, но быстро, растворившись в облако чёрного дыма, подплыла к нему и нависла над ним, как звери пытаются казаться для своего противника больше, точно пыталась напугать его:

— Так вот ты какой, новый Анемо Архонт. Выглядишь так же, как я тебя и представляла.

— Ха-ха, а как же вы меня представляли? — наигранно засмеялся Венти и отступил на один шаг назад.

— Весьма удручающе, — фыркнула на него Богиня, опускаясь на землю и втягивая чёрный дым обратно в рукава. — Нам есть, что обсудить, Парпатос.

— Зовите меня Венти. Это моё настоящее имя в данном времени, — он очаровательно улыбнулся, слегка наклоняя голову набок. — Я много слышал о вас, но не думал. что нам суждено встретиться лицом к лицу.

— Твоё счастье, что за тебя и твой городишко попросили, — Богиня грозно нахмурилась и скосила недовольный взгляд на смущённо наблюдающего за ними солнечного ребёнка.

— Какая честь, я смущён до самых кончиков крыльев, — он миловидно улыбнулся и посмотрел на Кербера. — Что ж, нам действительно стоит поговорить. Пройдёмте. Нас ждёт отличное вино. Не представляете, как тяжко его сейчас было достать в этом бардаке.

Барбатос ловко, но весьма нагло, подхватил её за тонкую руку и повёл в сторону таверны, где на улице за пустующими столиками было бы удобно переговорить с глазу на глаз.

— Ну вот нас все и бросили, — наигранно печально вздохнул оборотень и посмотрел на брата.

— Будто в первый раз, — тот лишь хмыкнул и потёр уставшие глаза. — Идём уже в библиотеку.

— Добро пожаловать в Мондштадт, — снова послышалось приветствие, но уже урчащим низким мужским голосом. — Не хотели бы вы пройти с нами? Уверяю вас, мы устроим вам чудную экскурсию до библиотеки.

Линос поднял взгляд на шустро подбежавших к ним рыцарей. Их было около пяти впереди, а за спиной негромко лязгнули металлические доспехи. Те, что стояли на охране ворот, явно было предупреждены. Смуглый темноволосый мужчина с повязкой на одном глазу упёрся руками в бока, глядя на необычных гостей города с прищуром. Фигурный плащик и пышный воротник чуть развивались от лёгкого ветерка, с интересом заглянувшего в город.

Чародей обвёл взглядом каждого рыцаря: все они были примерно одинакового роста, хорошо сложенные, в однотипных доспехах серого или почти белого цвета с золотыми узорами и чёрной свободной одеждой под ними. Лишь один высокий мужчина, стоявший справа от их, вероятно, предводителя, с каштановыми кудрявыми волосами, прищуренными в напряжении и недоверии голубыми глазами привлёк его внимание своим ростом и довольно симпатичным овальным лицом, а особенно носом с горбинкой. Заметив долгий немигающий взгляд чародея, тот опустил руку на чёрную рукоять меча в кожаных ножнах.

— Что ж, — Линос слегка усмехнулся, переглянулся с братом, после чего неожиданно примирительно поднял руки, сдаваясь. — Ведите.