До седых Хребтов по прямой было дня два при хорошей погоде, а она выдалась на редкость погожая. Тяжёлые тучи ещё с утра унесло южным ветром, проглянуло солнце, заслепило, грея. Вершины на горизонте засверкали острыми пиками. Если хорошенько присмотреться, можно было у их подножия заметить и широкую буроватую полосу – место выхода из-под земли горячих источников. Там земля, свободная ото льда, парила как в самый разгар лета, а вода в любой луже теплилась, будто в поставленном на огонь котле.

Туда, в Шепчущий дол, караван и направлялся.

Олени, налопавшиеся белого грубого мха, что в обилии рос под снежной коркой, бежали весело, пофыркивая. Трясли короткими пеньками спиленных рожек. В караване царило оживление, откашлявшись после Туманного леса, урсы воспряли духом. Близость Охоты будоражила нервы. Кто-то перекрикивался, смеясь, кто-то затянул песню, будто уже на свадьбе затевали гулять.

Ивар общего настроя не разделял, смурной сидел в санях, правил.

Его не расстроило, что за ночь мелкие грызуны, похожие на толстых бесхвостых мышей растрепали мешок с припасами, вытащив на снег ломти сушёного мяса – утащили не много, больше изваляли, так что голодать не придётся. А вот, что Лудь есть отказался, беспокоило, особенно когда тот, до этого ровно державший темп, стал волочиться понуро, будто силы внезапно закончились.

Ивар ухватил его за воротник, вздёрнул голову, заглядывая в глаза. Обычные, не красные, не слезятся – первый признак что тумана всё-таки наглотался больше нужного – пустые правда совсем, безразличные.

Жара тоже не было. Добиться от него, болит ли что, не вышло, упрямец смолчал, даже когда Ивар его от раздражения плёткой вдоль спины протянул. Пришлось в сани сажать. Тот свернулся на дне и замер. На пинки периодические, не реагировал, отупело таращился на стойку перед собой, изредка смаргивая. А после и вовсе закрыл.

Ивар весь извёлся пока волхв стоянку не объявил, думал невольник у него в ногах околел. Сунул руку под полушубок – живой, тёплый.

- Ты что, королобый, кривляешься? – вытряхнул его, в снег лицом макая. – Нашёл время по мертвяку сопли мотать.

То что Лудь не хворает, а дурью мается по вчерашнему поводу, додумался, пока ехали. Он бы его взбодрил, знал способы от хандры: своя шкура всегда ближе, и пробежка по холоду со спиной располосованной любому ум вправит. Но поучить помешали.

Сбоку подъехали совсем простенькие розвальни, груз у которых прямо на полозья клался, без бортов как у обычных дровней. Их хозяин соскочил лихо, сразу к Ивару направился. Намерения его были известны – если до этого каждый был за себя, то на подходе к горам урсы объединялись в группы по три-пять альф.

- Закадычимся на Охоту? – Макх, знакомец с его поселения, широко улыбаясь, руку протянул.

Ивар не спешил соглашаться. Во-первых, ему резона не было отвечать именно Макху, тот не скрывал, что будет к Акке свататься, и непонятно, чего хотел добиться сейчас, предлагая идти вместе. Во-вторых, Ивар в помощниках не нуждался.

В обороте урсы вырастали, становясь до трёх метров в холке, а по одному со взрослым норсу всё равно тягаться не могли. Массивные звери с бочкообразным туловищем, толстыми ногами, походящими на стволы деревьев, были полностью покрыты плотным коричневым мехом. Трусливые, подслеповатые, при этом резвые и, не смотря на свою внешнюю неуклюжесть, будучи загнанными в угол, спокойно затаптывали обидчиков или разбивали о камни несколькими ударами, обхватив своим длинным кожаным отростком на передней части морды.

Два огромных клыка, торчащих из пасти, производящие неизгладимое впечатление, на самом деле представляли наименьшую опасность. Шкуру норсу просто так было не пробить, лезвия часто застревали в густом подшёрстке, колья обламывались, когти урсов не наносили должного вреда.

Только слаженные действия группы могли привести к успеху. Но где несколько охотников, там и добыча между всех делится. Ивару это не подходило. Конечно, он свои силы не переоценивал, на невозможное не замахивался – просто свой взгляд имел.

Макх на молчание оскалился, правильно понял, что руку пожимать ему Ивар не собирается.

- Твоё дело, – плюнул и обратно пошёл, бросив через плечо: – хер тебе моржовый, а не Акке. Меня он в логово зазовёт.

Зря сказал. У Ивара от этих слов кровь к голове хлынула. Быстро шагнул он к Макху, за ворот на себя потащил. Тот крутанулся на месте, ухватил борта шубы, что петли затрещали на пуговицах, заворчал, скалясь шире. Ещё немного натворили бы дел – между собой на Охоте нельзя было ничего решать, волхв мог обоих саней лишить. Добирались бы потом до дома пешими да пустыми.

Радостный галдеж и свист других урсов заставил отскочить друг от друга, делая вид, что не собирались ничего делать, только не они, как оказалось, восторг вызвали. Ивар обернулся и обомлел.

Лудь, пять минут назад, немощью валяющийся, сидел в чужих санях полуобернувшийся и с упоением драл когтями подмятого под себя другого невольника. Ни крика, ни вопля, только сипение и бульканье, и кровь во все стороны брызгами с каждым замахом разлетается.

- Хладов выпороток! – Макх, оттолкнув Ивара, схватился за обгрызенный конец поводка, дёрнул, срывая Лудя. – Ты что наделал?!

Тот в воздухе кувыркнулся и, плашмя на спину хлопнувшись, уши спрятал.

Макх вокруг саней своих отплясывал, за голову схватившись. Тело невольника продолжало подёргиваться, но и без ведуна понятно, что не жилец. Всё лицо разворочено, руки на горле сцепленные, как закрывался, до костей порезаны, и тулуп тонкий на груди весь бордовым пропитан. Макх перевёл взгляд на Ивара:

- Твой сраный шакал мне невольника ухайдакал! Давай его взамен теперь!

- Не шакал, – Ивар поставил на Лудя ногу, пресекая попытку встать.

Что невольник другого рода, он понял ещё когда из Офты выезжали: кроме роста, на голову выше остальных, тот и внешне не походил. Глаза не косые, кожа светлая.

- И мой твоих двоих стоит.

Макх согласен не был:

- Ты его задаром получил, все знают, что за Осборном подобрал. А я честную цену заплатил. И не малую.

- Что подобрал, то моё. А раз за такую шкуру хилую с тебя содрали много, сам дурак.

- Он главным на корабле был! – Макх скинул с саней еле дышащее тело, – Он трёх твоих стоит! С оленем в придачу! Я бы у Хлада пять горстей получил за такой дар!

Ивар недовольно рыкнул. Про пять Макх губы раскатал, столько разноцветных камушков, выносимых волхвом из пещеры у капища, никто никогда не получал, но что его невольник был главой шакалов, его немного встревожило.

- Пошли к Бирсе, – Макх сложил на груди руки, воинственно, – пусть он судит!

- Погоди.

Такого поворота событий Ивар совсем не хотел. Вряд ли присудят отдать невольника, но вероятность была, да и не хотел он рисковать, показываясь на глаза волхву вместе с Лудем.

- Добычей отдам. Половину.

- Будет она у тебя? Половину с нихера можешь себе оставить!

- Да подожди ты!

Ивар огрызком поводка примотал невольника к борту саней, ткнул в рёбра кулаком – потом займётся им поплотнее – и, сграбастав за плечи недовольного урса, потянул его в сторону от остальных.

Макх долго сомневался, услышав план Ивара, но, в конце концов, согласился действовать сообща, правда для этого пришлось пообещать ему кроме половины добычи поделиться и дарами волхва. Это сильно злило.

Своё раздражение Ивар выплеснул на невольнике.

- Не сидится тебе на месте, остолбень! Что я обещал сделать, если не будешь нормально вести себя? – вывернул ему руку и хрустнул большим пальцем, резко загибая его в другую сторону.

Следом сразу указательный переломил в двух местах, перед средним притормозил, медленно выкручивая:

- Имя твоё?! Говори и двумя отделаешься.

Тот взвыл снова, но ни слова не произнёс.

На левой руке Ивар ему все пальцы перебрал, а ничего кроме ругани чужеземной не услышал. Пришлось опять отступить.

Свободной верёвкой связал он Лудя, загнув в рог бараний, на дно саней бросил и ногой придавил. Так и ехали до ночлега. Всю дорогу Ивар в бешенстве находился – ни стона, ни вздоха от упрямого невольника, словно ничего ему не сделалось – только когда оленя выпряг да на снег упрямца вытащил, шапку с головы сбив подзатыльником, заметил, что тот снова обернулся в пол человека. Потому и руку покалеченную не баюкал, в этом виде всё целое было.

- Как же ты на корабль к шакалам попал, если шельма такая? А попал и не выкрутился потом?

Ответа Ивар, в общем-то, не ожидал, взглядами злющими обошёлся и жрать не дал, а на ночь спеленал его по рукам и ногам, чтобы чего-нибудь ещё не натворил.

****

Ещё на подъезде к Шепчущему долу стало значительно теплее. Если бы не ветер в спину дующий, можно было уже шубу скинуть. Снег стал рыхлым, под копытами оленей проваливался, всё чаще пешком шли.

Все урсы по группам уже распределились, Макх рядом пристроился.

- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – смотря на расходящиеся в стороны тройки и пятёрки альф, произнёс он.

- Доверься, в накладе не останешься.

Про то, что потом будет, кого из них Акке выберет, речи не заводили. Сначала надо было откупом разжиться. А потом уже им мериться.

Ивар махнул ему рукой, показывая где остановиться.

Дальше ехать было невозможно, чем ближе к долу, тем меньше снега. Сани не пройдут. Их вместе с оленями оставляли на условной границе, располагались как на стоянку и шли охотиться ближе к подножию, где между горячих озёр и невысокого кустарника норсу шатались.

Гороподобных зверей уже было видно. Лудь чуть с саней не свалился, вглядываясь. Долго рассматривать Ивар ему не дал, минут десять отпустил поразмяться, чтобы не затёк от неподвижного лежания, и снова скрутил. Привычно затолкал под навес, в этот раз, оставив оленя снаружи пастись.

- Сидишь молча, ждёшь покуда я вернусь, – наказал, раздеваясь.

Вряд ли тот мог куда-то дальше пары метров деться, откатиться если только, так замотал, что ползти-то не получится.

Ивар догола растелешился, натянул другие штаны, лёгкие, на завязках, шире и длиннее почти вдвое.

И обернулся в свою истинную форму.

Ошибкой было это делать внутри навеса, жерди затрещали у него над головой, готовые разъехаться в стороны и остаться висеть на мощном теле. Чтобы не возиться снова их устанавливая, Ивар осторожно выбрался наружу, довольно отмечая, что невольник его видом более чем впечатлился. Первый раз в глазах страх увидел.

Поднявшись с колен, Ивар выпрямился во весь рост, захрустел плечами, потягиваясь. Оскалился звериной мордой на подошедшего Макха. Тот уступал: помельче, плешивее – шерсть не весь торс покрывала – цвет как у молочного кабанчика, неровный, полосами.

- Пошли, – подхватил пику, нож за пояс зацепил, скосившись на урса.

У того в лапах два лезвия широких было, а вместо штанов повязка на бёдрах.

Ивар тряхнул мелкими круглыми ушами, промолчал на этот счёт и, окинув ещё раз стоянку взглядом, потопал в направлении несколько другом, чем куда все альфы группками направились.

Охота в прошлом году у Ивара не задалась изначально. Объединился он с четырьмя урсами, выбрали не самого большого норсу, даже загнали удачно, не так уж сложно оказалось. Но того, что зверь в панике примется метаться не глядя, топча всех на своём пути, не предусмотрели. Близко не подойти, короткими ножами издалека не достать. Пока соображали, как быть с другой стороны ещё один норсу прибежал, от другой группы спасался. Вроде мимо, а отростком своим направо и налево махал, как мельница лопастями.

В результате из пятерых урсов на капище, где волхв ждал, вернулись трое. Без добычи: ни мяса, ни шкуры, ни клыков. Хладу в дар невольников принесли, по полгорсти самоцветов получили и с позором по селениям разошлись.

Ивара в краску бросало, стоило вспомнить, с каким разочарованием на него тогда Акке смотрел.

В этот раз всё должно было быть иначе. Он долго думал, как с Охотой не промахнуться. Как не только добычу привезти, но и омегу удивить, что тот насовсем забудет про его первую неудачу.

- Туда смотри, – Ивар показал на густой кустарник в стороне от поляны, с которой только что в разные стороны разбежались с десяток норсу, почуявших чужаков на своих землях.

Ветки и листья, в которых на первый взгляд и олень бы не спрятался, вдруг шевельнулись, затряслись и заметно сместились, словно под ними ворочался большой крот.

Ивар раскрыл пасть, радостно скалясь:

- Я так и знал.

Неожиданная мысль пришла ему в одну из длинных зимних ночей, очевидное обстоятельство, почему-то незамеченное никем ранее – промеж горячих источников бегали только здоровые взрослые особи. Урсы никогда не привозили маленькие черепа или клыки. Это было его шансом – достать то, что ни у кого ранее не было.

Ивар с Макхом подкрались к кустам, постоянно приседая и оглядываясь. Земля под их ногами шевелилась, как живая, подтверждая совсем безумную догадку – где бы норсу могли прятать своих детёнышей, если в округе ничего нет?

- И что теперь?

На ровной площадке зарослей Макх не видел обещанного входа в логово норсу.

- Ждём. – Ивар прислушался, перехватил копьё и, вдохнув побольше воздуха, рыкнул со всей мочи.

Твердь вздрогнула и просела, прямо перед их носом с треском лопнула травянистогрязевая корка, и из образовавшегося проёма, трубя маленькими вздёрнутыми вверх носами, стали выскакивать лысые норсу. Ростом от колена до по пояс Ивару. Их было такое количество, что он растерялся, уставившись с округлившимися глазами. Едва не опоздал, отмер и метнул копьё в одно из бегущих последним детёныша, пронзил его насквозь.

Серое стадо ломанулось в сторону гор, но, не пробежав и полсотни шагов, ухнуло в какую-то расселину и скоро снова скрылось с глаз. Как не бывало.

- Вот это чудеса! – восторженно ахнул Макх, склоняясь над добычей, потрогал широкие плоские уши зверя, не до конца оформившийся в отросток нос.

Лысый малыш был почти с оленя, но куда толще. И даже так донести его до стоянки не было проблемой.

- Пошли, повторим! Я тоже хочу такого!

- Хорошо, – Ивар положил лапу на рукоятку ножа, заходя ему за спину, – хочешь, получи!

****

Бирсе осмотрел притащенную к стоянке добычу, довольно цокал на гигантские зубы, горой возвышающиеся в одних санях, хвалил необычного цвета шкуру в других, смеялся над мохнатыми яйцами – между прочим, очень ценными у ведунов – безразлично проходил мимо шматков жирного мяса.

Маленький норсу, убитый Иваром, сразил его наповал.

Ивару завидовал каждый охотник, понимая, что тот ни в жизнь не раскроет секрет, откуда взял такого. О том, куда делся Макх, не спрашивали, на Охоте не вернуться обычное дело было. Альфы частенько оставались в Шепчущем доле, раздавленные стволообразными ногами норсу.

Волхв поднял голову к небу, солнце стояло в самом центре, слепя глаза.

- Охотники! – рявкнул он зычно, – смешайте семя с кровью! Воздайте дары и будет Хлад милостив к нам!

Ивар подхватил добычу и, опираясь на копьё, направился к своему навесу.

Пришла очередь невольника исполнить своё назначение.