Душегубом Ивар себя не считал, и совесть его не мучала. Он себе дал клятву, что вернётся с хорошим откупом, что добьётся права первого альфы у Акке. И потому был готов на всё, в том числе убрать любого на своём пути. Лучше бы, конечно, без лишних жертв обойтись, но Макх сам навязался. Значит, зарезать его и спихнуть тело в пролом, откуда детёныши норсу удрали, судьба была.

Ивар остывающую тушу с большим трудом в сани запихал, обложил собранным с земли снежком и откатил подальше от горячих источников. Запряг оленя, привязал его к вбитому колышку. Воровства можно было не опасаться – волхв уже видел, кто с чем вернулся, и попытки присвоить чужую добычу могли плохо кончиться для нечестного урса.

Под завистливыми взглядами Ивар, плечи расправив, щерился во всю зубастую пасть и шерсть на загривке топорщил – пусть все видят, кто в этом году сыскал Хладову милость. В том, что кроме невиданной ранее добычи, он и самоцветов добудет больше всех, Ивар не сомневался.

Навес стоял криво, почти завалившись, видать неугомонный невольник внутри катался, пытаясь высвободиться, да жерди расшатал. Впрочем, все его усилия были напрасны, зря только силы тратил. Ивар вернулся в человеческий облик и, подправив полог, забрался внутрь. Лудь точно буйствовал, пока его не было: дёрн клоками взрыт, одежда в грязи и траве, верёвки, которыми стянут был, местами основательно погрызенные. Не порвал, но пытался. Может, будь у него побольше времени, успел бы.

- Говорил лежать смирно? – Ивар встряхнул его слегка и принялся развязывать.

Снял полушубок с рубахой, валенки стащил, оставив в одних портках, и запутывать обратно стал.

Лудь знать не мог, что ему уготовано, но сопротивлялся. Видимо чувствовал, пришла его очередь. Силой был не обижен, и наверняка, среди своих первым воином славился, только противостоять не мог здоровому урсу.

Ивара эта бесполезная возня даже не раздражала. Ничего не испортило бы ему настроения. Он схватил невольника за мохнатое ухо, заставляя прогнуться, и упустил момент, когда тот изловчившись острыми клыками лязгнул – впился в палец, заворчал, давясь выступившей кровью.

- Хлад тебя забери! – Ивар перехватил его другой рукой, треснул головой о землю, успокаивая.

За ошейник прижал, локти стянул и под коленями пропустил верёвку. Потом на рану уставился удивлённо – чуть мизинца не лишился по невнимательности.

- Что неймётся-то? Хотел сдохнуть?! Сдохнешь скоро.

Невольник проморгался, приходя в себя:

- Я передумал.

Ивар захохотал на это:

- Поздно уже.

Сдёрнул с него штаны, оголяя прикрытый пушистым хвостом зад. Со своими возиться не пришлось, предназначенные для истинной формы и так на честном слове держались. С оттяжкой шлёпнул невольнику ниже спины и расплылся в довольной улыбке, глядя, на распахнутые в недоумении глаза.

Волхв сказал семя с кровью смешать.

У кого невольников не было, те на часть своей добычи рукоблудничали, чтобы потом на капище отнести. А у кого были, поступал каждый в силу своей дурости.

Ивар отлично помнил, как Бирсе в прошлом году всех едва стоящих на ногах от насилия невольников лично над алтарём прирезал, а их хозяевам камней ни полгорсти не дал. Потому что нет никакой почести подносить такой дар Хладу. С таким же успехом могли и мышей наловить.

Так что, ничего непотребного Ивар не собирался делать с Лудем, но пригрозить не удержался:

- Так как же тебя зовут, чужак? – Взялся за распушившийся хвост у самого основания. – Скажи, и не трону.

То ли врать Ивар не умел, то ли невольник оказался с куда более крепкими нервами, чем можно подумать. Усмехнулся, состроив морду презрительную:

- Говоришь много… Хотел бы что сделать, уже делал… – откинулся на землю, укладываясь удобнее, будто-то не над ним урс нависал, чресла свои наглаживая.

- Умный шибко? Ни звука! Понял?

Ивару пришлось постараться. Хоть от невольника и пахло приятно, ольхой, а ласкать себя, на него глядя, не мог. Даже шакалы привлекательнее выглядели со своими худощавыми фигурами, а этот совсем не походил на омегу-урса.

Глаза закрыл Ивар, представляя пред собой желанного Акке. Вспоминая, как однажды подсматривал за ним через узенькую щёлку, между отошедших друг от друга досок предбанника. Как от избытка чувств ноги тряслись, а сердце в груди стучало кузнечным молотом. Увидел тогда всего ничего – спину гибкую, да стройные ноги – исподнее Акке в самой парилке снимал. А в паху каждый раз тянуло сладко от мечтаний о нежной бело-розовой коже. Прикоснуться бы, зацеловать с головы до пят!

Ивар жмурился, закусив губу, мял в кулаке восставший член. Не хотел затягивать, но снаружи топали, ходили туда-сюда, переговариваясь, невольник сопел слишком громко – весь настрой сбивали.

В общем обстановка не располагала. Ивар больше вымучил себя, чем удовольствие получил. Через силу кончил, сцедил до последней капли и растёр по связанному телу, выслушивая справедливое возмущение и нелестные отзывы в свой адрес. Ножом себе ладонь рассёк, крови добавил, вывел на плечах и груди невольника знаки, мажа широкими полосами.

- Освобожу тебя, – предупредил Ивар скривившегося в гримасе отвращения Лудя, – попробуй только испортить узор! Убивать буду медленно и больно.

**** 

Волхва ждали долго. Уже солнце скрылось за вершинами гор и небо, поблестев розово-золотыми облаками, окрасилось в чёрный цвет, замерцало россыпью мелких звёзд.

- Может, скопытился он там? – поползли шепотки среди урсов, всё-таки старый дед, пусть и бодро выглядел.

Но никто не решился пересечь круг света и, забрав один из факелов, освещавших капище, пройти в пещеру, проверить.

Языки пламени трепетали, отбрасывая затейливые тени, с расселины тянуло холодом, даже близость изредка булькающего паром озерца не спасала. Ивар продрог, успел пожалеть, что не захватил хотя бы рубаху накинуть на плечи. Лудь, измазанный в его сперме и крови, сидел в ногах, обхватил плечи руками, тоже мёрз.

Место было примечательное: центр площадки перед пещерой занимал огромный валун с вырубленными ступенями, высотой с большой дом, покрытый замысловатой рунной вязью. Его подножие было выстлано белыми осколками костей, а на длинных пиках вдоль шероховатых неровных стен зубасто скалились безглазые черепа. В метрах трёх во все стороны проходила граница, отмеченная сложенными друг на друга камнями разного размера, за которой толпились альфы. У входа в пещеру, где скрылся волхв, редким забором торчали обломанные рёбра исполинского норсу. Каждое с руку толщиной, серое и пористое, в трещинах от времени. Лёгкий ветерок колыхал повязанные на них разноцветные лоскутки и нити. 

Ивар покосился на Лудя. Тот не выглядел подавлено или испуганно, наоборот, с интересом рассматривал всё вокруг себя. В то время как другие невольники, поняв, к чему дело идёт, кто выл что-то по-своему и получал за это тычки и зуботычины, кто, смирившись, пустым взглядом перед собой таращился.

Ивар подтянул его за ошейник ближе. Поводок как и другая верёвка остались под навесом, и он опасался, как бы невольник чего не выкинул. Вообще Ивар серьёзно сомневался в его здравоумии: то убить просит, то передумал, видите ли, то мертвяком лежит, то когтями машет и на людей кидается. Так, кстати и не сказал, чем ему капитан корабля не угодил. Ухмылочка ещё эта на пол-лица кривая застыла, стоило на капище выйти. Кто-то, может быть, подумал, что невольника со страха перекосило, но Ивар точно знал – Лудь его не боится.

- Идёт, идёт, – пронеслось долгожданное.

Бирсе показался в глубине горы, освещая себе дорогу небольшим пламенником. Урсы встретили его алчными взглядами. Каждый вожделел получить хоть какую-то часть из увесистого мешка за его спиной.

Волхв скинул поклажу на землю. Ткань треснула и из прорехи посыпались камни: жёлтые, зелёные, красные, чёрные, как масло блестящие; целиком цветные или только с серебряными прожилками, с крапинками золотыми; некоторые прозрачные, как стекло. Заискрились в огненных отсветах.

- Хороший был год! Урожай знатный собрали с полей, голода не будет в стужу. – взвыл Бирсе, голову к небу задрав. – Много свадеб готовится в селеньях. Полны будут логова! Хорошая случилась Охота! Так испросим Хлада о милости! Пусть дарует спокойную зиму! Усмирит мороз и ветра северные, утолив голод кровью горячей!

Скрипучий голос волхва, отражавшийся эхом в пещере, гудел ещё какое-то время, после того, как он закончил.

Ивар поёжился, повеяло с центра капища, ещё холоднее стало.

Первыми пошли урсы без невольников. Каждый поднимался по ступеням на самый верх валуна и укладывал на плоской площадке часть своей добычи. Спустившись, подставлял волхву шапку, а тот черпал из мешка самоцветы. Ни один больше горсти не получил, потому что толку с их шматков мяса и жира не было, стылую кровь предлагали Хладу. Говорят, время было, когда приносили в дар только мертвечину, тогда селенья по половине вымирали. И всё омеги, да дети малые. И только получив свежее, отступал холод за горы. С того и повелось, чужаков приводить к алтарю.

После шли те, кто сохранил при себе невольника.

- Двое входят в круг, один выходит, – объявил Бирсе.

Все заметно оживились в предвкушении зрелища, но такого не последовало. Коренастый урс вытолкнул перед собой тощего едва живого шакала. Тот запнулся о собственные ноги и растянулся, не в силах подняться.

- Тоже Хладу падаль принёс? – Волхв склонился над телом, проверяя. – Ну, каков дар, таков и откуп будет.

Отсыпал незадачливому урсу камней. С пол ладошки. И схватив бездыханного невольника за ногу, потащил на валун. Внизу не было видно, что там происходит, но в скором времени по камню, заполняя выщерблины буковок и знаков, заструилась тёмная кровь.

Треск раздался и на остриё пики, наделась мёртвая голова, сместив висевший до неё череп ниже по древку. Скинувший её Бирсе спустился к подножию, махнул рукой вызывая следующего урса.

В круг вошёл Рерик. Ещё один альфа с одного с Иваром поселения. Не соперник ему – к другому омеге свататься собирался. За собой вытащил шакала. Рычащего скалящегося, оборачивающегося то в пол человека, то обратно, бешено глазами сверкающего.

- Живая кровь, – оценил Бирсе, протянул короткий кривой нож с широким лезвием, по которому руны выбиты были. – Возложи свой дар.

Урс не мешкая кинулся к невольнику, взмахнул перед носом, рукой. На кости под визг брызнуло красным, а шакал, прижимая руками разрезанную щёку, рванул в сторону. Круг покинуть ему не дали, завопили со всех сторон, прогоняя обратно к валуну, где спокойной неспешной походкой Рерик двигался на него.

Убить жертву можно было и прямо на земле, залить кровью ступени, поднимая бьющееся в агонии тело наверх, но куда почётнее загнать её лично. И урс юлил, тыча обезумевшего невольника ножом, направлял, резал загорелую кожу почти осторожно, чтобы не ухайдокать раньше времени. Круга три навернули, пока деваться тому стало некуда.

Шакал взмыл на валун, ища спасения, но судя по раздавшимся следом воплям, нашёл там только свою смерть. Горячие капли брызнули, окропляя старые лысые черепа, пачкая поднятые кверху в восторженном рыке лица.

- Хладу дар! – рявкнул Бирсе. – Жизнь за жизни!

Щедро отсыпал камней в подставленные руки.

Ивар по общему уговору третьим был.

- Вставай, – Дернул он Лудя, поднимая на ноги.

Снял с него и откинул в сторону ошейник, вытолкнул на поляну костей. Сам к волхву подошёл. Побыстрее нож получить.

- Двое входят в круг, один выходит!

Лезвие, уже запачканное чужой кровью, так удобно лёгшее в руку, оказалось внезапно холодным, как льда кусок. Это удивило, и будь у Ивара время, он бы обязательно выяснил, почему так, но его от нарастающего азарта потряхивало. Каждый взгляд ощущался тягучим жаром.

- Беги. – Ивар головой крутанул, разминая шею.

Лудь повторил его движение, ни шагу не ступил.

- Зачем? Не хочу умирать уставшим.

С границы круга засвистели, зафыркали, затопали, непонятно кого поддерживая. Могло статься, что и не Ивара – завидно же, что такую добычу поимел, так ещё и невольник не немощь, за такого, ясно, откуп богатый будет.

- Беги, морось! – Рыкнул Ивар. 

И Лудь неожиданно сорвался с места, но не в сторону, пытаясь скрыться за валуном, а прямо на него. Вильнул перед носом и к ступеням. У самой первой оступился, грохнулся на костяные осколки, но быстро вскочил.

Ивар следом пошёл. О причинах такого поступка не думал – лезет тот куда надо, пусть лезет.

На скользкой площадке Лудь метался, пиная попадающиеся под ноги шматки норсу, заметив, что не один уже, повернулся, поманил Ивара пальцем.

- Вот дурной выпороток! – заканчивать с ним надо было.

Зарезать, получить камней и к Акке ехать.

Ивар выдохнул, развёл руки в стороны, попёр на него, тесня к краю. Надеясь, что тот не настолько с головой не дружит, что прыгать станет, что не надо будет его тело разбитое волочь снова наверх.

Лудь не прыгнул, подпустил близко. И вдруг, поднырнув под занесённую руку, вцепился в него, повиснув на шее всем телом. Ивар такой прыти не ожидал, два шага увлекаемый собственным движением ещё сделал, чуть нож не выронил, пытаясь равновесие удержать. Но на третий наступил на какую-то мокрую дрянь и соскользнул с валуна.

Понять не успел, как ломая пики с черепами, на земле оказался.

Тело пронзила острая боль.

Бок рвало с каждым вздохом, ноги сразу перестали чувствоваться, словно на холоде долго стоял босой. Ивар собрался с силами – нужно было встать, выдернуть пронзившее нутро древко, обернуться пока оставалась возможность. Не успел. Рядом захрустели костяшки, нож, выпавший из ослабевшей руки, мелькнул перед лицом, вжался под подбородком ледяным лезвием.

- Слышишь меня, берлок?! – раздался над ухом крик невольника.

Вокруг как туман густел, поглощая детали, в голове звенело тонким колоколом, а возмущенные, удивлённые возгласы урсов где-то затихающим фоном звучали. Ивар с трудом сфокусировал плывущий взгляд.

- Стой, не…

Размашистое движение обожгло горло, прерывая на полуслове.

- Имя моё – Матте, значит «подарок богов»! – последнее, что Ивар смог разобрать, перед тем, как Хлад протянул к нему худую когтистую лапу.