«Сука, сука, сука», — проносилось в голове Антона, когда он тяжело дыша вылетал на балкон после обидных слова друга. Обидных, но правдивых, он это понимал. От этого злился ещё сильнее. «Сколько ни закапывайся в самообмане, сколько ни заливайся алкоголем, сколько ни забывайся на шумных тусовках, ты не сможешь убедить себя, что ты счастлив, Антон. Окружающих — возможно, но не себя», — нравоучения в голове звучали разными чужими голосами. От этого где-то в солнечном сплетении появлялось отвратительное тянущее чувство. Душевная тошнота от самого себя. «Ты знаешь как правильно и нет, как надо и не надо, но ведёшь себя как последний мудак, тупой к тому же…»

      Антон упал в кресло у распахнутого окна и выругался из-за того, что забыл сигареты. Он делает глубокий вдох, закрывает глаза и медленно выдыхает. Вечерняя лёгкая прохлада рассыпает по коже мурашки. Майский воздух приводит в чувства и успокаивает. Антон любит этот запах ещё не лета, но уже не весны. Конец мая всегда был своего рода долгой ночью с пятницы на субботу.

Стук в дверь. «Нахера ты в балкон стучишь, козлина?» — мысленно скривился всё ещё обиженный длинный. Он покосился куда-то в самый угол своего поля зрения, будто мог увидеть, что там сзади него. Дверь открывается и ему на колени из-за спины падает тёплая кофта и сигареты. «Заботливый какой, посмотрите-ка, сука», — со злой иронией подметил про себя Шастун, но не притронулся к кардигану, а медленно вытащил сигарету и закурил. Бесится, что так быстро сдался перед никотином. Ощущает затылком пристальный взгляд актёра. От этого проступают холодные мурашки на спине. Антон не хочет и не планирует оборачиваться или начинать разговор. Но не может отогнать мысль о том, что ему стало спокойнее, когда Арс пришёл сюда. Не проигнорировал, не обиделся в ответ. Арс здесь. Даже если с нотациями, криками, оскорблениями. Рядом. Хоть и молчит сейчас стоит. «Бесишь, блять», — думает Антон, делая очередную затяжку, — «скажи хоть чт…» В голове всё замирает и замолкает, он чувствует руки на своих плечах.

— Прости меня, — разносится прямо у уха. Горячее дыхание множит мурашки на шее. Шаст боится пошевелиться. В этих словах он слышит не только искренность. Что-то похожее на горечь Арсений не смог скрыть. Антон впервые слышит от него такой тон. Глухие и сильные удары двух сердец разбавляют шум вечерних пробок из открытого окна. Антон чувствует, как ладони друга начинают пульсировать сильнее. Бычок готов обжечь неподвижные пальцы. «Он отстраняется? Всё? Попросил прощения и ушёл? То есть такая тут драма, да, придурок?» В голове Шастуна ураган мыслей разносит всё в клочья, когда он чувствует, как Арсений не уходит, а сильнее сжимает плечи и прижимается губами к его затылку. Антон отчего-то начинает тяжелее дышать. Он с бессмысленной осторожностью, шевеля одной лишь кистью тушит истлевшую сигарету в пепельнице на узком подоконнике. Затем медленно накрывает ладонью пальцы Арсения на своём плече. Арс едва заметно вздрагивает.

— Всё нормально, — тихо отвечает Антон, прикрыв глаза. Он ощущает тяжесть прикосновения Арса, но не хочет отстраняться. Злоба улетучивалась, оставались лишь тени детской обиды за жестокие слова.

Арсений начинает понимать, что ситуация затянулась. Он отстраняется от друга, не убирая лишь левую руку, которая по-прежнему накрыта длинными холодными пальцами. Он вдруг сжимает их, не имея никаких сил запретить себе.

— Пережестил я, — шёпотом констатирует Попов, не разжимая кисть.

— Пережестил, — куда-то в сторону соглашается Шаст, чувствуя, как согреваются пальцы в крепкой хватке.

Вновь тишина. Арс наклоняется из-за спины Антона, дотягивается до пачки сигарет на его коленях. Шастун зачем-то ладонью провожает движения друга, не отрывая лёгкого скользящего прикосновения к его предплечью. Оно отвечает мурашками. Длинный не уверен, почему не может сопротивляться такому простому, казалось бы, и безобидному касанию. Ему сложно. А Арсений? Он же мог попросить Антона подать ему сигареты. Но не стал. Потому что Арс не желает терять повод дотронуться, хотя бы на секунды нарушить его личное пространство. Это проклятое желание касаться…

      Он закуривает и возвращает руку на плечо друга ближе к шее. Большой палец касается кожи над воротом футболки, прижимая к ней пару цепей, и предательски дёргается. Арсений всеми силами пытается не начать мягко поглаживать его шею, покрытую мелкими мурашками, родинками и мягким пушком волос. «Остановись», — закатывает он закрытые глаза. Он прекрасно осознаёт, что Антон сейчас чувствует каждое, буквально каждое движение. Палец ныряет под цепочки и прижимается к коже сильнее, оставляя за собой светлое пятно, но только на долю секунды, затем Попов одёргивает руку.

      Воздух на балконе пропитан табачным дымом и неловкостью. Неловкостью не от обид или ссоры, вовсе нет. От того, что эти двое чувствовали, что здесь и сейчас между ними разрушается какая-то стена. Они ощущали, что стали ближе, но не могли объяснить как и почему. И какого рода эта самая близость. «Что же в твоей голове?» — размышлял Попов, сверля затылок друга и не имея на этот раз никаких догадок. Слишком он податлив сейчас, слишком… нежен? Тактилен по-другому. «Что же у меня в голове?» — думал Антон.

      Их отвлекает звонок домофона. Они почти синхронно поправляют волосы и неловко оглядываются, будто их только что разбудили.

— Пойдём уже есть, — с мягкой и осторожной улыбкой выдаёт Арсений чуть подняв брови и тушит сигарету.

      Они проходят в гостиную, а хозяин квартиры идёт открывать курьеру. По пути он рефлекторно потирает своё предплечье, по которому скользила рука Антона всего несколько минут назад. Он возвращается с пакетами и начинает раскладывать контейнеры на столе перед диваном. Комната наполняется сильными ароматами зелени и мяса. Антон, устроившись на диване, молча начинает помогать. Тишина режет слух. Они то и дело кидают друг на друга взгляды, смущаясь лишь сильнее, если это выходит одновременно. Стол накрыт, Арс включает свой ненавязчивый плейлист, и они приступают к ужину. Лишь сделав первый укус, оба понимают, как сильно проголодались. Смолотив порцию хинкали, Антон оглядывается на диване в поисках пульта от телевизора. Нашарив заветный предмет, он направляет на экран и включает.

— Стой! — только успевает выпалить Арсений с набитым ртом, резко дёрнувшись из кресла в сторону Антона и выхватывая у него пульт, пока экран не успел прогрузится. Он несколько раз неуклюже и второпях подкидывает его в руке, пытаясь не уронить и нажать наконец на кнопку выключения. Длинный сидит в растерянности и не понимает, что вдруг произошло. Но понимает, когда Попов не успевает выключить ТВ, и на экране появляется страница с результатами ютуб-поиска по запросу «Артон».

      Тишина. Сердце Антона падает в пятки. Он пристально смотрит на друга и не знает, как реагировать. Не знает даже, какой вопрос задать. И нужен ли тут вопрос. Арсений смотрит в ответ, не отводя глаз. Для этого он собрал всю свою самоуверенность в кулак. Напряжение момента нарушается лишь тем, что обоим парням в данную секунду приходится прожёвывать еду. «Он не поймёт… Он даже подумать не может об… Нет, нет, нет. Спокойно, Арсений Сергеевич. Выдумывай, как ты умеешь, давай», — тараторит актёр себе мысленно, но не может и рта раскрыть. Оцепенение.

— Это… — Антон проглатывает еду, — Это корм твоего нарциссизма, — звучит он без намёка на шутку, — или… или это твоё порно? — на последнем вопросе он чуть дёргает бровью. Это неосознанное движение. Просто в голове столько сейчас вопросов, эмоций и подозрений, что они невольно рушат попытки держать каменное лицо. Шаст понятия не имеет, какой ответ он хочет получить.

Арс молчит. Это хороший вопрос. Хорошая постановка. Очень редко его можно поставить в тупик вопросами, а Антон смог. «Поговорить о своём нарциссизме…» — вспоминает он совет своего психотерапевта. И это спасение. «Отшутиться сперва…»

— Смотря в какое время суток, — Арсений прекрасно отрабатывает тон наигранного флирта и смеётся, уронив голову на ладонь.

— Да бля, Арс, — уголки рта Антона чуть дрогнули, но широко раскрытые глаза всё ещё возмущено таращились на него и требовали объяснений.

— Сладкий, — нарочито приторно протянул Арсений, плавно покачивая вилку в руке, — не льсти себе, называя видосики с тобой — порнухой.

— Ох, блять, — на выдохе Антон невесело рассмеялся и закатил глаза, устав за все эти годы от таких шаблонных уходов от ответа.

— Ну, что ты вздыхаешь? Хочешь правды? — пока друг ковыряется в своей тарелке, Арсений на секунду досадливо морщится от очередной собственной лжи, которую ему предстоит выдать. «Правду ты вряд ли получишь, Тошенька».

— Да, Арсюх, правда была бы вот прям заебись, — съёрничал длинный, поджав губы.

— Нарциссизм, — членораздельно заявляет Попов, изображая туше. Прекрасная игра.

— А как… Как ты… Ну, тебе просто по кайфу смотреть… на что именно из этого? Я не понимаю, — с трудом собирает в кучу свои мысли Антон, зависнув взглядом в так и не выключенный экран телевизора.

— Может лучше поговорим о том, как ты бежишь от проблем в гребаную бездну? — вдруг посерьезнел Арс.

— Нет уж, сейчас не прокатит, — он медленно покачал головой. — Давай с тобой сперва разберёмся. Уж потом и я от тебя нотации дослушаю. Желательно, — Антон быстро проглотил кусок сыра и подчеркнул, — запиши блять это, — смешно пригрозив Арсу ножом, Антон продолжил, — желательно, нотаций без оскорблений и унижений. Понятно тебе, сволочь? — Антону сейчас стоило усилий изображать спокойствие и шутить.

— Ладно-ладно, — улыбнулся актёр.

— Прохладно, — скаламбурил длинный голосом классического «бати», — рассказывай давай, — и уставился на друга своим самым конкретным взглядом.

— Ну, во-первых, я этим вдохновляюсь. Представь сколько люди тратят на это времени, сколько фантазий они переживают и проживают… Это… даже немного заводит. Поэтому да, нарциссизм, — размыто начал Арс, не глядя в глаза собеседнику.

— Во-вторых?

— Мне нравится порой посмотреть на себя их глазами, — это было почти правдой. — В этом нет интереса к их мнению… Тут другое. Не уверен, как объяснить, — он нахмурился и почесал переносицу указательным пальцем. — Для меня это своего рода эскапизм. Понимаешь о чём я?

— Примерно, — Антон опустил голову и поджал губы. Он понимал. Понимал, что был прав, когда говорил другу о необходимости с кем-то делиться собой настоящим. Надо говорить, а не сбегать в выдуманные миры, где, по случайности, фанаты видят Арса более настоящим, чем его близкие друзья. И Арс, видимо, упивается этой картинкой. А ещё Антон осознал, что ему стало немного интересно посмотреть, что же там на этих видосах, которые он так старательно избегал вот уже несколько лет. «Ну не-е-ет, блять… Мне же плевать? Меня же бесит это и всегда бесило? Антон, бля-я-ять, что за хуйня?!» Но не творения фанатов сейчас вызывали главный и самый сильный интерес. Произошедшая час назад ссора и балкон категорически не шли из головы, как бы Шаст ни старался отвлечься. «Или нет, или вообще плевать на видосы… Я ведь…» В нём спорили две личности — одна пыталась понять Арсения, другая — самого себя. Антон сжал правую руку в кулак, затем раскрыл ладонь так, что добела натянулась кожа. Он смотрел на неё и мог поклясться, что физически запомнил мурашки на руке Арса. «Какого чёрта?» Мысли начинали набирать бешенную скорость.

— Молчишь, — хмыкнув, констатировал Попов.

— Ты поэтому по краю ходишь в своих шутках на концертах? Тоже хочешь этого сраного эскапизма? — Шаст уже задавал вопросы, первыми приходившие в голову, которая была забита вопросами совсем другими. Он начал говорить будто на автомате, лишь бы не повисло неловких пауз. Говорил он одно, но размышления уводили его совершенно в другие дебри. В грудной клетке будто что-то вибрировало. Эти ощущения заставляли дыхание иногда сбиваться, а ладони потеть; не позволяли зафиксировать взгляд на чём бы то ни было. Антон был готов поклясться, что даже температура у него сейчас повысилась. «Грёбаный паззл Попов».

— Возможно, — таинственно улыбнулся друг.

— Конечно, в шоу то всё вырежут, а тут гуляй не хочу, — равнодушно протянул Антон, цокнул языком и со вздохом прильнул к спинке дивана. — Интересно, что ты себе на корпоративах позволяешь, которые ведёшь, — вопрос был задан куда-то в сторону и был скорее риторическим.

— На выпускных интереснее, — игриво хмыкнул Попов. Он начал ощущать, как силы играть эту роль вот-вот иссякнут.

— Почему это? — вдруг с искренним любопытством нахмурился Антон, лишь на мгновенье остановив бегающий взгляд на собеседнике, — тебе типа прям нравится их вести?

— Да у меня встаёт от того, что передо мной сидит пара сотен человек, молодых и красивых, готовых абсолютно на всё…

Антон лишь сильнее свёл брови, но перебивать друга не стал, и тот продолжил:

— Абсолютно на всё, чтобы хотя бы коснуться меня, хотя бы просто встать рядом, понимаешь? — Арс говорил медленно, бегающим усталым взглядом обращаясь то к окну, то к столу, и лишь изредка поглядывал на Антона, чтобы убедиться, что он слушает. — Они и от этого уже потекут. Воздух там буквально заряжен гормонами. У меня кровь закипает от удовольствия, когда я знаю, что им по договору о моём выступлении запрещено ко мне приближаться, но они так хотят, — самодовольная и даже слегка ядовитая улыбка чуть коснулась его губ. Он удобнее устроился в кресле и закинул ногу на ногу. — Просто представь… У тебя нет доступа к телу, а тело стоит от тебя. Всего. В паре. Метров, — он делает паузу и теперь пристально, без стеснения смотрит в зелёные глаза. «Блять, что я делаю? Что я делаю, что я делаю, что я делаю?! Арсений Сергеевич. Су-у-ука, остановись», — проносится у него в голове.

Антон проигрывает в эти гляделки. Спустя всего пару секунд он прерывисто вздыхает и резко отводит взгляд.

«Блять», — с разными интонациями пронеслось в головах у обоих.

Арсения, так ловко читающего людей, это движение Шаста отвлекло и сбило с темы. Актёр даже потерял свою роль на мгновенье, и в глазах промелькнула растерянность. Он уставился на отвернувшегося Антона. «Тошенька, это что сейчас было? У меня всё больше вопросов к твоему смущению…» Арс незаметно тряхнул головой и вернулся к прежнему тону и выражению лица, но только лишь для того, чтобы закончить свою речь. Пульс заглушал все здравые мысли.

— У всех свои фетиши, Антон, так вот это — мой. Я упиваюсь этим и ни разу в жизни не говорил об этом вслух. Достаточно честно? — на последнем вопросе он поправил волосы и закусил губу в ожидании ответа.

Повисла тишина, разбавляемая лишь негромкой мелодией из колонки. Как будто назло Антону:

Играет сейчас

WEATHER

Koste

«Слишком честно». Шастун вновь невидящим взглядом уткнулся в экран с результатами по поиску «Артон». Глубоко в своём сознании он догадывался, к чему идут его размышления и как звучат ответы на его вопросы самому себе, но отчаянно пытался закопать это всё ещё глубже. Уловив играющую мелодию, он взглянул на колонку так, будто она его хорошенечко и жестоко сейчас подъебала (да).

— Нальёшь мне чего-нибудь, пожалуйста? — внезапно произнёс длинный куда-то в потолок, вздохнув так, что пухлые губы издали звук мотора. Голова начинала гудеть, а скрывать нервное напряжение становилось всё труднее. «Какого чёрта?», — опять спросил он себя и вновь взглянул на ладонь.

— Виски? — Арсений удивился такому резкому переходу, но заострять на этом внимание не стал. Сам был не против чуть смыть напряжение, которое висело в воздухе и пронизывало тело насквозь. Не только его тело, по всей видимости.

— Да что угодно. Крепкое, — длинный запустил обе руки в волосы и с прикрытыми глазами запрокинул голову назад.

* Falling through

Your eyes and that shade of blue

That I can't forget

Even if I wanted to *

«Да, блять…»

Попов вернулся из кухни с двумя бокалами янтарной жидкости, в которых гремели кубики льда, и протянул один другу.

— Антон, — окликнул он его с протянутой рукой, поняв, что глаза тот так и не открывал.

— А… Спасибо, — без тостов Шаст сразу сделал несколько щедрых глотков. Горькое тепло расходилось по телу. Успокаивало? Нет.

— Ещё вопросы будут? — Арс устроился в кресле, повторил действие друга с напитком и саркастично поджав губы указал на экран телевизора.

— Уже так похер на эти видосы, если честно… — с озадаченным лицом вербально отмахнулся Антон, который не планировал произносить это вслух.

— А на что не похер? — с прохладным выражением лица Арс изогнул бровь. Он оставил попытки разобраться в том, что происходит сегодня с его коллегой.

— Слушай, давай хватит на сегодня этих тем. У меня уже голова кипит, — шумно выдохнул длинный и допив виски запустил руку в волосы. Он молился на смену темы.

— Тогда у меня вопрос, — Арсений по-настоящему устал давить из себя сарказм и шутки, поэтому начал звучать серьёзнее.

— Ну попробуй, — насторожился Шастун, кашлянул и достал электронную курилку.

— Чего ты так смущаешься, Тош? — почти ласково спросил Арс.

— С чего ты взял, — Антон выругался на себя за этот оборонительный тон.

— Ну, это видно, — Попов искренне улыбнулся и поднял брови домиком.

— Тебе кажется, — хрипло прозвучало в ответ.

— А сейчас ещё сильнее видно, — он сжал губы в линию, а уголки рта подёргивались. Арсений искренне не понимал сегодня Антона. Он ведь знал его, прекрасно знал. Местами лучше, чем он сам. Понимал, когда тот врёт, когда фальшиво улыбается, когда не уверен в себе, когда рад сильнее, чем показывает. Но весь этот вечер в кудрявой голове происходило нечто совершенно иное и новое. И Антону нужно было время наедине с собой, чтобы это новое обдумать. А вот Арсений предвидел, что его-то сегодня ждёт бессонная ночь в попытках объяснить поведение друга, придумать ему оправдания, нарисовать возможные сценарии и проанализировать причинно-следственные связи.

— Бля, Арс, — Антон поморщился и с досадой кинул обратно в тарелку кусок сыра. Отвлечься на еду тоже не вышло. — Хватит. Я… — он огляделся, будто искал что-то. — Я пойду, наверное. Заебался смертельно и башка правда болеть начала. — Он рассеянно хлопнул себя по карманам толстовки, убедившись, что ключи, телефон и курилка на месте.

— Так резко, Шаст, — нахмурился друг, — всё нормально?

— Да-да, — тщетные попытки звучать расслабленно. — Ты прав про меня… Мне надо подумать и… поговорить там, ну, со всеми ещё раз… И прекратить вести себя по-мудацки, — невнятно перечислил он вещи, которые по его мнению Арс хотел от него услышать. Или же он полагал, что друг посчитает именно упомянутые вещи причинами сегодняшних странностей Антона. Он встал и двинулся к коридору под пристальным взглядом синих глаз. Шаст надеялся, что на сегодня они оставят его в покое.

— Точно всё ок? — подозрительно вопрошал Попов. Он скрестил руки, прислонившись плечом к дверному косяку, и наблюдал, как Антон шнурует кеды.

— Да, — с ярким румянцем Антон разогнулся, тяжело выдохнув. — Правда. Нормально, — он встретился глазами с Арсением, и на долю секунды завис со сведёнными бровями, — нормально. Поговорим обязательно потом. Обязательно. Ладно, я пойду.

— Давай, — Арс коротко приобнял его, хлопнув по плечу и закрыл за другом дверь. Долгих несколько секунд он так и стоял, держась за дверную ручку и пустыми глазами вперившись в дверь. «Что. Это. Было?»