Середина рабочей недели. Очередной труп, практикант заменяющий светловолосую коронера, разнывшиеся О'Канна и Томпсон. Ее бесили буквально все, кто подходил ближе чем на три метра, но рекорды побил и грозился получить главный приз, в виде сломанной шеи, – любимый брат.

– Все будет как раньше! – Несколько посетителей оглянулись на вошедшую в бар парочку, разговаривавшую на повышенных тонах.

– Как раньше? Как будто раньше все было отлично, и мы катались на пони по радуге! – Мужчина не уступал и не обращал внимания на публику, половина которой была вампирами.

– Я знаю, Дэни, знаю, - она остановилась возле барной стойки, пытаясь собраться с мыслями, – но мы семья, и, если держаться вместе…

– Аластер, промыл тебе мозги с отбеливателем! – Меньше всего, Дэниэлю сейчас хотелось успокоиться и послушать сестру. – Мы были вместе – в Фили, не забыла, чем кончилось?

– Мы? – Розали горько и почти не наигранно усмехается, – ты свалил, оставив нас, когда у Ита ехала крыша, когда, попав к ним я сутками, снова и снова, переживала всю хрень, что случилась за мою гребанную жизнь, то как раз за разом ты сваливал, когда был нужен. И пока мне смеялись в лицо – ты напивался в объятьях очередной проститутки. И где был ты, дорогой брат, когда у нашей семьи были проблемы? А ведь я всегда была за тебя. – Она секунду замолкает и смирившись качает головой: – Сейчас, ты даже не сваливаешь, ты пытаешься все разрушить.

– Это твой выбор? Жить с пеленой на глазах и думать, что что-то можно изменить? Ты вправду думаешь, что я забыл о смерти родителей? Ты думаешь, что мне плевать на вас?! – Он наклонился к ней так, что приходится отодвинуть лицо. – Смотри на меня, Розали, – зло шипит, прожигая тяжелым взглядом; ее губы подрагивали, а тяжелое дыхание касалось его перекошенного лица, – я был любимым сыном, пока не родилась ты. Отец и Али учили меня всему, что сами умели, а мама заботилась. Но потом я стал твоей нянькой, я должен был смотреть, чтобы ты случайно не убилась, пока взрослые занимаются своими взрослыми делами, а когда приехали тетя с дядей и привезли малыша Итана, вы оба выели мне мозг, но это ведь все ерунда, так бывает в каждой семье, младшие дети – всегда, любимые. И ладно, ведь я любил вас, маленьких и надоедливых, и Али, что начинал орать, как только я на пять минуточек оставил бы вас одних. Ладно забыли. Ты сказала, что я сотню раз тебя предал, но вспомни, милая, первой предала меня ты. Я ведь просил, просил тебя тогда одуматься. Кем вы с Аластером себя возомнили? Вам же так хотелось жить своей жизнью, чтобы вас оставили в покое. Насладилась жизнью, сестренка? Ты, кажется, забыла, что смерть наших родителей и Итана, твоих горячо любимых дяди и тети, на вашей с Аластером совести. Всю последующую жизнь я забивал эту ненависть поглубже в подсознание, день за днем повторяя, что ты – моя любимая сестренка. Их нет, а ты жива. Жива. И будь ты проклята, Розали.

– Ууу, – парень, все время слушавший их, крутанулся на барном стуле, как только хлопнула входная дверь, – как же вы любите играть на публику и кидаться пафосными фразочками:

"– Ты мне не брат!"

"– У меня больше нет сестры!"

– Тебе смешно?

– Роуз, вас, как минимум, пол бара слышало, – делая вид, что говорит по секрету, Итан ухмыльнулся, закатившей глаза, девушке.

– Да плевать. Мне надоело Итан, ты и сам слышал, мы с Али виноваты в смерти твоих родителей, ты должен пойти с ним, а меня ненавидеть. – Розали махнула бармену налить, ее стеклянный мир, идущий трещинами уже не одну сотню лет, сегодня разлетелся на кусочки осыпаясь к ногам.

– Начнем с того, что те, кто виноват, получили по заслугам. Я ведь тоже был не в восторге и тоже хотел уйти, просто вы раньше решились, и с собой не позвали – и вот на это я обижен, да. А еще, Роуз – я не псих.

– Оправдываешься перед аудиторией? Стоило сказать громче, нет? – Она усмехается, Итан всегда такой: беззаботный, его трудно задеть, вывести, ему плевать на все и на всех – почти на всех.

– Когда там уже приедет любимый старший братишка и мы запечем индейку, сядем за большой стол и придадимся ностальгии?

– Дэни в чем-то прав, как раньше не будет. Помнишь, когда мы только переехали в Фили, сколько тогда было пафосных речей, планов и амбиций. Пока в один прекрасный день до нас не дошло, что каждый хочет разного и тогда он ушел. И я понимаю почему. Когда он один, ему нечего терять, а тот кому нечего терять – непобедим. Мы же, прикрывая спины друг друга, подставляемся сами.

– Эй, но ведь был и другой сценарий, однако по одиночке мы тоже не особенно добились успехов.

– Ну, почему же. Я отучилась в колледже, ты преуспел в уличных гонках, Али элитный бордель открыл.

– Да, Роуз, ты в этот раз, и вправду, молодец, – с сарказмом ответил парень легонько ударив по ее роксу своим бокалом яркого коктейля.

– Это раздражает? – она усмехнулась, отсалютовав ему и залпом проглотив остатки двойного виски, – люблю бесить.