Разбавленной акварелью выцветала кровь. Холодная вода смывала её с рук быстро, хорошо, уносила в сток раковины блёклые разводы с тихим гудением. Зябли и немели пальцы, но Кирие лишь сильнее тёрла их, от усердия прикусив кончик языка.

— В этом не было необходимости, — негромко раздалось позади. Снова. Уже в третий раз, если она не ошибалась.

Протестующе дёрнув плечом, Кирие обернулась и устало улыбнулась Вергилию. Улыбнулась настолько терпеливо, насколько получилось: вроде взрослый мужчина, но невыносимее и упрямее сорванца Джулио, честное слово. Никак с ним не сладить.

— Позволь мне самой решать.

— Пустая трата медикаментов. — Взгляд у Вергилия металлический, тусклый, как блеск затупленной иглы. Он стоял на своём, не сдавался. — Уже через полчаса от ран ничего не останется.

— Но эти полчаса надо как-то пережить. — Пожав плечами, Кирие отвернулась к раковине и закрутила кран. Вытерла руки о вафельное полотенце, принялась собирать растерзанную в спешке аптечку. — К тому же это моя вина. Если бы я не позвонила… Если бы я не… Господи, я такая катастрофа! Прости!

— Не извиняйся. Это меньшее, что я мог сделать.

Стиснув аптечку в руках, Кирие запрокинула голову, вдохнула глубоко, полной грудью, и сморгнула с ресниц горячее.

Вергилий щадил её, конечно. И напрасно: вина действительно её. По её просьбе он приехал и, разумеется, попытался остановить Неро. Ударил его в лицо, и Кирие вскрикнула от неожиданности и испуга — отвлекла, заставила обернуться, — а Неро тотчас воспользовался преимуществом.

Лучше бы ей промолчать. Лучше бы изначально не пытаться удержать Неро около себя.

Раны на груди Вергилия глубокие, ровные — такие заживают быстро, но болезненно; она знала: за годы отношений с Неро на какие только повреждения не насмотрелась. Справляться научилась с любыми, но сердце как ныло, так и продолжало ныть всякий раз, стоило ей увидеть их. Чистые бинты и ножницы, склянка с кожным антисептиком — её личное «оружие», некогда призванное помогать Неро после сражений, теперь пригодилось и для его отца. Ну что же.

И ей бы злиться: всё-таки Ви не было бы без Вергилия, да и Неро не пролежал бы в госпитале пластом после потери руки… Что уж там. Неро простил его, и кем была Кирие, чтобы протестовать в открытую? Простила и она. Не сразу, правда.

Но простила.

Повязку на раны накладывала аккуратно. Вергилий не кривился, смотрел в одну точку, отчуждённый и молчаливый — Кирие не была уверена, что он позволит ей дотронуться до него. Но он позволил. Ему было больно или же он был зол на её неловкие действия — мышцы напрягались под кожей от каждого её прикосновения. Кирие тревожилась, ошибалась чаще обычного. Вергилий покорно терпел.

Утро у них у всех выдалось трудным.

Теперь же она отмывала руки от крови и томилась чувством вины, пепельной горечью и предвкушением новых забот, которые ещё не обрушились на её плечи, но уже гремели на горизонте железом, затмевали бледное рассветное солнце. Неро ушёл, а присутствие Вергилия, мрачного из-за проигрыша в битве сыну, мрачного самого по себе, не тяготило её. Чем-то он был похож на Кредо. И с ним было… спокойно. Неугомонный Данте и тот вызывал больше противоречивых эмоций, чем этот закрытый человек.

Нико считала его жутким.

Кирие считала, что ему просто недоставало человеческого тепла.

«Подруга, да у тебя стальные яйца!» — воскликнула бы Нико, веселясь.

«Эй!» — строго прикрикнул бы на неё Неро, а Кирие бы прыснула, потому что Неро и сам порой бывал не сдержан в выражениях; каких только слов она не наслушалась от него за годы их знакомства! Его чрезмерная забота несколько утомляла, но и умиляла.

Ей будет недоставать его.

— Я отправлюсь за ними, — вдруг снова подал голос Вергилий, точно мысли её прочёл.

Кирие растерянно улыбнулась. Повернулась к нему, бесцельно повертела аптечку в руках.

— Нет, оставь их. Они заслуживают счастья. Оба.

— Ты тоже.

— Ты несправедливо добр ко мне.

— Позволь мне самому решать.

Подловил. Кирие рассмеялась, посмотрела на него смелее, в открытую.

Вергилий сидел на стуле каменным изваянием — идеально прямая спина, неподвижный взгляд, — так, словно бы готовился вот-вот ожить, точно древний механизм, и ринуться в бой. Он набросил на бинты домашнюю футболку Неро, и ткань, растянутая от бессчётных стирок, плотно прилегла к мощному торсу. Сколько же силы было сокрыто в этом немногословном человеке-скале? Кирие догадок не строила: пустое, всё равно не угадает и близко.

— Ты голоден? — поинтересовалась она, чтобы не молчать под его нечитаемым взглядом; чтобы не думать о прошлом, не думать о будущем. Занять чем-то голову и руки. — Если хочешь, я могла бы…

— Просто воды, — сухо отчеканил Вергилий.

— Может, хотя бы чаю? — умоляюще прижала аптечку к груди Кирие и сдула чёлку, некстати упавшую на лоб.

Кивок.

Так-то лучше.

Вергилий не был худшей компанией, но разговоры с ним получались всегда одинаковыми: Кирие болтала без умолку, а тот слушал не комментируя. Только смотрел. Может, она и утомляла его, но он никогда не давал ей этого понять. Удивительной внутренней дисциплины человек. Иногда рядом с ним Кирие ощущала себя маленькой непослушной девочкой с растрёпанными косами и сбитыми коленками, которую в жесте невиданной щедрости привели в парк аттракционов — и позволили прокатиться на всех. Стыд да и только!

Аптечка вернулась в настенный шкафчик, чайник занял место на газовой плите, а кружки, постукивая друг о друга керамическими боками, водрузились на стол.

— Ты сняла кольцо, — вдруг подал голос Вергилий, до этого молча наблюдавший за ней, и Кирие вздрогнула от неожиданности, выронила ложку; тихо усмехнулась своей неуклюжести.

— Да, я…

Сняла. К чему его теперь носить.

Она быстро вытерла глаза. Обещала же себе не расклеиваться при посторонних — и вот. Бестолковая!

Но Вергилий едва ли считался посторонним. Жаль, уверенности не было, что после её развода с Неро он не оборвёт все связи. Формально они станут друг другу никем — и он, конечно, мог бы избавить себя от одной конкретной болтушки в его жизни. Терять близких всегда болезненно, и пусть Вергилий не успел стать кем-то по-настоящему родным, его исчезновение Кирие ощутит остро. Она разведётся с Неро — и Нико перестанет утягивать Данте в мастерскую, а дом прекратит сотрясаться от взрывов их хохота; Вергилий больше не приедет, не позвонит, не ответит на смс. Кирие придётся отучить себя от ожидания его «доброго утра.» с презабавной чопорной точкой в конце.

Всё изменится непоправимо.

— Я верну его для тебя. Обещаю, — вдруг негромко проговорил Вергилий ей на ухо, и Кирие ахнула — как же тихо он перемещался! — и круто развернулась на пятках. Носом чуть ли не уткнулась в выцветший принт футболки.

— Нет. Не нужно. Кому от этого будет лучше? — Она всхлипнула, торопливо смахнула слёзы. — Прости, я что-то совсем раскле…

Шершавым теплом по коже — Вергилий осторожно погладил её щёку подушечкой пальца, собрал остатки влаги. Удивительно, как у такого холодного человека могли быть настолько тёплые руки. Неро, Данте, даже общительная Нико — все они считали его трудным, конфликтным и неконтактным. То же самое говорили жители Фортуны и о Неро, но Кирие, похоже, привыкла находить общий язык со сложными людьми. Металлическая прохлада Вергилия не отталкивала её. Не пугала.

Робко обвив руками его талию, Кирие прижалась к широкой груди лицом.

Вергилий окаменел.

«Глупая!» — мысленно укорила себя Кирие и поспешила отстраниться, но Вергилий обнял её неожиданно крепко, протестующе — и они замерли в странном уединении, в оцепенении, под мирный звук закипающей воды.

— Тебе, — коротко ответил Вергилий, и Кирие зажмурилась и болезненно улыбнулась ему в грудь.

— Пусть будут счастливы. Я больше не буду им мешать.

— Больше?..

— Как-нибудь потом расскажу.

Чайник кипел, но никто не обращал на него внимания. Что-то загремело в мастерской, стены дома дрогнули — Нико, снова! — и смех Данте отразился от них остаточной взрывной волной, запутался в занавесках. А Вергилий так и стоял недвижимо: не размыкая объятий, не выпуская. Если бы мир треснул над их головами — он едва ли шелохнулся бы. Поразительно.

— Они вроде отлично поладили, — чтобы как-то исправить свою оплошность со слезами, попыталась пошутить Кирие.

Вергилий не ответил. Горячая ладонь прошлась по её спине, и что-то мимолётно коснулось виска. Дыхание? Губы?.. Нет, что за глупости, она совсем с ума сошла, с чего бы?

— Я рада, что ты… вы приехали, — запнувшись, быстро поправилась Кирие. Зашевелилась, аккуратно высвободилась из объятий и неловко поправила волосы. Лицо отчего-то кололо смущением. — Ох, кажется, вода вот-вот выкипит…

— Я могу чем-то помочь?

Кирие удивлённо округлила глаза: уж заварить чай и сделать сандвичи она и сама сумеет. Но Вергилий казался таким громоздким и несуразным в кухне, потерянным, и, вероятно, чувствовал себя некомфортно. И она смягчилась.

— Достань сыр из холодильника, пожалуйста. Но-но! Сначала руки помой! — по привычке строго напомнила она, как обычно напоминала нетерпеливой детворе или Неро и Нико, ещё хуже и нетерпеливее их. И тут же пискнула, сообразив, что Вергилия мог рассердить приказной тон от девушки вдвое младше него самого.

С пару секунд он пристально смотрел на неё, не двигаясь. В груди шероховатой змеёй свернулся страх, что сейчас он уйдёт и оставит её одну. Что она всё испортила.

Но Вергилий молча кивнул, аккуратно протиснулся мимо и направился к раковине.