Эйлис сидит за туалетным столиком и сквозь отражение зеркала с легкой задумчивостью наблюдает, как фрейлина расчесывает и укладывает волосы, чуть влажные от недавней горячей ванны. Потяжелевшие, намокшие перья тянут вниз, отчего чуть больше внимания и сил уходит на то, чтобы ровно держать спину, но Эйлис, как обычно, этого не замечает. Она обдумывает прошедший день, пытается понять, как лучше выстроить разговор. Днем они уже успели немного обсудить украшения, и теперь нужно вновь затронуть эту тему так, чтобы все выглядело естественно.
Она начинает издалека, размышляет, какая погода будет в ближайшие дни и дни праздника, ведь братья, как и год назад, решили устроить магический турнир в честь своего дня рождения, а наблюдать его под дождем, скорее всего, будет не так интересно. Рассуждения переходят на то, кто будет участвовать в турнире, а кто прибудет лишь в качестве гостя. Эйлис бросает взгляд на левое предплечье, вспомнив о Тристане, улыбается чуть искренней, чем раньше, и вслух задумывается над тем, понравятся ли ему наручи и что еще из украшений можно будет надеть.
— А какие украшения нравятся вам? — словно невзначай, интересуется Эйлис и наблюдает украдкой за реакцией фрейлины.
Виолла не спешит отвечать, лишь продолжает размеренными движениями расчесывать и сушить перья у основания крыльев.
— Больше всего мне нравятся колье, — тихо и словно неуверенно произносит фрейлина, — массивные, с драгоценными камнями, похожие на те, что вы носили на бал цветов год назад. Помните, миледи?
Эйлис медленно кивает. То колье действительно прекрасно: крупные аметисты, обрамленные золотыми лепестками и небольшими листьями из изумрудов, аккуратно прилегали к шее и дополняли изумрудное платье с фиолетовыми бутонами и тонкой золотой вышивкой. Оно и сейчас лежит среди множества украшений, возможно, стоит вспомнить и подумать, к чему еще его можно надеть.
— У вас прекрасный вкус, — улыбается Эйлис и продолжает ничем не примечательное на первый взгляд обсуждение украшений и их мастеров.
По словам Виоллы многие, в особенности альвинды, при изготовлении украшений используют специальные чары, чтобы сделать металл более удобным и податливым для работы, и какое-то время, обычно не больше нескольких дней, следы этих чар еще можно заметить и почувствовать. И ей заметно больше нравятся украшения, созданные без помощи магии либо же с очень легким ее добавлением.
Эйлис задумывается не столько о деталях создания украшений, сколько о том, не будет ли точно так же чувствоваться чары артефакта Лииссидлло, который нужно будет постоянно носить с собой. Да и других тоже, но их хотя бы можно куда-нибудь спрятать до побега. Нужно будет спросить. Сама она этого все равно не сможет понять.
А еще, если мастера ювелирных дел прибегают к магии, их могут заинтересовать артефакты. Насколько выгоден может быть обмен одного сохраненного в тайне серебряного наруча на пару артефактов, созданных исключительно по их запросу? Стоит обдумать этот вариант.
Насколько позволяет отражение, Эйлис наблюдает за Виоллой, пытаясь понять, можно ли доверить ей хотя бы часть придуманной лжи, скрывающей причины интереса к украшениям, но все же не решается.
Сначала нужно как можно детальнее продумать план и предложение, а уже потом понять, готова ли она посвятить в них еще одну личность. Второго шанса у нее не будет. Лучше потратить больше времени на подготовку, чем ошибиться хотя бы в одной детали.
Поэтому разговор плавно переходит на другие темы, а затем, стоит Эйлис устроиться в кровати, и вовсе стихает.
***
Бледные солнечные лучи проходят сквозь посвященный Создательнице витраж и падают на закрытые глаза Эйлис, старательно скрывающей усталость. Прошлой ночью она опять выбиралась на встречу с Лииссидлло, отдавшего ей связующий артефакт: маленькую, чуть больше ногтя, брошь с прозрачным камнем, сейчас приколотую к внутренней стороне подола нижнего платья и надежно скрытую его складками. По словам Лииссидлло, наличие артефакта не должны заметить и хоть как-то почувствовать, поскольку он создан так, чтобы почти слиться с магическим узором Эйлис и перенять его черты насколько это возможно. Ей же остается лишь верить, что это именно так. По крайней мере фрейлина не заметила ничего подозрительного и ни о чем не спросила.
И несмотря на все сложности, возникающие вопросы Эйлис рада, что план постепенно воплощается в жизнь. Шаг за шагом она добьется своего, если не будет спешить и делать глупости. И следующие шаги — получить серебряный наруч и придумать, почему пару дней она не будет выходить из своей комнаты.
С наручем все довольно понятно, Лииссидлло согласился изготовить три не самых сложных артефакта для того, кто принесет определенное послание, и теперь Эйлис лишь ждет подходящего момента, чтобы поговорить с Виоллой и попросить ее об услуге, в благодарность за которую Эйлис предложит фрейлине заказать любое колье у того же мастера. Хочется верить, что подобного вознаграждения будет достаточно как фрейлине, так и мастеру. Особенно мастеру.
А вот причины все не желают идти в голову. Болезнь, как самый простой вариант, точно не подходит: в этом случае не избежать внимания лекаря и фрейлин, а может и матери, и кто-то из них определенно заметит чары. Наказание кажется чуть лучше, но для этого придется встретиться с отцом, и Эйлис не уверена, что сможет ничем себя не выдать. В подобных разговорах с отцом всегда гораздо больше волнения, или даже страха, кажется, что он может узнать любой секрет, едва взглянув в глаза. А может так оно и есть. Эйлис ведь не знает, на что способны его чары. Она просто стремится не встречаться с ним лишний раз и постоянно поддерживать подобающий образ. Да и отказ от еды во время наказания скорее всего будет воспринят с подозрением.
Нужно что-то еще.
Вот только это “что-то” не спешит приходить на ум. Поэтому Эйлис мысленно обращается к Создательнице, прося хотя бы о небольшой подсказке.
Создательница.
Эйлис распахивает глаза. А ведь это может сработать. Вот только насколько правильно использовать имя богини в своих целях? Не вызовет ли это ее гнев? Не покарает ли неведомая сила? Едва ли хоть кто-то может дать ответ.
Но пришедшую мысль необходимо обдумать. И понять, как можно все устроить, если Эйлис решится. Нужно будет выбрать время, возможно, один и тот же день раз в месяц, а значит определиться с датой побега.
Эйлис прикусывает внутреннюю сторону губы. Хоть она и готовится уже не первый месяц, полностью принять это решение все еще сложно. Она не собирается отступать, она это знает, но стоит лишь подумать о том, что скоро ее здесь не будет, что нужно понять, что ждет за пределами замка, решить, когда она сбежит, как глубоко внутри неприятным комком собирается страх. Эйлис отмахивается от него, загоняет на границу сознания, убеждает саму себя, что все уже решено, но он все равно возвращается. Скорее всего, он никуда не денется, пока она не покинет замок. Так что остается лишь убедиться, что он не влияет на ее решения, не замедляет выполнение плана и быстро пропадает. С остальным она должна справиться.
Эйлис слегка прищуривает глаза, стараясь в темноте разглядеть мелкие названия на карте. Уже не первую ночь она раздумывает, куда направится после побега в поисках ответов. Самым разумным кажется избегать мест, где ее легко могут узнать: замков знатных семей, крупных городов рядом с ними. Вот только известные ей крупные библиотеки только в таких и расположены. А в других местах неизвестно, найдутся ли хоть какие-то сведения о заклятии. Конечно, есть еще академия, но и там лучше не появляться: обучающиеся наследники знатных семей явно ее узнают, и едва ли их удастся провести какими-нибудь чарами.
Так что вопрос: “А куда она собирается сбегать?” — с каждым днем кажется все более важным и сложным. Эйлис вздыхает и отклоняется на спину стула. Мелкие перышки у основания крыльев соприкасаются с границами прорезей и слегка взъерошиваются.
Пора бы уже определиться. Хотя бы с первым местом. И датой, когда она воплотит свой план.
Эйлис закрывает глаза и старательно маскирует зевок пусть и находится в библиотеке одна. Отца точно не должно быть в замке в это время. Еще лучше — если не будет матери и братьев. Разумеется, им сообщат, что ее нет, как только заметят, но посланию все равно потребуется какое-то время, чтобы дойти, что в свою очередь позволит Эйлис улететь чуть дальше прежде, чем начнутся наиболее активные поиски.
Она вновь тихо вздыхает, прислушивается к шагам вокруг. После следующего патруля стоит вернуться в спальню и поспать хоть немного. А до этого стоит решить хотя бы один, кажущийся более простым вопрос.
У отца не так много причин покидать замок и, если ничего не изменится, в следующий раз он уедет вскоре после весеннего равноденствия на празднование дня рождения лорда Дерэнта Дэ’Куомо, а затем на собрание Совета. И если первая дата кажется слишком близкой, то точно определить вторую почти невозможно: у собраний нет единых, установленных дат, они проводятся либо когда возникает такая необходимость: какие-то проблемы, касающиеся всей страны, либо примерно раз в год. И если в ближайшие месяцы ничего не изменится, ждать собрания стоит где-то за месяц до бала цветов.
Эйлис прокручивает в голове воспоминания последних лет и все больше убеждается, что время собрания Совета все же предпочтительней. К нему Лииссидлло должен завершить артефакты, изготовление которых оказалось сложнее и дольше, чем думалось вначале, а она раздобудет наруч и подготовит примерный путь. Но в этом случае велик шанс, что о ее побеге сразу узнает не только отец, но и другие члены Совета, а значит поиски будут еще больше и активнее.
И все же время на подготовку кажется важнее. Если она что-то забудет, не успеет учесть, все может закончиться довольно быстро.
Значит, она покинет замок примерно за месяц до бала цветов.
Эйлис открывает глаза. Стоит только принять решение, и страх неизвестности становиться чуть меньше. Он не пропадает совсем, но не обращать на него внимание становится проще.
Сидя за письменным столом в своих покоях, Эйлис украдкой наблюдает за Виоллой, держащейся чуть позади. Пора приводить в действие собственную идею. И пусть для сохранения просьбы в тайне должно хватить той написанной клятвы, которую фрейлина, сама того не зная, подписала несколько месяцев назад Эйлис не собирается ничего рассказывать, пока не услышит такую же клятву, произнесенную вслух. Ведь будет подозрительно, если Виолла захочет что-то рассказать, но не сможет это сделать.
— Виолла, — окликает Эйлис и поворачивает голову.
— Да, миледи, — фрейлина подходит на пару шагов. — Вы что-то хотели?
— У меня есть одна просьба, но она… — Эйлис заминается, словно подбирает слова, — несколько необычна, и мне бы очень хотелось, чтобы она осталась лишь между нами. — Она внимательно вглядывается в лицо фрейлины, различая на нем вполне ожидаемую неуверенность и подозрительность. — Не волнуйтесь, она не связана ни с чем неподобающим или же опасным, и не сомневайтесь, я не оставлю этот жест без благодарности, — Эйлис замечает во взгляде Виоллы огоньки заинтересованности, появившиеся после последних слов.
— Простите, миледи, но мне бы все же хотелось бы знать, какого рода эта просьба.
Предусмотрительность, конечно, хорошая черта, но, когда она исходит от других, от нее больше проблем.
Эйлис недолго раздумывает над тем, что может рассказать о своих планах.
— Мне лишь хочется сделать небольшой подарок, —- невинно улыбается она, — лично от себя, чтобы больше о нем не знал никто. Вы ведь знаете, как быстро расходятся слухи: одно неосторожное слово и, кажется, всему светскому обществу уже обо всем известно. А иногда так хочется добавить немного тайн, загадок и интереса, — в голосе слышится мечтательность, и Эйлис надеется, что звучит не слишком фальшиво.
Виолла колеблется дольше, чем хотелось бы.
— Хорошо, миледи, — все же кивает она, — я готова исполнить вашу просьбу.
Все еще не совсем то, что требуется Эйлис.
— Простите мое недоверие, но не могли бы вы дать клятву, что услышанная просьба и все, что к ней относится не будет ни рассказана в любой из возможных форм, ни каким-либо образом, способным раскрыть ее содержимое, показана другим. — Виолла прищуривается. — Я понимаю, что, возможно, прошу слишком многого, но лишь хочу избежать случайного раскрытия секрета. И эта таинственность не останется без вознаграждения.
Виолла все еще медлит, и Эйлис невольно прикусывает внутреннюю сторону губы, отгоняя волнение. Она понимает, что в первую очередь фрейлины подчиняются приказам матери и отца, а лишь затем — ее. И сейчас важно, чтобы обещанного вознаграждения хватило, чтобы хотя бы на этот раз изменить порядок. Эйлис думает, не добавить ли что-то еще, какой-нибудь весомый аргумент, но чувствует, что скорее всего он прозвучит слишком наигранно и фальшиво. Лучше просто еще немного подождать.
— Хорошо, миледи, — спустя еще минуту произносит Виолла, и Эйлис тихо выдыхает, — я Виолла Ар’Иррэс клянусь, что ни словом, ни жестом, ни мыслью, ни еще каким-либо способом не расскажу и не покажу ничего, относящегося к той просьбе, в детали которой вы сейчас меня посвятите. Ahau.
— Благодарю, — вежливо улыбается Эйлис, услышав завершающее клятву слово на древнем языке. Пусть она относится лишь к этой просьбе, а не всем, которые могут последовать, этого должно хватить. — Что же касается деталей, — Эйлис на мгновение оборачивается к столу и берет лежащее на нем перо, — я сейчас напишу послание, и мне нужно будет, чтобы вы передали его мастеру Эсхару Лодлэйну, там будет описано небольшое предложение о сотрудничестве, но поскольку я желаю сохранить все в тайне, необходимо, чтобы мастер дал клятву, такую же, как ваша, прежде, чем ознакомится с деталями послания. И, если он будет согласен с предложением, пусть подпишет письмо и снова отдаст вам, после этого вы сможете заказать у него одно любое колье или другое украшение на ваш вкус.
— А если он не согласится? — уточняет Виолла, и Эйлис вновь не нравится ее предусмотрительность.
Тем более в этот раз ответить заметно сложнее, приходится всерьез подумать над словами.
— Напомните ему, что он говорил, что будет рад, если я когда-нибудь еще к нему обращусь, и, если продолжит упорствовать, постарайтесь все же уговорить, не сомневаюсь, что у вас это получится.
— Хорошо, миледи, я все сделаю.
— Благодарю, — вполне искренне улыбается Эйлис, — письмо скоро будет готово.
Она окунает перо в чернила и выводит аккуратные строки, очень схожие с теми, что писала, когда договаривалась с Лииссидлло. Правила просты: изготовить три украшения: два по заказу Эйлис, одно от Виоллы, не задавать вопросов, сохранить все в тайне. В обмен: возможность заказать три не самых сложных артефакта у Лииссидлло и короткая фраза, позволяющая получить первый из них и служащая способом понять, что детали заказа уже можно обсуждать. Эйлис не хочет, чтобы хоть кто-то из фрейлин мог даже просто услышать про серебро, так что про сами украшения она расскажет позже, как только поймет, как лучше это сделать.
Эйлис еще раз перечитывает написанное, убеждаясь, что ничего не упустила, и, запечатав послание, передает его фрейлине.
Еще один шаг сделан.
***
Эйлис слегка ежится от холода и надеется, что свободная ткань накидки скрывает этот жест. Ничто не мешает разбушевавшемуся ветру проникать под скрытые в темноте своды беседки, и единственное, что радует, — отсутствие дождя.
— Что вы желаете обсудить? — после короткого, формального приветствия интересуется она у Лииссидлло и садится за стол.
Желания ходить вокруг да около нет: полет выдался непростым, да и усталость сказывается, ведь Эйлис все больше времени проводит ночами в библиотеке, стремясь разобраться, что еще ей может понадобиться во время путешествий.
— Я лишь хотел удостовеериться, что артефакт верно собирает сведениия, и, если вы позволите, мииледи, сделать одну или две версии, чтобы увидеть взаимодействиие чар. Все же нечто подобное я делаю впервые и хочется, чтобы результаатом можно было гордиться.
Эйлис сдержанно кивает и тянется к подолу платья. Мелькает мысль, что задрать его, чтобы найти и отцепить расположенную с внутренней стороны брошь, будет совсем уж неприлично, и к щекам приливает румянец. Стоило заранее подумать, что Лииссидлло интересна именно брошь и прикрепить ее в более удобное место, но за прошедшую пару недель Эйлис совершенно перестала замечать артефакт, вспоминая о нем только когда требовалось снять нижнее платье, потому что приходилось придумывать, за чем можно отправить служанок, чтобы быстро и незаметно его отцепить. А сейчас хорошо хоть столешница скрывает детали. Но даже так Эйлис отчетливо представляет, как долго ей пришлось бы выслушивать, что такое поведение не подобает леди, что это — верх невоспитанности, нарушение не только этикета, но и всех мыслимых и немыслимых правил приличия. Она прикусывает внутреннюю сторону губы и оглядывается по сторонам. Здесь никого, кроме нее и Лииссидлло. Никто не увидит. Никто не узнает. И от этих мыслей становится немного спокойнее.
Она достает брошь и кладет ее на стол перед Лииссидлло, замечая, что до этого прозрачный камешек словно наполнился легкой, белой дымкой, пока еще позволяющей смотреть сквозь нее. Лииссидлло берет артефакт, крутит его в руках, что-то произносит, вероятнее всего какие-то заклинания, раз Эйлис не разбирает ни слова. Не понимая сути происходящего, она смотрит с легким интересом, но не спешит ни спрашивать, ни торопить артефактора. Все равно едва ли она сможет использовать эту информацию.
А между тем Лииссидлло открывает стоящую рядом с ним баночку с синим порошком, посыпает им брошь, произносит что-то еще, рисует из порошка непонятные символы и кладет артефакт в их центр. Сосредоточенность, отчетливо заметная на его лица, кажется, достигает пика. Эйлис слегка наклоняет голову на бок. Ей нечасто доводится присутствовать при исполнении каких-то чар, и сейчас она лишь отчетливей понимает, как от них далека. Даже после того, как она не одну ночь провела в библиотеке, читая книги о магии, она не понимает ничего. И ничего не чувствует. И это не изменится. Эйлис прекрасно помнит множество лекарей, посетивших ее в детстве, когда магический дар не соизволил проявиться, и ни один из них не смог ничего сделать. Тогда она еще пробовала задавать вопросы наставникам, лекарям, фрейлинам, но в ответ слышала лишь: “Так получилось”, “Не повезло”, “Так распорядилась Создательница”, — а затем ей было велено умерить любопытство.
Эйлис дергает крыльями и отгоняет воспоминания. Не стоит думать о том, на что она не способна повлиять. Есть немало других, гораздо более важных дел.
Лииссидлло кладет рядом с брошью другой полупрозрачный камень и вновь что-то произносит. На этот раз изменения более заметные: оба камня начинают источать мягкое, слабое сияние. Лииссидлло кивает, видимо, так и должно быть, рисует пару символов другим, красно-коричневым порошком и внимательно наблюдает за чем-то неуловимым.
Порыв ветра вновь заставляет Эйлис поежится и плотнее прижать к себе полы накидки, однако холодный воздух все же умудряется коснуться кожи сквозь неплотно закрепленный кусок ткани на спине, призванный спрятать предназначенный для крыльев вырез. Даже с простыми застежками Эйлис все еще трудно совладать, а потому сегодня во время полета она не раз думала, как бы он не оторвался и не потерялся окончательно. Объяснить пропажу будет непросто.
— Все готово, мииледи, — произносит Лииссидлло, отвлекая от мыслей, — можете забрать брошь и продолжать ее носить, — он с улыбкой двигает артефакт ближе к Эйлис. — И еще кое-что, — он берет в руки второй полупрозрачный камень и кладет его в центр круга из неизвестных символов. Как и в прошлый раз, над столом появляется образ Эйлис, только сейчас на нем надето длинное нижнее платье без накидки, да и сам он похоже спит. Грудь и крылья слегка подрагивают в такт ровному дыханию. — Как видите, какие-то простые привычкии иллюзия уже перенимает, и можно сказать, что в это время вы чащее спите, чем бодрствуете, так что можете взять этот артефакт, понаблюдать за ниим в разное время дня, только многогоо от него не ждите.
— Благодарю, — вполне искренне улыбнувшись, произносит Эйлис. А ведь такая иллюзия вполне может скрыть ее небольшие ночные вылазки. — Мне понадобится и этот лист, верно?
— Да, мииледи, рунический круг необходим для активации этих чаар, но вам достаточно просто положить камень в его центр.
Эйлис кивает и поднимается, собираясь вернуться в замок. Нужно еще придумать, куда положить этот артефакт, чтобы его не нашли убирающиеся слуги.
— Мииледи, если вы позволите, — похоже Лииссидлло желает обсудить что-то еще. Эйлис жестом показывает, что он может продолжить, — не желаете ли вы использовать для общения почтовые артефакты? — он указывает на горсть небольших красных камешков.
Эйлис не до конца понимает, о чем он говорит. В замке отправкой всех писем занимаются слуги, от нее требуется лишь указать, кому предназначено это письмо, и передать фрейлине.
— Для чего они служат? — стараясь не выдавать легкого удивления, интересуется она.
— Для отправки писем и небольших предметов, достаточно лишь представить, кому необходимо доставить послание, положить артефакт на письмо и активировать его. Я взяял на себя смеелость сделать несколько таких, которых можно активировать, просто нарисовав на них такую руну, — он вытаскивает из-под артефактов еще один небольшой лист с символом, состоящим из вертикальной полосы и двух наклонных, соединенных с нею. — Я, конечно, не возражаю против виизитов вашей помощницы, но так можно договорииться гораздо быстрее.
А еще это может помочь в обсуждении серебряного наруча, о котором Эйлис все не спешит рассказать Эсхару.
— Благодарю, я обязательно попробую ими воспользоваться.
Улыбка на лице Лииссидлло становится шире, он собирает камешки в небольшой, бархатный мешочек, кладет туда же изображение руны и отдает Эйлис. Еще одна вещь, которую необходимо где-то прятать. Пожалуй, ей все же потребуется артефакт на подобие того, что она дарила Тристану. Но это можно обсудить чуть позже. Особенно если отправка писем с помощью артефакта действительно сработает.
Сейчас стоит вернуться в замок.
***
Дни вновь сливаются в однообразную череду. В один из них после визита в святилище Создательницы Эйлис говорит Вианн, что хочет почтить богиню особым образом: остаться в собственных покоях на весь день, посвятить ей все свои мысли, а потому не проронить ни слова за целые сутки, отказаться от еды и питья дабы очистить помыслы, — и попросить у Создательницы благословения для всех членов рода Дэ’Лэй, а в особенности для братьев, чей день рождения все приближается. Разговор слышит не только Вианн, но и послушницы, поддерживающие порядок в святилище, и им, похоже, эта идея приходится по душе. Вот и прекрасно. Больше шансов, что возражений не последует.
Так и происходит. За ужином никто даже не упоминает об идее Эйлис, которая не сомневается, что отцу с матерью обо всем рассказали, а значит ничто не мешает воплотить задуманное на следующий день.
И если молча оставаться в собственных покоях удается легко, то справляться с голодом и жаждой, особенно к вечеру, гораздо сложнее. Эйлис не раз ловит себя на том, что собирается попросить фрейлину принести хотя бы фруктов, и прикусывает внутреннюю сторону губы, сдерживая рвущиеся наружу слова. Это всего один день. Она справится. Пусть даже спустя какое-то время придется повторить: в замке должны привыкнуть к подобному поведению с ее стороны, тогда и в день побега подозрений будет меньше. Так что Эйлис изо всех сил старается отвлечь себя от мыслей о еде вышивкой и другими, более насущными и такими же далекими от Создательницы размышлениями. И продержаться до следующего дня все же удается.
Постепенно в замок начинают съезжаться гости, и Эйлис сообщает Лииссидлло и Эсхару, что какое-то время не будет выходить на связь. Так безопаснее. Тем более у Эсхара есть вся необходимая информация и договоренность отнести серебряный наруч Лииссидлло, чтобы получить возможность заказать третий артефакт. Лииссидлло же обещал создать небольшое невидимое хранилище, куда можно спрятать украшение и передать его Эйлис при следующей встрече. Так кажется надежнее, чем просить Виоллу или Айли. Любопытство фрейлин может проснуться в самый неподходящий момент, особенно если настоять, что видеть украшение им нельзя. И пусть они поклялись держать все в тайне, серебро — совсем другое дело. Оно опасно, ему не место в замке. И служит хорошим поводом поискать лазейку в клятве, что совершенно не нужно Эйлис.
Утром одного из дней Эйлис чувствует, как теплеет узор на предплечье, и на мгновение улыбается чуть шире. Все же она ждала Тристана, и не так уж важно, что до официального празднования и магического турнира еще неделя. У них просто будет больше времени для общения.
И все же, обдумывая встречу, Эйлис все больше думает о том, как бы случайно не сказать лишнего, не проболтаться о плане побега, артефактах, серебре. Она должна держать это в тайне. Даже от Тристана. Особенно от Тристана. Узнает он, скорее всего, узнают и братья, а затем и отец. Ни одна из этих тем не похожа на то, что можно попросить никому не рассказывать, как с подарком на свадьбу. Значит, придется еще тщательней контролировать слова, жесты, выражение лица, чтобы невозможно было понять, что она что-то скрывает. В последнее время это получается все лучше и легче.