Купание освежает, приводит мысли в порядок и помогает немного расслабиться. Поняв, что начинает замерзать, Эйлис выходит из озера. Отяжелевшие от влаги крылья тянут назад, и приходится внимательней следить за равновесием. Эйлис роется в сумке, желая выбрать наименее грязный кусок ткани, который можно использовать в качестве полотенца. Вот только их, как и платья, не мешало бы постирать. Эйлис переводит взгляд с сумки на озеро и ненадолго задумывается. Способ просто намочить в прошлый раз не сработал, значит, нужно сделать что-то еще. Знать бы еще, что.
Задумавшись, она слегка покачивает крыльями, и с них брызгами падает вода. Может, если вытрясти ее всю, они быстрее высохнут? Эйлис оглядывается по сторонам, желая убедиться, что вокруг никого, и взмахивает крыльями. Ногам так и хочется оттолкнуться, оторваться от земли, но она останавливает это желание. Со стороны, должно быть, смотрится очень странно. Стоит обнаженная, машет крыльями, разбрызгивает во все стороны воду. Эйлис прикусывает внутреннюю сторону губы. Здесь никого нет, увидеть могут разве что звери, а они уж точно никому не расскажут.
А одеться все же стоит. Только сначала надо найти, чем вытереться. Она все же выбирает показавшуюся самой чистой тряпку, вытирает и так почти высохшее тело и вновь ненадолго задумывается. Ей ведь вновь нужно зайти в воду, чтобы попробовать постирать вещи, так не разумней ли было это сделать до того, как вытереться? Эйлис тихо вздыхает. Мыслей слишком много, они путаются, переходят с одного на другое, затуманивают понимание.
Она переводит взгляд на лежащую на земле одежду. А если попробовать намочить ее и стряхнуть грязь? Будет непросто, поскольку правая рука едва слушается, но если ничего не делать, ничего и не изменится. Она подбирает платье, неспешно, стараясь держать крылья как можно выше, заходит в воду и делает несколько шагов. Опускает платье, ждет пару минут, пока оно как следует пропитается водой, вытаскивает и перекладывает в правую руку. Держать становится тяжелее. Эйлис прикусывает губу и заставляет себя поднять платье выше и левой рукой проводит по пятнам, стремясь их стряхнуть. Результата практически нет, лишь в паре мест осыпается налипшая грязь, но большая часть пятен остается на местах. Эйлис хмурится, пытаясь понять, что делает не так, но разумные мысли не спешат появляться. Может, слуги и здесь применяли магию? Она этому не удивится, но все же хочется верить, что есть и другой способ. Нужно будет спросить. А пока остается лишь осторожно обращаться с оставшимися чистыми платьями, их ведь совсем немного.
Эйлис выходит на берег, вновь вытирается и раскладывает мокрое платье на солнце. Хочется верить, что так оно высохнет быстрее. Сама же отыскивает в сумке нижнее платье и надевает его. С верхним будет лучше повременить, чтобы не испачкать раньше времени.
Эйлис осматривается, подходит к деревьям и раскладывает рядом с ними одеяло, которое тоже не мешало бы постирать. За прошедшие дни оно покрылось зеленоватыми пятнами от травы и серо-черными следами земли, но сидеть и спать на нем все еще лучше, чем на жесткой, холодной земле.
Эйлис садится так, чтобы влажные крылья не нависали над тканью, достает из сумки сыр с подсушенным хлебом, прикусывает внутреннюю сторону губы и берет нож в правую руку. Отрезать, хотя скорее отломать, кусок сыра удается не с первого раза. Все внутри против активных действий и движений руки, но Эйлис лишь сильнее кусает губу и загоняет чувства на границу сознания. Ей нужно это сделать.
И все же вместо того, чтобы насладиться скромным обедом, она десяток минут переводит дыхание и стремится унять слишком быстро бьющееся сердце. Она смогла, пусть медленно и неаккуратно, но все же отрезала. Значит и с остальным обязательно справится.
Остаток дня проходит спокойно. Эйлис позволяет себе отдохнуть, погрузиться ненадолго в раздумья и лишь следит, чтобы они не возвращались к дому, осторожно, постоянно оглядываясь по сторонам и убеждаясь, что поблизости никого, перелетает на другую сторону озера и ступает на цветочный ковер. На губах проступает бледная улыбка. Красивое место. И такое спокойное. Повезло, что она сюда вышла. Может, Создательница все же приглядывает за ней? Не дает окончательно заплутать или потонуть в постоянно боли обжигающего серебра. Эйлис поднимает взгляд к небу, едва слышно шепчет слова благодарности и просьбу присматривать и впредь, и продолжает прогулку среди цветов, лишь время от времени оборачивается, желая убедиться, что вещи на другом берегу никого не интересуют.
Ближе к вечеру она вновь пробует записать собственные ощущения, и вновь все оборачивается несколько раз пролитыми чернилами и парой очень неровных слов на листе. И это тоже результат. Эйлис убеждает себя, что все в порядке, что она обязательно справится и станет лучше. Просто нужно время. И от мыслей становится спокойнее, и даже жжение серебра едва уловимо меркнет. Хорошо. Нужно продолжать убеждать саму себя, и со временем все так и будет. Она в это верит.
Едва проснувшись и переведя дыхание от беспокойного сна, Эйлис по привычке проверяет артефакт и невольно прикусывает губу. Руны не горят. Как давно? Она тянется к сумке и настороженно вслушивается. Вроде бы все тихо. Но здесь нельзя оставаться.
Она достает новый артефакт, надевает и спешно касается руны. Легкое сияние сопровождается тихим выдохом. И все же нужно спешить. Она сворачивает одеяла, не заботясь, насколько аккуратно они сложены, запихивает в сумку, подбирает с земли высохшее платье и ткань, что использовала вчера вместо полотенца, и отправляет туда же. Нельзя оставлять ничего, что может дать страже подсказки.
Эйлис оглядывается по сторонам. Пойти или полететь? По воздуху быстрее, но ее легче заметить.
Послышавшееся далекое хлопанье крыльев не оставляет выбора. Эйлис устремляется к деревьям, спешит скрыться под их кронами. Главное не упасть, не споткнуться о корень или ветку. Над головой и чуть в стороне слышатся голоса. Слишком близко. Сердце колотится так быстро и громко, что, кажется, его невозможно не услышать. Мысли путаются, скачут с одного на другое. Эйлис приказывает им и себе остановиться и глубоко вдыхает. Паника — худший советчик. Эйлис складывает крылья, плотно прижимает их к телу и пробирается к деревьям с самой плотной кроной. Сейчас нужно быть предельно осторожной. Неверный шаг — и она выйдет как раз к тем, кто ее ищет.
Она вслушивается, пытается понять, откуда доносятся голоса. Их много, не меньше пяти, все вроде бы в воздухе, обсуждают, где лучше искать. Вот только разговор, судя по всему, сопровождается жестами, ведь из направлений до нее доносится лишь “туда” и “там”.
Эйлис кусает внутреннюю сторону губы. Страх сковывает, мешает разумно мыслить. «Все в порядке, — твердит она сама себе, — я найду выход». Вот только решение не спешит приходить. Надо уйти от озера, это очевидно, в его окрестностях искать начнут быстрее всего. Но куда? И как при этом избежать нежеланной встречи?
Голосов и хлопанья крыльев становится больше, и Эйлис сильнее прикусывает губу. Нельзя медлить. Она прислушивается к ощущениям, пытается понять и в какой стороне основной шум, и где, судя по воздействию заклятья, располагается замок. Нужно выбрать путь, который уведет ее дальше от обеих этих вещей. Она оглядывается, поднимает взгляд к едва просматривающемся сквозь кроны небу и делает несколько осторожных шагов. Ничего не меняется. Хорошо.
Стараясь ступать как можно тише, она идет между деревьев, оборачивается и поднимает взгляд на каждый шорох, пару раз замечает вдали альвиндов, к счастью, смотрящих в другую сторону, а потому успевает скрыться за широким деревом или густым кустарником. Напряжение не покидает. Если хоть кто-то ее заметит, убежать уже не удастся — они явно быстрее, не только в воздухе, но и в лесу. Не раз она слышит, как ее окликают, то по имени, то по титулу, и это заставляет сильнее и чаще озираться по сторонам, убеждаясь, что никто ее не видит.
Под ногами хрустит ветка. Звук кажется слишком громким, таким, что нельзя не заметить. Эйлис крутит головой в поисках места, где можно укрыться, но не видит ничего. Деревья, как назло слишком тонкие, да и стоят на отдалении друг от друга.
Эйлис ускоряет шаг и то и дело оборачивается. Позади никого. Да и голоса постепенно затихают. Не услышали? Хорошо. Но останавливаться нельзя. И расслабляться тоже.
Вновь донесшееся хлопанье крыльев заставляет резко поднять голову. Всего лишь птица. И не одна. Эйлис выдыхает, оглядывается в поисках густых зарослей. Идти по ним, конечно, неудобно, но не так заметно.
Голоса позади перемещаются, становятся то ближе, и тогда Эйлис чувствует, как сердце бьется чаще, то дальше, и тогда она выдыхает и ускоряет шаг. Некоторые из них поднимаются в воздух, и порой кажется, что находятся прямо над ней, но никто не спешит кричать, что она здесь, что нужно лететь сюда. И постепенно Эйлис перестает их слышать.
Она выдыхает, но не собирается останавливаться. Нужно уйти как можно дальше и постараться понять, в чем она просчиталась. Кроме дней, которые провела в пещере, привыкая к серебру. Вечером все было в порядке, руны, хоть и слабо, но сияли, значит, действие артефакта закончилось где-то ночью, возможно, ближе к рассвету. Понимание приходит быстро: она надела артефакт ночью, вот ночью в нем и закончилась энергия. Сглупила. Хорошо еще проснулась раньше, чем появилась стража, иначе все могло бы сложиться гораздо печальнее.
Эйлис переводит сбившееся дыхание и вновь озирается по сторонам. Никого. И хлопанье крыльев слышится реже и тише. Но все же сегодня придется идти почти без остановок и держаться в стороне от дороги. Неизвестно, сколько еще альвиндов успело ее обнаружить.
Она прикусывает губу. Верит ли кто-то еще в версию с похищением? Ее появление на постоялом дворе и этот просчет выглядят подозрительно, да и дома должны были догадаться, что все не так просто, даже если официальную версию исчезновения решили не менять.
Чем это может грозить? Эйлис не знает. Понимает только, что стоит быть еще осторожнее. Вот только припасов хватит самое большее на два дня, потом придется где-то их пополнить, а значит показаться другим. И снова обменять одно из украшений. Найти бы где их продать, чтобы не гадать, согласятся ли принять их в качестве платы.
Но об этом можно подумать и позже, сейчас главное не останавливаться и уйти как можно дальше. Она все еще не уверена, что окончательно оторвалась от стражи.
Когда вокруг сгущаются сумерки, Эйлис рискует подняться в воздух. Она боится оступиться в темноте, да и ноги гудят, просят отдохнуть, но она все еще слишком близко к озеру. Хлопанье крыльев с разных сторон сопровождало почти весь день, то затихая, то вновь усиливаясь, лишь в последнюю пару часов ничего не слышно, и хочется верить, что полумрак помешает ее узнать.
Сил почти нет, но Эйлис заставляет себя вновь и вновь взмахивать крыльями и лететь дальше. Все еще кажется, что кто-то следует за ней, окликает или просто что-то говорит, заставляя замереть и оглядеться по сторонам. Никого. Нужно перестать об этом думать.
Вот только мысли не спешат слушаться. Сознание рисует образы, что стража находит что-то из случайно забытых вещей — хотя Эйлис помнит, что убрала в сумку все, что только увидела, — или же обнаруживает следы, показывающие, куда она ушла, — а это уже вероятнее, земля у озера влажная, и часть следов могла остаться. Но, если бы их заметили, скорее всего, ее бы уже догнали. Она хоть и старается идти и лететь быстро, едва ли сравнится со стражей хотя бы потому, что они не чувствуют воздействия заклятья и жжение серебра.
Эйлис раз за разом повторяет себе, что все в порядке, но все равно то и дело оглядывается. Темнота мешает разглядеть, что вокруг. В ней можно скрыться, и это хорошо, но легко и заблудиться. Сейчас Эйлис во многом полагается на медленно растущее воздействие заклятья, дающее понять, что она летит прочь от родового замка.
Когда силы заканчиваются окончательно, Эйлис опускается на землю. Ветви деревьев, оказавшиеся под ней, так и норовят зацепиться за крылья и волосы, поцарапать чувствительную кожу спины. Эйлис едва уловимо морщится, но продолжает опускаться. Раз ветви так близко друг к другу, крона должна быть густой, а значит ее не увидят с высоты. Особенно если она отойдет на несколько шагов.
Заснуть этой ночью не удается: каждый шорох заставляет вскочить, озираться по сторонам, только чтобы убедиться, что это просто звери или птицы, решившие подняться в воздух, да и полудрема приносит с собой образы стражи, выходящей из зарослей или спускающейся с неба, и отца, строго спрашивающего, что она делает одна посреди леса.
Стоит только небу немного посветлеть, как Эйлис открывает глаза. Усталость ощущается даже отчетливее, чем вечером. Мышцы ног, спины и крыльев болят, отказываются делать хоть что-то; тревога, вызванная дурными снами, никак не реагирует на попытки загнать ее на границу сознания и лишь крепнет с каждым новым шорохом.
Эйлис до боли прикусывает внутреннюю сторону губы. У нее нет времени на разборки с собственным настроением. Нужно идти дальше и неважно, как сложно это будет.
Она по-быстрому завтракает, почти не замечая приевшегося вкуса, убирает одеяла в сумку и оглядывается по сторонам, стараясь разобраться, как лучше выбраться из зарослей, в которые она залетела.
День сливается в бесконечную ходьбу и борьбу с усталостью. Эйлис не позволяет себе часто останавливаться, устраивать долгие привалы, после которых лишь сложнее заставить себя идти дальше. Ступни болят и заставляют морщится при каждом шаге, но Эйлис продолжает идти. Ровная земля сменяется редкими холмами, позволяя предположить, что она все ближе к предгорьям.
Вскоре после полудня в небе слышится хлопанье крыльев, слишком громкое, чтобы принадлежать птицам, и приходится сильнее углубиться в чащу, надеясь, что с высоты ее не видно.
А через пару часов Эйлис различает впереди стены и крыши домов. Деревня. Она останавливается, вглядывается в проглядывающие среди деревьев стены. Сомнения борются с желанием съесть что-то кроме надоевшего сыра и хлеба, пополнить припасы, переночевать в тепле и уюте. Но затем она замечает альвиндов в знакомой форме, опускающихся у ближайшего дома, и вариантов не остается. Конечно, в ближайших к озеру деревнях ее будут искать в первую очередь. Теперь вопрос, как обойти ее так, чтобы никто не заметил.
Эйлис уходит под сень деревьев, старается не выпускать дома из виду, чтобы следить, что никто от них не летит, и ускоряет шаг. Мышцы ног протестуют и болят, но Эйлис не обращает на них внимание. Не время поддаваться слабости.
Вечером, когда начинает темнеть, она снова рискует подняться в воздух, дать отдохнуть ногам и улететь еще дальше.
Хочется узнать, где она сейчас, как далеко от дома или какого-нибудь города, но для этого нужно у кого-то спросить.
Окончательно выбившись из сил, Эйлис опускается на пологий склон холма. Деревьев здесь меньше, и от этого крепнет беспокойство. Если кто-то будет пролетать в окружении магических огней, спрятаться не удастся. Но и выбирать не приходится. Ей нужно вздремнуть хотя бы пару часов, иначе рискует просто свалиться где-то без сознания.
Утром она доедает остатки хлеба и сыра. Экономить больше нечего, придется искать, где пополнить припасы.
Эйлис перебирает украшения, выбирает для обмена скромный браслет и золотого плетения, напоминающего лепестки, украшенные мелкими аметистами. Его, скорее всего, удастся обменять на больший и разнообразный запас еды, и, возможно, теплую комнату на ночь. Только бы по пути не встретилась стража!
Ближе к вечеру с высоты очередного холма Эйлис различает городские стены. Ведущая к ним дорога в стороне от ее пути, но большой крюк делать не придется. Эйлис останавливается и задумчиво смотрит в сторону города. Это — хорошая возможность, во-первых, продать часть украшений, во-вторых найти библиотеку и начать узнавать больше о заклятье, но с другой стороны там явно немало стражи, а она так и не придумала правдоподобную историю своего путешествия. Мысли эти дни были заняты другим.
Голод напоминает о себе. Эйлис хмурится, продолжает вглядываться в стены и крыши домов. Еда ей нужна, глупо это отрицать. Но такой же глупой кажется мысль отправиться в место, где немало стражи, особенно после того, как она всего пару дней назад выдала свое присутствие. Это, скорее всего, ближайший крупный город, очень вероятно, что стражу предупредили, что она может здесь появиться.
Эйлис слегка наклоняет голову набок. Если она будет постоянно бояться показаться где-либо, она никогда не сможет ничего узнать. А если так, в чем смысл этого путешествия? Она опускает взгляд, смотрит на ткань рукава, скрывающую серебряный наруч. Она уже зашла очень далеко. Страх всегда будет находить причину, почему очередной город стоит облететь стороной. Возможно, к следующему она успеет подготовиться лучше, а, может, снова выдаст себя уже другим способом. Да и скоро ли встретиться этот другой город? Сейчас она хотя бы сможет узнать, где находится, а значит посмотреть по картам, куда отправиться дальше.
Эйлис вздыхает, роется в сумке. У одной из накидок ворот сделан таким образом, что можно набросить его на голову, скрыть прическу. Возможно, никто не будет вглядываться. Она глубоко вдыхает, отгоняя сомнения на границу сознания. Если уж идти, то до конца. Возможно, она совершает глупость, но она должна хотя бы попытаться что-то узнать.
Она спускается с холма и по пути не сводит взгляда с городских стен, когда их не скрывают другие холмы. Редкие альвинды, путешествующие на крыльях, около самых стен направляются в одну и ту же сторону и опускаются на землю. Это настораживает. Эйлис проверяет, крепко ли держится лента на правом запястье, не позволяющая ткани рукава раскрыться, обнажив серебряный наруч, и останавливается на ближайшем к городу холме посмотреть, что происходит у ворот.
И мысль, что не стоит сюда приходить, лишь крепнет: стражники у въезда останавливают каждого альвинда, каждый экипаж и даже людей, осматривают, сверяясь с листами, что держат в руках. Эйлис догадывается, что может быть на этих листах: ее портрет или описание, детали не имеют значения. Через ворота не пройти. Можно попробовать перелететь через стену, но останавливает отсутствие других желающих. Возможно, она окружена какими-то чарами вроде тех, о которых рассказывал Тристан. Эйлис слегка наклоняет голову, раздумывая, как лучше поступить.
Темнеет, есть хочется все сильнее. Оставаться у городских стен неразумно: могут заметить патрули, она видела, как они летают над стенами и поблизости. Отступить и улететь? Тогда она снова ничего не узнает.
Порыв ветра пробирается под накидку и платье, заставляя кожу покрыться мурашками. В городе можно найти постоялый двор, переночевать в тепле. Мысль такая манящая, соблазнительная и в то же время опасная.
Есть ли другой путь за ворота?
Над стеной один за другим зажигаются магические огни. А ведь со стены ее вполне могут увидеть. Узнать едва ли удастся: расстояние помешает разглядеть детали, но заметить, что кто-то стоит на холме и смотрит, очень даже возможно. Заинтересует ли это стражу? Эйлис сомневается. Это хоть и не широкая, утоптанная дорога, но тоже один из путей в город. Любой может прилететь со стороны холмов и леса, особенно если заблудился.
И все же лучше не задерживаться, не привлекать внимание. Надо что-то решать.
Эйлис смотрит на стены, окружающие город, ворота, ведущие в него, медленно переводит взгляд с одного края на другой. Интересно. Дальняя часть стены почти не освещена. Что там такое? Может, что-то, что позволит пройти?
Крылья едва заметно подрагивают. Эйлис глубоко вдыхает, унимая волнение. Ей нужно это сделать. Хотя бы посмотреть, что там. Если еще одни ворота, у которых останавливают каждого приближающегося, она улетит прочь от города, завтра постарается найти деревню и пополнить припасы, а если все же есть проход, она им воспользуется. Хочется верить, что на улицах удастся затеряться среди альвиндов.
Она взмахивает крыльями. Так все же гораздо быстрее, чем пешком.
Осторожно, не спеша приближаться к стенам, Эйлис облетает город. Огни в темной его части не спешат зажигаться, и это одновременно радует, укрепляя надежду, что внутрь все же удастся пробраться, и настораживает, вызывая вопросы, что там может скрываться.
Стена на первый взгляд ничем не отличается от других мест: такая же каменная, такая же высокая, нет ни намека на ворота. Эйлис прикусывает губу. Похоже, все же придется лететь дальше. Но, может, она просто не все видит в темноте? Она оглядывается по сторонам. Патрулей не видно, можно рискнуть подлететь ближе.
Она глубоко вдыхает. отчетливо понимая, что все же хочет попасть в тепло и ради этого готова совершить глупость.
Вблизи стена кажется еще больше и словно опасней. Осторожно, то и дело смотря вверх, Эйлис летит вдоль нее, сама не зная, что ищет. Вскоре ей попадаются небольшие деревянные дома, скрытые ночным мраком. Свет не горит ни в одном окне, да и шагов не слышно, но между ними, почти у самой земли Эйлис замечает дыру в стене. Небольшую, но достаточно широкую, чтобы пройти, сложив и плотно прижав к телу крылья.
Эйлис замирает около нее, вглядываясь и размышляя, точно ли она проходит через всю стену. Будет глупо оказаться в тупике.
Однако темнота мешает и здесь, не позволяет ничего разглядеть. Эйлис глубоко вдыхает, опускается на камни и складывает крылья. Не слышно ни шагов, ни чужих крыльев, и хочется верить, что все обойдется.
Проход оказывается уже, чем при первом впечатлении, приходится постоянно поджимать крылья, и все равно они задевают стены, собирают с них пыль и паутину. Эйлис идет вперед, вытянув левую руку, чтобы не уткнуться внезапно в стену, и спустя несколько показавшихся бесконечно долгими минут оказывается с другой стороны стены.
Улица находится ниже, чем думалось Эйлис. Она оступается, взмахивает крыльями, чтобы удержать равновесие, но они, не полностью освободившись из узкого прохода, лишь больно царапаются о стену. Эйлис едва успевает выставить перед собой руки, и жжение серебра сильнее отзывается на удар.
Она морщится, кусает внутреннюю сторону губы и, поднявшись, отряхивает платье. Вокруг никого. Лишь небольшие, покосившиеся деревянные дома и узкие улочки. И ни одного магического огня.
Она в городе. Уже хорошо. Куда теперь? Найти ночлег или сначала продать украшения? В любом случае нужно выбраться туда, где светлее.
Эйлис прикрывает глаза, вспоминая, откуда летела, и подумав немного, сворачивает на улочку слева. Она должна вести, куда нужно.
Темнота пугает неизвестностью, заставляет идти медленней и осторожней, скрывает от взгляда неровные камни, которыми вымощена узкая улочка, и Эйлис не раз спотыкается о них и едва не падает. Но еще больше темноты настораживает тишина. Ни звуков шагов, даже собственные едва слышны, ни хлопанья крыльев. Кажется, что вокруг совершенно никого нет. Неужели все эти дома пустуют? Эйлис с трудом в это верит. Да, они совсем небольшие, покосившиеся и совсем не похожи на те, что она видела во Фларе, но жить в них все же можно. Наверное.
Петляющая улочка выводит на небольшую площадь, такую же темную, как и все вокруг. Эйлис оглядывается, запоздало осознает, что с самого начала проще было бы взлететь, расправляет крылья, собираясь ими взмахнуть, и понимает, что не может пошевелиться. Сердце сковывает страх. Что происходит?
Она пробует покрутить головой, посмотреть по сторонам, но тоже не выходит. Тело не слушается. Даже дышать удается с трудом.
Из темноты с разных сторон проступают альвинды, и Эйлис все еще не слышит их шагов. Они приближаются медленно, словно знают, что она никуда не денется, останавливаются в паре шагов, позволяя разглядеть простую, местами порванную одежду. Не стража. И от этого только страшнее. Эйлис слышит, как громко стучит сердце, и все так же не может пошевелиться.
Один из альвиндов, самый высокий, приближается, откидывает ворот ее накидки, и на его лице появляется усмешка. Рука опускается ниже, к завязкам, удерживающим ткань. Другой альвинд что-то произносит, — Эйлис различает движение губ, но не слышит слов — первый отвечает, поднимает взгляд и тут же падает на землю. Как и остальные.
Способность двигаться возвращается вместе с окружающими звуками. По телу и крыльям проходит мелкая дрожь. Нужно улетать отсюда. Эйлис поднимает взгляд и замирает уже по другой причине: на площадь опускается Тристан. Один, сопровождаемый лишь пламенем магического огня.
— Леди Эйлис, — в его голосе слышится беспокойство. — Вы в порядке?