Гул корабля и дрожь по стенам разбудили ее. Наступил рассвет и они отчалили. Сирена накинула на плечи платок, надела сережки из простой проволоки и бусин, закрыла дверь и побежала на палубу, игнорируя ноющую боль в ногах. Множество людей стояло на порту и махали, кричали им на прощание, желая добрую дорогу, а пассажиры корабля свистели в ответ и махали шляпами. Сирена присоединилась к ним, прощаясь с полюбившимися землями и представляя, что кто-то поймал взглядом ее фигуру, тоже желает доброго пути и (вот уж мечты!) возвращения.

Они отплыли далеко, так, что фигуры людей постепенно стали неразличимы в толпе, потому Сирена, поежившись от утреннего холода, развернулась, чтобы вновь спуститься в каюту, когда услышала чей-то оклик:

— Фелиция!

Она не обратила внимания, шагая к лестнице. Некто с тяжелой поступью подбежал сзади и снова позвал:

— Фелиция, ну же!

Голос оказался знакомым, и кишки с легкими ее похолодели. Она обернулась. Действительно: перед ней стоял мужчина, который испугал ее вчера. При свете дня она смогла лучше рассмотреть его внешность: густые брови, покатый лоб и шрамик на верхней губе, русые короткие волосы и крепкое тело.

— Доброе утро! Вы что-то хотели?

— Хотел пригласить тебя и твою тетушку позавтракать в столовой. Ты не против?

— Увы, не получится, — покачала головой Сирена, сделав виноватый вид. — Ей нездоровится и боюсь, всю поездку она проведет в каюте. Она очень строгая и не позволит мне уйти надолго.

Казалось, мужчина (как бишь его?) огорчился, а лицо его дернулось, будто он хотел что-то сказать, но сдержался.

— Жаль, — вздохнул он. — Может, ей нужны какие-то лекарства? Я могу осмотреть ее, когда-то приходилось медбратом работать.

— Нет, не нужно, она принимает лекарства по рецепту своего доктора. Мне нужно идти, всего хорошего! — Сирена стремительно скрылась, но услышала брошенное в спину:

— До встречи, Фелиция!

В каюту она вернулась лишь затем, чтобы ополоснуться в раковине, переодеть ночную сорочку и немного прихорошиться. Она не стала брать подвязку-кошелек на бедра, рассудив, что выгонят взашей, вздумай она вскинуть юбку, чтобы достать деньги. Вместо этого она хитро повязала платок на пояс и завернула туда несколько купюр.

Корабль имел типичное строение и неброскую обстановку. Однажды она во время похода до рынка интереса ради, миновав одним чудом (природу которого она смогла позже себе объяснить), пролезла в роскошный корабль для послов доброй воли Ирия в Крон и остолбенела от обилия блеска золота и меха. Она уже плохо помнила детали, но свои эмоции — вполне.

Но этот корабль предназначен для простого люда, а потому красота здесь если и была, то не выходящая за границы разумного. Картины, вырезанные узоры на древесине, обычная кружевная тюль на окнах, удобство — все было приятно глазу и душе. Сирена, иногда оборачиваясь, пришла в трактирчик, и когда не обнаружила надоедливого муж...

«Мудака» — хмуро решила для себя девочка, села за свободный столик с миленькой скатертью и взяла в руки лист с меню, открытое на странице с завтраками. Яйца любых птиц она не любит — в свое время наелась, когда своей порции ей было мало, но больше просить было не желательно, и единственно, что оставалось — это лезть в почти круглый год густую крону деревьев и отвоевывать яйца у враждебных родителей. Если они не отдают, то брать уже птиц. Мясо, чай, вкуснее яиц. Или лезть в чужие сараи, но если поймают хозяева, то за кражу не поздоровится... Не любила она и морковь со свеклою по тем же причинам. Фрида говорила ей, что эти овощи крайне полезны и заставляла пить их сок, когда она болела. Поэтому она спокойно перелистнула страницу с завтраками и салатами и впилась взглядом в строку мясного жаркого. Живот скрутило урчанием.

Свет заливал помещение из высоких окон. Было ещё тепло, доносился соленый воздух. Непрекращающийся шум рассекающего океана был непривычен, но не вызывал отторжения. Сирена недолго смотрела на армуд, но поверхность чая ни разу не дрогнула. Тем не менее, ее слегка подташнивало и головная боль, она чувствовала, скоро оплетет ее череп. Но отголоски простуды это были или же беспокойства о своем будущем? Сирене было страшно расставаться с теплыми и солнечным Ирием. В конце концов, она слишком юна для таких подвигов. Но и в Ирие ее более ничего не держало: у нее больше не было дома, работы, семьи и друзей.

Что слегка раздражало — так это звуки от соседнего столика. Точнее, трёх столов, приставленных друг к другу. Они уже стояли там, когда Сирена пришла, но села к ним спиной. Она хорошо слышала бурчание-переругивания трех детских голосов, шиканья женского и бесконечные толчки.

Сирена хотела было возмутиться и отчитать детей, но ее уже опередил старик, который потребовал тишины. Удивительно, но дети извинились и продолжили склоку на тона ниже. Тем не менее, это удовлетворило девочку.

Она поняла, что осталась наедине с собой на целые три недели. А что можно делать в это время?

Сирена очень сильно сглупила, когда не взяла с собой ничего увлекательного. Чем ей занять себя на целый месяц?

Поев и заплатив, она решила обойти весь корабль.

Он вмещал в себя порядка двухсот пассажиров, не считая персонала. Она уже видела каюты, столовую, а на ВЕРХНЯЯ ЧАСТЬ при свете дня была лишь когда они отплывали, смогла разглядеть площадку для игр в мяч, где скорее всего и ходит тот мужчина. Потому Сирена решила походить внутри корабля и, быть может, даже найти своих сверстников. Внутри было светло от окон и тепло, Сирена поздоровалась с пожилой уборщицей, подметающей длинную дорожку, ведущую в разные каюты: прачечную, спальню для персонала, библиотеку. Она завернула в последнюю и к своему удовольствию не нашла толпы. За одним одиноким столиком у самого входа сидел старик, но при взгляде на Сирену его лицо изменилось на недовольное. Сирена не обиделась: быть может, у того зубы больные. Она поклонилась с пожеланием доброго утра.

— Доброе-недоброе, — проворчал тот. — Явилась за конкретным или так, умной показаться?

— Думала, посоветуете что-нибудь? — обида все-таки немного кольнула. Сирена не считала себя умной, но всегда старалась урвать новых книг.

Старик фыркнул и взяв небольшую, явно старую книжицу, ткнул ее в руки Сирены. Она смогла прочесть лишь "Словарь", а второе слово было иначе написано.

— Раз в Крон собралась, то манерам поучись.

— Что не так с моими манерами? И это же кроновский язык? — удивилась она. Фрида потратила много времени, чтобы Сирена не падал в грязь лицом в культурном обществе.

Смех старика был неприятный, каркающе-гогочущий.

— В Кроне не кланяются. Напиши сюда свою каюту. Книгу чтобы завтра вернула. Да, именно он.

— Но как же я до завтра все выучу? — вновь удивилась Сирена.

— Не моя проблема, — махнул на нее старик.

Сирена скуксилась, но написала в журнале название книги, старательно выведя и новое слово на ином языке, свои инициалы и номер каюты.

Она ушла с книгой в каюту и для начала перелистала всю книгу. Сирена пришла к выводу, что та рассчитана явно на детей: в ней преобладали картинки, самые простые слова и базовые фразы. Но Сирена лишь немного поколотила подушку, в конце концов признав, что старик сделал ей услугу, впихнув именно словарь, а не легкие романчики.

Сирена знала, что в Кроне немного другой язык, но даже не подозревала, что и иная письменность. Она не взяла с собой ни тетради, ни карандаша или уголька, а потому обошла весь корабль, пока не нашла в другом отсеке лавку с мелочами и не приобрела несколько вещиц, включая и еды.

По советам Фриды, Сирена вначале обустроила себе место, налила в стакан молока и положила на кусок хлеба вяленого мяса и лишь потом взялась за карандаш. С усердием она стала размечать точками свои будущие буквы и медленно, старательно выводить их же, привыкать к новой письменности. Это было ей в новинку и весьма занимательно, в отличии от вечной работы в особняке. Слуги ее не любили из-за явного фаворитизма Фриды, а потому частенько скидывали свою работу на девочку, что у нее не всегда находилось время на собственную учебу. Она страшно завидовала дочерям Руны, которых та смогла пристроить в местную школу и обижалась на Фриду. У женщины было домашнее образование и она, свободная от домашних обязанностей и дуреющая от скуки, даже учила Сирену музыке, танцам и этикету, но девочка не считала эти знания чем-то стоящим. Сирена буквально чувствовала, как глупеет с каждым днем, как содержимое ее черепа становится схожим с вонючей тряпкой конюха, а потому побег не воспринимала как что-то ужасное. Она не хотела закончить свою жизнь как старая кухарка или исходящий на прах конюх, которые с трудом могли прочесть газету и чаще просто слушали чужие пересказы, которые жили от приема до приема пищи, от сна ко сну и совершенно ничего не хотели менять в своей жизни, так и просидев в одном городе все года, получая пищу для ума с чужих ртов. И таких людей она встречала слишком много, которые были довольны своими скудными знаниями, счастливые от полученного наследства в виде старой хибары среди таких же хибар и телеги со старым ослом. Ей было так страшно застрять среди совершенной глупости, а потому она до сих пор не жалела о своем побеге, чай, не много потеряла.

Сирена надеялась, для начала, найти свою семью или хотя бы убедиться, что искать уже некого, а дальше... дальше она постарается найти свое пристанище в жизни. А может быть, Сирена не питала ложных надежд, возможно, она разочаруется в родных краях и вернется в Ирий. В горячий, знойный Ирий, где круглый год зреют груши и люди не видели, как листва желтеет и покидает деревья. Но для она начала подзаработает денег, чтобы подать заявление на сдачу экзаменов. Система знаний между Кроном и Ирием была схожа, поскольку многие века уже не менялась на корню, были лишь мелкие различия. Она же не экзамен на магию сдавать собирается, в самом деле, вот там оба острова скрывают свои секреты. Вот после получения результата экзаменов — а она его получит, поскольку теперь у нее есть свободное время и она сможет заняться собственным образованием, найдет себе умственную работу. Ей, в самом деле, не нравятся мозоли на руках. Слишком красивы ее пальцы для них.

Но все пустое, пока она не разберется с языком.

Сирена очень увлеклась новой книгой. Она чувствовала, как тянет усталость ее спину и ноги, но не отвлекалась от чтения, на месте проводя зарядку. Новые знания впитывались в мозг, словно вода в сухую губку, и Сирена получала от них удовольствие, как от вкусного десерта. Все внутри нее ликовало, когда она смогла самостоятельно придумать рассказ с новыми выученными словами и почти не ошибиться с произношением. Однако как от еды приходит насыщение так и она устала, когда вновь переворачивала страницу. Сирена не заметила, что уже наступил вечер и с удивлением обнаружила, что практически закончила книгу. Осталось только привыкнуть к письменности. Может быть, дело было в примитивности детской книжки и частых иллюстрациях, или сыграла схожесть языка с ирийским, но Сирена предпочла думать, что это она такая умная.

Ей бы найти людей, с которыми можно поговорить...

Решившись, она вытащила из чемодана невзрачные юбку с платком на плечи и повязала на голове косынку. Было досадно скрываться от того мужчины, но она подумала, что попрячется от него пару дней, а там он забудет про нее. Не весь же путь просидеть в крохотной каютке! Хотя это было лучше, чем ютиться в одной комнате с ворчливой бабкой кухаркой и завистливыми служанками, которые нет-нет, да подкладывали в ее матрац иголки.

Она прихватила с собой тетрадь с книгой и вышла из каюты. Сверху, на палубе, доносились громкие разговоры и визги детских восторгов, немного подкачивало. Сирена, вышедшая наверх, глубоко вдохнула свежий воздух. Корабль рассекал Тихое море достаточно шумно, но звук бурлящей воды не приносил дискомфорта. Сирена была рада, что слышит его, это очередное напоминание, что она покидает Ирий, движется в Крон, что не стоит бесцельно на месте.

Солнце постепенно уходило к горизонту, окрашивая воды огнем. Подняв голову к небу, она увидела, как клубы пара с труб корабля поднимались к облакам. Вскоре снова засияют звезды, и она снова будет их считать.

Сирена прикрыла глаза, в первый, казалось, раз испытывая такие странные эмоции. В груди тепло клубилось счастье — она, наконец, не стоит на месте, а двигается к своей цели! Она больше не ждет, а сама идет к своей семье! В животе, напротив, свернулся страх, в висках стучали сомнения. Что, если с ней что-то случится по дороге? Сирена совсем одна, и никто даже не будет ее искать.

Чтобы зря не грустить, она вернулась к актуальным проблемам.

Девочка не знала, как стоило заводить разговор с незнакомцами. К кому подходить? Или нужно как-то подать знак, чтобы подошли к ней? Может, ей стоит томно вздохнуть и лениво читать в одиночестве книгу, с намеком?

Нет, так не пойдет. В закрытую бочку вино не течет, нельзя надеяться на случай.

В ее животе противно заурчало. Как удачно!

Вдохновившись, она решила снова пройти в столовую и подсесть уже к кому-нибудь с чашечкой чая.

К сожалению, не одна она была такой умной. К вечеру второго дня и другие люди захотели поесть, а потому было не протолкнутся. Сирену каждый раз кто-то норовил толкнуть локтем или задеть плечом, но испортиться настроению не давал умопомрачительный запах лепешек со сметаной. Она взяла сразу несколько ароматного и горячего хлеба в платок за одну купюру и не забыла про чай, едва не проливая, пока выходила из толпы. Все столики уже были заняты, но ведь ради этого она и пришла!

Сирена тщательно всех осмотрела и прислушалась. Практически все разговаривали на ирийском и имели бронзовый оттенок кожи. Она медленно ходила между столиками, грея руки об чашку чая, пока, наконец, не услышала чужую речь на странной смеси языков. Она застыла и поспешила к звуку. То оказались два мальчика. Со спины они показались ей знакомыми. Верно, видела их в порту?

— Прошу прощения, — сказала она старательно, как по книге. — Могу я подсесть к вам?

К ней повернулись, как оказалось, близнецы. Один был нахмурен, второй — скривил рот, как если бы они ссорились или были недовольны появлением Сирены.

— Да, здесь не занято, — кивнул ей тот, со сведенными бровями.

Второй отодвинул стул и собрал в кучу их пирожные, освобождая ей место, прежде чем вернуться в разговор.

Сирена сразу понимала и нет. Она могла уловить общий смысл, но ее раздражало, что она не может понять все. Также она не знала, когда стоит самой что-то сказать, не влезая бесцеремонно. Она цедила чай с жасмином, чтобы он не закончился слишком рано, ела лепешку небольшими кусочками и якобы читала книжку. Украдкой она, все же, поглядывала на братьев, и сделала для себя небольшую характеристику обоих. Тот, что смурной, был явно серьезнее и распекал брата, обвиняя в слабом... ощущении? теле? груди... ах, здоровье матриарха. Матери? Как странно, на кроновском мать обозначают как главу семьи? Или это конкретно в этой семье? Смурной называл брата бестолочью, бесстыдником, сетовал, что не сожрал его в утробе... Сирена даже хихикнула на этот выверт.

Второй, тот, который с улыбочкой, отмахивался и явно не хотел признавать вину, и веселился, своими комментариями распаляя близнеца. Он говорил лениво, говорил, что у матри... у матери слабое здоровье, но парадоксально крепкая рука и сильный глас, и что согласен, если Зояр... Ох, первого зовут Зояр! Согласен, если Зояр съест его прямо сейчас и закончит мучения.

В конце концов, Зояр не вытерпел и сказал, что брат не оправдывает свое имя и... что-то, что Сирена снова не поняла.

Второй, казалось, спохватился, увидев книгу в руке Сирены:

— Простите, мы... — Сирена не поняла его слов.

— Извините, я лишь учу кроновский, — вздохнула она, показывая обложку книги. — Не могли бы вы перевести?

— Я спросил, не помешали ли мы вам? — перевел мальчик.

Сирена лишь сейчас заметила, что они выглядят ее ровесниками. Имеют характерный для Ирия загорелый оттенок, но немного иные черты лица. Может, их родители из разных островов? Полукровки, метисы?

— Нет, нисколько.

— Вы сами учите язык? Без учителя? — спросил негромко и демонстративно спокойно Зояр, будто не он сейчас шипел и рычал на брата.

— Да, сама, — кивнула Сирена.

— Вам, наверно, сложно с произношением?

— В книге описаны звуки, — сказала она, — но, по правде, практика очень важна. Вы знаете кроновский?

— Бегло, — кивнули близнецы, а Зоян спросил: — Хотите, мы поговорим с вами?

— Я была бы рада, — улыбнулась мягко Сирена, взмахнув ресницами. Как учила Фрида. — Не хотите лепешек?

Близнецы поблагодарили сказав, что уже сыты, но отщипнули немного из уважения к ней.

Смекнув, что она так быстро нашла собеседников, и даже не старых, она быстро допила чай, и близнецы тоже засобирались.

Они вышли на палубу и нашли свободное и отдаленное от скопления людей место возле перил, и вытащив из щели сложенные платки, постелили на пол. Сирена подумала, что они не в первый раз здесь, и поблагодарила за место. Сев, они свесили ноги с палубы, держась за решетку перил.

Они решили, что будут разговаривать на смеси языков, чтобы Сирене было пока понятно, но если возникнут вопросы, чтобы она сразу задавала. Девочка не могла не порадоваться такому подходу и согласилась.

— Как тебя зовут? Мы еще не познакомились.

— Сирена Тис, — сказала она. — А как зовут вас?

— Зоян Варрин и мой брат Зояр Варрин, — близнецы синхронно приложили руку к груди и кивнули.

— Это такой обычай, да? — указала она на их жест.

— Да, такой... северный этикет, если можно сказать.

— По сословию люди как-то различаются?

— Нет, в Кроне все едины, — покачал головой Зояр. — Это в Ирие черт ногу сломит с баронами, виконтами, князьями и каждым иначе руку слюнявь... В Кроне с этим проще, нет обязательных правил.

— Но... — прищурилась она, зацепившись за "обязательных".

— Но негласно к человеку, который стоит повыше тебя, то есть к градоначальникам, к помещикам, к герцогам, опять же... Нужно прикладывать обе руки. К герцогам еще, правда, кланяться.

— И все? — моргнула Сирена. — То есть кланяться нужно лишь только трем людям?

— Ага. Потому можешь забыть про поклоны. Вот как все просто. Ну, то есть непросто, там нужно еще книжечку перечесть, — казалось, Зоян вспоминал, почесав бровь.

— При свадьбе и похоронах еще, — Зояр тоже нахмурился.

— Интересные у вас имена, — заметила Сирена. — Откуда вы?

— Мы из Крона, родились там и встретили свой первый год, а потом родители решили податься в торговцы. Наша мама родом из Ирия и назвала меня в честь прадеда.

— А меня — папа, уж не знаю в кого. Говорит, солнце увидел и в голову пришло, — легко рассмеялся Зоян, ловя пальцами последние лучи солнца. — Хотя и странно это, назвать одних людей совершенно разными именами.

Сирена вначале не поняла его фразы, а потом догадалась, что под "одними людьми" он имеет в виду близнецов — в самом деле, ведь как один человек! — а разными именами... может, из-за разного их происхождения? Зояном, если Сирена не ошибалась, называли одного из полководцев Ирия, а имя Зояра она в первый раз слышит. Явно ведь кроновское. Однако мать Зояра из Ирия, и отец ее, стало быть, тоже, так откуда... А впрочем, неважно.

— Красивые имена, — улыбнулась она. — Звучные, и, мне кажется, даже походят вам.

— Но у тебя — странное, — склонил голову Зояр. — В честь морских чудовищ?

— Возможно, — пожала плечами Сирена. — А кто это?

— Так сирены же! Ну, которые сбежали после Великой кровавой бойни! Были мавками ж, но потом крови напились и все, — он широко взмахнул руками.

— Эх, деда хорошо рассказывал. А ты дурачком у нас уродился, — погладил Зояр по голове близнеца.

— Ну так сам и говори!

— И буду, — покорно кивнул Зояр. — Сирена, давай я буду рассказывать мифы Крона, а ты, если что-то станет непонятно, будешь записывать и переспрашивать?

Ой, Сирена даже позабыла про свою тетрадку, на которую упиралась рукой. Она кивнула и подготовилась — раскрыла на чистой странице, отчего-то стесняясь своего почерка, и приготовилась.

— В стародавние...

— Какие? — удивилась Сирена. Зоян хохотнул.

— Слово образовано из двух: старые и давние, далекие.

Сирена смутилась и решила больше его не отвлекать, пусть Зояр и не выглядел злым. Она стала записывать все непонятные слова на смеси двух писем. Зоян рассказывал сбивчиво, на ходу что-то изменяя и вспоминая, но Сирена могла понять его рассказ, поскольку уже слышала его от Фриды.

Так, в старые и древние времена, когда солнце не оттолкнуло с неба луну, роду людей приходилось жить вместе с тварями. Нет, не так. Люди были вынуждены выживать, поскольку твари были сильнее, умнее и кровожаднее. Люди были в статусе животных, но от участи тупого скота спасало лишь верование самих тварей: те верили, что люди должны жить как разумные существа, но эта вера не мешала нападать на их племена, и люди ни разу, никогда не могли отбиться, навсегда оставаясь жертвами. Не было и шанса одержать хоть единожды победу над горными гарпиями — существами с головой, грудью и руками человека, мощными крыльями птиц, своими взмахами ломающими деревья, и когтями монстров. Гарпии кричали-визжали, вселяя ужас в сердца дичи. Или лесными волкалаками: мощными волками величиной с медведя, которые лапами сокрушали камни. Или перевертышами, самыми смекалистыми, которые были знакомы с культурой людей, надевая их личину и обманом пробираясь в поселения, или на́гами пустоши, наполовину — прекрасные юноши и девы, а снизу — уродливые змеи. Русалки, обитающие в реках и морях, пением и плясками соблазняющие людей, чтобы после — утопить.

Не было у людей покоя ни на земле, ни в воде, ни на высоте гор. Людям оставалось лишь прятаться под шкурами животных и молиться. В конце концов, солнце даровало им частичку себя, одарив своей каплей человеческий источник. Люди обрели контроль над неведомой ранее силой, и лишь раз смогли разбить тварей. Но капля солнца неминуемо бы закончилось, и они решили заключить с тварями договор. Твари больше не станут нападать на людей, разрушать дома и бесконтрольно их сжирать, но людям пришлось бы раз в пять лет отдавать каждому роду тварей по три юноши и девушки.

Это был шанс на выживание, который они не имели права упускать. Они подписали договор кровью и последними капельками солнца.

Однако спустя лишь десять лет твари смекнули, что люди больше не имеют контроля над магией, и разорвали договор.

И история вновь повторилась.

Доведенные до отчаяния люди, вкусившие свободу, сами стали убивать своих детей и родителей, не желая попасть в лапы и зубы тварям.

И в миг, когда матери стали заносить кинжалы над своими животами, на землю спустились люди, покрытые золотом — дети солнца. Они зачали и понесли от людей, и полукровки-полубоги родились на девятый день. Их укрывали в самых дальних и скрытых домах и пещерах, и эти дети выросли в семь дней до юнош и дев, и более не старели. Они не выглядели как дети солнца, но были гораздо, гораздо прекраснее своих людских родителей. Им не нужна была еда или вода, они не таили в себе зла, но и не могли испытывать радости. У полукровок был лишь один смысл жизни, который они стали претворять, оставив своих родителей. Они пошли к тварям требовать объяснений о разрушенном соглашении, и твари, лишь увидев полукровок, лишились дара речи. По легендам, когда увидели полукровок, русалки едва не утонули, гарпии забыли как летать, волколаки упали на колени, а перевертыши показали свою истинный лик — настолько были красивы полубоги. Однако услышав про договор, твари рассвирепели и попытались растерзать новорожденных. Тогда же и началась бойня, которую спустя века стали называть Великой и кровавой. Полукровки практически стерли с утробы жизни всех тварей, даже когда те стали молить о пощаде и бежать. Мало кому из них удалось выжить. Кто-то спрятался так, что их не смогли найти, но до сих пор можно было встретить редких представителей, а кто-то сбежал в Бестроп или Ирий.

— Но как это связано с моим именем? — спросила Сирена, тря кончиком карандаша нос.

Зояр явно устал говорить, а потому за него закончил Зоян:

— Так ведь твари не дураки, и испили крови полукровок, став сильнее. А ты как думала, они же новорожденные, и в первое время битвы терпели поражение — ведь ничего не знали! Лишь после отравили свою кровь, и тем самым ослабили тварей. Те, кто не умер на месте, все равно утратили значительную часть своих сил, а их дети стали и вовсе уродами. Мавки, оборотни, сирены, сирины... Сирины — это дети прошлых гарпий, мавки — русалок, но на Ирие их называют сиренами, оборотни — волколаков.

— Как интересно...

— Дети же солнца остались среди людей, старея вместе с ними, и умерли от старости.

— Почему же солнце не забрало их назад?

— Потому что они учили людей. Всему. Вот после смерти и вернулись на небо.

— Фелиция!

Сирена застыла, когда вновь услышала этот голос. Близнецы, подумавшие поначалу, что зовут другую девочку, заметили ее реакцию и совершенно синхронно повернули головы в сторону звука.

В конце коридора стоял мужчина с подносом чего-то горячего в одной руке. Он энергично стал приближаться к детям, и близнецы встали, незаметно поднимая и Сирену.

Оба поклонились в южном приветствии, убрав одну руку за спину, вторую приложив к шее и отведя ногу.

— Добрый вечер!

Натан поклонился им в ответ, улыбаясь, но Сирену его жест лишь насторожил.

— Добрый вечер. Фелиция, ты...

— Сестрица, ты знаешь этого уважаемого? — спросил Сирену Зоян, якобы ненароком перебивая мужчину.

Сирена опешила, но вскоре пришла в себя и кашлянула. Варрин очень умны, если с такой скоростью поняли, что человек неприятен Сирене, и стараются заговорить зубы. Она приняла игру.

— Да. Да, мы... Мы познакомились, кажется, на танцах.

— О, так вы — семья Фелиции? — спросил Натан, переводя взгляд с братьев на якобы сестру. — Совершенно непохожи...

— Так у нас мамы — родные сестры, а отцы из земель разных, — честно хлопал глазами Зояр. — Вот едем к родственникам.

— Ясно, ясно, — покивал Натан с тихим цоканьем.

Некоторое время близнецы заговаривали зубы мужчине, пока тот, чем-то явно досажденный, откланялся.

Почему-то Сирене снова было страшно, и лишь с уходом мужчины она смогла глубоко вдохнуть.

Близнецы ещё некоторое время щебетали ни о чем, словно выжидая, и лишь потом шепнули девочке быстро собираться и идти с ними. Вид их был напряжённый.

— Нужно сказать отцу, — шепнул ей Зояр.