❅VIII❅

Дворец был умеренно роскошен, красив, изящно убран, но никакой живости в нем не было. Его владелец тут практически не жил, и более обжитыми казались кабинет и спальня - как минимум потому, что дверные петли не сохранили безупречно блестящий вид, а помутнели из-за трения.

Чайльд не любил это место из-за размеров, из-за помпезного интерьера, который резал глаза, и из-за постоянной тишины, что бывала ночью, которая душила и казалась ощутимой. Да и его работа не позволяла ему оседать на одном месте, и приходилось неоднократно кантоваться из одного места в другое. Он возвращался сюда однажды в шесть месяцев, а когда-то не появлялся почти год - а если появлялось время, то он тратил его на поездку домой, при меньшем же наличии ночевал в трактирах или казармах. В свой дворец он возвращался либо в особо тяжкие дни, либо для организации мероприятий: ужасно, что титул Предвестника не только давал право на собственную живую силу, но и обязывал появляться в светском обществе, а значит и хотя бы изредка приходилось устраивать званые вечера. К счастью или к сожалению, Чайльд слишком часто разъезжал по поручениям, поэтому его от этой обязанности негласно освобождали.

И вот он здесь спустя… он даже не считал уже, но точно не прошло больше полугода. Так теперь он был не один, а вместе с Чжунли, и это ощущалось ужасно сказочным и неправильным, и внутри клубилось не то счастье, не то тревога.

Чайльд быстро обошел кабинет и спальню, встретившие его тем же набором предметов и мебели, с каким и провожали - ах, нет, сменили занавески. Дурная привычка Чайльда была оставлять окно в спальне открытым при любой температуре, и он приказывал сердобольным слугам не закрывать его. В итоге могло случиться так, что его резко требовали где-то, и по уходе Чайльд забывал про окно, а после из-за сильного ветра портились портьеры. Сейчас окно было плотно закрыто, но он решил не заботиться об этом, а подозвал служанку только для просьбы приготовить ванну и направился обратно в диванную, где был Чжунли. 

Чжунли в его отсутствие внимательно оглядывал убранство. Он мерно расхаживал вдоль стен, и его цепкий взгляд углядывал любую красивую вещицу, которую он после мог либо не заинтересовано пропустить, либо продолжить со взглядом знатока рассматривать. Чайльд тихо подошел к нему со спины, когда тот остановился у симфониона - он уже и не помнил, откуда эта вещь здесь, да и он даже не притрагивался к ней; возможно, она была тут всегда. Ощутив чужое присутствие и слегка поддавшись назад, касаясь плечом чужого плеча, Чжунли осторожно провел кончиком пальцев по металлическим зубчикам.

- Что-то подобное я видел на рынке у торговца из Мондштадта, однако эта модель имеет фонтейнское клеймо, - он указал на выжженный знак, находящийся на внутренней части деревянного корпуса. - Репутация этого торгового дома наращивалась годами, пока фабрика не стала самой крупной в Тейвате по изготовлению музыкальных инструментов. Я не так знаком с продукцией, но смею предположить, что этот инструмент может покрыть половину стоимости твоего дворца, Аякс.

Чайльд безразлично оглядел симфонион, чтобы после посмотреть на Чжунли и встретиться с его спокойным взглядом.

- Что ж, значит, в случае моего ухода из рядов Предвестников я всегда смогу выкрасть эту штуку, чтобы жить счастливо следующие… м-м-м, лет пять, - он положил руку на чужое плечо и повел в сторону дивана. - И я надеюсь, что стоимость он сможет покрыть не потому, что мой дворец выглядит бедно?

Они присели на диван, и Чайльд подал Чжунли полную чая чашку.

- Ты ведь просто хочешь услышать от меня похвалу? - Чжунли весело фыркнул, принимая чашку, и Чайльд легко рассмеялся.

- Не могу сметь, Чжунли, не могу сметь, - он пододвинул к Чжунли блюдце с фруктовой нарезкой, которую незаметно подала одна из слуг. - Мы остановимся здесь на некоторое время: думаю, на два дня точно. Царица позволила мне отпуск, и я думал познакомить тебя со своей семьей… Как ты смотришь на это?

Чайльд внимательно вгляделся в мягкие черты чужого лица. Чжунли задумчиво разглядывал, как в его хватке слабо подрагивал чай в чашке, кончиками пальцев ощущая, как тот обжигал до онемения. 

- Если для тебя это неудобно, - поспешил добавить Чайльд, встревоженный молчанием, - то мы можем не ехать. Отпуск на целый месяц, поэтому можно успе-

- Нет-нет, Аякс, - поспешил прервать его Чжунли и поднять взгляд. - Это просто неожиданно, вот я и задумался. Я бы очень хотел познакомиться с твоей семьей, ведь ты так много о ней рассказывал. Другое дело, что не помешаю ли я вам.

- Конечно, нет! - синие глаза заблестели, как гладь морского омута, отразившая солнечный свет. - Гм, признаюсь, я несколько раз писал о тебе своей семье, и ты бы знал, сколько меня уже упрашивают привести к ним тебя. Хах, блудный сын нашел себе друга… Думаю, тебе они точно обрадуются.

Сомнение в чужом голосе Чжунли не мог не услышать, и его также встревожил метающийся взгляд. Однако спросить он не успел, так как послышался робкий лепет служанки о том, что ванна готова. 

❅❅❅

Теплые воды унесли дорожную пыль, разнежели одеревеневшие мышцы, распарили кожу и очаровательно завили на концах рыжие волосы. Чжунли мягко коснулся влажных волос Чайльда, слегка взлохматив их, и мелкие капли осели на его ладони. Тот доверчиво прижался к его руке, улыбаясь и прикрывая глаза, и казалось, что вот-вот заурчит. В холодной полутьме синие глаза, ставшие черными омутами, отсвечивали оловянные всполохи, прокравшиеся через шторы.

С приходом позднего вечера во дворце в самом деле стало тихо, будто время замерло или в живых остались только двое. Шуршало свежее белье, мягко прогиналась упругая постель, шептали в диафонии два дыхания. Пробившийся через тяжелые шторы мягкий лунный свет ложился на полу дамским атласным поясом.

Чжунли ощутил спиной мягкую постель, когда Чайльд прижался к нему и лег рядом. Теплое дыхание опалило его щеку, а чужие руки мягко проникли под одежду, огладили талию и перешли на спину без единого шрама. Ероша его влажные рыжие волосы, Чжунли нежно целовал его куда мог: лоб, переносица, нос, щеки, губы… Рука от влажных волос перешла на сильные плечи, в контрасте с ним испалосанные шрамами и усыпанные бледными веснушками, и на крылья лопаток. Когда поцелуй прекратился, Чайльд уткнулся носом в чужую шею и вдохнул ненавязчивый аромат мыла, а Чжунли нежно поцеловал один из его шрамов, змеей ползущий по ключице. 

Уморенные долгой поездкой, водой и теплом, они спокойно лежали рядом, каждый тихо пожелал другому спокойных снов и после вслушивались в дыхания друг друга. Чжунли мягко перебирал рыжие волосы, наблюдал, как просочившиеся через портьеры оловянные лучи отражались на влажных прядях. Когда же чужое дыхание стало глубоким, он тоже прикрыл глаза и положил свою руку на мерно вздымающуюся спину.

Пусть голову не отпустили мысли о чужой тревоге, он попытался уверить себя, что это ему просто показалось. Конечно, это не избавит его от подозрений, но Чайльду точно не станет лучше от его излишней обеспокоенности. Если он захочет рассказать, то Чжунли по обыкновению выслушает его, а сейчас он может быть просто рядом и нежно касаться его, желая кончиками своих пальцев впитать чужие сомнения. Чайльд может не рассказывать о своих страхах и переживаниях, но Чжунли (хочется верить) уже достаточно то, что рядом с ним тот мог расслабиться и позволить себе спокойный сон…

❅IX❅

Новый день проходил своим чередом, полоска солнца от западной стены плавно перетекла к плинтусу восточной, а лучевые астры в хрустальной вазе потеряли два лепестка. Утро, встреченное рыжим вихрем, что-то бормочущим о “постараюсь до шести” и “несколько часов для божества подобны смертной секунде”, утонуло в приятном малооблачном дне, и Чжунли коротал часы одинокого пребывания за прогулками по небольшому саду до площадки с чугунным ограждением, слушал пение птиц и следил за их играми, грелся под колючим солнцем и глубже кутался в лисью накидку, приветствовал встречных слуг и коротко обменивался с ними несколькими фразами. Когда же солнце скрыло брюхо за низкими облаками почти у края горизонта, Чжунли вернулся во дворец и благодаря служанке нашел библиотеку: небольшая и скромная комната, вмещающая в себя порядком трех тысяч книг и две кушетки с витиеватыми столиками. Пройдясь пальцем по корешкам, он почти не думая взял небольшой томик малознакомого снежнянского автора и под звуки часового балансира из коридора зашуршал желтыми страницами. 

Не успел балансир отбить шесть тысяч четыреста восемьдесят пятую секунду, как послышался далекий хлопок двери. Чуткий слух уловил тихое гудение человеческой речи, шуршание одежды и глухой звон ее острых элементов, гулкий топот военных сапог, звучащий поначалу будто сквозь стекло, но спустя минуты две остановившийся прямо за дверью в библиотеку. Игривые постукивания короткими ногтями по дереву, и чуть заскрипели петли - спутанные ветром рыжие волосы покачнулись, сверкнула алеющая сардоническая маска, и Чжунли встретился взглядом с воодушевленно сияющими синими глазами.

- Вот ты где!.. - воскликнул Чайльд и вихрем вошел в библиотеку, принося с собой запах морозной свежести и дорожной пыли. 

- Вновь привет, Аякс, - Чжунли не скрыл радости в своем голосе и нежно улыбнулся. 

Чайльд плюхнулся рядом с ним на кушетку, задевая коленом его бедро, и устало выдохнул, откинувшись назад.

- Вот когда ты по большей части слоняешься по чужим территориям, поддерживаешь дипломатичный облик и изредка по вечерам испускаешь пар на нескольких монстров, - спешно проговорил он, ненавязчиво навалившись на Чжунли, - то легко отвыкнуть от настоящей работы. 

Чжунли отложил на столик книгу, предварительно запомнив номер страницы, и прислонился спиной к спинке кушетки, подпирая чужое плечо своим плечом. Чайльд устало прикрыл глаза и вдохнул ненавязчивый запах масел и вчерашнего мыла.

- Легко отдать бумаги ближнему и издали контролировать процесс, - продолжил он. - А тем временем можно разминаться-

- Балду гонять, - отцепляя алую маску и кладя ее рядом с отложенной книгой, с улыбкой “поправил” Чжунли.  

- Разминаться, - упрямо повторил Чайльд, нисколько не обижаясь, - и оттачивать мастерство боя. Теперь же необходимо личное присутствие практически везде. А когда у тебя в подчинении еще и рота новобранцев, приходится примерять чуть ли не роль воспитателя в детских домах… Мне, конечно, нельзя так открыто жаловаться, но, Чжунли, даже мои навыки в общении с моими братьями и сестрой не могут помочь мне тут…

- Расскажешь? - улыбнулся тот и провел рукой по рыжим прядям, путаясь в них пятерней.

- Да что там рассказывать… - кладя голову на плечо Чжунли, пробормотал Чайльд. - В последнее время из-за недобора было принято решение в объединении девушек с парнями… Там, конечно, казармы отдельные, но тренировки и остальное - все совместно. Мне-то все равно, кого обучать, под масками все одинаковы, но… Чжунли, какие-то два межеумка чуть не умертвили друг друга из-за какой-то особы! Но там ладно, драки случаются, смерти тоже, не райские кущи Фатуи все-таки… но эти двое воспользовались оружием, хотя разрешения у них на него нет! Где они его достали! Из-за них мне пришлось прочитать, подписать и написать столько документов и договоров и наговорить столько раз слово “разберусь”, что меня уже тошнит от любого упоминания! 

Рассказывая, Чайльд все больше распалялся и начал активно жестикулировать, пытаясь передать всю степень своего негодования. Чжунли понимающе улыбался и мягко чухал чужие волосы, молча слушая и не особо вникая, просто позволяя тому выговориться. 

- Я как бы не сторонник тирании, поэтому какое-то уважение к своим подопечным проявляю, - продолжал он. - Обычную драку я бы замял и простил, сказал бы, чтобы тише разрешали свои межличностные дела и желательно так, чтобы я не узнавал о них. Но в этой ситуации в первую очередь прилетит мне - пока предупреждающий, - а потому пришлось включать суровый режим. Честно, запугивания в цели воспитания не очень люблю, но в тот момент я был очень злой и уставший… Надеюсь, мозгов им хватит не совершать такого больше.

Чжунли согласно промычал и поддерживающе потрепал рыжие волосы, оставляя на макушке короткий поцелуй. Чайльд блаженно прикрыл глаза и не глядя взялся за чужую свободную руку, чуть сжимая тонкие пальцы. Те были прохладными, гладкими, будто полированная яшма, и через светлую кожу просвечивались бледноватые золотые всполохи, проносящиеся вдоль темных, почти черных вен. Слегка сжав и потерев большим пальцем костяшки в попытке согреть, Чайльд поднес руку к лицу и прижал тыльную сторону ладони к своим губам. Словно рябь на воде, под кожей в месте прикосновения ярче загорелось золото.

Оставив поцелуй, Чайльд посмотрел на чужую аккуратную, будто в самом деле высеченную из камня ладонь в своей руке.

- Мне так жаль, что тебе пришлось ждать меня, - он провел большим пальцем по тыльной стороне ладони. - Так некрасиво получается: ты гость, а я вместо того, чтобы развлекать тебя и город показывать, держу тут…

- Глупости, - мягко парировал Чжунли, перебирающий рыжие волосы и, кажется, путая их еще сильнее. - Я всегда могу выйти отсюда и пойти в город, когда захочу. Сопровождение мне не так важно, да и не думаю, что у меня будут сложности с его поиском в случае чего: у тебя есть слуги и ближайший агент. К тому же ты сам сказал, что у тебя будет отпуск после работы. Мне ничего не стоит подождать пару дней, Аякс. 

Чайльд закусил губу и некоторое время молча разглядывал рисунок черно-золотых вен под светлой кожей, пока не, вскинув голову, взглянул в медовые глаза.

- Ты же налегке приехал, да? - Чжунли только недоуменно моргнул, когда он с нарастающим возбуждением продолжил. - Я свожу тебя до гостиного двора. Выберешь себе там все, что захочешь, и я все оплачу. Пусть это будет в знак извинения!

- Аякс, Аякс, подожди, - Чжунли мягко прижал руку к его плечу, удерживая на месте. - Ты уверен? Тебе стоит отдохнуть и поужинать, а в гостиный двор мы сможем сходить в более удобное время…

Но Чайльд, воодушевившись, уже не слышал его и, мягко убрав ладонь со своего плеча и коротко поцеловав ее, вскочил с кушетки. Бросив что-то напоследок, он выскочил из библиотеки, оставляя Чжунли растерянно смотреть на незакрытую дверь. 

❅❅❅

Вдохновленный Чайльд так и не переменил своих идей пройтись по магазинам и заодно показать городские окрестности. 

“Когда в последний раз ты высовывал нос из своего Ли Юэ и когда еще раз соберешься?” - аргументировал он этим, наматывая на хмурого Чжунли ярко-красный шарф. Тому и в радость ближе познакомиться со Снежной и с выбором, который она может предоставить ему, но не когда солнце уже касалось своим брюхом горизонта и не когда Чайльд выглядел, как загнанная ездовая собака, стершая в кровь лапы о снег. Но под чужим воодушевленным взглядом он все-таки решил уступить. 

Серый городок, коим казался из окна повозки, оказался светел вечером. Горели огни, витрины магазинов, слышалась музыка из кабаков и песни из уст одиноких уличных певцов. Чжунли внимательно наблюдал, как бурно кипела людская жизнь, следил за чужими лицами и изредка сменяющимися эмоциями на них, разглядывал их внешность и одежды, подмечая интересные для себя детали. Вслушивался в снежнянский говор, крики и ленивый смех, детский плач и лепет… Все это завертелось в круговерть из звуков, событий, и Чжунли почти растерялся. Он, конечно, до этого бывал в Снежной, но в ее центральном городе - никогда, поэтому даже не думал, что тут может быть также шумно и суетливо, как это бывает в обычные дни Ли Юэ. Словно накрытый ледяным куполом и скрытый снегами и льдами муравейник, продолжающий жить самую обычную жизнь, не ведавшию внешних забот, или стеклянный шар с глиняными фигурками домиков и деревьев. 

Чайльд остановился перед входом в богато украшенный лепниной и по пышности не уступающий дворцам гостиный двор, приглашающе отворил дверь и заметил изучающе-изумленное выражение лица своего спутника, отчего не мог не улыбнуться, и его осунувшееся лицо вмиг засияло слабым румянцем. 

- В Снежной не так “мертво”, как об этом говорят, - тихо проговорил он, когда Чжунли вошел внутрь. - Просто утром и днем все работают, и лишь вечером остаются часы перед сном, которые можно потратить на отвлеченные вещи. 

Гостиный двор встретил их обилием красок, запахов и звуков. Центральный двор в столице пропускал через себя несколько десяток купцов со всего Тейвата, кто-то задерживался тут и оставлял свои товары. Это был практически базар, но украшенный ярлыком “модное заведение”, потому и качество и цены были соответствующими. Они проходили через ряды с едой, безделушками и сувенирами, книгами и сервизами, пока не дошли до тканей и одежды. И вновь все закружилось; каждый желал подсунуть свои вискоз или сумерские шелка, горностаевые пелерины или перчатки из натуральной кожи. Торговца качественным сырьем отличить было легко: те лениво и чинно высиживали на своих местах, уверенными взмахами рук указывая на то да другое, рассказывали коротко и по делу. Желающих поживиться барской мошной было и видно хорошо, и слышно, что иногда раздражало. 

Чайльд вновь был в штатском, поэтому никто в рыжеволосом юноше и не думал видеть убийцу при Крио Архонте, но зато при виде Чжунли, такого аристократично утонченного и невероятно красивого, все думали, что в их “дрянную гущину” залетела птица высокого полета. И Чайльда сначала позабавил его растерянный вид и как он пытался в мешанине тканей и одежд разглядеть и оценить все предложенное, однако быстро надоела эта кутерьма. Притянув Чжунли к себе и как бы невзначай оголив Глаз Бога, он удовлетворенно увидел трепет в глазах торговцев, для которых подобные вещицы, как и их Архонт, были стариной* перед сном. 

Дальше дело пошло сноровистей, были подобраны нужные ткани, куплены готовые одежды. Чжунли оказался в “своей колее”, поэтому, спокойно прохаживаясь с видом надзирателя, указывал то на то, то на другое, и в итоге к дворцу доставят не только ткани и одежду, но и какие-то украшения, декоративные ленточки, полоски кружев, несколько книг и фарфоровых фигурок. Спрашивать “зачем тебе это” Чайльд устал еще в Ли Юэ, поэтому молча ходил за ним и также молча платил ассигнациями*, пожевывая раннее купленные конфеты. 

❅❅❅

Они уже все купили и сейчас сидели на скамейке под липой и фонарным столбом. Чжунли никак не хотел признавать, что по-смертному замерзал, но его нахохлившийся вид и постоянное теребление красного шарфа, чтобы тот прикрывал нос, красноречиво говорили за него. Чайльд глядел на него, на его блестящие от холода глаза и ресницы, на тонкие руки, что желали тепла, и ощущал, как внутри будто потрескивало пламя. Не трещащее или плюющееся искрами, а мерное, тихое, как в печке, которое должно не обжигать, а согревать. 

Шептала молитву липа в унисон с холодным ветром, сухие листочки шаловливо кружились на брусчатке, и слепые морозостойкие мотыльки тщетно бились о стекло фонаря. Где-то музыкант вновь взялся за свою потертую погодой и жизнью скрипку и извлекал из той мелодию, что потекла в начале медленным потоком, а затем ускорилась, забурлила ключом и вновь утихла, будто в танце. И тут в больной и уставший мозг Чайльда пришла идея.

Он рывком поднялся со скамьи, бегло оглядел себя и огладил складки на одежде, а после крайне деловито протянул Чжунли руку, галантно заведя другую за спину.

- Чжунли-сяньшэн, позвольте ангажировать вас на танец, - весь искрясь от хитрецы, показушно серьезно проговорил он.

Чжунли удивленно воззрился на него, улавливая смешинки в чужих глазах, и сам улыбнулся. Ветер вновь потрепал его волосы, и он аккуратно убрал прядь за ухо.

- “Ангажировать”? - недоуменно повторил он. - А танцевать вы умеете, лорд Тарталья?

Противореча своим словам и насмешливому тону, он вложил свою ладонь, позволяя увлечь себя в вальс под звуки далекой расстроенной скрипки и шепота холодной листвы. 

- Не-а! - беспечно ответил Чайльд, притягивая того за талию и сжимая холодную ладонь. - Ах, какой ужас: пять лет в Предвестниках, и каждый год хотя бы однажды Ее Величество устраивала балы - и я так и не научился танцевать. До сих пор краснею перед прошлыми партнершами.

- Ужасно, - согласно кивнул Чжунли, скрывая счастливо сияющие глаза за веером ресниц.

Внезапно он нарочно слишком резко повернулся, из-за чего Чжунли испуганно вцепился в его плечо, дабы не запутаться в своих и чужих ногах.

- Ужасно, - победно проурчал Чайльд, встречаясь с чужим предвкушающим взором. В янтаре отражался фонарный огонь, но внутри горело что-то еще, шедшее буквально из того давно похороненного и прошедшего, что могло поколебить жестокие сердца и волю богов. А в животе затрепетало никогда не угасающее пламя. 

Он уже потянулся урвать поцелуй, но Чжунли вдруг отразил предыдущую выходку, заставляя уже Чайльда вцепляться в него. И тут он ощутил чужое дыхание, что опалило его ухо.

- Тише, лорд Тарталья, откуда в вас столько рьяности? - прошептал Чжунли, который точно наслаждался полученным эффектом. - Следи за музыкой!

Чайльд выровнялся, с прищуром вгляделся в янтарно-медовые глаза, что сияли уже не от холода, а от смеха. И это было невероятно красиво. Архонты, ни в жизни ни в смерти нельзя увидеть лучше этих глаз. 

- Я припомню это тебе, сяньшен, - прохрипел он.

- Как мелочно, - беззлобно закатил тот глаза.

- Как раз для Предвестника Фатуи, - хохотнул Чайльд, вновь переменяя инициативу в танце. - И мелочно было сначала изводить меня беготней, а только потом честной дракой.*

- Архонты, ты решил до гробовой доски мне это припоминать?

- Нет, что ты. В аду мы будем вариться в соседних котлах, поэтому никуда ты от меня не денешься, Чжунли.

Не сдержавшись, Чжунли тихо засмеялся, и его бархатный смех отозвался в Чайльде тысячами фейерверков, что взорвались одновременно. Сжимая чужую ладонь и ощущая ответную хватку, вслушиваясь в почти утихшую мелодию старой скрипки и терпя головокружение и дрожь в коленях, он понимал, что счастлив. Стали неважными холод и люди, ветер вместе со смехом унес тревоги о далеко прошедшем и еще не наставшем будущем, дрожь заставляла крепко держать и прижиматься к единственному, кто был рядом в такой момент. Грудь почти разрывалась от глубокого дыхания, ступни почти онемели, и он не заметил, как давно инициатива перешла к другому, но осознавал, что сейчас было самое оно. И Чайльд порывисто потянулся и крепко поцеловал замерзшими губами чужие губы. Чжунли резко выдохнул и нежно ответил, ощущая запах каких-то конфет и вкус их миндальной начинки.