Недалеко от Главного входа в Залы Торина, в самом конце бокового коридора, можно было обнаружить сухое тёплое помещение с мягкой соломой на полу. Долгие годы оно служило пристанищем для пони холодной ночью и постоянным их домом на протяжении суровой северной зимы.

Здесь мало что изменилось с тех пор, как маленькие Фили и Кили впервые посетили конюшни – тот же домашний уют, те же факелы, те же пони, спящие или нетерпеливо посматривающие на них из-под длинных нестриженых чёлок…

– Привет, Гром, – поздоровался Кили с пони Торина, осторожно заглянув к нему в стойло.

Крупный вороной пони смерил младшего потомка Дурина презрительным взглядом и ничего не ответил. Кили вздохнул: кажется, Гром так и не простил его с того самого дня, когда он помыл шелковистую чёрную гриву настойкой весенних трав и величественный пони благоухал букетом цветущих ароматов целую неделю. Иногда Гром так внимательно следил за Кили, что гному ничего не оставалось, кроме как поверить в то, что его ошибка не забыта и страшная месть ещё впереди.

– Лучше не трогай его, – заметил Фили, с улыбкой положив ладонь на морду Грома (в отличие от Кили, к старшему брату чёрный пони всегда был благодушен). – В прошлый раз он тебе чуть руку не откусил.

Младший гном мрачно взглянул на брата и уже хотел ответить что-нибудь колкое, но его окликнул Торин, который нетерпеливо ждал чуть впереди, у последнего стойла. Так что Кили послушно подошёл к королю и посмотрел туда, куда он ему указывал.

В стойле напротив них топталась молоденькая гнедая лошадка и выразительно глядела на Кили из-под длинных пушистых ресниц.

Лицо Кили мгновенно расплылось в улыбке, выражающей крайнюю степень умиления и восхищения.

– Это…

– Она твоя, – довольно кивнул Торин. – Я сам купил её у надёжного коневода в последнем походе. Она ещё очень молода, но у неё безупречные данные…

– Дядя!.. – едва слышно выдохнул Кили, растерянно переводя взгляд с Торина на пони и обратно. – Не знаю, что сказать!

– В конце концов, скоро твоё совершеннолетие. Считай, что это мой подарок.

– Отличный подарок. Она красивая. И, кажется, крепкая, – одобрил Фили, но Кили уже не слушал их обоих: он пролез к своей новоиспечённой подруге и, обхватив её за шею, почти повис на порядком удивлённой лошадке. Впрочем, судя по довольному пофыркиванию и дружелюбному обнюхиванию гнома, пони ничуть не была против столь близкого знакомства.

– Всё, приклеился. Нам здесь делать нечего, – со смешком в голосе фыркнул Фили, но король гномов остановил его одним взглядом.

– Ты должен тщательно выбрать ей имя, – напутствовал Торин, пока Кили обнимался со своим подарком. – Это благородный пони, и её имя должно внушать ужас врагам и быть достойным…

– Ромашка! – не дослушав дядю, воскликнул младший гном со счастливой улыбкой.

– Что? – одновременно переспросили Торин и Фили.

Бурелом, соловый пони Фили, тряхнул длинной гривой и удивлённо воззрился на Кили. Гром же презрительно фыркнул и отвернулся от гномов, всем своим видом показывая, что однотонная стена для него и то интереснее, чем эти глупости.

– Её будут звать Ромашка! – повторил принц и любовно погладил молодую лошадку по шее. – Ромашечка, ты голодная? Хочешь, я тебе морковку принесу?

Фили успокаивающе похлопал застывшего дядюшку по плечу.

***

С тех пор все родные Кили точно знали, где искать его, когда он надолго пропадал из дома. Бывало, гном целыми днями торчал в конюшне рядом со своей Ромашкой – а та благодарно смотрела на него и иногда тыкала мордой ему в макушку, показывая своё расположение.

Кили окружил Ромашку такой заботой, какой не каждая мать окружает своего ребёнка. Фили уже несколько раз предлагал брату покататься на пони по округе, но Кили гневно отказывался, мотивируя это тем, что Ромашке нужно ещё подрасти и набраться сил. Однако это не мешало ему гулять с ней у озера, увлечённо болтать о всяких пустяках и от нечего делать вплетать в её гриву всё, что под руку попадётся – от редких северных цветов до гибких веточек с деревьев.

Однажды, когда Торин вошёл в конюшню забрать Грома, он застал Кили за интересным занятием: молодой гном склонился над Ромашкой и сосредоточенно плёл косички из её тёмной гривы, скрепляя их концы атласными ленточками. Дорогими. На которые потратил, наверное, не одну и не две золотые монеты.

– Лучше б себе заплёл, – буркнул король, бросив на племянника тяжёлый взгляд. Кили тут же передёрнуло от ужаса, словно он вспомнил что-то крайне неприятное, и гном торопливо отвёл глаза в сторону. Ромашка чуть осуждающе посмотрела на Торина и повернулась к Кили тем боком, где грива ещё оставалась нетронутой.

Гром топнул копытом, фыркнул и, обгоняя Торина, поспешил к выходу из этого бедлама.

Конечно, Торин сотни раз повторял, что принцу не нужно лично беспокоиться о здоровье пони: у гномов есть для этого опытные конюхи, которые уж точно не хуже Кили справятся со своими обязанностями. Да всё без толку. Кили носился со своей лошадкой, как ребёнок с новой игрушкой, так быстро и с такой страстью, что Фили и Бурелом (который тоже считал себя почтенным пони) едва поспевали за ним.

Единственной, кто пребывал в полном восторге от происходящего, была Дис. Её согревала мысль о том, что Кили, этот беспечный мальчуган, наконец обрёл дружбу, в которой мог показать свои взрослые качества. Ведь скоро он официально станет совершеннолетним, и не дело всё время чувствовать себя младшим и принимать всю заботу на себя.

А Кили ни о чём не думал. Он просто был счастлив.