- Робби! Уже утро, Робби!

Это все равно почти никогда не действовало на спящего злодея. Спортакус решил зайти с другой стороны.

 - Пора просыпаться, Робби! Дети собираются запускать воздушного змея. Можешь опробовать те ножницы с дистанционным управлением, над которыми ты работал…

Никакой реакции. Робби был неподвижен, его лицо ничего не выражало. В тишине логова звук его вдохов и выдохов производил гнетущее впечатление.

Спортакус испек блины, надеясь, что мужа разбудит запах, но снова безрезультатно. Он вяло поковырял ягоды, которыми посыпал блины больше по привычке, чем для того, чтобы Робби их действительно съел. Затем подпрыгнул на носочках, размышляя, что делать дальше.

Кристалл снова запищал.

 - Да, знаю, - пробормотал он. Но на этот раз ощущения отличались: опасность была где-то далеко. Разрываясь между желанием остаться с Робби и броситься к той, новой опасности, через несколько секунд он опять почувствовал ее зов. Робби ведь в сохранности, ему комфортно, да? Просто спит, сказал себе Спортакус.

Но он все равно установил новый скоростной рекорд, прибежав и вытащив Стинги из-за дивана, где тот застрял в поисках монеток. Он отмахнулся от мальчика, и, даже не оглянувшись, направился обратно в логово. Состояние Робби не изменилось, и сердце Спортакуса снова сжалось в тревоге.

Аккуратно прижав к себе Робби, он перенес его в дирижабль. Он направился в Большой Город, изо всех сил стараясь не думать о том, что бросает Лентяево без своей поддержки, и привез Робби в клинику. Врачи подтвердили, что Робби в большей степени человек, чем кто-либо другой, что все его жизненные показатели нормальны для человека, но разбудить не смогли. Магическая диагностика показывала, что это исключительно медицинская проблема, медицинская диагностика – что это явно магическое проклятие. Спортакус договорился, что снова привезет Робби через два дня. Или раньше, если что-то изменится.

Спортакус медленно кружил над Лентяево, едва дыша. Его тяготили вина за игнорирование детей, тревога за Робби и… замешательство. Робби всегда отрицал свою магию – а затем щелкал пальцами, чтобы заставить появиться какую-нибудь мелочь, оставленную в другой комнате. Это было одной из тем для шуток, которая очень нравилась Спортакусу. Но все это теперь было бесполезно: никто толком не знал, кто такой Робби и как ему помочь…

Что-то загремело, и перед ним выскочил цилиндрик воздушной почты. Спортакус рефлекторно схватил его. В письме жирным черным маркером было нацарапано всего три слова.

Пусти меня наверх.

Спортакусу нравилось смотреть на Робби без макияжа и укладки, каким он бывал после душа или секса. Без них он выглядел мягче. Но подобный вид Гланни просто сбивал с толку. Мешки под глазами и растрепанные волосы придавали ему еще более зловещий вид, чем обычно. Он зыркнул на Спортакуса вместо приветствия, затем перевел взгляд на Робби и долго смотрел.

 - Мой коллега расказал, что видел его в больнице. Что случилось?

Спортакус тяжело вздохнул. Какую-то секунду он не мог подобрать слов, а затем его прорвало, как плотину.

 - … и люди говорят, что в нем есть волшебство, но никто не знает, какое именно! И никто не знает, человек ли он, но говорят, что его состояние нормально для человека, не считая того, что он все время спит, и я не могу помочь ему, я не могу разбудить!

 - Хмм, - Гланни поджал губы и нахмурился, разглядывая сына, будто сложный замок, который он собирался взламывать. – Ну, он человек. По крайней мере, я человек. И его мать… она была великолепна, но я почти уверен, что она тоже была человеком. Что касается магии… Ты когда-нибудь слышал о Брисингамене?*

 - Конечно. Это ожерелье пропало из музея…

 - Дело в том, что люди почему-то больше доверяют тебе, если ты с ребенком. Какой заботливый отец, думают они. Подносит сына прямо к витрине, чтобы он смог получше рассмотреть. А коляска отлично подходит для того, чтобы прятать в ней разные мелочи. Я положил ожерелье к нему, и они находились рядом какое-то время, а потом я даже оглянуться не успел… мой ребенок телепортировался, - он нежно улыбнулся Робби, словно все еще видел в нем того ребенка. – Он доставлял столько хлопот…

 - Значит, он нечаянно впитал древнюю магию ожерелья, но так и не научился правильно ее использовать, - сказал Спортакус. Если Робби овладел магией во младенчестве, это многое объясняло: он привык удовлетворять ею свои сиюминутные прихоти, и срабатывала она совершенно непредсказуемо. 

 - Да, это будет непросто… - Гланни присмотрелся к Спортакусу повнимательнее. – Но ты… если честно, выглядишь дерьмово. Учитывая, к какому виду ты принадлежишь, это о многом говорит. Уже темнеет. Садись, поешь фруктов или еще чего-нибудь.

Должно быть, на лице Спортакуса отразилось удивление.

- Иначе потом он вынесет мне мозг из-за твоего измученного вида, - буркнул Гланни.

Сппортакус выпил немного воды и съел большой кусок яблока. Он почувствовал, как его веки тяжелеют, и не смог сдержать зевок.

 - Иди спать. Я закажу себе пиццу. Разбужу тебя, если состояние изменится, или дирижабль начнет падать, или что-то еще. Даю слово.

Было холодно. Спортакус шагал по горной тропе. Впереди он смутно различал Итроатальвурина, его золотая спортивная форма, казалось, светилась в темноте. Он был куда выше Спортакуса. На каждый шаг, сделанный им, Спортакусу приходилось делать три, и он изо всех сил пытался не отстать. Отчего-то его переполнял страх, ощущение, что вокруг опасно, но он не может сделать ничего, кроме как заставить отца затормозить.

Они присели на берегу быстрой реки. Итроатальвурин держал в руках рыбину. Он откусил кусок и протянул Спортакусу. Они часто рыбачили вместе – это обостряло рефлексы, а в рыбе было много белка и жира. Ребенком Спортакус не любил рыбу, хотя и не ненавидел, но теперь ее обмякшее тело и выпученные глаза наполнили его ужасом.

 - Нет, Pabbi, - проскулил он. Отец посмотрел на него с таким разочарованием в глазах, что стало больно. Спортакус снова взглянул на рыбину. Каждый дюйм ее тела вызывал отвращение при мысли, что ему нужно брать ее в рот.

 - Вот оно! – крикнул ему кто-то. – Это оно!

Робби был там, стоял прямо посреди реки, хотя его одежда выглядела сухой. Спортакус испытал облегчение – он знал, что Робби ненавидит мокнуть. Вокруг него выпрыгивали из воды рыбы, и Робби то и дело указывал на одну из них. Плавник на ее спине казался больше, чем у других и какой-то странный: тонкий, но неправильной формы.  

 - Проблемы со Спорта-папочкой? Ты больше всего на свете боишься разочаровать отца! Как предсказуемо… - Робби закатил глаза и покачал головой. – В любом случае, я тебе показал. Найди это!

Спортакус проснулся в кровати, обнимая все еще не реагирующего ни на что Робби. Он быстро вскочил, попросил у дирижабля бумагу и ручку, и набросал форму плавника из своего сна. Она выглядела знакомой, Спортакус будто бы уже встречал ее…

Он подбежал к двери, напугав похрапывающего в кресле Гланни. Не обращая внимания на него, он выпрыгнул из дирижабля и побежал к логову Робби. Стараясь не замечать, каким пустым и заброшенным оно кажется, он огляделся в поисках предмета с этими очертаниями.

В спальне он тут же обнаружил искомое. Кусок серебристой проволочной решетки валялся на полу у кровати. Он уже видел ее, когда перекладывал бесчувственного Робби на кровать, но осознание, что произошло нечто ужасное, вытеснило из головы все прочие мысли. Пошарив под кроватью, Спортакус нашел и остальную часть устройства. Взвесив его в руке и внимательно оглядев, он понял, что оно сломано: был виден оторванный проводок. Но что теперь с этим делать?

 - Сновидец 3000, - сказал Гланни. – Вообще-то, он обсуждал его со мной. Я еще подумал, что он может пригодиться. Подсмотреть сны банковского служащего, которому снится код от сейфа, и всякое такое, - он положил устройство на стол. – Повезло, что я им так и не воспользовался.

 - Но зачем он использовал его на мне? – Спортакус расхаживал взад-вперед. Теперь, когда он разобрался, в чем дело, ему отчаянно хотелось действовать, но он понятия не имел, что именно делать.

 - Откуда мне знать? Наверное, задумал что-нибудь отвратительно милое. Например, подсмотреть, о каком подарке на День рождения ты мечтаешь, - скривился Гланни. – Или, может, какой-нибудь странный сексуальный фетиш, о котором ты стесняешься заговорить, - добавил он уже с большей надеждой. 

 - Ну, одно можно сказать наверняка, - Спортакус встал на ноги, уперев руки в бока, лицо у него сделалось сосредоточенно-решительным. – Первое, что нужно сделать – починить это!